Хроники кладоискателей (СИ)

Глава 8. Аэропорт

— Слушай, Вовчик, а ты уверен, что это вообще безопасно?

— Безопасно дома сидеть и чай с вареньем пить. Опасность должна стать нашим вторым именем и тогда не мы её, а она будет нас бояться! А мы, если воевать всерьёз надумали, должны привыкать к ней заранее.

— Ага. Если живыми останемся, — буркнул я, но Вовка не обратил на моё нытьё никакого внимания.

Мы лежали в высокой траве около забора из колючей проволоки и наблюдали за тем, как на взлётную полосу медленно выруливает огромный пассажирский самолёт. Идея пробраться на территорию аэропорта принадлежала, безусловно, Вовке. Суть её состояла в том, чтобы средь бела дня проникнуть туда незамеченными и попытаться разведать… Что именно мы собирались разведывать значения не имело абсолютно никакого, да и откуда мы могли вообще знать, что там можно разведать? Что-то да можно было. По крайней мере, привлекала уже сама возможность собственными руками дотронуться до настоящего самолёта и собственными ногами пройтись по самой настоящей взлётно-посадочной полосе!

— Ту-154! — с гордостью в голосе просветил меня друг, — Я на таком с мамой в Москву летал. Там стюардессы соки бесплатные раздают и рафинад в красивой упаковке с самолётом.

Казалось, Вовка совершенно не беспокоится о том, какие последствия могут нас ждать, если мы всё-таки попадёмся. Хотя, в том возрасте ещё не было чёткого понимания, что значит «режимный объект» или какая нас может ждать ответственность за незаконное проникновение на его территорию. Самолёт развернулся и остановился, а через минуту взревели его мощные турбины, набирая обороты перед взлётом. Ещё несколько мгновений и исполинская машина сдвинулась с места, стремительно набирая скорость. Рёв усилился, закладывая уши. Я прикрыл их ладонями и увидел, что мой друг сделал то же самое. «Ту» удалялся, оставляя за собой раскалённый, колышущийся воздух, и в его искажении мы увидели отрыв от земли! Фантастическое зрелище! Невероятное! Многотонная машина, которая только что с места-то тронулась с трудом, теперь легко вспорхнула в воздух и с каждой секундой поднималась всё выше и выше. Махнув рукой на все запреты и условности, я согласился с Вовкой — разведывать надо! И чем тщательнее, тем лучше!

— Ну, что? — я нетерпеливо уставился на друга.

— Идём, — согласился тот.

Мы подползли поближе к ограждению и не без труда протиснулись между горизонтально натянутых рядов колючки. По спине ощутимо царапнул проволочный ёж, едва не разорвав любимую футболку и оставляя на коже сочную царапину. Как только мы оказались на территории, сразу сложилось ощущение, что обратной дороги нет. Нет, дорога-то, конечно же, была и мы могли в любой момент вернуться, но вот запрет, который ещё минуту назад не был нарушен, теперь был преступлен и от того, вернёмся мы назад немедленно или через час, этот факт никогда уже не изменится. Теперь мы были настоящими преступниками. Но осознание этого ещё сильнее подстёгивало и вдохновляло на совершение ещё более безумных поступков.

Мы оказались около большого ангара, двери которого были открыты настежь и в темноте проёма просматривались очертания настоящего вертолёта! У меня перехватило дыхание! Длинные лопасти как-то непривычно свисали вниз, а сквозь стёкла кабины прекрасно видны высокие сидения и различные блоки управления.

— Как думаешь, он открыт? — шёпотом поинтересовался Вовка.

— А ты что внутрь собрался залезть? — ужаснулся я его вопросу.

— Можно подумать, тебе не хочется!

— А вдруг в ангаре кто-то есть?

— А ты разве не слышишь как тут тихо?

Вообще, казалось, мы начали свою разведку в весьма удачном месте — вокруг стояло очень много авиатехники, в основном старой, возможно даже списанной, но всё равно не менее привлекательной для нас, а людей здесь не было вовсе. Это более, чем устраивало и мы смело шагнули в тёмную прохладу ангара.

Глаза постепенно привыкли к полумраку и мы смогли разглядеть стоящие вдоль стен канистры, какие-то огромные квадратные баки и различные непонятные части сложной техники. Пахло машинным маслом и керосином. Вертолёт стоял в центре и своим величием вселял в нас благоговейный трепет. Мы обошли его с другой стороны и с восторгом обнаружили, что боковая дверь открыта! Она отодвинута в сторону, а под входом — небольшой трап, состоящий из трёх невысоких ступеней! Вовка бросился к нему, я — следом. Забыв об осторожности, мы забрались внутрь настоящего вертолёта и… услышали голоса, доносящиеся с улицы.

— Лёха, ты Михалыча не видел? — донеслось откуда-то издалека.

— Да хрен его знает, Сань, сам его ищу с утра. К нему вчера кумовья из Полтавы в гости приезжали, так что мог сегодня и приболеть чуток.

Второй голос было слышно значительно лучше и, судя по всему, Лёха этот находился у самого входа в ангар.

— А, — протянул Саня с насмешкой, — Ну, тогда пиши «пропало». Теперь дай бог, чтобы к следующему понедельнику вышел. Ладно, погнал я. Заходи в обед, в шахматы партийку организуем.

— Да мне до вечера надо успеть эту курву оживить, а без Михалыча это — сам понимаешь… Ему-то пофигу, а я премии под отпуск точно не увижу. Люська кастрирует, если я её в Ялту не свожу, так что давай лучше завтра.

— А, ну, бог в помощь тогда!

— Ага, давай, Сань…

Послышались приближающиеся шаги и мы с Вовчиком забились в темноте между какими-то сваленными в кучу сидениями и затаились не дыша, прижавшись друг к другу. Почему эти сидения были свалены прямо в салоне вертолёта, оставалось загадкой. Да и нас в тот момент это волновало меньше всего, а больше, конечно, здоровенный мужик, вошедший в ангар и включивший освещение, от чего даже внутри вертолёта стало совсем светло. Когда тот подошёл к трапу, я зажмурил глаза и весь как-то сжался. Подошва тяжёлого ботинка Лёхи ударила по первой ступени, ещё раз и ещё.

— Лёха, ты тут? — услышали мы третий голос, какой-то хриплый.

— О! — пробасил тот в ответ, — Лёгок на помине! Тебя только что Саня из диспетчерской спрашивал.

Лёха спрыгнул обратно на пол и пошёл к выходу, где его уже ждал мужик с каким-то неестественно красным лицом. Подойдя к нему поближе, тот поздоровался за руку и они оба пошли к выходу. Мы с Вовкой перевели дыхание, но всё равно не решались даже пошевелиться. Мужики закурили и стали о чём-то негромко разговаривать, затем Лёха вернулся в ангар, выключил свет и выйдя наружу, закрыл за собой дверь. Стало совсем темно.

— Кажись, пронесло, — облегчённо прошептал Вовка, — Откуда они все взялись? Здесь же не было никого!

— Откуда, откуда… От верблюда! Как теперь выбираться будем? Он нас здесь на замок закрыл!

Вовка почесал за ухом и выбрался из вертолёта. Я поспешил за ним. Мы на цыпочках подошли к входной двери и прислушались. Ни голосов, ни шагов не было слышно.

— Свалили куда-то.

— Думаю, не надолго. Этому Лёхе надо курву какую-то срочно чинить — скоро вернётся.

Я дёрнул ручку двери. Та не поддалась, лишь громко лязгнув засовом.

— Тише ты! — зашипел на меня Вовка, — Так всю операцию сорвёшь!

— Да ну тебя с твоей операцией. Сидим тут как два барана. Лучше бы спокойно в траве лежали и смотрели, как самолёты взлетают!

Снова послышались шаги. И на этот раз из-за своих споров обнаружили мы их слишком поздно, чтобы успеть где-нибудь спрятаться. Дверь распахнулась. Мы с Вовкой стояли сбоку от неё, изо всех сил вжимаясь спинами в железные, раскалённые солнцем ворота. Вошёл Лёха и быстрым шагом направился к рубильнику. Я тут же ринулся к выходу, Вовка пустился следом за мной. В глаза ударил яркий солнечный свет, лишь на мгновение ослепляя. Но этого хватило для того, чтобы снаружи чьи-то грубые и сильные клешни успели нас схватить за шеи и пригнуть головы почти к самым коленям. Пальцы больно сдавливали шею и на глазах непроизвольно выступили слёзы обиды. Вовка чуть слышно застонал.

— Стоять, сопляки! Попались!? — раздался откуда-то сверху хриплый голос того самого Михалыча, — А ну заходи назад!

Он втолкнул нас обратно в ангар и отпустил шеи. Мы, чуть не потеряв равновесие от такого толчка, встали, испуганно рассматривая недоброе красное лицо.

— А это ещё кто такие? — искренне удивляясь, спросил Лёха.

— Как кто? Шакалье это! Самое настоящее шакалье! Тля бесхребетная! Как в ангаре оказались, падлы!? А!? — вдруг перейдя на крик, завопил тот.

— Да здесь открыто было, вот мы и вошли… — попытался оправдаться Вовчик.

— Где открыто было? — перебивая и не давая высказаться, кричал Михалыч, — Ты чё меня лечишь, тля? Показывай что украли! — на его лице от ярости дрожали губы, а на подбородке повисла вспененная слюна.

— Да не крали мы ничего, — подключился я, — Смотрели просто.

— Я тя, падла, ща… — тот уже замахивался ребром ладони, чтобы меня ударить, но Лёха успел перехватить его руку.

— Ты чё, Михалыч, с дуба рухнул? Это ж пацанва просто! Чё ты вскипел-то так? — а потом обратился к нам, — Ну, а вы чё стоите тут? Бегом марш отсюда, чтоб я через минуту вообще о вас забыл!

Михалыч вырвал из цепкой Лёхиной хватки свою руку, злобно рявкнул и сплюнув на пол, выругался.

— Пошли вон отсюда, тля!

Лёха взглядом показал нам на выход, и мы бегом поспешили к проволочному забору.

— Ещё раз увижу — разорву на тряпки, тля малолетняя! — злобно кричал нам вслед Михалыч, а мы, оцарапывая спины и руки, торопливо преодолевали забор.

На посадку заходил огромный, блестящий самолёт, но нас он уже не радовал.