Хроники Ворона. Книга первая.

КОЛЫБЕЛЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

Практически в каждый город Ригерхейма Зоран знал, как пробраться, минуя ворота. Но, как правило, способы проникновения были весьма неприятными, так как сопровождались походами по темным подземельям и вонючим канализациям. Поэтому наемный убийца в большинстве случаев предпочитал общепринятый стиль вхождения в населенный пункт.

У северных ворот Эйзенбурга было многолюдно, так как дотошная стража проверяла каждого, кто намеревался войти в столицу. Зоран уже час стоял в достигающей около пятидесяти ярдов в длину очереди, и ему казалось, что он не продвинулся ни на шаг. Впереди него была совершенно разношерстная толпа желающих пробраться в город: здесь стояли со своими повозками вычурно разодетые купцы, нищие, намеревающиеся бродить по улицам столицы с протянутыми ладонями, наемники, жаждущие получить кровавую, но прибыльную работу, странствующие артисты и музыканты, ищущие славы и народной любви, вечно тянущиеся к познанию ученые и обыкновенные ремесленники, собирающиеся за достойную плату найти применение своим приученным к труду рукам.

Но очередь в Эйзенбург была примечательна не только многообразием представленных в ней профессий. Она отличалась еще и расовым многообразием: здесь были северяне с Пепельных Островов, эмигрировавшие жители южных королевств, сердитого вида гномы и разной степени высокомерия эльфы. Не редкостью были и представители смешанных родословных — метисы.

Каждого гостя столицы стражники осматривали с предельной внимательностью: их основной задачей являлось недопущение проникновения в город иностранных шпионов. По каким критериям стражники определяли потенциального шпиона — остается загадкой, однако они имели полное право не пускать в город любого, кто покажется им подозрительным. Или даже просто не понравится. Поэтому, само собой, взятки стражникам, охраняющим ворота Эйзенбурга, были далеко не диковинкой, а вполне обыденным явлением: существовала даже негласная норма взятки, гарантирующая человеку проход в город, и многие заранее откладывали деньги, если собирались отправиться в столицу.

Многие, но не Зоран. Он привык к тому, что в его карманах водится достаточно наличности, и всегда был готов задобрить бдительных служак.

Только в этот раз он слегка запамятовал, что его добрый друг Динкель за игрой в холдем изрядно облегчил его звонкую, состоящую из серебряных монет ношу. А вспомнил об этом, когда было уже поздно.

— Ваше имя?

— Зоран из Норэграда.

— Род занятий?

— Странствующий детектив.

Стражник с ног до головы внимательно оглядел Зорана с таким видом, будто перед ним лежала куча навоза.

— В Эйзенбурге дознание прекрасно справляется своими силами. Вынужден огорчить, но в ваших услугах город не нуждается. Желаю удачи на пути в другие города.

Зоран немного наклонился к осматривающему его стражнику и произнес:

— Я пришел сюда по очень важному делу, о содержании которого могу рассказать вам в тени от посторонних глаз. После услышанного вы просто не сможете мне отказать.

Бывалый стражник понял намек:

— Маркус! Подмени меня! Я должен внимательнее осмотреть этого господина. А очередь должна двигаться.

Товарищ осматривающего Зорана стражника подменил его, после чего лжедетектив и алчный служака отошли подальше от толпы и укрылись за толстым стволом огромного дуба, растущего не далеко от ворот.

Зоран полез в карманы своей одежды и, ощупав их изнутри, тут же вспомнил свои посиделки с Динкелем и едва не выругался, поняв, что на взятку денег не хватит.

От стражника не укрылось замешательство Зорана:

— Похоже, важность вашего визита слишком преувеличена.

Сразу после слов досматривающего мастер-ворон извлек из потайного кармана, одного из многих на его одежде, амулет в виде скрещенных черных крыльев и, сжав двумя пальцами цепочку из темного металла, на которой данный амулет был закреплен, принялся раскачивать его, словно маятник, перед лицом стражника.

— Я тебе уже заплатил, помнишь? — спокойно произнес Зоран, подобно колдуну вглядываясь своими зелеными глазами в лицо собеседника.

Взгляд стражника как будто опустел, и он произнес:

— Кажется… припоминаю… добро пожаловать в Эйзенбург.

***

Зоран, ставший частью бесконечного людского моря, которое во все времена представляли собой улицы Эйзенбурга, протискивался между толпами идущих навстречу жителей, каждый из которых куда-то торопился. Гомон, состоящий из многочисленных голосов, кричащих, перешептывающихся, возмущающихся, смеющихся, и все это — на разных языках, не прекращался ни на секунду.

В такие моменты лжедетектив понимал причины, по которым принимаемые властями меры предосторожности при допуске в город просто обязаны быть велики: попав в вечно переполненную людьми столицу, иностранному шпиону ничего не стоит затеряться в бесконечном множестве лиц, совершенно не рискуя оказаться пойманным.

Зоран надеялся как можно скорей преодолеть рабочие и торговые кварталы Эйзенбурга, расположенные на окраине, и добраться наконец до центральных улиц, где ему предстояло найти таверну «Арлекин», одну из лучших в городе, и встретиться в ней с человеком, которому Конрат поручил передать письмо и который должен ждать Зорана за определенным столиком каждый день с двенадцати до часу. Было уже без двадцати час.

«Здесь будет быстрее».

Отлично ориентирующийся в городе наемный убийца свернул направо, в длинный и по неведомой причине оказавшийся безлюдным переулок, пройдя который, можно заметно срезать путь до нужной таверны.

Преодолев чуть меньше половины этого переулка, Зоран заметил, что за ним кто-то увязался. Один мужчина, похожий на наемника и крупный, как повозка. Лжедетектив не придал этому особого значения — он привык к тому, что окраины больших городов всегда наводнены разносортными отморозками.

Вдруг Зорану перекрыли путь еще пятеро — они прятались за большими деревянными ящиками и наполненной какими-то мешками телегой, стоявшими посреди переулка. Зоран на секунду оглянулся назад. Громила тоже теперь был не один, по правую и левую руку от него стояло еще по одному наемнику. Итого восемь человек, которым от Зорана что-то надо.

— Сами отойдете или помочь? — обратился Зоран к тем пятерым, что вышли из-за ящиков и телеги.

— Ты пойдешь с нами, — гулким басом отозвался громила за спиной.

— С чего вдруг? — спросил Зоран, не оборачиваясь. И вместе с тем схватился за рукоять меча, готовый обнажить клинок в любой момент.

— Так велено.

— Кем велено?

— Тем, кто велеть может, — на этих словах здоровяк тоже схватился за рукоять меча. Его примеру последовали и остальные бандиты.

— Я даю вам последний шанс, чтобы отойти. В противном случае вы очень пожалеете.

— Мы хотели по-хорошему, — снова ответил здоровяк. Он, очевидно, являлся главным из восьмерки.

Рука Зорана дернулась…

Он многие годы потратил на оттачивание мастерства вынимания меча из ножен. Он научился делать это быстрее, чем моргает глазом. Когда большая часть наемников лишь наполовину обнажила клинки, лезвие меча Зорана уже приблизилось к шее первого, кто попался под руку.

Самонадеянный бедняга так и не успел достать оружие. Зоран коротким быстрым ударом надрубил ему шею ровно наполовину и молниеносно принялся за остальных глупцов.

Пригнувшись под размашистым ударом наотмашь, Зоран быстро подскочил к наносившему его наемнику и насквозь проткнул ему живот, после чего, используя инерцию, толкнул его плечом в другого противника, одновременно вытаскивая меч из вспоротого брюха.

Затем ушел в сторону от рубящего вертикального удара и полоснул мечом лицо напавшего точно по линии глаз, отчего один из них лопнул, а другой вылетел, разбрызгивая в воздухе капли крови.

С дьявольской улыбкой на лице Зоран отбил несколько выпадов с разных сторон, уклонился от колющего удара в живот и отрубил сжимавшую меч кисть бандита, которому следовало быстрее возвращать руку после удара.

Отбил еще один выпад и ответным ударом наотмашь разрезал наемнику живот, из которого сразу полезли кишки. Почувствовал легкий укол в бедро. Посмотрел — в нем торчал дротик.

Осталось трое, один из которых — громила. Они пятились, но не убегали. С Зораном им не совладать — они это поняли. Но, несмотря на это, все равно ждали чего-то.

Зоран приближался к ним, окровавленный, улыбающийся, упивающийся своей огненной яростью и страшный. Наемники медленно отходили назад, двое из них были чуть впереди, а последний, здоровяк, за их спинами.

Лжедетектив в быстром длинном прыжке преодолел дистанцию, эффектно развернувшись вокруг своей оси, и, приземляясь, мощно ударил. Попал в блок, но от этого противник потерял равновесие и упал. Его товарищ тут же попытался поразить шею Зорана ударом сбоку, однако последний, низко пригнувшись, отрубил ему ногу по колено. Наемники связались явно не с тем человеком.

Громила пятился, а его упавший на землю напарник отползал. Зоран чувствовал, как слабеет и теряет сознание. Дротик был отравлен, он это уже понял. Но нужно забрать еще две жизни.

«Я успею, успею»…

Однако Зоран не успел. Он рухнул на землю и отключился.

***

Когда он очнулся, то обнаружил себя на полу небольшого помещения, напоминавшего тюремную камеру, вход в которое представлял собой решетчатую дверь. Воздух в камере был наполнен сыростью, где-то поблизости мерзко пищали крысы, а тьму пространства слегка рассеивал зажженный в коридоре, на противоположной от заточившей Зорана решетки стене, канделябр.

Около Зорана также на полу сидели двое: один — смуглый мускулистый южанин, одного роста с наемным убийцей, но менее массивный, другой — широченный и немного высокий для типичного представителя своего народа гном.

— Ооо! Проснулся! А я уж думал, ты не составишь нам компанию в бою, — пробормотал гном.

— В каком еще бою? Что это за место? — спросил Зоран.

— Это арена, брат, — ответил южанин. — Меня зовут Нейб, а это — Рогги Костолом. Мы оба отсюда, из Эйзенбурга. А тебя как зовут?

Зоран нахмурился. Вот уж чего он никак не мог ожидать, так это попадания в плен, причем в одну из худших его форм.

— Зоран. Как вы тут оказались?

— Так же, как и ты. Наемники просто заметили нас на улице. Распознав в нас тех, кому не впервой драться, схватили. Но с меньшими потерями, чем тебя. Говорят, ты настоящий мясник.

— Да уж. Как выбраться отсюда?

— Никак. Разве что умерев в бою.

Зоран вдруг вспомнил о письме, которое ему все еще нужно доставить. Он начал проверять свои карманы. Из тех, что не потайные, у него вытащили абсолютно все: грамоту странствующего детектива, деньги, флягу, огниво, сухари и кое-какие травы, взятые у Йоксы в дорогу. Вещи в потайных были на месте — амулет и два письма (Конрата и Аделы). Плащ у него тоже забрали, осталась только одежда, которая была под ним. Оружия, само собой, также не было.

— Вы тут давно?

— Я две недели. А коротышка уже почти месяц.

Гном подскочил. Его широкое бородатое лицо покраснело от гнева.

— Что ты только что сказал, Нейб? Ну-ка повтори!

Южанин рассмеялся:

— Ну перестань, Рогги. Надо же нам как-то разряжать обстановку.

— Ты надоел мне, Нейб! Никакой я тебе не коротышка! Я — гном! И для гнома я высок!

— Ну все, все, успокойся, я молчу. Сядь, пожалуйста.

Гном успокоился и уже почти опустился на пол, как вдруг южанин снова решил его позлить:

— Просто я боюсь, что стоя ты обрушишь потолок своей башкой.

Зоран рассмеялся.

— Сукин сын! — Рогги Костолом бросился на Нейба. Зоран, продолжая смеяться, встал между ними.

— Отойди! — вопил Зорану Костолом.

— Перестань, Рогги. Твой друг просто шутит. К тому же мне нужно поговорить с вами. Это так вы встречаете гостей?

Зоран знал, что для гномов законы гостеприимства священны, и стоит только обвинить Рогги в несоблюдении этих законов, как он сразу почувствует себя пристыженным. Костолом опустил голову и пробурчал:

— Нет, не так.

Когда все сели и успокоились, Зоран начал расспрашивать своих новых знакомых об этом месте:

— Арена, как я понимаю, находится под землей?

— Да. Прямо в сердце Эйзенбурга. — Ответил Нейб.

— Власти знают?

— Власти в доле. Маркизу Магни ван Кройсу, советнику короля, щедро платит хозяин этой арены. Маркиз имеет прибыли даже больше, чем сам хозяин, но в управление не лезет и на боях не появляется.

Вот так новость! Слащавый маркиз ван Кройс, который вился вокруг Аделы до прихода Зорана на карнавал в Ланте, мало того что оказался советником самого короля, так еще и был долевым владельцем подпольного бизнеса. Зоран представил, как этот мерзавец разглагольствует с высоких трибун о дворянской чести и благородстве, подсчитывая при этом в уме приносимые ареной доходы, и на секунду снова почувствовал то же, что и в юности, — непреодолимое желание продолжать убивать таких, как Магни.

— А кто хозяин? — процедил Зоран сквозь зубы.

— Кульверт Прантон. Крупный купец, торгующий в основном пряностями.

— А тот бугай, которого я не успел убить? Кто он?

Нейб пожал плечами в знак того, что он не знает. Но тут к разговору подключился Рогги:

— Это Дейв. Лучший наемник Кульверта и по совместительству конченый ублюдок. Мы с ним когда-то работали вместе, но в какой-то момент пути разошлись. Он повернул на слишком кривую дорогу даже для меня.

— Ясно. Когда бой?

Нейб и Рогги, до этого пытавшиеся сохранять присутствие духа, понурили головы.

— Уже скоро, — сказал Нейб.

***

— Вы, трое! По одному! На выход! — заорал наемник, тыча мечом в сторону Зорана, Нейба и Рогги.

Первым, тяжело выдохнув, поднялся и вышел в коридор южанин. По обе стороны от него встали два наемника, после чего куда-то увели. Затем то же самое произошло с Рогги Костоломом. Настала очередь Зорана.

Когда он вышел в коридор, то также оказался между двух вооруженных людей, но сзади подошел еще и третий. Это был Дейв. Они повели Зорана прямо по коридору, и в итоге он оказался рядом с Нейбом и Рогги в очень просторной глубокой квадратной яме с каменными стенами и усыпанным песком ровным полом. В стенах со всех сторон имелись решетчатые железные ворота, через одни из которых Зоран и попал в эту яму. Сверху на стенах было некое подобие трибун: по несколько рядов довольно богатых стульев с каждой стороны. На стульях сидели зрители, состоятельные на вид люди, а между ними возвышались наемники с арбалетами. На стене, лицом к которой были обращены Зоран, Нейб и Рогги, на самом высоком из стульев, напоминавшем трон, сидел разодетый в пышный бардовый наряд лысый толстый мужчина средних лет, одновременно грозно и презрительно смотревший на троицу бойцов. Это был Кульверт Прантон, хозяин арены, а рядом с ним стоял услужливого вида господин, который периодически наклонялся к Кульверту и покладисто кивал в ответ на брошенные тем реплики.

Ворота за спиной троицы захлопнулись, после чего практически сразу открылись ворота напротив. Из них наемники вывели девять человек. В отличие от Зорана, Нейба и Костолома эти люди были по пояс голыми и разукрашенными белой краской.

Стоявший подле Кульверта Прантона человек оказался тем, кто анонсирует бои.

— Уважаемые дамы и господа, — начал анонсер, невзирая на отсутствие женского пола среди зрителей. — Перед вами на песке этой потрясающей арены стоят лучшие из лучших, самые дикие и кровожадные отбросы общества, от которых с великим трудом мой господин очищает улицы этого города! В их глазах огонь и ярость! В их душах — жажда убивать, утолить которую мы с великим удовольствием позволим им здесь, в великом Эйзенбурге! Представляю участников! Команда из трех человек! Нейб — необузданный беженец из южных королевств, ловкий как пантера, резкий как порыв ветра! Рогги Костолом — бешеный гном, похожий скорее на вепря, кулаками способный проломить череп даже медведю! Дикий Зоран с далекого севера! Его злоба чернее грозовой тучи, его мастерство и сила способны победить целый легион!

«Что-то я не слышу аплодисментов».

Кульверт сверлил Зорана взглядом. Наемный убийца догадался, что бойня в переулке ударила по его кошельку.

Анонсер представил зрителям бойцов другой команды, после чего изрек:

— Нейб! На середину!

Южанин вышел к центру.

— Ты будешь биться коротким мечом!

Один из наемников сверху швырнул ему меч. Следом вызвали Рогги; ему дали большую булаву. Затем подозвали Зорана. Когда он вышел на середину, Кульверт что-то шепнул анонсеру на ухо, после чего тот, откашлявшись, произнес:

— Ты будешь драться голыми руками.

Когда Зоран вернулся к своим товарищам, он услышал слова Нейба, обращенные к гному:

— Нам конец.

— Да, — буркнул в ответ Рогги.

После этого наемники вооружили девятерых бойцов другой команды: им всем дали по короткому мечу, такому же, как у Нейба. Когда все заняли исходные позиции, анонсер прокричал:

— Ставки сделаны! Пусть победят сильнейшие! Бой!

Нейб и Рогги отбежали в разные стороны, дабы не допустить, чтобы их команду взяли в кольцо. Зоран остался по центру. Посчитав безоружного легкой добычей, бойцы команды противника направили к нему всего одного вооруженного человека, в то время как остальные, разбившись на две четверки, атаковали южанина и гнома. Безусловно, если бы противники знали Зорана из Норэграда, они поступили бы иначе.

Зоран уклонялся от прямолинейных размашистых выпадов, и воздух, рассекаясь, свистел рядом с ним. В какой-то момент наемному убийце удалось нырнуть под удар и оказаться у противника за спиной. Тогда-то судьба несчастного и была предрешена. Зоран в мгновение ока обхватил его шею и подбородок так, как делает это анаконда, поймавшая жертву: с такой же чудовищной силой, с такой же высасывающей надежду безжалостностью. И свернул эту тонкую, слабую шею с хрустом.

И в этом хрусте оказалось что-то теплое. Что-то родное…

Тело вооруженного бойца безжизненно осело, и Зоран тут же забрал у мертвеца меч. Да сжал его рукоять так, что даже ладонь заболела.

И просиял. Как всегда сиял во время привычной работы. А внутри заклокотала злоба. Та, «что чернее грозовой тучи» — как верно подметил анонсер минуту назад, не подозревая, насколько точным является его замечание. Как бы Зоран ни противился этому и как бы ни пытался подавить.

Публика смотрела на наемного убийцу с усилившимся вниманием. По лицам большинства зрителей читалось, что они недовольны легкостью, с которой Зоран справился с вооруженным противником и направился на помощь товарищам. Меньшая же часть зрителей, наоборот, воодушевилась: это были те, кто рискнул поставить на трио, не являющееся в бою фаворитом.

У Нейба дела были совсем плохи: его прижали к стене и атаковали с разных сторон. Однако когда Зоран одолел голыми руками одного из бойцов, двое из напавшей на Нейба четверки тут же отделились и побежали в сторону мастера-ворона.

В этот раз Зоран решил действовать на опережение и бросился в атаку раньше противников. Быстрым ударом снизу вверх, практически без замаха, он отправил на тот свет первого из двойки, оставив на его теле глубокую диагональную рану от правого паха до левой ключицы. Второй продержался чуть дольше, кое-как отразив несколько выпадов, но затем все же пропустил колющий удар в самое сердце.

Нейб к тому моменту уже пропустил несколько ударов, раны от которых лишь чудом не оказались глубокими и смертельными. И все же из-за них он стремительно терял кровь и подвижность. Прижатый к стене, южанин с трудом отражал удары противников и в какой-то момент, скрестив клинки с одним из них, краем зрения увидел, как лезвие другого уже стремится к его горлу. Тогда Нейб решил, что это конец. Но в следующее мгновение, когда он уже готов был издать предсмертный хрип, изо рта бойца, направившего на него орудие убийства, вылезло острие меча, и тот, выпучив глаза, замер. Это Зоран пронзил ему сзади затылок.

Последний живой боец атаковавшей Нейба группы отвлекся от сражения с южанином и, посмотрев за спину безоружному минуты назад Зорану, остолбенел от удивления и страха: все, кто набросился на одетого в черное воина, лежали убитые. А сам Зоран был весь в крови и улыбался, словно вошедший в раж маньяк.

Не надо было несчастному так долго разглядывать мертвые тела своих товарищей. Нейб насквозь проткнул ему живот, после чего кивком отблагодарил Зорана, испытав при этом страх от внешнего вида своего спасителя. Затем они вдвоем отправились на помощь Рогги.

Гном держался лучше Нейба: он также вынужденно отступил к стене, но, без устали размахивая огромной булавой, не позволял к себе приблизиться. По одному из нападавших он даже неплохо попал: тот сильно хромал на правую ногу, бедро которой украсила большая ушибленная рана.

Четыре сражающихся с Костоломом бойца слишком увлеклись безуспешными попытками разделаться с гномом, поэтому не заметили, как сзади к ним подобрались Зоран и Нейб. Они атаковали двоих теснивших Рогги в спину, мгновенно убив. Остальные двое, секунду назад уверенные, что владеют численным преимуществом, были застигнуты врасплох новым положением вещей и попытались отбежать. Но удалось это лишь одному, второй же из-за отбитой гномом ноги не смог этого сделать, и его голову проломил удар огромной булавы Костолома, на мощном теле которого не было ни царапины.

Зоран, гном и южанин окружили последнего противника, который выбросил свой меч и ползал на коленях, умоляя не убивать его:

— Нет… пожалуйста…

На его мольбы отозвался Нейб:

— Ты такой же, как мы. Бился не по своей воле. Пощадим его, парни?

Ползающий на коленях противник с надеждой во взгляде закивал головой. Гном исподлобья посмотрел на своего милосердного соратника и сказал:

— Черт с ним. Пусть живет.

Но с ними был еще и Зоран. И, судя по внешнему виду, намерения его милосердием не отличались: он улыбался недобро, как улыбается не человек вовсе, а демоново отродье. Вдруг он двинулся в сторону поверженного врага, занеся над головой меч.

— Зоран, не нужно, остановись… — Нейб преградил ему путь.

Наемный убийца посмотрел на южанина пустыми, безжизненными глазами.

«А не развалить бы мне тебя, как и всех предыдущих?»

Нейб закрепил меч на поясе и примирительно выставил перед Зораном открытые ладони.

— Не нужно… — с просьбой и страхом в голосе повторил он.

Улыбка потихоньку начала спадать с лица Зорана, а глаза его забегали, будто возвращалось трезвое осознание происходящего. Он промолвил, медленно опуская меч:

— Да… Видимо, это уже лишнее.

— Спасибо… — с трудом дыша от страха, поблагодарил сдавшийся боец.

Одержавшая победу троица стояла посреди арены. Израненный южанин с трудом держался на ногах и продолжал терять кровь. Зоран, напротив, выпрямился, тем самым возвысившись над своими товарищами, как скала возвышается над морскими волнами. Окровавленный, большой и твердый, с ниспадающими на лицо черными волосами, под которыми во время боя скрывалась жуткая и вместе с тем радостная улыбка, он являл собой совершенную машину для убийства. Настоящее проклятие для всего живого, что осмелится встать у него на пути. Гном, осмотрев трупы, обратился к Зорану со смесью страха и восхищения:

— Ты просто гребаный изверг.

Услышав во многом правдивые слова гнома в свой адрес, мастер-ворон кивнул Рогги в знак того, что принял его сомнительный комплимент.

Нет, Зоран, конечно, презирал в себе убийцу, мягко говоря. И сказать, что после стольких лет ему надоело делать то, что должно, — означало бы нанести оскорбление самому слову «надоесть». Зоран раскаивался в своих деяниях, и нет того эпитета, который в достаточной степени охарактеризовал бы те муки совести, которые изо дня в день рвали его сердце на куски.

Они пунктуально являлись к Зорану в преддверии убийств. Они неизменно сваливались на него после их совершения.

Но были также минуты, когда Зорана им было не догнать…

Ведь во время самого процесса он испытывал только лишь наслаждение, хоть и не признавался в этом даже самому себе…

Так было почти всегда: муки совести до и муки совести после. Но ни в коем случае не во время кровавого танца…

Ибо во время него будто хор ангелов начинал петь над головой Зорана. Будто сама душа распускала крылья отправляющейся в полет птицей. Будто извергалась она вулканом, орошая все вокруг своей смертоносной любовью подобно лаве.

Родословная давала о себе знать. Зоран из Норэграда — сын Ремула Жестокого, последнего берсеркера Пепельных Островов, самого кровожадного человека из самого опасного уголка севера.

Зоран был рожден и выкован для этой работы, и, наверняка любил бы ее до сих пор, не черней презрение и ненависть к ней более беспросветно, чем солнечное затмение.

Муки совести — до и после. Нечто другое — во время…

Маньяк, который стыдится своей природы.

Ворота, находящиеся напротив Зорана, Нейба и Рогги, открылись, и из них, построившись в две колонны, вышли около двадцати наемников, после чего половина из них принялась уносить трупы, а остальные, наведя арбалеты на выживших гладиаторов, удерживала тех от попытки побега. Когда все трупы были убраны, наемники удалились с поля боя, а ворота за ними снова закрылись. После этого Анонсер наклонился к Кульверту Прантону и закивал головой в знак повиновения, слушая какие-то указания. Затем он выпрямился и обратился к одержавшему верх трио:

— Мой господин желает, чтобы проигравший боец был убит! Исполняйте!

Нейб и Рогги переглянулись, бессловесно споря, как поступить.

А тем временем Зоран тяжелым взглядом посмотрел на Кульверта Прантона. Так могла бы смотреть гробовая плита, обладай она глазами. Тогда бы она говорила: «Твое время тоже наступит, и случится это быстрее, чем ты думаешь».

Но хозяин арены глаз не отвел. Легко быть смелым, когда знаешь, что до тебя не добраться.

— Так, ну хватит, — вымолвил Рогги. И подался было вперед, чтобы добраться до сдавшегося бойца, выполнить команду и все-таки уйти живым…

Но мощная ладонь легла ему на плечо, удержав от дальнейших перемещений. Гном поднял голову и увидел над собой мрачную в своей решительности физиономию Зорана. Костолом понял: выполнять команду не стоит. Ведь куда безопасней спорить даже с демонами преисподней, чем с Зораном из Норэграда.

Наемный убийца вдруг ответил анонсеру, и голос его звучал подобно грому:

— Тогда пусть твой господин спустится и сам убьет его!

По арене разошелся гул шокированных дерзостью Зорана зрителей. Анонсер побледнел и раскрыл рот, а его господин, Кульверт Прантон, разгневавшись, стал похожим на спелый помидор.

Хозяин арены впервые за всю битву встал, и тогда Зоран понял, зачем ему нужен анонсер: голос Кульверта был смешным и визгливым, что не слишком гармонировало с его напыщенно-важным обликом. Он завопил так, что от исступления у него даже щеки затряслись:

— Спустить волков!

Через секунду ворота, расположенные по обе руки от Кульверта, со скрипом отворились, и на арену, рыча, выбежали почуявшие кровь волки, коих оказалось в общей сложности восемь.

Нейб и Рогги снова разбежались по разным сторонам, оставив Зорана в центре. Единственный выживший человек разгромленной ими команды душераздирающе закричал. Его плоть уже рвали на куски двое голодных хищников.

На гнома также набросились два волка, и он принялся в своей излюбленной манере отгонять их от себя булавой. Южанин тем временем пытался справиться лишь с одним зверем.

На Зорана набросились сразу три волка: от него сильнее всех пахло кровью. Когда первый из них, обезумев от ярости, прыгнул Зорану прямо в грудь, тот вонзил ему меч в открытую пасть. Клинок вошел в тело животного по самую рукоять, и наемный убийца не успел его вынуть: два оставшихся волка уже повалили новоиспеченного гладиатора на землю и принялись вгрызаться в плоть. Один из них кусал его за правое бедро, чуть выше колена, а другой взобрался на грудь и пытался укусить за шею. Зоран орал и рычал, левой рукой отталкивая навалившегося сверху хищника, а правой нанося сокрушительные удары по его голове. Волк тоже в долгу не оставался и передними лапами царапал Зорану лицо, однако, получив очередной мощнейший удар, отключился. Возможно, просто потерял сознание, а возможно, насовсем. Тем временем зверь, кусающий Зорана в бедро, вгрызался зубами в мясо все глубже. Еще чуть-чуть, и ногу не спасти. Зоран кое-как дотянулся до рукоятки меча, торчащей из пасти первого убитого волка, уцепился пальцами за самый ее кончик и потянул на себя.

Хищник рычал и причмокивал, пытаясь оторвать от ноги кусок плоти. Наемный убийца, обезумев от невыносимой боли, орал, но продолжал вынимать меч. Когда ему, наконец, удалось это сделать, он рубанул по спине вцепившегося в бедро волка с такой силой, что едва не разрубил его пополам. Хватка животного тут же ослабла, Зоран разжал его челюсти и высвободился.

Нейб мечом искромсал дерущемуся с ним волку всю морду, и кровь от испещривших её глубоких ран заливала хищнику глаза. Посмотрев на это, Зоран понял, что южанин возьмет верх.

Рогги Костолом к тому моменту забил одного из двух, жаждущих его смерти волков, а второй, схватившись зубами за рукоять смертоносной булавы, пытался вырвать ее из рук гнома, получая при этом от последнего жесткие пинки. Наемный убийца, уверенный в силах гнома, принял решение заняться последними двумя хищниками, добыча которых оказалась самой легкой. Теми, которые продолжали вырывать куски плоти из уже мертвого тела того гладиатора, которого Зоран и товарищи пощадили.

Хромая на искусанную животным правую ногу, Зоран, насколько мог, тихо подошел со спины к беззаботно чавкающим волкам, склонившимся над трупом несчастного бойца. Затем вонзил меч в бок тому из них, что оказался ближе, и сразу его вынул. Ответ не заставил себя ждать: другой волк молниеносно бросился на Зорана, но получил лезвием по морде. Почувствовав отпор, он выбрал более хитрую тактику: решил обойти Зорана с фланга и оказаться у гладиатора за спиной. Эта попытка и оказалась для него фатальной: сжимая рукоять левой рукой, Зоран отвел клинок в сторону, намеренно обезопасив хищнику траекторию справа от себя, но, когда тот ступил по ней и оказался рядом, развернулся на здоровой ноге и, уже самолично встав сбоку от волка, ударом меча сверху вниз отделил от его тела морду.

Зоран обернулся. Нейб бежал к Рогги, оставив позади себя труп хищника, на голове которого совсем не осталось живого места. Гном же никак не мог отбиться от последнего, какого-то особенно свирепого волка.

В один момент Рогги, не успевая за движениями зверя, потерял равновесие и свалился на правый бок. В эту секунду волк сразу вцепился зубами в открывшуюся левую половину могучего тела гнома, отчего тот заорал. Но Нейб прибыл вовремя и спас товарища, вспоров брюхо хищника мечом.

Южанин помог Костолому подняться, хотя сам едва держался на ногах. Оба товарища пошли к центру щедро окропленной кровью арены, где к ним присоединился Зоран.

Зрители пребывали в глубочайшем экстазе от увиденного. Они смотрели на троицу, раскрыв при этом рты.

Наемный убийца не сводил глаз с Кульверта Прантона. На секунду представил, как убивает этого паскудного писклявого предпринимателя. Дьявольская улыбка, которая так пугала врагов Зорана, непроизвольно скривила лицо. Он видел, она подействовала: хозяин арены побледнел и нервно сглотнул слюну, после чего начал что-то нашептывать своему анонсеру. Тот внимательно выслушал своего господина и, наконец, изрек:

— Бойцы впечатлили нас сегодня своим мастерством и показали зрителям отличное, полное драматизма зрелище! Мой милосердный господин дарует им жизнь, несмотря на проявленное непослушание! Сложите оружие и поднимите руки вверх! Сейчас вас отведут в камеры и предоставят лекарей!

Гладиаторы повиновались и бросили на землю оружие. Зоран при этом продолжал смотреть Кульверту Прантону в глаза, но тот отводил свой взор. Зоран хотел, чтобы Кульверт понял: он хорошо запомнил его и когда-нибудь сбежит из подземной арены, а после вернется за ее хозяином.

Ворота открылись, наемники окружили бойцов и отвели их в камеру.

***

После пытки на арене была жизненно необходимая пытка в камере. Лекари очищали раны бойцов, накладывали швы, бинтовали. Но вот они ушли, и едва живые Зоран, Нейб и Рогги остались втроем.

Теперь у Зорана будет больше шрамов. К тем, что уже есть, прибавится от когтей волка — он будет пересекать левый глаз тремя параллельными линиями, и от зубов — он украсит правое бедро.

Товарищам Зорана тоже досталось: левый бок Рогги изуродован укусом, а тело Нейба — несколькими ранами от меча.

— Зоран! — обратился к своему новому напарнику гном.

— Что?

— Тебя где научили так драться?

— У меня было трудное детство, — тон Зорана давал понять, что уточняющие вопросы на эту тему останутся без ответа.

— Хм… — задумчиво промолвил Рогги себе под нос.