Хроники Ворона. Книга первая.

СЕМЬЯ

Была уже поздняя осень, когда Зоран и компания подходили к окрестностям мыса Свободы. Падал снег, слишком обильный для южной части Ригерхейма, даже если принять во внимание близящуюся зиму. Было заметно, как сын Анжелики, Мартин, дрожит от холода, несмотря на то, что мама одела его тепло.

— Скоро придем, — приободрил мальчика Зоран.

Они прошли по мосту и оказались на холмистой, заснеженной поверхности. До крепости оставалось несколько миль, полных подъемов и спадов, которые не просто преодолевались даже в сухую летнюю пору, а уж в условиях непрерывного выпадения осадков и подавно.

«Если даже здесь так метет, то, что же творится в моем родном Норэграде?»

— Чертова метель, — недовольно буркнул Рогги. — Я думал, хоть на юге страны нормально перезимую.

Гному, с его короткими ногами, ходьба по сугробам давалась труднее, чем остальным. Нейб ехидно на него посмотрел, намереваясь сказать какую-нибудь шутку, но не решился — зубы южанина стучали от холода, и он опасался того, что его речь покажется нелепой.

Элаяс Лисий хвост шел с завязанными сзади руками и изо всех сил поочередно сжимал и разжимал немеющие пальцы. Однако это не мешало ему быть погруженным в собственные мысли. Разбойника заботила собственная судьба гораздо больше, чем холод. Он брел с отрешенным взглядом и размышлял лишь о том, кому так понадобилось его пленить. И главное — зачем.

Помимо Зорана, как ни странно, лучше всех держалась хрупкая Анжелика. Эта женщина оказалась образцом стойкости и выносливости. Или просто любовь и надежда придавали ей сил. Она периодически недоверчиво бросала взгляд на загадочного Зорана из Норэграда, будто пыталась найти в его лице что-то, что выдает обман. Но всякий раз не находила и с облегчением отворачивалась.

Путники с трудом преодолели очередной холм, и их взору открылась вполне плоская равнина, протяженностью в несколько миль. Вдали, однако, виднелась еще одна возвышенность, на которой располагалась большая серая крепость.

***

Стражник на стенах узнал Зорана, Рогги и Нейба и спросил их об остальных подошедших к воротам людях: о женщине, ребенке и связанном мужчине. Получив ответ, он отошел на несколько минут — для того, очевидно, чтобы посоветоваться с командирами, после чего вернулся и впустил путников внутрь.

Разношерстная компания, хрустя снегом под ногами, сразу же направилась к шатру Давена.

Когда они вошли, то увидели, что, кроме самого предводителя бунтовщиков, в шатре никого нет. Элаяс выглядел удивленным. Он и подумать не мог, что человеком, к которому его ведут, окажется тот, с кем он успешно торговал. Давен радостно уставился на гостей, после чего произнес:

— Зоран, рад тебя видеть! Какими судьбами на этот раз?

— Я помогал Рогги и Нейбу.

Давен посмотрел на южанина и гнома. Те утвердительно закивали в знак того, что их товарищ не врет.

— Без него мы бы не справились, — сказал Нейб.

Первенец Зигмунда Второго со смесью удивления и благодарности снова перевел взгляд на Зорана.

— Значит ли это, что ты все же решил присоединиться?

— Нет, не значит. Просто наши цели в этот раз совпали. Эту женщину зовут Анжелика, а ее сына — Мартин. С Лисьим Хвостом ты уже знаком. Больше двух лет назад он выкупил у барона Дункана кузнеца по имени Хуго. Мужа Анжелики и отца Мартина. Меня попросили выяснить, где он, и я выяснил. Он здесь, Давен. В твоей крепости.

Давен тяжело вздохнул, глядя на изможденные лица Анжелики и Мартина. Член королевской семьи, казалось, был полон сострадания к этим людям.

— Нейб, выведи Элаяса на улицу, я поговорю с ним чуть позже. А ты, Рогги, приведи сюда Хуго.

В шатре остался только сам Давен, Зоран, Анжелика и маленький Мартин.

— Вы, Анжелика, наверное, задаетесь вопросом, почему Хуго к вам не вернулся?

— Да, господин.

— Он не мог. Я запретил ему. Потому что в Трезне его либо убили бы, либо арестовали снова. А он рассказал бы под пытками об этом месте. Мне нужно это меньше всего, понимаете?

— Понимаю.

— Взамен я пообещал ему, что рано или поздно приведу вас с сыном сюда. Но Зоран меня опередил.

— Я благодарна. И вам, и Зорану.

— Вот и славно. Надеюсь, вы понимаете, что дорога в Трезну пока что для вас закрыта?

— Да, господин.

Сердце Анжелики сжалось от волнения, когда в шатер вошел светловолосый гладковыбритый мужчина, высокий и крепкий, с мужественным, но печальным лицом. Он, не обращая внимания ни на кого, кроме Давена, прошел к центру шатра.

— Я прибыл, командир, как вы и требовали.

Давен доброжелательно улыбнулся этому человеку. Улыбка у главного из бунтовщиков была ослепительно красивой. Он произнес, глядя на вошедшего своими голубыми глазами:

— Хуго, посмотри по сторонам.

И мужественный кузнец посмотрел. И мужественный кузнец заплакал. Заплакала и Анжелика, бросившаяся ему на шею, заплакал и их сын Мартин, когда отец обнял его и потрепал за волосы. Никто из членов воссоединенной семьи ничего при этом не говорил. Все было понятно без слов.