Хроники Ворона. Книга первая.

ТРАВНИК

Небольшой домик Йоксы находился на самой окраине довольно крупной деревушки Ситцы, так как травник любил одиночество. Этот худощавый, сутулый, с седеющей бородкой человек внешне походил скорее на бодрого старца, чем на молодого мужчину, которым он являлся.

В это утро в дверь его дома стучался какой-то крестьянин, со слезами на глазах прося травника выйти.

— Йокса, ну сделай что-нибудь… сынишку моего бедного то в жар, то в холод бросает, а обратиться, кроме тебя, не к кому…

— Отойди от дома, навозник несчастный! Я сказал тебе, что нет у меня сейчас травы от кишечных отравлений! Пусть пьет теплый отвар из риса! И как можно больше! А теперь прочь от двери! Больше ничем помочь не могу!

— Ну ты бы хоть посмотрел на него, а?

— Прочь от двери, я сказал! Йокса на дому не работает! Йокса — травник, а не лекарь! — орал хозяин дома.

За все то время, что Зоран и Йокса были знакомы, наемный убийца ни разу не видел, чтобы ворчливый травник выходил из дома, кроме случаев, когда ему нужно было отправиться в лес за необходимыми растениями. Крестьяне, если им требовалась помощь, подходили к его жилищу, и тот, вопреки всем нормам гостеприимства, выслушивал их проблемы, даже не открыв входную дверь, затем приоткрывал ее лишь ненамного и в образовавшуюся щель просовывал либо корень какого-либо растения, либо его листья, после чего тут же велел гостю убираться прочь.

Но, несмотря на отвратительное поведение, Йоксу в деревне ценили и уважали, так как травы его чудесным образом спасали от многих недугов, а сам он, хоть и был груб, в помощи никогда не отказывал, если это было в его силах.

Зоран подошел к крестьянину и заговорил:

— Он не выйдет. Если он говорит, что не может ничем помочь, значит, так оно и есть. Мне жаль.

Крестьянин посмотрел на Зорана со смесью обиды и злобы:

— Тьфу! — сплюнул и отправился прочь от дома травника.

Зоран подошел к входной двери и постучался.

— Кого еще бес принес?! — услышал он неприветливый голос.

— Йокса, это я, Зоран. Открывай, седовласый ворчун, сто лет тебя не видел.

— А, это ты, — травник сказал это таким тоном, будто последний раз видел друга буквально на днях, а не несколько лет назад. — Заходи, нечего пороги околачивать.

Дверь открылась, Зоран вошел внутрь.

Убранство жилища Йоксы было донельзя скромным. В нем, кроме висевших вдоль стен трав и лежащих на подоконнике стеблей и кореньев, было только все самое необходимое: кровать, печь, пара стульев и стол, на котором стояла посуда. В центре стола разместился старинный самовар — травник был любителем попить чаю и знал великое множество сортов растений, из листьев которых можно его заварить.

— Сколько лет, сколько зим, Зоран! Присаживайся, выпьем с тобой по чашечке бодрящего напитка из самовара.

— Не откажусь, Йокса. Чай у тебя всегда вкусный, а бодрость в дороге мне совсем не повредит.

Травник разлил горячий напиток в две чашки, одну из которых сразу же подал Зорану. С этим человеком Йокса всегда был гостеприимен, хоть мастеру-ворону иногда и казалось, что радость встречи он почему-то лишь изображает.

— Ммм… Очень вкусно. Из чего ты его заварил?

— Это всего лишь имбирь и мед, — травник посмотрел на Зорана так, словно тот был не знающим даже алфавит неучем.

— Ааа. Понятно.

Собеседники сидели молча, наслаждаясь одновременно острым и приторным вкусом чая. Зоран с удивлением обратил внимание, что задумавшийся о чем-то Йокса уже допил свою чашку, в то время как сам он едва осилил треть, так как напиток был обжигающе горячим.

— Куда держишь путь, Зоран? — спросил травник.

— В Эйзенбург.

— Терпеть не могу этот город.

— Почему?

— В нем наиболее наглядны симптомы тех болезней, коими страдает Ригерхейм. Если ты не заметил, за последние пятнадцать лет королевство превратилось из колыбели человечества в прогнившую насквозь территорию, где вместо медицины и технологий процветает разве что преступность и коррупция. Власть без зазрений совести использует лучших своих людей как расходный материал, а взамен не дает ни защищенности, ни уверенности в будущем. Одновременно с этим возвышаются и все больше наглеют разного рода прохиндеи, жулики, дельцы и даже убийцы, а ушлые чиновники покрывают их с максимальной для себя выгодой. Там, где на пьедестал возведены разрушительные звериные инстинкты, а мораль примитивна, человеческая мысль с ее созидательным влиянием на жизнь неизбежно скудеет, ненужная. Там, где преступление обращается в легитимное оружие сильного, слабость становится наказуемой.

— Все, что ты озвучил, характерно не только для Ригерхейма. В странах Южного Альянса, к примеру, дела обстоят много хуже. И, конечно, нормальным положением вещей эту ситуацию не назовешь, но повлиять на нее мы с тобой точно никак не можем. Выходит, остается только принять ее как пусть и гнетущую, но неизбежную данность.

— Поверь мне, я уже принял. Ты сам, полагаю, тоже?

— Скрепя сердце.

«Скрепя сердце борюсь с ней при помощи меча и ядов».

— И знаешь, Йокса, Эйзенбург, несмотря на все свои недостатки, для многих до сих пор остается городом надежд и исканий.

— Для перечисленных мной категорий — да.

— Ты не упомянул в своей тираде людей искусства.

— Ну уж этим-то бездельникам везде хорошо. Они в любом конце света найдут себе и вдохновение, и публику, и властные задницы, нуждающиеся в поцелуях.

— Тем не менее список без них слишком сер.

Зоран внимательно разглядывал травника, который с последней их встречи сильно постарел и стал еще более нервным, чем был до этого. Лжедетектив чувствовал, что за маской агрессивного и нелюдимого отшельника Йокса прячет какую-то грустную тайну, которая тяготит его сердце. И тем угрюмей и ворчливей становится Йокса, чем тяжелее становится ему о ней вспоминать.

Травник хмурил лоб, и было очевидно, что, стараясь из вежливости поддерживать разговор с Зораном, думает он в этот момент совершенно не о проблемах коррупции в крупных городах, не о торгашах и не о банкирах.

— Как ты, Йокса? — вкрадчиво спросил наемный убийца.

— Как, как. Как обычно, — буркнул травник в ответ.

Зорану было горько смотреть на загадочное самобичевание человека, спасшего ему когда-то жизнь.

Когда Зоран был намного моложе, он как-то раз заблудился в лесах близ деревни Ситцы. Бродил он по ним довольно долго, так как тогда еще плохо знал здешние места. Еда и питье у него закончились, и, стремясь наполнить свой изголодавшийся по пище желудок, молодой Зоран начал есть растущие в лесу грибы. Будучи самонадеянным и полностью уверенным в своих на тот момент скромных познаниях, наемный убийца с видом знатока отводил свой взор от вполне съедобных грибов и обращал его на ядовитые. За что и чуть не поплатился жизнью. Однако ему на помощь подоспел проходивший мимо Йокса. Травник отвел едва держащегося на ногах из-за лихорадки Зорана в свой дом, где на протяжении недели поил его различными отварами и в итоге вылечил от отравления. Так они и подружились. Однако Зоран до сих пор чувствовал, что его долг перед Йоксой не уплачен, и стремился помочь ему хоть чем-то. Но замкнутому в себе травнику никогда ничего не было нужно.

— Ты выглядишь так, будто чем-то обеспокоен.

— Что за глупости, Зоран? Я совершенно беспечен.

— Нет, Йокса, тебя что-то тревожит. Расскажи мне, я попытаюсь тебе помочь.

«И буду признателен, если для этого не придется никого убивать».

Лицо Йоксы исказила злоба. Зорану показалось, что травник вот-вот метнет в него молнию своим взглядом.

— В чем ты можешь помочь мне, Зоран?! Вернуть семью?! Ты способен поднимать мертвых из-под земли?! Вот смотрю я на тебя и вижу — нет! Способности у странствующих детективов совершенно другого рода. Ты мне не помощник.

Зоран остолбенел.

— У тебя была семья? Прости, я этого не знал.

Йокса успокоился. Видимо, ему стало не по себе из-за проявленной несдержанности.

— Да, Зоран, была. Семнадцать лет назад. Подробности опущу. Каждый имеет право на свои тайны, не так ли?

— Так.

— Рад, что ты с этим согласен. А теперь, может, покурим махорку?

— Давай, — сам того не ожидая, согласился Зоран. Ведь раньше он никогда не курил.

***

Первое время ощущения были неприятными, теперь же Зоран уже спокойно втягивал дым и, выдыхая, рисовал из него в воздухе кольца.

— Ты быстро учишься, — похвалил его Йокса.

— Я всегда был способным учеником.

— Это точно. Помню, с какой скоростью ты выучил все виды грибов после того, как отравился.

— За это знание я едва не заплатил самую высокую цену.

Жилище травника полностью затянуло дымом от махорки, которую курили собеседники. Зорана уже немного подташнивало, но ему отчего-то не хотелось останавливаться. Тем более, как он заметил, у Йоксы в процессе курения значительно улучшалось настроение.

— Йокса.

— Да, мой друг?

— Что тебе известно о чародейках? — тон Зорана выдавал наличие в вопросе не только праздного интереса, но и чего-то большего, не способного остаться незамеченным для чуткого слуха травника.

— Ооо… надо же… А я уже думал, что не дождусь момента, когда Зоран из Норэграда усмирит живущего внутри него быка-осемянителя и остановится на чем-то одном, прекратив наконец осквернять собой всю женскую половину Ригерхейма! Ха-ха!

Зоран шутку не оценил. Йокса продолжил:

— Ну ладно. Что мне о них известно: очень могущественные. Некоторые из них за секунду могут обратить человека в пепел. Умные, учатся почти всю жизнь. Хитрые и коварные, редко подпускают к себе простых людей, если не преследуют какой-то выгоды для себя. С мужчинами они лишь играют, не верь флирту с их стороны: разменяют тебя как монету. Не обижайся, Зоран, но если чародейка — объект твоего влечения, готовься к разочарованию.

Травник обратил внимание, что Зоран немного понурил голову, явно огорченный услышанным.

— Похоже, я не сделал для тебя открытие, Зоран.

— Ты лишь подтвердил мои опасения. Не скрою, я надеялся, что ты сможешь их развеять.

Они замолчали, укрытые в белом тумане из выдыхаемого ими дыма, но через несколько минут Зоран заговорил снова:

— Можно услышать совет?

— Конечно.

— Как справляться с мыслью, что больше никогда не увидишь тех, кто тебе дорог?

— Лично я подобные мысли просто от себя гоню, а когда не получается… — травник кивнул в сторону каких-то висящих на стене высушенных листьев, отличавшихся по цвету и форме от тех, что Йокса и Зоран набивали в свои трубки.

— Что это за трава?

Йокса загадочно усмехнулся и ответил:

— Такая, которая тебе сейчас точно не помешает, — травник встал, подошел к стене и взял несколько сухих листьев, после чего снова вернулся за стол. — Дай сюда свою трубку.

Зоран, сам не зная зачем, подчинился и протянул травнику курительный инструмент. Йокса измельчил причудливые сухие листья, после чего, очистив трубку своего гостя от махорки, принялся забивать ими освободившееся внутри деревянного изделия пространство.

Когда все было готово, и трубка уже дымилась, травник протянул ее своему другу со словами:

— Сделай только один вдох. Ни в коем случае не делай больше. И как только вдохнешь — не выдыхай, оставь дым внутри себя.

Зоран доверял Йоксе, и раз уж сегодня решился разделить с другом его самоуничтожительный досуг, то будет делать это до конца.

Наемный убийца сделал ровно один вдох, ощутил в груди дым, оказавшийся мягче и приятнее махорочного, и отдал трубку Йоксе, который для того, чтобы ее вернуть, протянул ладонь в требовательном жесте.

— А теперь, Зоран, иди ложись на печь. Скоро начнется. — Йокса с трудом скрывал хитрую ухмылку.

— Что начнется? — недоуменно отозвался гость травника.

— Увидишь.

Уже вечерело. Зоран целый день провел в доме травника. Продолжать дорогу в Эйзенбург в это время суток не имело смысла, поэтому мрачному путнику нужно было где-то заночевать. Печь Йоксы для этого подходила идеально, и Зоран решил остановиться на этом варианте ночлега. Хотя у него и так не было из чего выбирать.

Он забрался на печь и лег на спину, уставившись в потолок. Посверлив его взглядом несколько минут, закрыл глаза.

***

— Зоран…

Он вздрогнул, когда услышал очень ласковое и приятное меццо-сопрано. Поднялся с поросшей густой травой земли, ставшей из-за нее мягкой, как матрас; вокруг было солнечно, тепло и зелено. Это была какая-то наполненная свежим воздухом поляна прямо посреди леса, того самого леса неподалеку от Ланта, в котором Адела пригласила Зорана в иллюзорный дом. Вокруг напевали свои чудные песни канарейки, и Зоран чувствовал, что поблизости нет ни одного живого человека, кроме него и Аделы. Будто это поляна была создана только для них двоих.

— Почему ты ушла тогда?

— Это неважно, ведь сейчас я здесь, с тобой. И никуда больше от тебя не уйду.

— Это же ложь, верно? Насчет того, что не уйдешь.

— Да.

Она сделала плавное, но быстрое движение рукой и одежда на ней начала исчезать. Зоран заметил, что на нем одежда тоже исчезает и, посмотрев вниз, увидел, что уже… полностью готов.

Он сделал шаг вперед, схватил чародейку за бедра и, прижав к себе, поцеловал. От вкуса ее губ, напоминавшего смесь свежего красного винограда и терпкого изюма, он возбудился еще сильнее. Она кусала его за губу, а, когда отпустила, он принялся целовать ее в шею. Руки их также были заняты лаской, только ниже, намного ниже. Затем они, не выпуская друг друга из объятий, опустились на землю. Он чувствовал, что ей приятно ощущать сверху его тяжелое тело. Она стонала от ритмичных движений Зорана, впиваясь ногтями в его мускулистую спину.

— Зоран…

— Ада…

***

Когда Зоран проснулся, он почувствовал, что его голова раскалывается, словно давшая трещину фарфоровая ваза. Он с трудом заставил себя подняться с печи, от чего боль только усилилась, безжалостно пульсируя в висках.

Йокса уже сидел за столом, пил чай и улыбался, глядя на помятого и растрепанного Зорана.

— Ну как тебе? — с любопытством рассматривая своего друга, ехидно спросил он.

— Я думаю, ты сам знаешь, что паршиво.

— Конечно, знаю.

— Тогда зачем ты накурил меня этой гадостью?

— Это не гадость, а мощный галлюциноген.

Последние слова травника усилили недовольство Зорана:

— Ты что, дал мне чертов наркотик? — прорычал он тихо, так как чувствовал, что от громких звуков голова разболится сильнее.

— Это не наркотик. Он не вызывает привыкания. Просто галлюциноген. Я дал тебе его для того, чтобы ты хоть немного побыл вместе со своей чародейкой, а после пробуждения забыл о ней, мечтая лишь о том, чтобы жить без головной боли.

Зоран, сев за стол, нахмурился. Йокса налил ему чай со словами:

— На вот. Это снимет головную боль. Через двадцать минут ты уже продолжишь путь в Эйзенбург, радостно улыбаясь.

Зоран молчал.

— Ну помогло же ведь, а, Зоран? Хе-хе. Ты же сейчас о ней не думаешь?

— Я больше никогда не буду курить с тобой, Йокса.

«И я все еще о ней думаю».