Иоанн Малала Хронография
ВВЕДЕНИЯ
Введение к австралийскому изданию 1986 г.[1]
Хроника Иоанна Малалы является древнейшим из сохранившихся примеров византийской мировой летописи. Она написана на языковом уровне, который приближается к жаргону, и это дает представление о средних представлениях византийцев о прошлом. Мало того, что эта работа увлекательная сама по себе, но она сильно повлияла на более поздних авторов в жанре, который процветал в грекоязычном мире до XVI века; он также глубоко повлиял на сирийскую и особенно славянскую историографические традиции. Тем не менее, до сих пор, перевод всего текста не был сделан на новоевропейские языки, и только несколько выдержек были доступны (например, части кн. 18 переведенные VEH, 1970). Кроме того, нет удовлетворительного текста хроники. Пока новое издание И. Турна (в серии Corpus Fontium Historiae Byzantinae) не станет доступным[2], нужно еще раз обратиться к версии Л. Диндорфа, опубликованной в Боннском корпусе в 1831 году.
Очевидно, что просто перевод часто неудовлетворительного издания Диндорфа по уникальной Оксфордской рукописи (давно признано, что она местами сокращена) вызывает больше проблем, чем решений. Нужно было решать вопрос об утраченном подлиннике и присутствии в подтексте таких доказательств, какие можно было бы добыть из оригинальной версии.
Мы не пытались представить материал в подтексте на греческом или других языках, отчасти потому, что это было бы посягательством на территорию Турна, отчасти из-за значительного числа этих языков (славянский, сирийский, эфиопский, латинский), и отчасти потому, что мы хотели бы этот материал сделать доступным для студентов, изучающих позднюю античность, а также специалистам. Так как здесь замешано много языков, и, тем более, греческий оригинал Малалы трудно восстановить в результате сокращения и языкового "исправления", нам кажется, что положительная заслуга публикации такого рода издания состоит в переводе на нейтральный современный язык. Это обеспечит более читабельное руководство к имеющимся доказательствам о том, что написал Малала, чем любое мыслимое издания в оригинале.
Мы надеемся, что этот том не только представит широкой аудитории несправедливо пренебрегаемую фигуру в византийской истории культуры, но и послужит стимулом к дальнейшей работе над летописной традицией древнего и средневекового мира.
Цель и сфера хроник. Хроника Иоанна Малалы рассматривает период от Адама до, по крайней мере, 565 г. в восемнадцати книгах, самой длинной из которых является книга 18, посвященная Юстиниану I. Хотя текст составляется из двух отдельных версий, отделенных десятилетиями друг от друга, это, вероятно, единая работа одного автора. Как указано в предисловии к хронике, цель Малалы в написании его труда имеет два аспекта: 1) изложить ход священной истории в интерпретации христианской летописной традиции (Книги 1-9) и 2) составление краткого очерка о событиях при римских императорах, вплоть до времени его собственной жизни (Книги 10-18). В «Хронике» Малала следует своей цели последовательно, используя в Книгах 1-8 хронологию еврейской истории в качестве основы, в которую он интегрирует истории персов, греков, римлян и другие народов. От Августа (Книга 9) структура хроники группируется вокруг правлений отдельных римских императоров. С книги 15 одна книга посвящается одному императору, чтобы был представлен каждый из императоров от Зенона (книга 15) до Юстиниана (книга 18). Относительно последнего периода автор говорит нам, что он использовал и устные источники.
Жанр. Устанавливая целью написать «Хронографию», которая была, вероятно, оригинальным названием работы, Малала следовал образцам историографии, которая была, как хорошо установлена к середине VI века. Первая полномасштабная христианская хроника была написана Евсевием из Кесарии в конце III века. Хотя летопись Евсевия оказалась чрезвычайно популярной и влиятельной, ее сложный табличный формат, в котором излагаются одновременные государства в параллельных колонках, связанных с годами от Авраама, был изменен и принят последующими летописцами как греческого Востока, так и латинского Запада. Кроме того, летопись стала крупной и обычной формы историографии в начале византийского мира, потому что хронологические вопросы, такие как даты сотворения мира, Воплощения и продолжительности мира становится все более важными и оспариваются.
По самой своей структуре летописи легко поддавались интерполяции и расширению путем добавления дополнительного материала, а также упрощению путем объединения нескольких связанных записей через несколько лет. Резонно предположить, что с точки зрения структуры и повествовательной формы Малала лишь следовал его ныне утраченным предшественникам-хронографам, таким как Панодор и Анниан. Эта форма летописи, вероятно, не представляет собой нового направления в византийской историографии, хотя сама летопись была очень влиятельной в формировании византийской хронографической традиции.
Автор. Все, что известно об авторе, должно быть почерпнуто из самой летописи, за исключением того, что более поздние авторы называют его «Иоанн ритор» (Иоанн Эфесский, Евагрий), «Иоанн Малала» или «Малела» (Константин Багрянородный, Иоанн Цец) и «Иоанн Антиохийский» (Иоанн Дамаскин, и снова Цец). Как «Ритор» или «Схоластик» (что является значением сирийском слова «Malal», откуда и возникло имя Malalas) Малала получил образование, предназначенное для государственной службы, и поэтому он был довольно хорошо образован по современным стандартам. Последствия этого элементарного факта обычно не были оценены. Хотя его ценили как ценный и часто уникальный источник информации, летописец был осуждаем как полностью наивный, невежественный и некомпетентный. Такие суждения не понимают, в какой степени знания Малалы были обусловлены современными знаниями и интерпретациями как в прошлом, так и в мире вокруг него. Его искаженное знание римского республиканского периода истории, например, по существу, то же, что и у его современника Иоанна Лида. Также многие сведения Малалы, казалось бы, дают новые интерпретации классической мифологии и культуры, но они, кажется, были широко распространены в его время. Он был не столько изобретатель нового, сколько выразитель формирующегося византийского взгляда на прошлое.
Малала, вероятно, родился около 490 г., так как он сообщает, что использует доступные ему устные источники информации со времени императора Зенона, и, видимо, получил образование в Антиохии. Часто резиденция императоров предыдущих поколений, Антиохия была сейчас штаб-квартирой комита Востока, военного магистра Востока и проконсула Сирии I. Она была осью, через которую информация текла между Константинополем и на Восток, и это был фундамент для всех военных кампаний против персов. Это была космополитическая греческая столица, где родной сирийский язык и культура легко смешались с греческим и латинским, языками римского правительства, которое формировало центральную часть жизни города и общества. Антиохия имеет угрожающие размеры в летописи, вместе с областью под юрисдикцией комита Востока. Действительно, вполне вероятно, в силу своих знаний и отношений, которые он показывает, Малала служил в средних и верхних эшелонах имперской бюрократии в Антиохии, вероятно, в офисе комита Востока. Можно даже предположить, что он сам был вовлечен во многие операции, описанные в летописи в 520 и начале 530-х гг.
В какой-то момент Малала переехал из Антиохии в Константинополь, возможно, после фактической отмены службы комита Востока в 535 г. (Nov. Just. 8.5), или, возможно, в результате персидского захвата Антиохии в 540 г. В Константинополе он, вероятно, продолжал свою бюрократическую карьеру до его смерти, последовавшей, вероятно, некоторое время спустя, в 570-х гг. Хроника показывает, что он был верным сторонником Юстиниана и был православных доктринальных взглядов, несмотря на мало обращаемое внимание на последнюю и современную богословскую борьбу. Отчасти по этой причине, однако, он не может быть отождествлен с Иоанном Схоластиком, патриархом Константинопольским, как утверждалось ранее.
Введение к немецкому изданию 2000 г.
Первые материалы для нового критического издания Хронографии взяла на себя серия Berolinensis и К. Вейер Холт (Ставангер), они начали, но не успели составить коллекцию рукописных материалов из-за его безвременной смерти. Профессор Х. Венцель и издатель В. де Gruyter убедились, что корпус текстов прибыл в Гамбург, где Ханс Турн работал с ним в середине семидесятых годов. Уже в передаче, мы обнаружили, что существующие документы корпуса (в основном микрофильмы и фотографии рукописей) были действительно ценными для начала работы, и новый издатель, однако, должен был обеспечить полное использование всех материалов.
Ханс Турн немедленно принял с удовольствием эту трудную задачу; издание нового Малалы. В начале девяностых годов состояние дел было таково, что издание рукописей делали и раньше, но они лежали с середины десятилетия в типографии. Но Хансу Турну не представилось возможности увидеть плоды своих трудов в законченной книге. Он умер после непродолжительной болезни 15.12.1993 г. Если бы он смог сам завершить его издание, книга, несомненно, могла бы появиться раньше.
То, что это важное и весьма долгожданное для всей византологии новое критическое издание Малалы теперь, наконец, выходит — это заслуга многих помощников.
1. Автор и его труд
В рукописях А и В наш автор именуется Иоанном Антиохийским; в славянском переводе начинается «описание Иоанна Сирийцы Малалы» (см. полный текст заголовка и статье 3 доп. к 1. 3): последнее слово не превращается в латыни, он может быть юридически (Иоаннис) Malalae, (также Syriae = Asiae), а значит, Минорис.
Евагрий называет его около 580 г. Иоанном ритором.
Форма Малала впервые появляется у Иоанна Дамаскина, который образуют Malelas, и встречается у Константина VII Порфирогенита. Уже давно ясно, что сирийский корень mll означает что-то вроде eloquens. Это mll используется как примером для теологов. Представляется возможным, что Евагрий просто переводил это слово как «ритор».
Ритор жил в V-VI вв. и был весьма квалифицированным юристом. Наш автор родился в Антиохии или около нее, он практиковал деятельность юриста, будь то в юридической конторе, или в оффикии патриарха. Б. Кроук (B. Croke, Malalas, the man and his work, in: Studies in John Malalas, Sydney 1990, S. 19 f.) предложил, что Малала занимал должность в оффикии магистра militum Востока.
Малала только два раза сам говорит о себе: он имел в Фессалонике (и, следовательно, это был маршрут из Антиохии, наиболее известный), в Эктесисе, римскую хронографию некоего Брунихия (Brunichius), римские обычаи относительно февраля (143.49 до 51). Кроме того, он видел в Панеаде (Paneas) в документах финикийскую историю Вероники в доме еврейского христианина Басса (Bassus) (181.40 до 43). Другие авторы не оставили биографические сведения о нем.
Таким образом, мы хотим определить время его жизни, рассчитывая на критерии, присущие его работе. В начале первой книги Малала пишет, что он правдиво записывает в деталях, что стали известны ему до его современной истории, от Адама до Зенона и императоров после него. Зенон (474/475; во второй раз 476-491 гг.), очевидно, является переломным для хронологии Малалы.
Традиционный подход к году его рождения вскоре после 490 г. (представлен, например, Х. Хунгером: Die hochsprachliche profane Literatur der Byzantiner. Bd. 1. Munchen 1978. S. 320), несомненно, правомерен, даже с конца работы время рассчитывается назад: для времени Зенона наш историк возможно, если он не прибегал к письменным источникам, работал на основе устных сообщений от знакомых ему лиц.
Не могу согласиться с мнением, что работа была закончена на 9м году правления Юстина II; известно лишь, что здесь заканчивается латинский Laterculus Malalianus, который, однако, для имперского времени дает лишь каркас работы.
Мне кажется, что, скорее всего, летопись была завершена в лучшем случае до смерти Юстиниана (умер вскоре после Малалы). Как известно, рукопись Baroccianus и отрывки из Константина VII Порфирогенита оканчиваются незадолго до смерти Юстиниана. Весьма весом исторический аргумент традиции: Дж. Б. Бьюри в своем эссе "Иоанн Малала: Текст Кодекса Baroccianus" (BZ. 6. 1897. Р. 221, прим. 1) после установления особенностей Кодекса предупредил: в то время, как писатель всего кодекса экономно обрабатывает сборники, он пишет последний лист непропорционально по отношению к ним. Он спешил, он хотел быстрее прийти к концу. Необвещенное царствование Юстина Младшего в Laterculus, безусловно, является Continuatio хроники Малалы, что означает определенную фиксированную точку в традиции.
Дж. Хаури в работе "Johannes Malalas identisch mit dem Patriarchen Johannes Scholastikos?" // BZ. 9. 1900. S. 337-356 впервые идентифицировал Малалу с патриархом Иоанном Схоластиком. Этот тезис имеет много приверженцев (Х. Хунгер, С. Троянос). Я считаю, что отказ Е. Штейна ("Berichten über die Fortschritte der klassischen Altertumswissenschaften. 184. 1920. 86 sq., Nr.232; Histoire du Bas-empire, t. 2. Paris, 1949. Р. 688 f.) впервые выдвинул новую точку зрения. Иоанн Схоластик после практики в качестве адвоката возглавил Антиохийское духовенство в 548 г.; около 548-559 гг. он был патриархом Антиохии и апокрисиарием при Патриархе Константинопольском.
С 565 года он служил в качестве патриарха мегаполиса, он умер 31 августа 577 г. как друг Юстина II. Он известен как автор свода канонов в 50 юридических титулов, в которых он опирался на работы своего предшественника, коллекция канонов в 60 титулов, в сопровождении приложения 21 императорских законов. Иоанн Схоластик использовал каноны Василия Великого и синодов в Сардике и Халкидоне. Кроме того, он составил эксцерпт из Новелл Юстиниана в 87 Глав. Иоанн Малала же интересуется всем каноническим правом, помимо Халкидонского собора.
Патриарх написал ряд трактатов и утраченное сочинение Katechetikos Троицы, которые противостояли Иоанну Филопону (см Фотия, Bibliotheke, cod. 75). Несмотря на то, что сочинения различных жанров требуют различного языка, наш автор не обладал церковным языком высокого уровня, который требовался для раскрытия темы Троицы. В этом отношении, тождество Иоанна Малалы и Иоанна Схоластика крайне маловероятно.
Хронография Малалы является взглядом на историю от Адама с христианской точки зрения. Главное содержание книг Ветхого Завета 1-8 изложено до первосвященника Адды (Addus). Древние народы включены в хронологию на подобающие им места. С книги 9 хронография является по существу имперской историей (хотя только с книги 15 каждая книга имеет своей темой правление отдельного императора), отражает рубеж спасения, появления церкви, местной истории.
Мы хотели бы знать имя человека, который изобрел мировую эпоху, которая используется Малалой (т.е., 5509 г. до н.э.). Это наиболее ясно в 357, 67 ff, где греческий текст обогащается славянским переводом с важным дополнением. Малала рассчитывает Вознесение Христа в 6000 лет, и это имеет большое значение для его понимания. Э. Джеффрис в своей работе о хронологических структурах очень подчеркивает (Studies in John Malalas, р. 111-166), вполне справедливо, что эта мировая эпоха направлена против сирийских хилиастов, для которых конец света с большими стихийными бедствиями после начала шестого тысячелетия казался весьма близким.
Среди ученых существует единодушие, что Хронография появилась в двух версиях (текст первой части, появившись, вероятно, не был переписан). Первая часть, написанная под углом зрения Антиохии, была закончена в 528-532 гг. (вечный мир между римлянами и персами).
Она была использована Евагрием, на котором основаны Пасхальная хроника и славянский перевод. Последний заканчивается из-за искажений оригинала на 528 г. (360, 50).
Последующее вторая часть, в центре истории имеет город Константинополь, и, как я уже сказал, вероятно, степень ее подробности увеличивается к смерти Юстиниана. Она служила источниками для Иоанна Эфесского, Михаила Сирийца, Феофана, латинского перевода и т.д.
В первой книге Малала указывает свои источники; он использовал в своих работах всего более 80 информаторов, которые указаны в: Bouder, Über die Quellen der ersten vierzehn Bucher des Johannes Malalas. Т. 1, 2, Аугсбург, 1899-1900. Здесь указывается следующий документальный материал и устные источники из трех основных мест (Домнин, Несториан, Тимофей).
Конечно, вопрос о том, что, в конечном счете, касается источников, удовлетворительно не может быть решен. Наш автор, в свою очередь, использует: Иоанна Эфесского, Евагрия, Иоанна Антиохийского, Chronicon Paschale, Иоанна Никиусского, Иоанна Дамаскина, Феофана, Георгия Амартола, Псевдо-Симеона и Кедрина, Зонару, Феодора Скутариота, Никифора Каллиста Ксанфопула. Особенно с Феофаном связь с первоначальным текстом Малалы видна в истории с Зеноном. Для остальных мы не можем показать четкий источник, чтобы проверить, является ли это место взятым из оригинального Малалы, который был, очевидно, более обширен, чем сокращенный славянский перевод и Baroccianus.
Есть многочисленные исследования о языке Малалы, которыей предоставляет ключевую позицию на пути к развитию современного греческого языка.[3] Действительно ли язык оригинала произведения надежно выявлен — вот в чем вопрос. Сравните мои комментарии на фрагменты Tusculans, которые существенно отличаются от наших в основе, но лежат, по большей части, на одном конце рукописной традиции.
2. Рукописная традиция и издания
Очень тщательная предварительная подготовительная работа[4] позволяет нам ограничиться на главном.
Очень разные традиции, создающие ситуацию в мире книги 1, и другой части остальных работ нашего автора, вызвали следующее представление о разделении на две секции: в первой (а) исследована рукописная традиция книги 1, во второй (б) — книги 2-18.
а), книга I
Рукописи.
Наиболее важным носителем рукописной традиции является Cod. Paris. suppl. gr. 682 (P), наряду с Cod. Vatop. Athous 290 (V); оба текста неполны (membra discissa), они когда-то составляли единую рукопись. Первая включает гл. 1-14, вторая гл. 15. Важным для листов 9-14 является также (Р) или 148r-v (V).
Относительно Р:[5]
Parisinus, ниже обозначенный под сиглой Р, в интересующих нас отрывках восходит к Х в., состоит из двух колонок, по 33 строки в столбце. Написано минускулом; новые разделы вводятся с унциалов. Эти данные справедливы и для следующего кодекса — Vatopedinus.
Содержание Р: Исторические фрагменты до императора Феофила (829842) и выдержки из Церковной истории Евсевия (л. 2-8), Малалы (л. 9-14), исторические выдержки (л. 15). Фрагмент Об образе Навуходоносора (л. 16-23). Птолемей, Великие деяния, фрагмент (л. 24). Прокл Диадох, hypotyposis astronomicarum positionum (л. 25-28), De lunaribus eclipsibus, фрагмент (л. 29-32), Нерон, geometricae definitiones (л. 33). Николай Артавасд, Fragmenta Metrologica (л. 34), Гермес Трисмегист, De significationibus Terrae motuum (л. 34v-35), Иоанн Пекласим, De VII planetis, фрагмент (л. 35-42), Иоанн Креститель Camotius, комментарий к Метафизике Аристотеля (л. 43-80), порядок сопоставления Метафизики Аристотеля в Парижском кодексе 1940 и издание Альда по M. Mynas (л. 81-84), Дамаский, Commentarius in Hippocratis aphorismos (л. 85-129), фрагмент медицинского лексикона (л. 130-131). Коллекция записана в кодексе на бумаге и пергаменте с Х по XIX вв..
Относительно V:[6]
Испорченный в начале и в конце Vatopedinus имеет 290 листов, написанных на пергаменте минускулом, он имеет размер 270 х 210 мм, на страницах написано 160 двойных столбцов текста.
Он содержит: Историю трех отроков в огненной печи, Навуходоносора и Даниила (л. 1-16), описание животных Даниила (л. 17-44), четыре книги Маккавеев (л. 45-137r), О непостижимости Бога и о том, что только традиция пророков и апостолов должна быть исчерпана (л. 137v-138), О Сагбаре (Sagbares), познаваемое и неизвестное (л. 138v-139), О ересях (л. 139v-160). Наш текст (и начало гл. 2) (148r-148v). Рукопись повреждена (membrum discissum) и дискуссионна по отношению к Р. Кодекс датируется до этой части Х в., далее — XI в.
Введение
Редакции и даты композиции
Очевидно, что летопись была составлена и распространена в два этапа или выпуска. Первое издание, которое используется Евагрием в Антиохии в 590-х гг., скорее всего, достигло конца книги 17 (527 г.) и было составлено в Антиохии в начале 530-х гг. Это издание, в первую очередь, касается Антиохии и, возможно, было рассчитано на большую аудиторию единомышленников-чиновников в этом городе.
Обновленная версия или издание (видимо, не доступное для Евагрия в Антиохии) продлило хронику, чтобы покрыть царствование Юстиниана, хотя нет абсолютной уверенности в том, где она закончилась, и действительно ли последняя часть была работой самого Малалы. В первые годы царствования Юстиниана (до 532 г.) по-прежнему сохраняется тон и перспектива первых семнадцати книг и, конечно, их можно приписать Малале. С этого момента существует заметное смещение акцентов и перспективы из Антиохии в Константинополь. Почти все события, записанные с 532 г. (книга 18, пункт 77) и далее, произошли в Константинополе, где сейчас жил Малала, и многие из них были, вероятно, происходили из так называемой «городской хроники» Константинополя. Несмотря на различия в материале до и после 532 г., в том числе, изменение последовательно коротких записей, стилистическое единство между частями подразумевает одного и того же автора в обеих частях.
Не очень понятно, где хроника закончилась, хотя, скорее всего, дело в том, что конец царствования Юстиниана в 565 г. означал бы, что Малала писал для своей константинопольской аудитории вскоре после этой даты, и, вероятно, вскоре после этого умер. Можно, однако, утверждать, что летопись имела продолжение (предположительно, в виде девятнадцатой книги) на девятом году царствования Юстина II (574 г.), и поэтому написано в середине-конце 570-х гг.; но это кажется менее вероятным, чем конечная остановка в 565 г.
Источники
Как указано в предисловии, хронику можно разделить, с точки зрения источников информации, на две части. За период до императора Зенона Малале приходилось полагаться на письменные источники, и поэтому приводить, в основном, с другой стороны, многочисленные сведения греческих и латинских авторов, в том числе такие, которые в противном случае остались бы неизвестны. За период с правления Зенона (то есть, для его собственной жизни), он утверждает зависимость от устных источников информации. В предисловии он делает конкретное упоминание о Юлии Африкане, Евсевии и других, и их использование в летописи хорошо обозначено. Они были в числе его главных источников, наряду с летописцами Домнином и Несторианином, а также «Городской хроникой» Антиохии и Константинополя. Источники редко цитируется в книгах 15-18, а материал получен из устных источников и событий, способных быть в личном опыте автора. Тем не менее, можно определить происхождение некоторых частей этого материала; например, Марин Сирийский, скорее всего, был источником для восстания Виталиана (Bo 402.3 — 406.8), Юлиан — для посольства к аксумитам (Bo 456.24 — 459.3) и Гермоген в первый персидской войны Юстиниана (Bo 445-477). Кроме того, Малала непосредственно использовал документальные источники, такие как имперские законы, указы и письма.
О переводе
Общий комментарий
Летопись Малалы написана на таком уровне греческого языка, который близок к жаргону. Его синтаксис предпочитает склонные к подчинению конструкции; его использование местоимений случайно, что часто приводит к путанице в личности указанного лица. Другими словами, он не использует тщательно откованного классического греческого из писателей, как Прокопий или Агафий, а его тон администратора не позволяет избежать частого использования технических терминов или бюрократических клише. Мы постарались представить это в нашем переводе с простым, но, как мы надеемся, читаемым уровнем русского языка.
Тем не менее, в летописи есть места, где можно различить разные «регистры» языка, все еще оставшиеся от первоисточника Малалы, несмотря на доработку, которую он дал тексту в целом. Существует, например, официальный тон ходатайства Вероники к Ироду в книге 10, о посольстве Аксума и обмена письмами с персидским царем в книге 18; описание землетрясения в Антиохии в книге 17, попытки нескольких риторических структур, не заметные в других местах, и существует тесная парафраза Исайи в конце книги 5.
Технические термины для гражданских и военных чиновников были представлены своими латинскими эквивалентами (которые объяснены в глоссарии). Это было сделано ради консистенции. Малала, писавший в период перехода от латинской административной терминологии к греческой, использует латинские формы несколько чаще, чем греческие. Но немногие современные читатели смогли бы оценить эквивалентность двух наборов терминов, если бы мы последовали его примеру и попытались отразить языковую смесь, как в оригинале.
Другие текущие фразы также мы попытались перевести на протяжении летописи в подобные термины, чтобы указать на повторяющуюся природу стиля Малалы и его ограниченного словарного запаса. Это особенно верно в отношении двух-трех линейных портретов греческих и троянских героев и императоров, а также последовательностей действий, ожидаемых от императора (например, реагируя на землетрясения, или о программе строительства зданий). Эти фразы были переведены с помощью стандартных клише от первой книги до последней, так как это отражает собственное использование Малалой и кажется частью его единого (часто анахронического) взгляда на прошлое. Таким образом, Агамемнон созывает «конвент», а Агенор сражается на лимесе. Наиболее поразительная особенность этой практики приходит в использовании Малалой термина «василевс» по всему тексту, чтобы обозначить главу государства. В переводе этот нюанс убран тем, что для стран и эпох, где корректнее употребить термин «царь», дается «царь», а «император» — там, где в отечественной исторической традиции принято употреблять «император».
Мы попытались передать термин, обозначающий главу государства, более конкретно исторически (для Рима — император, для греков — царь, для германцев — король и т.д.). Языковая и терминологическая специфика Малалы, тем самым, несколько нивелируется, но взамен создается хотя бы относительное подобие исторической правды.
Введение в текст
Другие особенности стиля Малалы состоят в постоянном использовании слова αυτός («это» или «то же самое») и ίδιος («то же самое»). Мы обычно игнорируем их в нашем переводе. Мы, однако, перевели другие частые и почти приводящие в замешательство фразы — «известный как», и «называется», часто используемые в местах, где информация должна быть хорошо знакома Малале и значительной части тех, для кого он писал.
Другая особенность состоит в том, что слово Ελλην переводится на протяжении всего сочинения как «эллин», хотя в более поздних книгах оно должно четко пониматься как "язычник"; казалось, однако, предпочтительным отметить единство лексики в ментальном мире Малалы; список случаев, когда «эллин», вероятно, означает "язычник" дается в глоссарии.
Аналогичные проблемы возникали и в других случаях, когда Малала использует слово как в общем, так и в ограниченном смысле. Глагол αγανακτῶ часто используется в качестве технического термина официального императорского неудовольствия, но также означает «сердиться». Равным образом, слово θεωρῶ используется, чтобы выразить императорское председательство над играми в ипподроме, не теряя своего основного смысла «смотреть». В этих случаях мы тоже, как правило, предпочитали общий перевод над техническим, полагая, что последний будет подразумевается в контексте. Кажется, предпочтительнее, оставить читателя с чувством, что у Малалы были ограниченные средства выражения, нежели специально выбранные по каждому случаю решения, которые часто сомнительны.
Материал в скобках в переводе в виде «Кадмиады (дочери Кадма)» указывает, что это объяснение мы добавили, чтобы помочь читателю; значок в виде иконки, выделенное курсивом слово — это транслитерация с греческого, как правило, имеющее непереводимый смысл, игру слов.
Собственные имена даются в их обычных формах и производных от них обычные произвольных компромиссах. Обычно известные имена (классические: Ахилл, исторические: Юстиниан, библейские: Навуходоносор) приведены в их принятых формах. Менее известные имена (хотя и менее известные для кого?) были даны в транслитерациях в греческой форме, если проистекают из греческого корня (Вакхилид) и в латинской форме, если от латинского корня (Секундин). Варварские имена были даны в тех формах, в которых они появляются в большинстве современных руководств (Gród). Форма, которая сохраняется в Ba, если она отличается от общепринятой, отмечается в комментарии (например, Сапор, написанный как Саббурарсакий). Консульские имена, где мы, как правило, можем быть уверены в подлинности, к которой стремится Малала и его текстовая традиция, но которые часто искажаются, были исправлены в переводе, и форма имени в рукописи отмечается в примечаниях. Наша цель в таких случаях — сделать текст полезным для наших неопытных читателей. Тем не менее, некоторые случаи оставили нас в отчаянии; например римские провинции, для которых Малала указывает одноименного греческого основателя: Киликс, которому приписывают создание Киликии.
Малала время от времени показывает дату события любыми хронологическими системами, которые могут быть доступными для него: годы по консулам, количество индиктов, эпохи Антиохии или Александрии. Поскольку такие системы нелегко отождествляется с нашей христианской эрой, мы предоставили для удобства читателей эквивалент — дата в виде года н.э. на полях. Следует подчеркнуть, что эти даты (AD) являются лишь эквивалентом форм Малалы и не должны рассматриваться как знакомство Малалы с каким-либо конкретным событием по той или иной эре. Мы также предоставили, в примечаниях, эквиваленты датировок, которые использовал летописец. Эта информация включена по тем же причинам, что и другие даты, и с той же оговоркой, что это не означает точное употребление дат летописцами.
Как использовать эту книгу
Многие читатели этой книги не будут иметь никакой потребности изучить запутанную текстовую традицию летописи Малалы. Большинство страниц этого перевода имеют два слоя. Верхний является переводом рукописи, Baroccianus Graecus 182 (Ba). Это только текст летописи, который покрывает весь период от сотворения мира до времени, близкого к концу царствования Юстиниана. Эта же рукопись является почти единственным основанием для стандартного издания Диндорфа в Боннском корпусе. Нижний слой (подстраничные примечания) представляет собой совокупность имеющихся свидетельств из других источников, что использовал Малала. Это руководство будет достаточно для многих специально ориентированных читателей, которых удовлетворит этот объем информации. Им нужно не так много информации, чтобы читать параграфы, которые следуют в тексте.
Текстологическая реконструкция хроники Иоанна Малалы — чрезвычайно сложная задача, и до сих пор все попытки составления критического греческого издания не завершены. Лишь Ва дает достаточно полный текст, чтобы обеспечить четкое представление о масштабах всей работы. Но эта рукопись имеет существенные лакуны, и часто к концу дефектна в целом. Помимо Ba есть более поздние византийские фрагменты и коллекции, выдержки и обширная сеть влияний в последующих текстах на греческом, славянском, сирийском, эфиопском и латыни. Эти и другие доказательства явно сохраняют во многих местах отражение более точной редакции оригинального текста хроники, чем Ba, которая является достаточно поздней и довольно ненадежной редакцией, занимающей первенствующее положение только благодаря его своей полноте. Эта сложная ситуация создала необычный формат, который читатели, которые хотят использовать этот материал критически, должны тщательно изучить, чтобы избежать недоразумений.
Да, хотя, строго говоря, это есть тоже перевод Ba, рукописи, на которой основано и это издание (читатели Боннского корпуса найдут, что оно уточнено и дополнено в отдельных местах, см. пп. 4 и 5 ниже).
Это верхний из двух разделов, в котором большинство страниц делятся так же, как упомянуто здесь, в переводе, в то время как нижний называется примечаниями. Мы разделили перевод на пронумерованные пункты (собственное подразделение, отсутствующее в оригинальной редакции), для удобства изложения в этом томе: мы не ожидаем, что эти подразделения будут обязательно иметь более широкое использование. Цифры в круглых скобках в обеих частях текста — (128), (129) и т.д., отсылают к номерам страниц в издании Диндорфа, или к другим изданиям, которые следуют ему.
Все ошибки, оказывающие влияние на перевод, были исправлены. Они могут быть найдены в примечаниях в тех случаях, когда Во (= Боннское издание) появляется после двоеточия; в большинстве случаев также следуют ссылки: «Bury, 1897», которые отсылают к длинному списку ошибок в издании Bury. Например: не верно (277,1): "правильно" Во; см. Bury, 1897, 227.
Мы включили в перевод ряд научных поправок (некоторые отмечены в аппарате Диндорфа, некоторые из других источников), и добавили некоторые из наших собственных. Они все отмечены в примечаниях аббревиатурой "corr. Apellaios (275,5; corr. Chil): "Aprilleos" Ba. Это относится к коррекции, сделанной первым редактором Малалы — Чилмедом (Chilmead).
Мы избежали размещения в переводе каких-либо корректировок, которые могли бы внести обратные преднамеренные изменения, например, сознательные сокращения, имеющиеся в конце Ва. Исправления были включены только там, где мы обнаруживаем невольную ошибку, и полученный текст в какой-то степени оказывается неадекватным.
Есть пять мест, где, по меньшей мере, лист текста был потерян из-за физического ущерба Ba или одного из его предшественников. Четыре из них, а именно начало, конец, часть каталога греческих героев в Книге 5 и пробелы ближе к концу книги 18, можно идентифицировать как лакуны, потому что Ва здесь обрывается на полуслове. Имеется также существенный разрыв в последовательности имперских правлений, охватывающих книгу 12, не сейчас отмечена и текстовая шероховатость в Ba; однако, кажется, скорее всего, это происходит от физического повреждения текста в какой-то момент в традиции между Малалой и Ba. Во всех случаях, кроме последнего, указанного выше, сохраняется другой текст, который, кажется, стремится сохранить приближение к тому, что было потеряно, или два других текста, которые могут быть использованы в последовательности, чтобы заполнить лакуну. Мы включили эти тексты в перевод, с указанием в первом пункте Testimonia в примечаниях того факта, что мы не используем Ba, но другой текст для перевода (см. п. 8 ниже). Концовка и пробел до конца укомплектован отрывками из Феофана, писателя, который регулярно реорганизует и часто корректирует пассажи, которые он заимствует от Малалы: по этой причине мы дали эти части перевода курсивом. В последнем случае в приведенном выше списке, в книге 12, нет сохранившегося связного повествования, чтобы заполнить лакуну. В результате, попытки реконструкции даны в примечаниях.
Есть очевидные общие черты: лемма (слово или фраза, взятые из перевода в верхнем слое, чтобы служить в качестве эталона для текстового обсуждения), за которой следует двоеточие — это слово или фраза, которая не были включены в перевод. Но есть два важных отличия:
(а) слова или фразы, следующие за двоеточием, отвергнуты от перевода Ва (или любой другой текст, который переводится в то время), дабы не прослыть ложным вторжением в текстовую традицию, как было бы в этом случае в обычном издании. Если нет некоторых признаков, наоборот (см. п. 12 ниже), эти слова предлагаются как более точные отражения (чем дает лемма) исходной формы летописи Малалы. Этот оригинальный Малала, который часто используется в этом введении, представлен здесь (хотя и не в примечаниях) символом М*.
(б) Не сделана ни одна попытка процитировать все отличающиеся пассажи в широком диапазоне текстов, ссылки на которые сделаны в примечаниях. Подавляющее большинство упоминавшихся отрывков подпадают под определение, данного в (а) выше, где это возможно, чтобы предложить более подлинное чтение М*. Отрывки, цитированные по другим причинам, отмечены также.
(а) Чтобы дать ссылку на текст, используемый для перевода в верхней части в каждом пункте, и список Testimonia (ссылки на последующие тексты, если таковые имеются, которые использовали этот параграф Малалы). В некоторых случаях можно добавить в конец списка ссылки на источники, используемые Малалой, которые до сих пор сохранились независимо от летописи.
(б) Чтобы указать даты по н.э. (в форме Anno Domini), при которых соответствующий материал был включен из авторов, использующих летописные рамки (Chronicon Paschale, Феофан, Псевдо-Дионисий Телльмахрский).
Чтобы отметить все случаи, когда были сделаны поправки, будь то ошибки в Во или в других изданиях текста, используемого в этом месте, или краткие лакуны или коррупции в текстах (см. п. 3 выше).
Чтобы привести отрывки из более поздних текстов, которые кажутся нам важными, чтобы отразить M* точнее, чем Ba, или любой другой текст, использовавшийся в то время (см. п. 5 выше).
Чтобы перевести другие материалы, которые, хотя и менее вероятно, происходят от M*, и должны (как мы думаем) быть включены здесь по другим причинам.
(е) Чтобы дать ссылки на текстовое обсуждение в дополнительной литературе.
Каждый пронумерованный пункт в переводе имеет соответствующий номер записи в примечаниях. Первый пункт в этой записи (жирным шрифтом) является ссылкой на текст, который был переведен со страницей и номером строки. Там следует список других Testimonia, который обозначается символами, которые могут быть рассмотрены в списке сокращений, стр. XI-XIX, а также в обсуждении используемых текстов, стр. XXXI-XLI, где издания мы использовали также в едином списке. Вот пример записи:
1 Bo 171.1-13; CP 204.4-14, Ke 257.19-21, GM 21.8-14, Su 111 29.1-2, IV 7.2, JN 56.1-6; Slav: Ist 18.1-12, Soph 68, KVI (Pol Pal) 119.
Это означает, что текст переведен в этом параграфе по Боннскому изданию Диндорфа, по с. 171. Ссылки отсылают к использованию того же материала в Пасхальной хронике, летописях Кедрена и Георгия Монаха, далее идут две записи в лексиконе Суда и Эфиопский текст Иоанна Никиусского. Ссылки по своей странице и строке в случае Суды являются исключением, как и Иоанн Никиусский, где ссылки даны с помощью главы и номера пункта в издании Чарльза. Ссылки на славянские тексты (которые почти все, конечно, вытекают из одного перевода) перечислены вместе в конце, перед словом «Slav». В нескольких случаях, когда источник Малалы сохраняется независимо от его текста, ссылка находится в конце списка Testimonia и предшествует слову «См.».
Никакая попытка воссоздать полноту не делается ради собственного блага. Основным критерием для включения стала полезность конкретного свидетельства для реконструкции M*. Таким образом, Кедрен, который часто полезен в этом случае, регулярно перечисляется в Testimonia, в то время как Зонара, Манассия и Глика, например, которые редко важны для этой цели, в значительной степени игнорируются. Когда появляется символ "CF" в этих списках, тексты, которые следуют ему, отражают соответствующий пункт в переводе только в ограниченной форме — например, они могут быть сокращены или, по существу, переписаны. Тем не менее, такие каналы могут быть полезны для поддержки доказательства первоначального вида М*; они могут, например, подтвердить форму имени, или пропуск наречия в Ba.
Лемма взята из перевода, и, кроме исключительных обстоятельств, дает перевод текста, к которому делается ссылка в первом пункте Testimonia. Ссылки настолько часты, как в леммах других текстов, которые разделяют чтение леммы:
Sostris (27.15) JA, PsS, GM: cf. 'Sesostris' Slav, CP, Ke.
В этом случае следует считать, что в текст, который здесь переводится, Ва разделяет чтение источника или источников, перечисленных до двоеточия, хотя символ Ва не используется.
Когда исправление или дополнение сделано к тексту, источник этого выдается с леммами и отвергает показания, данные после двоеточия.
После леммы, а также ссылок и комментариев, связанных с ней, дается двоеточие, как в обычном критическом аппарате. Но (как указано в п. 6 (а) выше) слова и фразы, следующие за двоеточием, не отвергаются как ошибки: они предлагаются в качестве части реконструкции М*, если нет указания на обратное. Используются две основные модели:
(a) «прекрасно» (28.13): «очень красиво» Slav, CP.
Здесь «прекрасно» на странице 28 Во отражается как «очень красиво» в славянском тексте и в Пасхальной хронике, и поэтому мы предполагаем, что превосходная степень стояла в этот момент в М*. Нет необходимости вводить превосходную степень в переводе Ва, которая дает адекватный смысл здесь и без него. Тем не менее, он входит в примечания, как предположение о данном месте в М*. Предлагаемое чтение следует непосредственно после двоеточия, а символы для текста, из которого он заимствован, даются в конце. Эта модель показывает, что лемму следует заменить другим чтением, чтобы дать предполагаемый текст M*.
(б) красота (46.16): Slav, De virt. добавляют и «и рост».
Это означает, что на странице 46 Во текст Славянской рукописи и Константиновых выдержек De virtutibus имеют дополнительные слова "и роста", следующих в том месте, где в переводе стоит "красота". Опять же, Ва дает адекватный смысл, и поэтому добавление ограничивается примечаниями. Опорные символы следуют сразу после двоеточия, далее вставляется глагол «добавляют» и предлагает чтение, дающееся далее, в конце. Когда второе или последующее добавление необходимо, глагол «прдолжают» используется вместо «добавляют».
(а) исправления и ошибки (см. п. 4 выше), найденные в Во или Ва, даны после двоеточия. Пометка "corr." также находится перед двоеточием в таких случаях.
(б) случаи, когда слова из другого текста, имеющие самостоятельный интерес для читателей Малалы, или там, где наше решение исключить их из М* было трудным, или там, где другие предположили, что пассаж отражает M*, мы считаем, что мы должны записать свои суждения, выражающие несогласие с ними. В этих случаях причина нашего интереса и/или степени нашего скептицизма часто делается явной в прилагаемой записке. По крайней мере, знак "CF", помещенный перед словом (словами) в вопросе, призван показать, что этот пункт был включен в иных целях, нежели реконструкция М*. Иногда, по той же причине, "CF" используется до третьего альтернативного чтения в спорной точке, после леммы и предпочтительного предложения.
В некоторых случаях, когда затрагиваются тексты на разных языках, словесное тождество трудно определить. Но даже тогда, когда все интересующие нас тексты имеются на греческом, некоторая гибкость допускается, особенно в несущественных изменениях формулировок в пассажах, которые в противном случае идентичны на несколько строк. Перевод был сделан либо из переводимого текста в этой точке (в случае леммы) или с первого текста, к которому была сделана ссылка.
Где вариации шире, хотя интересующие тексты по-прежнему дают комбинированную опору к предложению, используются две другие тактики:
(а) система скобок, указывающая на точки разногласий и для показа отдельных свидетельств;
(б) квалификация поддержки, оказанной одному или более свидетельствам, дана знаком "cf."
В общем, мы бы предостерегли читателей от каких-либо сокращений примечаний относительно точных свидетельств источников, кроме тех, что непосредственно переведены в примечаниях.
Первый текст, который цитируется в Testimonia и других списках источников — это то, что был приведен выше (см. п. 13 выше). Остальное — то, что цитируется в порядке хронологии и/или полезности (два критерия, которые согласны в целом, но часто не согласны в частности). В конце даны те тексты, ценность которых должна быть квалифицирована по "CF", кроме славянских текстов в списках Testimonia, которые предоставляются вместе в конце. Тем не менее, эти принципы были соблюдены импрессионистическим образом, не пытаясь соблюсти научную строгость.
Мы должны подчеркнуть, что ссылки на текстовые комментарии не касаются обсуждения содержания пассажа, если это не влияет на текст. Некоторые ссылки, информирующие об элементах в списке, включены, чтобы показать научный контекст текстовых решений, которые мы сделали. Другие относятся к существенным аспектам анализа соответствующих вопросов текста. Показываемые пассажи, как правило, поддерживают линию, которую мы приняли, если разногласия не указаны.
Ответ на этот вопрос осложняется трудностью определения "оригинального текста Малалы", М*. В то время как возможности многократного авторства или нескольких изданий остаются открытыми, этот вопрос не имеет прямого ответа. В любом случае, скорее всего, что М* реконструируется в разных точках, и текст представляет собой различные этапы в текстовой истории летописи.
Наши методы были эмпирическими. Это счастье, что есть несколько очень ранних свидетелей, например, Тускуланские фрагменты, Евагрий, Иоанн Эфесский и Пасхальная хроника, которые были написаны в течение примерно столетия после последних событий летописи. На этом сравнительном материале мы можем проверить практику более поздних текстов, например, славянский перевод и фрагмент, к которому мы даем символ А — это хорошие свидетели. Но нет никаких сомнений в том, что некоторые из наших предложений для М* не восходят к редакции VI века. Некоторые из них, например, краткий Феофан, дают материал для М*, который был сокращен еще в Ba.
В другом месте мы, возможно, пошли слишком далеко назад, за текстом Малалы, вслед за его источниками. В книге 5, например, мы можем идти обратно мимо Малалы к Диктису, и могут быть другие подобные случаи в подробном рассказе о последних трех книгах, где мы можем дать реконструкции, скажем, из городской летописи, которые были реферируемы отдельно от другого источника, а также Малалы.
Археографическая реконструкция ранних текстовых слоев легче тенденциозной греческой летописной традиции, дающей сокращенные версии, переходящие из одного текста в другой. Цель — оставить пространство для материала из других источников, особенно современного самому писателю материала. В точках, где наши решения могут быть хорошо проверяемы ранними источниками, кажется, что в большинстве случаев, когда более полные версии событии сохранились в другом тексте, короткое повествование в Ba объясняется, как сокращение Ва М*, которое должно отличаться, по крайней мере, до некоторой степени, от другого, более полного варианта. Поэтому мы попытались использовать те же принципы в местах, где ранние свидетельства не сохранились. Наша задача облегчается, потому что мы работаем в переводе, и поэтому нет никаких причин для нас, чтобы мучиться над маленькими греческими языковыми пунктами, или изменением повествовательной окраски, видимой, например, в сирийских свидетельствах. Мы, вероятно, даем больше предложений для реконструкции М*, чем можно разместить в критическом греческом издании.
При выборе материала для безоговорочной поддержки в примечаниях, мы имели в виду вероятность 50%. Где мы думаем, что более вероятно, чем нет, что слова взяты из M* (или, что они находятся на прямой линии текстовой эволюции от Малалы к Ba) мы включали их без комментариев в примечания. Пассажи, где этот выход имеет менее 50% вероятности, были пропущены, или включены с выражением сомнения, или "CF", если это казалось интересным.
В длинном отрывке в Книге 5, а также рассеянные по более поздним книгам, об истоках имперского правления, Малала дает большое количество описаний главных героев его работы. Они принимают форму списков атрибутов, физических и моральных, и, как и все списки, они особенно нестабильны в текстовой традиции. Существует много возможностей для бездействия здесь и искажения текста от портрета к портрету. Официальные характеристики списков интенсивно изучались в начале этого века: Furst, 1902, Schissel von Fl 1908, Patzig 1911. В результате из принципов, провозглашенных в этих исследованиях, мы сделали для этих отрывков необычно положительные предложения по материалу, полученному из М*, даже если они сохранились в конце и, очевидно, восходят к проблемным источникам, таким как Homerica Цеца (которые представляют собой стихи гекзаметром).
Введение к книгам XIII-XVIII
Видимо, нет более парадоксальной ситуации в отечественной историографии, чем ситуация с «Хронографией» Иоанна Малалы. Одно из программных ранневизантийских сочинений, в котором представлен только что оформившийся византийский (всемирнохристианский имперский) взгляд на мировую историю, длительное время бытовавшее в культуре Древней Руси в славянском переводе, до сих пор не имеет полного научного русского перевода. Не будем искать причины этого явления. Текстологические трудности и ситуация со стабильным текстом на фоне различных рукописных традиций — очевидны. Но аргумент о том, что ценность исторического источника имеет лишь книга XVIII, которая переведена (кстати, не полностью) — смешон. Именно во взгляде антиохийского монаха VI в. на библейскую, античную и, конечно, византийскую историю заложены огромные исследовательские возможности в плане изучения великого и почти незаметного современникам ранневизантийского «сдвига» реальности — и исторической в том числе, что в итоге привело к формированию византийской картины мира в самых разных ее проявлениях, отличающейся от классической античности в сторону упрощения и «виртуализации», моделирования «новой реальности». Именно этот интерес движет современными активными исследованиями Малалы в мировой науке (достаточно назвать обобщающие коллективные монографии, изданные во Франции и Австралии). К сожалению, отечественная наука здесь мало что может предложить за последние полвека, кроме одной книги и ряда статей Л.А. Самуткиной, несмотря на гранты РГНФ, выделенные под исследование Малалы в начале 2000-х гг.
Необходимо совместными усилиями ликвидировать данную лакуну. Поэтому настоящее издание ни в коей мере не претендует на завершение проблемы, а лишь открывает историю текста современного русского Малалы в его относительной полноте.
Издание носит преимущественно учебный характер и предназначено для начинающих ученых, аспирантов, студентов. В нем, наряду с новыми переводами, выполненными под эгидой Центра Постклассических исследований БелГУ, использованы и прежние — А.А. Чекаловой (кн. XVIII) и Л.А. Самуткиной (кн. XVII полностью, кн. XIV-XVI частично).
В наших дальнейших планах — сборник материалов о Малале, в котором были бы собраны основные опубликованные по-русски статьи и разделы книг о «Хронографии» и ее авторе, а также — в более отдаленном времени — и следующая часть перевода — книги I-XII.
Полагаем, что существующее мнение о невозможности выпуска полноценных переводов не в столицах, ежегодно уже много лет выражаемое в экспертных оценках РГНФ, РНФ и других фондов, не совсем верно отражает реалии информационного общества XXI века. Поэтому, несмотря на неизбежную критику (ибо перевод — это безбрежное море интерпретаций буквально каждого слова), мы выпускаем этот текст в свет. Ведь нам неведомо, сколько лет еще придется ждать столичного академического перевода…
Иоанн Малала и ранневизантийская всемирная хроника
В последние десятилетия интерес к Хронике Иоанна Малалы значительно вырос. Характерной чертой современных исследований является направленность на решение частных проблем. Однако до сих пор не решены многие общие вопросы.
Изучением Хроники Малалы занимаются уже более 150 лет. Уже в XIX веке исследователи начали обращать внимание на проблемы определения личности Иоанна Малалы. Первоначально исследователи заинтересовались вопросом о соотношении текстов Иоанна Малалы и Иоанна Антиохийского после публикации новых фрагментов рукописей вышеперечисленных авторов[7]. В связи с этим ученые затрагивали вопрос, когда жили эти хронисты, и кто для кого был источником[8]. Значительное внимание было уделено вопросу, в каком месте обрывается хроника Малалы, и когда она была написана[9].
В исследованиях XIX века часто рассматривали вопросы комплексно, но в то же время, еще достаточно поверхностно. Наиболее глубоко к вопросу о личности Малалы подошли немецкие ученые Э. Патциг, Г. Гельцер и К. Глейе. Данные исследователи в конце XIX в. существенно продвинулись в области вопросов, связанных с Иоанном Малалой и его хроникой. Ими были поставлены вопросы о возможном монофизитстве автора, о нескольких изданиях хроники, о возможном наличии нескольких авторов, о редактировании «Хронографии»[10]. Особенно следует выделить работу Дж. Хаури, в которой он пытается доказать тождество Иоанна Малалы и Иоанна Схоластика[11]. В некоторых работах авторы пытались решить проблемные вопросы посредством обращения к более поздним сочинениям, для которых Иоанн Малалы мог быть источником[12].
Таким образом, уже в XIX в., по крайней мере, был решен вопрос о датировке летописи и времени жизни хрониста. Также уже обозначились основные вопросы по личности Малалы: когда именно он родился, какие религиозные убеждения он имел, сколько изданий хроники было выпущено, и все ли они были выпущены действительно им, в какой момент автор перестал писать «Хронографию». Однако после плодотворных исследований XIX века все вышеперечисленные вопросы о личности Иоанна Малалы на долгое время были оставлены (вплоть до 1980-х гг.). Из всех работ за этот промежуток времени можно выделить фундаментальные работы Д. Моравчика и Г. Хунгера, в которых обобщен весь опыт по различным произведениям византийской литературы, в том числе, по хронике Иоанна Малалы[13], а также исследование З.В. Удальцовой по мировоззрению византийского хрониста[14].
С 1980-х гг. многие вопросы о личности Иоанна Малалы вновь начинают вызывать интерес. Во многом повышение интереса было связано с новым переводом «Хронографии» на английский язык[15]. В 1990 г. в Австралии вышел том исследований, касающихся различных аспектов изучения Хроники[16]. Именно данный труд заложил основы современного, более глубокого исследования вопросов, касающихся личности Иоанна Малалы и его сочинения. Данная работа по-прежнему является наиболее актуальной и фундаментальной. Особенно хотелось выделить в данном сборнике статью Б. Кроука, касающуюся личности византийского хрониста[17]. В настоящее время исследованием личности Иоанна Малалы в англоязычной науке занимаются Э. Джеффрис, У. Тредголд[18] и др. Нужно отметить, что Джеффриз придерживается позиции Б. Кроука, в то время как у Тредголда — более революционный взгляд на личность византийского хрониста.
Вокруг личности Иоанна Малалы не перестают идти споры уже на протяжении более 300 лет[19]. Главная проблема заключается в том, что сам византийский хронист ничего не говорит о себе в написанной им «Хронографии». В историографии можно отметить несколько основных гипотез по данному вопросу. Их формирование было вызвано несколькими проблемами.
Первая, и, на наш взгляд, самая серьезная проблема, была связана с вопросом о соотношении хроник Иоанна Малалы и Иоанна Антиохийского. Причиной тому является тот факт, что оба они были выходцами из одного города, носили одинаковые имена, и каждый написал всемирную хронику, причем содержание их во многом похоже. Начало дискуссии было связано с опубликованием К. Мюллером отрывков из рукописи Парижской национальной библиотеки № 630[20], которые содержат в себе извлечения как из Иоанна Малалы, так и из Иоанна Антиохийского. В результате возник спор: что относить к Малале, а что к его последователю? Мюллер не смог ответить на данный вопрос, в результате чего вопрос о соотношении Иоанна Антиохийца и Иоанна Малалы окончательно запутался.
В целом данный вопрос рассматривался вплоть до начала XX века. Одни ученые утверждали, что именно Иоанн Антиохийский жил в VI веке, а Малала — его компилятор, живший много позднее. Данная точка зрения основывается на анализе стиля и языка двух Хроник, в результате чего Г. Сотириадис приходит к выводу, что «нечистый» (impurum) язык в «Хронографии» Иоанна Малалы свидетельствует о времени написания хроники не ранее VII века[21]. По сути Сотириадис меняет местами время жизни двух хронистов, относя написание хроники Иоанном Антиохийским к 520-м годам, а Иоанна Малалу — к началу VII в.
Дж. Бьюри отнес время написания хроники Иоанном Малалой к VIII-IX вв.[22] К. Глейе вообще высказал предположение, что никакого Иоанна Малалы вовсе не существовало, а само прозвище является лишь аббревиатурой, которая использовалась Иоанном Антиохийским[23].
Другие исследователи отвергали доказательства своих оппонентов, считая, что нельзя опираться лишь на языковые особенности «Хронографии», а нужно привлекать и другие критерии. Эту точку зрения поддерживали Э. Патциг, Э. Брукс, С.П. Шестаков, В.Г. Васильевский. Данная группа исследователей относила годы жизни Иоанна Малалы к VI веку и высказывалась за то, что нужно строго различать Иоанна Малалу и Иоанна Антиохийского. В своем стремлении доказать свою гипотезу эти исследователи искали упоминания об Иоанне Малале и интерполяции из его хроники в трудах его последователей. С.П. Шестаков в 1890 г. опубликовал исследование, посвященное установлению личности Иоанна Ритора[24]. Сравнивая отрывки из Иоанна Ритора со славянским переводом Малалы по Синодальному списку № 280, Шестаков установил, что Иоанн Ритор и Иоанн Малала — одно и то же лицо. Вслед за Шестаковым Э. Патциг, проанализировав Тускуланские фрагменты, пришел к выводу, что они относятся к «Хронографии», и Иоанн Ритор и Иоанн Малала являются одним и тем же лицом[25]. Кроме того, проанализировав у Иоанна Эфесского цитату о землетрясении в Антиохии в 526 г., которую, по собственному утверждению церковного историка, он взял у Иоанна Антиохийского, независимо друг от друга В.Г. Васильевский и Э. Брукс пришли к выводу, что эта цитата принадлежит Иоанну Малале[26]. В 1901 г. Крумбахер предложил прекратить дискуссию, пока не будет выполнено новое (итоговое) издание как текста Малалы, так и хроники Иоанна Антиохийского[27].
Еще одна интересная гипотеза была высказана в 1900 г. Дж. Хаури. В своей статье он пытается отождествить Иоанна Малалу с византийским патриархом Иоанном III Схоластиком[28]. Нужно отметить, что между ними действительно есть некоторое сходство: оба были адвокатами, и их прозвища действительно имеют общий логический смысл (ритор/схоластик). К тому же и Малала, и Иоанн Схоластик были выходцами из Антиохии, и также оба в определенный момент перебрались в Константинополь. Хаури большое внимание уделяет соотношению имен «Ритор», «Схоластик» и «Малала». Он доказывает, что эти титулования тождественны между собой и обозначают ученого человека, часто занимавшего должность адвоката. Для него важно, что также в Восточной Церкви «схоластиком» именовали чиновника по церковным делам, или апрокрисария. Сравнивая биографии Схоластика и Малалы, Хаури приходит к выводу, что это один человек.
Итак, в начале XX века обозначились основные проблемы относительно личности Малалы. После того как К. Крумбахер предложил прекратить дискуссию, на долгие годы этот вопрос перестает быть сферой научных интересов ученых. Как справедливо отмечает Брайан Кроук, в XX веке исследователи перестают затрагивать в своих работах широкие вопросы, сосредотачивая внимание на более частных: детальном анализе языка и стиля, конкретных эпизодах и источниках «Хронографии»[29]. В то же время нужно отметить, что историографией XIX века был решен главный вопрос: жизнь Иоанна Малалы и, соответственно, написание им «Хронографии» большинством исследователей было отнесено к VI веку[30].
Только с 1980-х годов исследователи вновь возвращаются к вопросу о личности византийского хрониста. Во многом это было связано с переводом хроники на английский язык[31] и выпуском тома исследований, посвященного фундаментальным проблемам личности Иоанна Малалы и его «Хронографии»[32]. Именно эти исследования положили начало современному, более глубокому анализу важнейших аспектов личности и творчества Иоанна Малалы.
В настоящее время все исследователи признают, что Иоанн Малала — византийский хронист VI века, автор первой из дошедших до нас всемирных хроник. Не смотря на то, что в самой «Хронографии» Иоанн Малала о себе практически ничего не говорит, мы можем установить некоторые факты его происхождения и биографии на основе анализа содержания работы.
Имя «Малала» мы находим в предисловии к хронике, которое сохранилось в славянском переводе: «Изложение Иоанна бывшего от Антиохийского великого града Сирия Малыя о летех миру...»[33]. Данное имя происходит от сирийского слова «mallala», обозначающее «наделенный властью слова, красноречивый, разговорчивый»[34] и может быть отождествлено с греческим словом «ῥήτωρ», т.е. ритор. На основании этого многие исследователи отмечали, что Иоанн Малала был ритором по профессии[35]. Однако современная историография более осторожно подходит к данному вопросу. Во многом сомнения по этому поводу связываются с особенностями языка хроники и ее содержанием. Например, Уоррен Трэдголд пишет, что стиль Малалы не соответствует человеку, являющемуся ритором. Считая использование хронистом «грязного» греческого языка непреднамеренным, ученый отмечает, что Малала, по всей видимости, имел заурядное среднее образование[36]. На наш взгляд, все же нужно признать, что Малала получил классическое образование в риторской школе. Во-первых, «Иоанном Ритором» сирийского хрониста называет его ближайший последователь Евагрий[37]. Это говорит о том, что современники и ближайшие потомки считали его образованным человеком. Во-вторых, вряд ли такой труд мог написать обычный человек, ведь, несмотря на множество ошибок и неточностей в Хронике, Малала обнаруживает значительные знания по истории и священному писанию.
Нужно отметить, что позднейшие современники знали о сирийском хронисте под разными именами. Например, Евагрий называет его Иоанном Ритором, Иоанн Эфесский — Иоанном Антиохийским, у писателя VIII века Иоанна Дамаскина, константиновских эксцерптах (в соответствующих местах в De virtutibus и De insidiis) и у Иоанна Цеца в «Хилиадах» он упоминается под именем Иоанна Малалы (Malelas или Malalas)[38].
Рассматривая проблему соотношения Иоанна Малалы и Иоанна Антиохийского в историографии, мы уже пришли к выводу, что Малала жил в VI веке. Однако по-прежнему не известны (и вряд мы уже узнаем) точные даты его рождения и смерти. Нужно отметить, что предисловие хроники несколько проясняет этот вопрос. Малала пишет: «Сказати и мне по истине случившаяся вчасти и в лета царь, вшедша в уши мои, глаголю убо от царства Зинония и потом царствовавших»[39]. Наиболее емко по этому поводу выразился А.Н. Попов: «Вот область, доставшаяся в часть Малале как самостоятельному историку, когда он мог писать по преданию, по слуху и как очевидец»[40]. Между тем, даже это предисловие не может дать ответ: когда именно родился Малала. Действительно, данная фраза ведь точно не говорит, что Малала родился во время правления Зенона (474-475; 476-491 гг.). Он лишь утверждает, что с этого времени автор использует устную информацию для Хроники. Поэтому в современной историографии на данный вопрос имеется несколько точек зрения.
В первую очередь нужно отметить мнение Б. Кроука, который относит время рождения византийского хрониста к 480 году. Кроук считает, что Малала действительно в предисловии подразумевал, что жил при императоре Зеноне. По его мнению, этими словами хронист хотел отметить, что, хотя он и пользовался письменными источниками до 474 года, однако после этого он получил возможность проверять информацию на основе рассказов старшего поколения и очевидцев тех или иных событий. Считая, что Малала писал примерно в 530-е годы, Кроук приходит к выводу, что старожилы тех лет были молодыми людьми в 470-е годы[41].
Другую точку зрения имеет У. Тредголд. Один из самых активных и глубоких византологов современности считает, что Малала не мог родиться значительно раньше 491 года, так как он перестал писать в 565 году, то есть, в таком случае в 74 года. В то же время, отмечая, что с 507 года он показывает личные знания событий[42], Тредголд предполагает, что Малала родился в 490 году[43].
На наш взгляд, нужно признать, что Малала родился в конце 480-х гг. Этим будет достигнут определенный компромисс в разноголосице мнений. К тому же, такая постановка проблемы не противоречит ни Кроуку, ни Тредголду.
Что же касается вопроса о времени смерти Иоанна Малалы, то скорее всего хронист умер вскоре после 565 года. Во всяком случае, если мы признаем, что автор «Хронографии» родился в конце 480-х гг., то очень маловероятно, что он мог дожить до 474 или 478 года[44].
Иоанн Малала имеет сирийское происхождение. На это указывает его прозвище, о чем говорилось раньше. Кроме того, в предисловии сам автор говорит о том, что он родом из сирийской Антиохии. Также само содержание хроники носит в значительной степени антиохийский характер, что подчеркивали различные исследователи[45].
Более сложен вопрос о том, кем был византийский хронист по профессии. Например, некоторые ученые подчеркивают, что он был ритором. Но что значило быть ритором в VI в.? На этот вопрос интересно ответил Дж. Хаури. Не смотря на то, что в его статье 1900 г. доказывется тождество Иоанна Малалы и Иоанна Схоластика, его рассуждения о возможной профессии византийского хрониста кажутся весьма логичными. Так, Хаури подчеркивает, что слова «ритор», «адвокат» и «схоластик» в VI веке как бы являлись синонимами. Т.е. Хаури подразумевает, что адвокатами становились люди, получившие риторическое образование. Свои рассуждения он подкрепляет примерами[46]. При этом, если не обращать внимания на основные цели данной статьи, автор высказал интересное предположение, что риторами в Восточной церкви называли церковных чиновников. На наш взгляд, все-таки трудно было бы назвать Иоанна Малалу чиновником по церковным делам (например, апокрисарием), потому что в своей хронике он практически не уделяет внимания собственно церковным событиям.
В современной историографии данный вопрос получил достаточное освещение. Однако хочется отметить, что даже сейчас у исследователей нет абсолютной уверенности в том, кем был Мала-ла по профессии. В то же время, практически все византологи, занимающиеся этой проблемой, сходятся во мнении, что византийский хронист, скорее всего, был одним из многочисленных чиновников, входящих в штаб комита Востока[47]. Действительно, многое указывает на это[48]. Прежде всего, нужно отметить, что в Хронике с периода царствования Зенона Иоанн Малала называет практически всех комитов Востока (а для некоторых он вообще является единственным источником)[49]. Во-вторых, Малала использует множество технических терминов, использующихся административным чиновником[50]. При этом Кроук, отмечая точность и понимание автором данной терминологии, выделяет его среди остальных авторов VI века[51]. Также в Хронике Малалы присутствует информация о создании провинций, строительстве городов, что указывает на профессиональные интересы хрониста.
Антиохия конца V-VI вв. — это один из главных центров Византийской империи, где располагался штаб комита Востока, в руках которого находилась вся гражданская власть; магистр милитум Востока, возглавляющий все военные силы, в том числе, в приграничной с Персией территории, а также проконсул провинции Сирия[52]. Территория юрисдикции комита Востока включала в себя следующие провинции: Исаврия, Киликия, Осроена, Месопотамия, Сирия I, Сирия II, Финикия I и Финикия II, Палестина I и Палестина II, Аравия и Кипр. Антиохия являлась своеобразным каналом, через который протекала вся информация и документация: от императора в восточные провинции, и из восточных провинций в Антиохию, и далее — в Константинополь. Содержание последних книг «Хронографии» показывает, что Малала обладал информацией, которая проходила через штаб комита Востока. Так, через Антиохию в Константинополь поступала информация о стихийных бедствиях[53], восстаниях[54], беспорядках, строительной деятельности. В то же время, из Константинополя в Антиохию поступала информация о новых законах, о землетрясениях, восстаниях и др. Кроме того, Малала показывает значительные знания событий византийско-персидской войны[55]. Э. Джеффриз справедливо отметила, что вся информация о персидской войне излагается хронистом в соответствии с передвижением византийских послов[56]. Таким образом, само содержание Хроники доказывает, что Иоанн Малала был одним из чиновников комита Востока. Именно такой работе и обучали риторов (или адвокатов): обработка документов, поступающих от имперской администрации, их публикация, составление отчетов о событиях на периферии, в провинциях, а также, в случае с Иоанном Малалой, обеспечение функционирования судебных чиновников на местах, в частности, дипломатов[57].
То есть, многочисленные аргументы указывают на то, что сирийский хронист был чиновником в Антиохии, при этом весьма высокопоставленным, ведь, как видно из материала Хроники, он знал очень важную информацию. С другой стороны, в конце жизни он действительно мог стать духовным лицом, что не было необычным для византийского общества.
В настоящее время сложились некоторые представления о возможных изменениях в жизни хрониста, переменах в его деятельности[58]. Итак, если признать, что Малала родился в конце 480х гг., то, скорее всего, он уже в конце первого десятилетия VI века был молодым человеком, начавшим определенную карьеру. В данном случае можно согласиться с утверждением У. Тредголда, что в 507 г. Малала закончил риторскую школу и начал бюрократическую карьеру[59]. Безусловно, восстановить эпизоды биографии Малалы мы можем только опираясь на содержание Хроники. По всей видимости, Малала в 512 г. покинул Антиохию и отправился в Константинополь под покровительством Марина, занявшего в этом году пост префекта претория Востока[60]. По мнению Тредголда, это было связано с тем, что Марин также был сирийцем по происхождению и разделял монофизитские симпатии Малалы[61]. Действительно, сообщения Малалы с 512 г. носят константинопольский характер. Кроме того, именно в это время он, скорее всего, узнал от Марина об антимонофизитском восстании 512 г., во время которого восставшие сожгли дом Марина, и о подавлении восстания Виталиана в 515 г.[62] Однако после того, как Юстин назначил префектом претория Апиона (518 г.), Малала, по всей видимости, возвращается в Антиохию в качестве чиновника[63]. Здесь он пребывает в течение нескольких лет, затем в 523 г. опять находится в Константинополе во время префектуры Феодота[64]. Однако Феодот попал в опалу у Юстина (523 г.) и был смещен со своей должности. Поэтому после этого Иоанн Малала вновь возвращается в Антиохию. Безусловно, что он находился в Антохии в 526 году во время землетрясения и пожара в сирийской метрополии, потому что его сообщение в Хронике об этом событии носит рассказ очевидца[65].
Дальнейшую жизнь византийского хрониста сложно проследить. Возможно, что он входил в делегацию к Юстину, которую возглавлял Захарий[66]. С 527 г. Иоанн Малала показывает отличные знания дипломатических аспектов византийско-иранской войны. При этом хронист часто упоминает Гермогена, который был главным дипломатом империи с 528 по 533 гг. Вполне возможно, что Малала получил пост в штате Гермогена в Константинополе[67]. После того, как Гермоген покинул свой пост в 533 г., Малала также лишился своего поста, поэтому он утратил возможность использовать источники официальной информации. Далее судьбу Иоанна Малалы проследить еще сложнее. Очевидно, что он всю остальную жизнь находился в Константинополе. По крайней мере, он точно не был в Антиохии в 540 г., так как о разрушении города он говорит лишь мельком[68]. Это справедливо отмечает А.А. Чекалова, вопрошая: «Как можно объяснить, что захват и уничтожение Антиохии, потрясшие выходца из другого города — Прокопия — до такой степени, что заставили его усомниться в существовании Бога, едва упомянуты в «Хронографии» Иоанна Малалы?»[69]. Вообще нужно отметить, что после 533 г., когда Малала лишился своей работы, характер хроники значительно изменяется, и основным источником для него становятся городские записи Константинополя, а также его собственные наблюдения. С этого времени он уже не покидает Константинополь. Трудно сказать, кем работал Малала после 533 г. Вряд ли он стал клириком или монахом, как считали некоторые исследователи. В его хронике церковным событиям практически не уделяется внимания. Возможно, он получил должность в гражданской администрации Константинополя, но уже не такую значительную, как в Антиохии, потому что сообщаемые им сведения во второй части XVIII книги можно охарактеризовать как свидетельства очевидца. Умер Малала, по всей видимости, вскоре после 565 года, хотя некоторые исследователи датой его смерти называют 574 и даже 578 г.
Теперь обратимся к вопросу о редакциях хроники. Наиболее разработан данный вопрос у Б. Кроука и У. Тредголда. Между тем, еще в XIX веке исследователи заметили различия, имеющиеся в XVIII книге «Хронографии», по сравнению с остальным текстом. При этом к данным выводам ученые приходили косвенно. Например, Гельцер высказывал мнение, что 1-е издание было завершено в 531 г., перед восстанием Ника. По мнению автора, все, что было в Хронике до этого года, носит антиохийский и монофизитский характер, а все, что после — константинопольский и ортодоксально-христианский[70]. Другая группа ученых считала, что первое издание хроники было завершено хронологическим экскурсом в начале XVIII книги, т.е. в начале царствования Юстиниана[71]. Хотелось бы отметить, что хронологический экскурс является аналогом такого же экскурса в X книге «Хронографии» и служит целью показать, что Христос родился в 5967 году от сотворения мира (хотя было принято 5500), и, соответственно, умер в 6000 году. Это нужно было Малале для того, чтобы успокоить жителей Антиохии, которые после землетрясения в городе в 526 г. боялись приближения конца света (которое связывалось с концом VI тысячелетия)[72]. Также назывались и другие даты окончания 1-й версии хроники: 533, 528-540, 530-540, 548 г. — однако они мало чем подтверждаются[73].
Б. Кроук считает, что всего было две версии (или издания) Хроники. Первое издание было подготовлено в 532 г., после окончания войны между Персией и Византией[74]. Здесь с Кроуком можно согласиться, так как он считает, что данное событие было знаменательным для Иоанна Малалы, занимавшего должность в штабе комита Востока в Антиохии. То, что события войны занимают центральное место в XVIII книге, является дополнительным подтверждением чрезвычайной важности этих событий, особенно для жителей восточных провинций империи. Вторая версия, она же и последняя, была закончена спустя 30 лет, по мнению Кроука, сразу же после смерти Юстиниана в 565 г.[75]
Совершенно иное представление о возможных версиях Хроники имеет У. Тредголд[76]. По его мнению, существовало 4 редакции хроники. 1 редакция была завершена в 527 г., так как Евагрий отмечал, что хроника заканчивается после рассказа о землетрясении в Антиохии в 526 г. Тредголд указывает, что именно до 527 года доведена XVII книга, а, следовательно, первая версия включала в себя книги I-XVII. 2-е издание Хроники Тредголд относит к середине 528 г., когда славянский переводчик отмечает, что его греческий текст Малалы кончается. Таким образом, согласно Тредголду, Малала за 1 год издал две версии Хроники. Данную точку зрения отвергает Кроук, считая, что труды, подобные «Хронографии» сирийского хрониста, не издавались в обновленном виде в такие короткие промежутки времени[77]. По нашему мнению, все-таки 1 -я версия хроники была издана после окончания войны с Персией. И именно эту версию использовали Евагрий и славянский переводчик, просто их рукописи были не полными, либо их не интересовали последующие события.
Согласно Тредголду, 3 версия была подготовлена в 533 г. Основной аргумент исследователя — именно под этим годом обнаруживается последняя параллель между Пасхальной хроникой и «Хронографией» Иоанна Малалы[78]. На наш взгляд, данная точка зрения является весьма интересной. Возможно, Иоанн Малала решил издать хронику в 533 г., при этом, в первую очередь, из-за того, что в это время он лишился поста чиновника в штабе Гермогена. А последняя параллель с Пасхальной хроникой под 533 годом является подтверждением этого. Окончательной редакцией Тредголд, так же, как и Кроук, признает версию, составленную вскоре после смерти Юстиниана[79].
Таким образом, Иоанн Малала прожил довольно интересную и наполненную событиями жизнь. Если вспомнить, что Малала был чиновником и имел на определенных этапах карьеры покровителей, то не кажется удивительным столь хаотичное передвижение византийского хрониста по служебной лестнице. Вполне вероятно, что его поездки в Константинополь преследовали именно служебные цели. Когда на высших государственных должностях оказывались люди антиохийского происхождения, они вполне могли в качестве помощника пригласить в столицу Иоанна Малалу. Может быть, он пользовался известностью и уважением у себя на родине, будучи ритором (адвокатом). Однако после смещения своих покровителей покидал свою должность и Малала, что могло быть обусловлено его не чисто отродоксальными взглядами. Назначение Малалы в качестве помощника Гермогена также не выглядит сомнительным: до этого Малала уже был известен в Константинополе, знали и о его происхождении и месте рождения — Сирии. Война с Ираном происходила на восточных границах Византийской империи и поэтому люди, знакомые с местностью, имеющие связи и умеющие оперативно передавать информацию были очень нужны. Одним из таких людей мог быть и Иоанн Малала.
Наиболее продуктивно с начала XXI в. изучение хроники Малалы ведется во Франции[80]. Начало комплексного изучения всемирной хроники Иоанна Малалы (VI в.) французскими историками было положено в 2000 г., когда группа исследователей из университетов Прованса и Авиньона вместе с представителем CNRS Жоэль Бокам решили выполнить комментированный французский перевод этого сочинения. Несмотря на то, что в последние десятилетия в ходе активных работ австралийских византинистов во главе с Элизабет Джефриз появились английский перевод хроники и том посвященных ей исследований, до сих пор отсутствует полномасштабный исторический и источниковедческий комментарий к этому значительному труду, охватывающему более 6 тысячелетий мировой истории.
За основу для нового перевода было взято недавнее критическое издание греческого текста «Хронографии», подготовленное Хансом Турном[81] для серии CFHB 2, в которое вошла I книга, отсутствовавшая в старом издании Л. Диндорфа. Впрочем, в ходе работы выяснилось, что новое издание не столь надежно, как ожидалось[82]. Главной проблемой оказался подход издателя к основной проблеме сочинения Иоанна Малалы. Редакция хроники, уцелевшая в единственной греческой рукописи из Оксфорда (cod. Bodleianus Baroccianus 182, fol. 1-331), существенно отличается от отрывков в славянском переводе, что ставит задачу реконструкции первоначального текста. Способ, избранный для этого X. Турном, представляется дискуссионным. В связи с этим особое значение приобрел вопрос о передаче хроники Иоанна Малалы в литературной традиции и ее бытовании на греческой, славянской и сирийской почве. Кроме того, хроника очень богата материалом для комментирования как в историческом, так и в текстологическом аспекте. Все это потребовало привлечения более широкого круга ученых, включая специалистов в области иудейской традиции, христианских апокрифов, агиографии и церковной истории.
Среди отдельных проблем, затронутых во французском двухтомнике относительно репрезентации византийской истории у Ма-лалы, следует отметить следующее. Анник Мартен задается вопросом: «Интересовала ли Малалу церковная история?» (Martin A. L'histoire ecclesiastique interesse-t-elle Malalas? P. 85-102). При ответе на него исследовательница сосредотачивает внимание на 13-й книге, посвященной правлению Константина Великого и его преемников до Феодосия I. Изложение Малалы сопоставляется с сообщениями церковных историков V в. Особенно подробно разбираются сюжеты о Константине и Юлиане Отступнике, демонстрирующие триумф христианской идеологии.
Паскаль Булоль в статье «Деяния святых и всемирная история: об агиографических источниках Малалы» (Boulhol P. La geste des saints et l'histoire du monde: A propos des sources hagiographiques de Malalas. P. 103-116) также рассматривает убеждение автора в необратимом торжестве христианства как один из концептуальных аспектов хроники, выразившийся в повествованиях о святых. Рассматриваются 6 житийных сюжетов.
Бернар Флюзен в статье «Константиновские эксцерпты и Хронография Малалы» (Flusin В. Les Excerpta constantiniens et la Chronographie de Malalas. P. 119-136) рассматривает отношение Оксфордской рукописи и источника отрывков из хроники Малалы (кн. 12,14,15, 18), включенных в «энциклопедию» Константина Багрянородного.
В статье Анн-Мари Бернарди "Пересекающиеся взгляды на истоки Рима: праздник брумалий у Иоанна Малалы и Иоанна Лида" (с. 53-67) проделан тщательный анализ описаний праздника брумалий у, казалось бы, совершенно различных ранневизантийских авторов. Исследовательница пришла к убедительному выводу о значительном сходстве между тем и другим. Она показывает, что и Иоанн Лид, и Иоанн Малала описывают в действительности не древний римский праздник, а то, что они наблюдали в VI в., в чем сказалось их стремление возвести византийский праздник брумалий к древним римским временам и таким образом подчеркнуть континуитет римской и византийской истории.
Во 2-м томе Катрин Салю рассматривает описание статуй в Антиохии у Малалы (с. 69-96).
История императора Юлиана у Малалы анализируется Жаном Боффарти (с. 137-152).
Софи Метивье посвятила свой раздел истории создания римских провинций у Малалы (с. 153-172) вплоть до V в.
Бернадетт Каборе изучила проблемы основания городов у Малалы во времена от Антонина до Феодосия Великого (с. 173-186).
Хронологию правления императоров от Феодосия Младшего до Юстиниана исследовал Дени Фиссель (с. 187-196).
Венсен Пюш обратил внимание на просопографию эпохи Юстиниана у Малалы (с. 213-226).
Правление Анастасия и Юстина I (книги XVI-XVII) в христологическом аспекте рассмотрел Фредерик Н. Альпи (227-242).
Обозрение сюжетов церковной истории постхалкедонского времени у Малалы сделал Филипп Блодо (с. 243-256).
Таким образом, французское «малаловедение» к началу 2-го десятилетия текущего века вышло на передовые рубежи в освоении огромного пласта вопросов, связанных с наследием Малалы.
Хроника начинает изложение событий «от начала мира» и завершается царствованием императора Юстиниана. Греческий оригинал Хроники дошел до нашего времени в единственном списке XII в. (Оксфордская библиотека Бодлея, № 128), который к тому же фрагментарен, обрывается на 563 г. и имеет ряд лакун в начальных частях. Полный греческий текст хроники был издан в 1691, 1733, 1831 гг., последний раз в составе Боннского корпуса сочинений византийских авторов (CSHB). В 2000 г. текст был издан в новой серии CFHB (т. 35). Сохранились также незначительные фрагменты греческого текста первой книги «Хронографии». В настоящее время во Франции идет работа над созданием единого стабильного текста.
Пропуски лишь отчасти могут быть восстановлены по немногим фрагментам других греческих списков, а также по сохранившемуся тексту древнеславянского перевода. Наличие славянского перевода Хроники исключительно ценно, во-первых, потому, что в Оксфордском списке не сохранилось начало Хроники (частично восполняемое греческими фрагментами в других рукописях), а, во-вторых, потому что славянские списки дают некоторые отклонения от греческого текста или дополняют его, что дает возможность предположить в основе славянского перевода греческий текст иной редакции, чем дошедший до нас в Оксфордском списке, а это особенно существенно, учитывая, что славянский перевод был, несомненно, сделан с более ранней рукописи Хроники, чем Оксфордский список XII в. Кроме перевода на славянский существует грузинский перевод Хроники.
Не до конца выяснены источники, откуда Малала черпал сведения об античности. Как и другие хронисты Византии, он обычно цитирует предшественников, не называя их имен. Считается, что, начиная с событий, происходивших в царствование императора Зенона (474-491 гг.), Малала пишет о них со слов современников и очевидцев. Центральным пунктом, откуда Малала обозревает все события истории, был для него родной ему город Антиохия, так что иногда Хроника кажется просто антиохийской городской летописью, на фоне которой лишь кое-где мелькают эпизоды, восходящие к другим краям вселенной. В заключительных частях Хроники центр действия переносится в Константинополь, и, соответственно, эти разделы кажутся летописью столицы.
Малала писал свой труд «не для узкого круга знати и образованных людей, а для широких масс, прежде всего для многочисленного в Византийской империи монашества... Он задался целью дать нравоучительное, в духе христианского благочестия, назидательное и в то же время занимательное чтение для широкой аудитории читателей и слушателей». Согласно оценке известного специалиста по византийской литературе К. Крумбахера, Малала стремился создать «простонародную» книгу без оскорбления «престолов и алтарей» в привлекательном и доступном для масс изложении. Одним из наиболее важных является вопрос о структуре «Хронографии» и выделяемых в ней тематических блоках.
Если Я.Н. Любарский был склонен выделять в сочинении Малалы две части («библейско-греческую» и «римсковизантийскую»), полагая водоразделом установление империи, то, по нашему мнению, более логично было бы разделить «Хронографию» по содержанию и смыслу на три раздела: кн. I-VI — события библейской и греческой истории (включая легендарные эпохи); кн. VII-XII — римская история; кн. XIII-XVIII — византийская история.
В книгах I-V излагается древнейшая история, в основном -это пересказы библейской истории и греческих мифов (о борьбе богов с гигантами, о Зевсе и Кроне, о Семеле, об Ио), которой Малала следует средневековой версии Диктиса Критского. В III книге излагается преимущественно библейская история, в V — история Троянской войны.
Затем в Хронике повествуется о персидских царях, лидийском царе Крезе, о греках и македонских царях, о начале Рима (кн. VI), о Ромуле, Реме и первых римских царях до Тарквиния (кн. VII), о преемниках Александра Македонского — Птолемеях и Селевкидах (кн. VIII). Последующие книги (кн. IX-XII) излагают историю Юлия Цезаря и римских императоров от Октавиана Августа до Констанция Хлора, а затем — римских и византийских императоров от Константина Великого до Юстиниана (кн. XIII-XVIII).
Выделение заключительного раздела представляется вполне закономерным, так как XIII книга, повествующая о IV столетии от Константина до Аркадия и Гонория, с одной стороны, продолжая «римские» книги, с другой — меняет интонацию в связи с началом христианской эпохи, а также с переносом столицы в Константинополь.
И если определенная «переходность» XIII книги проявляется еще и во включении в нее нескольких императоров, как в целом в «римской» части, то в дальнейшем каждому отдельному византийскому императору будет посвящена отдельная книга (окончательно с XV кн., посвященной Зенону).
Есть еще один признак, объединяющий все книги с XIII по XVIII в одно целое. Если для первых 12 книг неизменным атрибутом было краткое и клишированное описание внешнего вида основных действующих лиц, то в «византийских» книгах это явление исчезает.
Еще одна сквозная тема, имеющаяся и у других ранневизантийских историков, но в меньшем объеме — это тема стихийных бедствий, катастроф, эпидемий. Особое внимание автор обращает на нее именно в связи с началом христианской эры, т.е. византийской истории, как проявления гнева Божьего.
Несколько, казалось бы, разработанных тем «Хронографии» в действительности далеко не так очевидны: это вопрос об аудитории Малалы, о собственно монашеских мотивах и общей тенденции, о выходящих за рамки городских событий темах, о монофизитстве и т.д.
«Византийские» книги неравнозначны по своему источниковедческому характеру. Так, в XIV книге значительное место занимает вставная романтическая новелла об императрице Евдокии и яблоке. Есть такие эпизоды в геродотовом духе и в других книгах. Но если Геродоту включать в свои истории такие эпизоды было «простительно», то после тысячелетнего развития античной историографии, в VI в., такой подход уже «не работал», так как был ориентирован не на интеллектуальные, аристократические, «книжные» круги империи, что превращало сочинение Малалы в своего рода феномен тогдашней «массовой культуры».
О характере и особенностях книги XVIII (имеющейся в русском переводе А.А. Чекаловой, с небольшими сокращениями), уже достаточно много написано. Это и непропорционально большой объем, и «взгляд из столицы», а не из Антиохии, и важные подробности. Тем не менее, данная книга вполне логично продолжает предыдущие и завершает их на событиях незадолго до смерти Юстиниана.
Несмотря на сложную текстологию, отсутствие единого стабильного текста, сочинение Малалы в ее «византийском» блоке книг представляет собой весьма важное сочинение, имеющее параллели к Прокопию, церковным историкам, Марцеллину Комиту. Поэтому появление современного комментированного перевода хотя бы «византийских» книг «Хронографии» Малалы становится насущной и необходимой задачей.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги