Хроники кладоискателей (СИ)

Глава 11. Гости

— Генчик, хватит гадить, иди сюда! К нам гости едут.

Все трое всматривались в приближающийся автомобиль. Генчик не торопился вылезать из кустов, и только громко шуршал молодой листвой. «УАЗ» подъезжал всё ближе.

— Гена, мля! — Михалыч начинал нервничать, — Долго ты там жопу свою мыть будешь?

Машина подъехала к лагерю и двигатель затих. За рулём сидел какой-то до смерти перепуганный усатый мужик в серой кепке. Он обеими руками держался за руль и смотрел на нас. Троица друзей тоже не решалась предпринимать никаких действий и молча ждала развития событий. А события начали развиваться довольно стремительно.

Из-за наших спин донёсся дрожащий голос Генчика:

— Михалыч, только не рыпайся, я не видел его! Клянусь! Он сзади подошёл!

Мы все одновременно обернулись. Из-за кустов в нашу сторону семенил Генчик со спущенными до лодыжек штанами. Руки он держал на затылке. Следом за ним, с каменным выражением лица, шагал Вовка, приставив к Генкиной голове пистолет!

— Все упали мордами в пол. Тем, кто не упал, стреляю первый раз в колено, второй раз в голову.

Эти слова Вовка говорил очень спокойно и как-то буднично, будто он не угрожал, а объяснял старушке, как пройти в молочный магазин. «Старушка» оказалась женщиной смышлёной и понятливой, выполнив первое распоряжение моего друга с завидной точностью. Буквально через три секунды вся четвёрка возлегала на сухой осенней траве, выставив нам на обозрение свои спины. А Генчик ещё и свою голую задницу.

— По сторонам не смотрим. Рты у всех закрыты. Руки за головой. Ноги широко расставлены.

После того, как были выполнены все Вовкины распоряжения, он обратился ко мне:

— Били?

— Нет, — говорю, — милые ребята. Так, пошутили слегка, ничего серьёзного.

Услышав мои слова, Генчик оживился и, не оборачивая головы в нашу сторону, заскулил:

— Мужик, да не трогали мы твоего кореша, клянусь! Он же тебе сам говорит, мы просто в гости, отблагодарить прие…

Его тираду прервал Вовкин тяжёлый ботинок, с размаху ударивший Генчика в бок. Тот скорчился, закашлялся, и тихо выругался.

— Рты закрыты! Ещё одно слово и стреляю в колено.

Я стоял молча, и просто не верил в происходящее. Вовка подозвал водителя фургона. Тот быстро выбрался из машины и боязливо подошёл к нам.

— Серый, откручивайте колёса и грузите ему в салон. Поедешь с ним на вулканизацию. Я здесь подожду. К ментам не вздумай сунуться, сами разберёмся.

— Откуда у пушка, Вован? И эти тебя знают откуда-то. Что за фигня вообще происходит?

— Потом всё расскажу, дружище. Займись, пожалуйста, колёсами, а я этих постерегу.

Мы сняли колёса с внедорожника, поставив его на кирпичи, специально для этого привезённые Семёном (так звали водителя «УАЗа»), и, загрузив их в салон фургона, выехали в направлении райцентра. По дороге Семён рассказал мне, что Вовка хорошо заплатил ему за то, что тот перевезёт на вулканизацию и обратно спущенные колёса. Но при подъезде к нашему лагерю, увидел стоящий «УАЗ» и, заплатив ещё сто долларов сверху, попросил сдать немного назад, высадить его и, выждав десять минут, самостоятельно подъехать к лагерю. Видимо, за это время он обошёл нашу стоянку и сумел подкрасться с тыла.

Вернувшись назад, мы застали Вовку, сидящего в одиночестве у костра и мирно пьющего чай. «УАЗа» не было, равно как и его владельцев. При Семёне я не стал ни о чём расспрашивать, но когда колёса были установлены и водитель фургона, с облегчением вздохнув, уехал, я потребовал от друга объяснений.

— Я, когда шёл в село, видел их машину. И угадай, где я её встретил? На месте нашей первой стоянки, прикинь! Я тебе ещё вчера намекнул, что они мне не понравились. Только я не стал разбираться, что они там делают, пошёл дальше, а когда мы с Семёном уже подъезжали к лагерю, я этот «УАЗ» здесь увидел.

Я, молча, пил чай и слушал Вовку. Передо мной сидел живой, эмоциональный человек — полная противоположность того Вовки, с оружием в руках, терминатора, механически предпринимавшего действия по обезвреживанию неприятеля.

— Знаю я этих козлов. Михалыч бригадиром был, на стройках шабашил, ремонты делал. А полгода назад нам в доме крышу его бригада чинила. Ремонт затеяли основательный, с размахом! Закончили только к зиме. С чердака вынесли всё! Весь двор железом ржавым загадили, да только вот балки эти деревянные массивные вывезли куда-то.

— Ты хочешь сказать, что они тоже эту надпись на балке видели?

— Да тут же и так всё ясно как день! Конечно, видели! А когда ремонт крыши закончился, поехали искать наш клад! Суки… — Вовка усмехнулся, — Только это ещё не всё, друг. Ты, когда в прошлый раз приезжал, ну, когда шмотки мне купил, меня этим кладом так завёл! Азарт такой был! Хотелось тупо всё бросить и бежать с лопатой копать! Даже не пил пару дней — держался! На следующий день после твоего отъезда, понесло меня на чердак искать эту балку старинную, чтобы текст, на всякий случай, переписать и чем-нибудь закрасить. Ну, чтобы больше никто не увидел. Прихожу на чердак, а меня там этот Михалыч встречает. Ремонт шёл уже полным ходом, почти всё разобрали. Я ему говорю: «Хочу забрать с чердака личные вещи, которые тут хранил ещё с детства», а он не пускает! Техника безопасности, говорит. Обещал всё найденное на чердаке, передать позже жильцам дома. Я настаивать не стал и подумал, что всё равно не заметит никто ту надпись, а мы и так знаем что там написано.

Вовка замолчал. Было видно, что ему ещё есть что сказать, и он просто подбирает нужные слова.

— Я хотел на следующий день тебе позвонить, но визитку так и не нашёл, с горя напился в хлам… Пил неделю не просыхая, пока в психушку с «белкой» не загремел. Только там таких и без меня хватает. Выперли уже на следующий день. Я снова — в хлам, и снова меня понесло на чердак, только уже с выкрученной ножкой от табуретки. Был бы этот Михалыч там один, точно прибил бы. Но там бригада была человек семь. Скрутили твари и били толпой, пока я не отключился. Очнулся на лестничной клетке, весь в крови. Нос и два ребра сломаны, глаза заплывшие, зубы последние выбили… Меня моей же палкой били суки.

— А в милиции что сказали?

— Да какая милиция, Серый?! У меня срок отмотан, а к этим волкам только сунься — вмиг что-нибудь новое нарисуют для отчётности. Я ж как бомж тогда был! Оборванец! Кто за такого вступится? Отлежался пару недель дома, благо соседка — тётя Зоя — подкармливала и даже за чекушкой пару раз бегала, чтоб боли снять. Я её потом, когда на бабки разжился, в Израиль отправил на лечение. Отблагодарил, получается… А когда оклемался, твёрдо решил завязать с пьянкой. Ну, а дальше ты знаешь. Вот такие дела, друг. Такая история.

— А почему же ты мне вчера об этом не рассказал? Почему молчал до сих пор? И этим помогал из лужи выбраться… Зачем?

— Не хотел я, Серый, прошлое ворошить, понимаешь? У меня сейчас другая жизнь, другие интересы, цели… Да и козёл этот краснорожий вначале не признал во мне того пьяницу. Я думал, они на рыбалке или на охоте были, ну и пусть себе едут дальше с богом. Я зла на них не держал, пойми. Забыть хочу всё, так они сами — падлы — о себе напоминают.

Вовка тяжело вздохнул и принялся прутиком разгребать тлеющие в костре угли.

— А пушка тебе накой была нужна?

— Как это накой? Вот, как раз, для таких случаев и нужна. Или ты ещё не убедился?

— Да просто ты не говорил о ней…

— Слушай, мы с тобой что, брачный контракт заключаем? Ты меня больше десяти лет не видел! Мало ли, что за это время со мной могло произойти? Я обо всём тебе отчитаться должен? — он рассержено уставился на меня.

— Ладно, не горячись, Вовчик. Извини. Просто эти быки тут наезжать пытались, вели себя борзо, и говорили, что тебя знают. Вот я и подумал, что из-за тебя весь этот сыр-бор. Кстати, где они?

— Как где? Думаю, как минимум, в двадцати километрах отсюда, а то и больше! Я им вслед пару раз пальнул, так они по лугу как по гоночной трассе жарили. Думал, рассыплется колымага, но «УАЗик» хоть и советский, а всё-таки «джип» — унёс говнюков в вонючую даль.

Мы с другом засмеялись, и напряжённая атмосфера как-то сама по себе спала. Мы снова были лучшими друзьями, отчаянными путешественниками и охотниками за сокровищами!