Хроники Ворона. Книга первая.

УЩЕЛЬЕ

Адела Морелли лежала на скромной кровати, что, понятное дело, не очень-то гармонировало с ее обликом. Она относилась к числу тех женщин, которые даже в дни полного отчаяния блистают так же, как блещут на небе самые яркие из звезд.

И все же кровать, на которой она лежала, смотря в потолок, была олицетворением непритязательности.

— Итак. Что ты хочешь увидеть, Адела? — рядом с чародейкой на стуле сидела некая седая старуха с весьма проницательными глазами. Это была сновидящая.

— Я хочу увидеть место. Хочу узнать, где находится один человек.

— Ваши судьбы уже пересекались? Или только лишь должны пересечься? — голос старухи был прокуренным и неприятным. Но свое дело она знала.

— Уже пересекались, Бренна.

— И как же зовут того, чей путь ты так хочешь отследить?

— Зоран из Норэграда.

— Назови эмоцию.

— В смысле?

— Ты впервые у сновидящей?

— Да.

— Назови эмоцию. Что ты чувствуешь, когда вспоминаешь об этом человеке?

Адела замешкалась, не желая раскрываться до такой степени.

— Эмоцию, Адела, — настаивала Бренна.

— Радость.

— Назови место, где вы встретились впервые.

— Город Лант.

— И где попрощались в последний раз?

— Эйзенбург. Белый парк.

— Хорошо. Есть ли у тебя какой-нибудь предмет, который достался тебе от этого человека? Это бы очень помогло.

— Та роза, что я оставила на столе. Я храню ее со времен первой встречи с ним.

Бренна нахмурилась, глянув на стол. Адела поняла, почему.

— Она не завяла из-за магии, которую я на нее наложила, — прояснила ситуацию чародейка.

— Отлично.

Сновидящая подошла к столу, после чего взяла розу и вручила ее лежащей на спине Аделе.

— Сожми ее стебель обеими руками и закрой глаза.

Адела подчинилась. А Бренна тем временем достала из одежд небольшой мешочек и высыпала его содержимое себе на ладонь. Это была сонная пыль — приятно пахнущий магический порошок золотистого цвета.

Сновидящая дунула на свою ладонь, и сонная пыль крохотными звездочками заблестела над кроватью, где с закрытыми глазами лежала Адела Морелли.

— Воин, рожденный севером, пусть явится к тебе во сне. А если свеча его догорела, пусть звезды укажут, где, — рифмой проговорила Бренна.

Чародейка уснула.

***

«Я ничего не понимаю, где все?»

Зоран вместе с Джесси бродил по неожиданно опустевшей крепости, заглядывая в каждый шатер.

— Ау! Есть тут кто?!

Он ненадолго остановился у шатра, который ранее занимали Тэя и Лаур, и вошел внутрь. Идущая позади своего спутника Джесси не успела за ним последовать, так как Зоран быстро выскользнул обратно на улицу.

— Пусто, — хмуро констатировал он.

— Может, они ушли в другую заброшенную крепость? Или в какой-нибудь город?

— В Ригерхейме нет больше заброшенных крепостей. А что касается городов, так ни один из них не примет разом такое количество вооруженных людей.

«Хотя в этом королевстве возможно все».

— Может, они разбрелись по всей стране? — предположила черноволосая девушка.

«Ага, а Давен оставил затею захватить трон и занялся фермерством».

— Вряд ли, — коротко ответил Зоран и, не питая особых надежд на прояснение ситуации, направился к шатру командира мятежников.

Убранство радикально изменилось: внутри не осталось ни стоек с коллекционными экземплярами холодного оружия, ни манекенов, облаченных в изысканные доспехи, ни изумрудного цвета роскошного кресла. Остался лишь огромный стол, который бунтовщики, меняя место дислокации, отчего-то не забрали. И именно этот стол привлек внимание вошедших путников, но вовсе не потому, что остался единственным предметом интерьера в шатре.

Джесси и Зоран подошли ближе. Девушка посмотрела на своего мрачного спутника, который, в свою очередь, хмурил брови, глядя на поверхность стола. На ней была разложена карта. И сквозь нее в стол был воткнут кинжал.

— Что такое, Зоран? Это же просто карта страны. — спросила Джесси. От черноволосой девушки не укрылось, что увиденное по какой-то причине о многом сказало ее спутнику.

Он молча склонился над столом, после чего выдернул проткнувший бумагу и вонзившийся в красное дерево клинок. От этого на карте осталось небольшое отверстие, в том самом месте, где до этого жирной точкой был отмечен юго-восточный порт государства.

— Мы отправляемся во Фристфурт, — промолвил Зоран.

***

Было еще не поздно, но, несмотря на это, темно. Насыщенно-серые, почти черные тучи постепенно затягивали небо, не оставляя солнечным лучам никаких шансов на то, чтобы прорваться.

Тучи бывают разными: иногда они выглядят бесформенной кляксой, иногда — непреодолимой величественной стеной, а иногда — легкими пушистыми перьями.

Эти тучи не были ни первым, ни вторым, ни третьим. Эти тучи являлись предвестниками беды. Они рисовали на небе ужасающие, душераздирающие картины, которые не способен придумать даже самый изощренный человеческий ум. От этих картин веяло безысходностью и трагедией. От них веяло смертью.

Но стояла тишина. Ни одна капля дождя не упала, а раскаты грома были редкими и сдержанными: то был не яростный рык, привычно издаваемый небом в преддверии ливня, а какое-то слабое ворчание, напоминающее недовольный шепот собравшихся в театре зрителей, которые дожидаются затянувших с началом спектакля актеров.

Эти тучи еще успеют разразиться аплодисментами в виде ледяного града, молний и рокота. Они еще успеют поблагодарить актеров так, как не благодарил их еще никто и никогда. А пока что эти жуткие тучи, неостановимо шествуя с севера, сопровождали пятерых столь же жутких всадников, одетых во все черное.

Они гнали коней галопом так, словно соревновались с ветром. И не было в их глазах ни жалости, ни прощения. Лишь холодная, убийственная решимость.

Тучи обязательно разразятся аплодисментами, когда все закончится. Но игры на бис они выпросить не смогут. В этом спектакле ее не будет, как не было и репетиций.

***

Зоран и Джесси добрались до ущелья. Девушка явно не пришла в восторг от мысли, что ей снова придется идти над пропастью по длинному деревянному мосту.

— Не бойся, Джесси, он прочный.

— А я и не боюсь, — солгала она, вызвав легкую улыбку на лице Зорана.

— Тогда ступай первая, — ответил он, предпочитая держать свою спутницу на виду во избежание несчастного случая.

Но Джесси восприняла это как вызов, а не меры предосторожности:

— Ты думаешь, я трусиха?

Зоран промолчал, но иронично поднял правую бровь, что само по себе являлось вполне недвусмысленным ответом на вопрос.

— Ладно, — произнесла Джесси, гордость которой была задета, и отвернулась от Зорана, встав лицом к мосту. Секунду повременив, с решительным видом шагнула по деревянным доскам. Зоран пошел следом.

Они добрались до середины моста. Джесси двигалась медленно и осторожно. Находясь за спиной девушки, Зоран не мог видеть ее лица, но он не сомневался: оно уже не излучает былой уверенности. Но вдруг, будто решив оспорить догадку своего спутника, Джесси остановилась и, несмотря на страх, посмотрела вниз: ей было очень любопытно, насколько же все-таки глубока пропасть под ними.

Оказалось, что она не такая уж и глубокая, хотя и мелкой ее отнюдь нельзя было назвать: ее высоты вполне хватало для того, чтобы упавший с моста человек разбился наверняка. Этому способствовало также и дно ущелья, которое из-за рассыпанных повсюду валунов, разных по форме и размеру, было крайне неровным. Стены ущелья, с бесконечно торчащими из них острыми гранями горной породы, являлись в меру крутыми, но не отвесными. Отколовшиеся от них камни не падали вертикально вниз, а скорее стремительно скатывались, попутно разбиваясь на кусочки. И, конечно же, падение с края ущелья, как и падение с моста, сулило человеку верную смерть, только слегка оттянутую, сопровождающуюся многочисленными ударами каждой части тела об угловатую, твердую поверхность еще до соприкосновения с землей.

— Не смотри вниз, Джесси. Голова закружится, — с серьезностью в голосе предостерег Зоран.

Девушка сглотнула и, выдержав некоторую паузу, послушалась и продолжила путь с осторожностью еще большей, чем прежде.

— Ну вот, а ты боялась, — сказал Зоран, ступив на твердую землю вслед за спутницей.

— Я не боялась! Хватит так обо мне говорить! — воскликнула она.

«Какая же ты упрямая».

Зоран улыбнулся, после чего подошел к девушке и обнял ее. А затем долго и страстно поцеловал. Желание дискутировать и возмущаться у Джесси сразу отпало.

— В страхе нет ничего плохого, Джесси, — спокойно произнес Зоран, когда отпрянул от черноволосой спорщицы.

— Тогда почему ты ничего не боишься?

— Я тоже боюсь. Не бывает людей без страхов.

— И какие же есть у тебя?

— Снова потерять кого-то из близких.

— И все?

«Снова быть преданным. Да и убитым тоже не хотелось бы оказаться».

— Да.

— Хм. И кто же эти близкие?

— Ты, например. Еще пара человек. Не так уж много, если честно, но это все, что у меня осталось.

Она внимательно смотрела Зорану в глаза, наслаждаясь каждой секундой, проведенной с этим человеком. Вдруг его взгляд сделался веселым, а затем он наклонился к уху Джесси и иронично произнес:

— Так что нет ничего плохого в боязни мостов.

***

— Гроза надвигается, — сказала вдруг Джесси, бросив взор на плывущие с севера черные тучи.

— Да, — ответил Зоран.

— Тебе нравится гроза?

— Нет.

— Почему?

— Потому что мне редко доводилось встречать ее в тепле и сухости. А тебе?

— Люблю ее. Дома ли я, на улице ли, без разницы. Когда дома, мне приятно засыпать под рокот грома и шум ливня. Осознавать при этом, что я в безопасности. Когда на улице, мне нравится ощущать на коже капли дождя, чувствовать, как ветер бьет меня по лицу словно хлыстом. В такие моменты я понимаю, что живу.

Зоран, насколько позволяла его физиономия, нежно посмотрел на свою трогательную спутницу.

«Я сделаю все, чтобы ты понимала это как можно дольше».

Джесси же, наоборот, не глядела на собеседника. Ее взор был направлен вдаль. Туда, откуда надвигались тучи.

— Но знаешь, Зоран… Гроза, которая будет сегодня, почему-то внушает мне тревогу.

— С чего вдруг?

— Не знаю. Тучи какие-то… пугающие.

Зоран пригляделся и, пожав плечами, ответил:

— Тучи как тучи.

Следующие несколько минут они прошли в безмолвии, прервать которое решила Джесси, все продолжавшая наблюдать за горизонтом и небом:

— Смотри-ка, Зоран, кто-то скачет. Тоже во Фристфурт спешат, наверное.

И Зоран посмотрел. И Зоран узнал эти силуэты, несмотря на внушительное расстояние до них. Он не мог их не узнать. Черные. Хищные. Зловещие.

Не услышав никакого ответа на брошенную фразу, Джесси повернула голову на спутника и увидела, как изменился тот в лице: оно стало твердым, непроницаемым и мрачным. Оно как будто даже потемнело. Как те самые тучи, о которых Зоран минуты назад вел с девушкой беседу. Взгляд зеленых глаз сделался пристальным, холодным и ненавидящим. Зоран перестал моргать и смотрел неизменно туда, откуда мчались всадники.

— Беги, — растянуто и низко произнес он.

Хоть тон и не терпел возражений, Джесси попыталась ослушаться, догадавшись, в чем дело:

— Да как ты можешь, никуда я не…

— Беги, я сказал, — гробовым голосом перебил Зоран.

— Ни за что!

Он посмотрел на Джесси испепеляющим взглядом:

— Город совсем рядом. Если ты убежишь, то сможешь позвать на помощь. Если нет, то мы оба умрем. Выбирай, чего хочешь больше: погубить нас или спасти.

Она тяжело задышала, не зная, какое решение будет правильным. Зоран заговорил снова:

— Ты теряешь время. Чем дольше думаешь, тем меньше шансов.

— Кого мне найти в городе?! — наконец определилась она.

— Человека по имени Давен. Скажи ему, что нужно много солдат. А еще — что он, похоже, следующий.

— Пообещай мне, что продержишься! Поклянись мне!

— Клянусь.

Джесси, никогда раньше не бывавшая во Фристфурте, побежала, искренне при этом веря, что успеет вызвать подмогу. Она не могла знать, что до города еще довольно далеко, а Зоран просто ее обманул. Потому что хотел спасти.

«Прощай, Джесси».

Они тоже его увидели. Зоран понял это, когда всадники на несколько секунд остановились, и один из них указал рукой в его сторону. После этого они снова погнали своих коней, причем еще более быстрым галопом, чем прежде.

Но Зоран не хотел умирать, и ему в голову пришла идея о том, как можно спастись. Он развернулся и побежал назад, к ущелью. Если он успеет перейти через мост, то обрушит его, разрубив канаты, и тем самым отрежет преследователям путь.

«Я успею, успею».

Неожиданно раздался первый по-настоящему громкий раскат грома. Он словно подстегивал всадников, призывая их скакать еще стремительней, хотя кони и так уже были на пределе.

Зоран периодически оборачивался, стараясь при этом не терять скорость, и всякий раз разочаровывался: расстояние между ним и всадниками сокращалось быстрее, чем он надеялся.

Сначала ему стали слышны их голоса. Он улавливал отдельные слова и фразы. Затем, в очередной раз обернувшись, разглядел, в каком порядке они его преследуют.

Первым был Кай. За ним, на совсем небольшом удалении, — южанин Бенедикт. Потом Бирг. Далее — тяжеловес Трэч. А в конце, намного отстав от остальных, на громадных размеров скакуне величественно приближался вулканоподобный магистр Конрат.

«Еще немного. Я успею».

Стук копыт звучал уже совсем близко. Зоран попытался придать своему телу еще большее ускорение, но это оказалось невозможным: он и так мчался к мосту на своей максимальной скорости. Только ее оказалось недостаточно.

Зоран не услышал, а скорее догадался, что Кай уже замахивается для удара, и повернулся к тому лицом, одновременно вынув меч из ножен. До спасительной конструкции Зоран не добежал каких-то двадцать пять — тридцать ярдов, и теперь боя было не избежать.

Кай набрал приличную скорость и на полном скаку рубанул по Зорану, целясь последнему точно в шею. Зоран отразил этот удар, но далось это с большим трудом — он едва устоял на ногах. Следом атаковал Бенедикт. Здесь Зоран смог уйти с линии атаки, не рискуя ее отбивать и терять при этом устойчивость. Дальше налетел Бирг, злобно скалясь при этом и скривив уродливую губу. Зоран отбил его удар довольно легко и даже умудрился сохранить равновесие. Однако ненадолго. Ибо на него уже мчался громила Трэч.

Зоран быстро посмотрел назад: Кай уже развернул коня и снова двигался в его сторону. Но пока нужно думать о Трэче.

Удар могучего убийцы оказался значительно тяжелее ударов остальных братьев. Зоран защитился, но упал. Быстро поднялся и огляделся по сторонам: убийцы решили сменить тактику и перестали действовать прямолинейно. Они принялись скакать вокруг Зорана, образовав при этом кольцо, выйти из которого было задачей невыполнимой, и наносить удары со всех направлений.

Зоран поворачивался то в одну сторону, то в другую, пытаясь уследить за всеми противниками сразу. Это было адски трудно.

Удары теперь прилетали отовсюду, и некоторые из них получалось отбить лишь чудом. От непрерывных и резких вращений голова постепенно начала кружиться. Зоран все чаще терял равновесие и падал. Затем вставал, отражал несколько атак и снова падал.

Кто-то ранил его в левое плечо. Зорану показалось, что это был Бирг. Рука ослабла, и защищаться из-за этого стало еще сложнее, а ударов меньше не становилось.

«Это конец».

— Стойте, — даже когда Конрат не кричал, а просто говорил, его было очень хорошо слышно. — Поигрались и будет. Пусть выскажется, и убьем его.

Приблизившийся, наконец, магистр, восседая на достойном его габаритов вороном жеребце, отбрасывал огромную тень, а позади него тем временем сверкали молнии и тяжело плыли по небу массивные черные тучи. В такой обстановке он, могучий, неудержимый и ужасающий, напоминал своим видом даже не предводителя убийц, а полководца армии демонов.

Услышав команду Конрата, остальные убийцы, на время оставив Зорана в покое, встали рядом с ним. По двое с каждой стороны. Зоран же, оказавшийся перед этим на земле, поднялся. Он был с ног до головы покрыт грязью из-за того месива, которое образовала земля и таявший снег. Кроме того, на левом плече красовалось рана, из которой обильно текла кровь.

Конрат заговорил:

— Вот мы и встретились… брат.

Зоран оглядел всех собравшихся.

— А где Креспий? — спросил он.

— Последовал твоему примеру, — ответил Конрат.

— Славно.

— Вовсе нет.

Повисла короткая пауза.

— Красивые, — подметил Зоран, кивнув на лошадей. Убийцы со Скалы Воронов не разводили их, так как те не выдерживали магию афрейских лесов. — Ваш владыка и впрямь очень щедр, — слово «владыка» Зоран произнес с издевкой.

— Да, он щедр. И во многом со мной солидарен.

— В чем же?

— В том, что место твоё в могиле.

— Так чего тянешь тогда? Давай заканчивать.

— Я хочу кое о чем тебя спросить. Можем же мы немного поговорить на прощание?

Зоран промолчал. Конрат продолжил:

— Как ты мог так поступить, Зоран? Все могло сложиться иначе.

— А как вы могли так поступить? И, что главное, почему с такой легкостью?

— Потому что… — на этих словах магистра Зоран вдруг вспомнил подозрения Аделы в причастности кого-то из братьев к смерти Андерса. И теперь эти подозрения отчего-то пронзили сознание Зорана, закричав о своей обоснованности.

— И как все-таки умер Андерс? — холодно спросил Зоран, не дав магистру договорить.

Губы Конрата сжались в тонкую гневную линию. Под взглядами братьев он слез со своего коня и вплотную подошел к Зорану, полностью заслонив его от взора остальных убийц.

— Своей смертью, — процедил он без каких-либо колебаний в голосе.

Но Зоран привык гораздо больше доверять глазам собеседника, нежели тому, что он говорит. И глаза выдали магистра. В них не было уверенности, а только лишь злоба. И в еще вопрос: «Откуда ты знаешь?»

Сомнения Зорана развеялись окончательно. Продолжать дискуссию уже не имело никакого смысла.

— Доставай меч, — призвал Зоран Конрата и, отойдя на несколько шагов назад, принял боевую стойку.

Магистр не заставил себя ждать. Под звуки грома он извлек оружие и бросился на бывшего соратника, за считаные мгновения сократив дистанцию своими огромными шагами.

Они часто фехтовали друг с другом в крепости, и их поединки выходили очень упорными. Но тогда и условия были одинаковыми для обоих. В этот раз все оказалось иначе: к началу боя Зоран уже был раненым и усталым, а Конрат — свежим и здоровым. Он наступал, тесня Зорана к краю обрыва.

Преимущество Зорана перед Конратом всегда заключалось в скорости. Но в этой битве он был лишен и его: измотанный всадниками и теряющий кровь, он все еще мог уклоняться и отражать удары, но о контрвыпадах, обманных движениях и ударах на опережение даже не помышлял. Ключ к победе Зорана заключался в ошибках магистра. И когда Зоран об этом догадался, то решил спровоцировать их совершение.

Конрат рубанул по диагонали. Зоран уклонился. Гораздо медленнее, чем мог. Магистр сделал колющий удар. Зоран отбил его так, словно это далось ему с величайшим трудом. И продолжал пятиться. Удар сверху. Зоран поставил блок и подогнул колени, словно атака Конрата прижимала его к земле. Выпрямился с видимым усилием. Начал немного покачиваться, демонстрируя, что вот-вот потеряет сознание.

Магистр становился самонадеянней и атаковал все чаще и размашистей. Он начал забывать о защите, видя слабость своего оппонента.

Они были уже близки к обрыву. Конрат, яростно вопя, продолжал бить, надеясь если уж не зарезать Зорана, то хотя бы столкнуть в пропасть. Но у того оказались совершенно другие планы.

«Ты мог бы выучить меня получше за эти годы. Сейчас пожалеешь, что не сделал этого».

После очередного удара сбоку Зоран резко отпрыгнул назад, пока расстояние до края пропасти еще позволяло это сделать, и тут же острием клинка полоснул Конрата по кисти, сжимавшей меч. До других частей тела не представилось возможности дотянуться, но и так вышло неплохо: Зоран ранил магистра не глубоко, но ощутимо. И вполне достаточно для того, чтобы тот выронил свое оружие.

«Сдохни».

Когда Зоран сделал колющий выпад, целясь Конрату в живот, то уже не сомневался в своей победе. Напрасно. Магистр оказался готов к такому повороту событий. Он молниеносно сместился чуть в сторону, одновременно с этим развернувшись в пол-оборота. Лезвие прошло в паре дюймов от тела, проткнув не живот магистра, а воздух рядом с ним. В этот момент, пока Зоран еще не вернул клинок обратно, Конрат одной рукой сжал его за предплечье, а другую просунул ему под локоть, сделав тем самым рычаг. Надавил. Со всей своей колоссальной, не поддающейся измерению силой. Рука Зорана сломалась в локте, и он тоже выронил меч, оставшись безоружным в объятиях человека, физической мощи которого невозможно было противостоять.

Конрат левой рукой схватил его за шиворот и надавил, вынуждая немного согнуться. Правая рука Зорана, которая теперь была сломана, безвольно болталась, а левой, раненой и истекающей кровью, но все еще не утратившей всей своей силы, он принялся наносить тяжелые удары по корпусу магистра, одновременно с этим стараясь освободиться от захвата. Но магистр держал Зорана крепко, а ударов даже не чувствовал. И стал наносить свои.

Когда Конрат всадил колено Зорану в живот, последнему показалось, что магистр способен пробить его тело насквозь: Конрат ломал ребра, сотрясал внутренние органы и каждым ударом наносил столько урона, сколько средний мужчина не нанесет и за дюжину.

С каждым столкновением корпуса с коленом или кулаком дышать становилось все труднее, но Зоран продолжал попытки нанести ответный урон. А Конрат по-прежнему их не чувствовал. В какой-то момент он решил закончить с ребрами Зорана и обеими руками схватил его за ворот. И начал бить лбом в лицо. После десятка таких ударов физиономия Зорана полностью покрылась рассечениями и вздутиями, которым суждено было стать синяками, если он выживет. Нос сломался, что на порядок осложнило и без того затрудненное дыхание.

Но Зоран все пытался отвечать. Вернее, уже бессильно взмахивал рукой. Это было теперь не полноценным сопротивлением, а лишь упрямым нежеланием сдаваться, не более. Конрат понял: бой можно заканчивать.

Магистр на мгновение разжал пальцы на вороте, за который держал противника. Зоран почувствовал, что не может самостоятельно стоять на ногах. Но ему и не пришлось: Конрат подхватил его тяжелое тело и поднял над своей головой с такой легкостью, будто его бывший соратник не превышал по весу полупустой мешок с картошкой.

Он понес его к краю обрыва. И Зоран ничего не мог с этим поделать: из всего тела он мог шевелить только одной рукой, да и той с трудом.

Наконец магистр, не испытывая почти никакого сопротивления, сделал последнее действие в этом поединке: он бросил своего противника в пропасть.

Зоран наполовину полетел, а наполовину покатился вниз, ударяясь об острые выступы на стенах ущелья. Они резали плоть. Они дробили кости. Они рвали мышцы и связки. Именно для этого они здесь и находились.

Удар. Мир начал расплываться.

«Такой, как я не заслуживает иного исхода».

Удар. В глазах полностью потемнело.

Удар. Зоран в последний раз вспомнил об Аделе и понял, что на самом деле умер гораздо раньше. Не здесь, в ущелье, а тогда, в Эйзенбурге. В тот самый вечер, когда она попрощалась с ним навсегда, цинично вырвав сердце из самой груди.

Удар. Мысли исчезли. Исчезло все.

То, что должно, свершилось.

Конрат смотрел сверху. К нему присоединились остальные. На их лицах не было радости. Казалось, они даже немного грустили.

— Мертв, — произнес Трэч.

— Совершенно точно, — ответил Кай.

— Заслуженно, — объявил Бенедикт.

Лишь Бирг злобно ухмылялся. Он был единственным, кто выглядел полностью довольным.

— Пойдемте отсюда, — предложил Кай и развернул коня. Остальные последовали его примеру. Все, кроме Конрата.

Магистр дождался, когда его соратники уйдут на достаточное расстояние чтобы не слышать его, и произнес:

— Прости меня, брат. Ты сам нас к этому привел, — после чего ушел, не желая больше смотреть на изуродованное тело Зорана, под которым растекалась лужа крови.

***

Уродливый горбатый старик в монашеской рясе склонился над казавшимся мертвым человеком, тело которого полностью было покрыто ранами, ушибами и переломами и под которым стремительно росла в диаметре темно-красная лужа.

— Тише, кровушка, тише, не так быстро, а то он умрет через полминуты. Нам этого не надо, хе-хе, — сказал он, требуя у крови течь медленнее, а значит, и медленнее покидать организм. И лужа действительно престала расти, будто повинуясь.

Он перевернул тело. Достал откуда-то красную и очень горячую бутыль. Влил часть жидкости в рот тому, кто лежал перед ним раненый и изломанный. Затем замер с уродливой улыбкой на лице. Прислушался.

«Тук. Тук. Тук».

— Не так! Еще медленней! — и снова влил жидкость в рот человеку. Затем опять замер и прислушался.

— Вот так! Медленней бьется — меньше качает кровушки! Меньше качает кровушки — медленней ее теряешь! Медленней ее теряешь — медленней умираешь! Хе-хе!

Старик, демонстрируя небывалую для своих габаритов силу, взгромоздил окровавленное тело себе на горб и куда-то понес.

— Позже, мастер Зоран! Намного позже! И совсем-совсем не так!

***

Адела проснулась в холодном поту. И стала еще более бледной, чем всегда.

— Ну как, увидела все, что хотела? Или есть надобность в повторном сеансе? — поинтересовалась сновидящая Бренна, которая не сводила глаз со своей клиентки.

Беловолосая чародейка молча вскочила с кровати, подошла к столу и оставила на нем триста талеров — полную стоимость сеанса у Бренны. Затем стремительным шагом пошла к выходу, не сказав ни слова. У Аделы не было времени даже на прощание со сновидящей. Ей срочно нужно было отправляться на юг.