Хронография

КНИГА V[280] О временах Троянских[281]

1. [P. 91] Во времена Давида[282] Илионом, т.е. землей фригийцев, правил Приам, сын Лаомедонта. А в его царствование и сам Илион, и Дардан, и Трою[283], и всю землю фригийскую опустошали ахейцы. Среди них прославились полководцы Агамемнон и Менелай[284], и остальные вожди вместе с Пирром Неоптолемом, — все, кто шел походом на Трою из-за похищения Елены Парисом, которого называют также и Александр: ведь Елена его пленила. Потому что Елена была прекрасно сложена, с красивой грудью, бела как снег[285], с тонкими бровями, с правильным носом, кругла лицом, волосы у нее были кудрявые, рыжеватые, глаза большие[286], движения вкрадчивые, голос сладкий — страшное для женщин зрелище! Было ей 26 лет. А несчастьям, которые погубили Трою и всю землю Фригийскую и ее царство, причина нашлась такая.

2 (Турн). 2. [P. 92] Когда у Гекубы родился Парис, его отец Приам отправился в прорицалище Феба[287] и вопросил оракула о своем сыне. И дал ему оракул такой ответ: «Родился у тебя сын Парис, дитя несчастное[288], и когда он достигнет тридцати лет, он погубит царство Фригийское».

Услыхав это, Приам тотчас же дал сыну другое имя — Александр и послал его в глухое селение, Амандра[289], чтобы рос он там у какого-нибудь крестьянина, пока ему не минет 30 лет, о которых говорил оракул. Так и оставил Париса в глухом селении отец его Приам, обнес это селение стеной и назвал его городом Парием. Так и воспитывался Парис в тех местах и подрастал. Он был хорошо воспитан и образован, и сочинил похвальную речь Афродите, где утверждал, что выше ее нет богини, и ни Гере, ни Афине его не превзойти. Ведь Афродита — это желание. А от желания рождается все — так он писал в своем сочинении. Говорят, что Парис был судьей между Палладой[290] и Афродитой, и Афродите отдал он яблоко, т.е. присудил победу, говоря, что Афродита — это значит любовная страсть, и она все порождает — и детей, и мудрость, и разум, и искусства [P. 93], и все другое, разумное и неразумное, и что лучше ее ничего нет. В ее честь Парис сочинил еще и гимн, который назывался «Пояс Афродиты».

3. Когда прошло 32 года, Приам подумал, что срок, определенный Парису оракулом, миновал, и он послал за сыном и вернул его со всякими почестями: ведь он любил сына. Сам Приам вышел встречать его со своими советниками и со всеми своими братьями и с жителями города. И прибыл в Трою этот самый Парис на 33-м году своей жизни в месяце Ксантике, или в апреле[291]. Когда же Приам увидел, каким красивым, каким сильным и каким речистым стал его сын, он велел Парису взять дары, отправиться в Элладу и принести там жертвы Аполлону Дафнейскому. Думал он так: «Бог пожалует мою старость и отвратит беды; ведь время, предсказанное оракулом, уже прошло». И вручив письмо ко всем царям или владыкам земли Европейской, чтобы они приняли его сына, Александра или Париса, который отправился на молитву и для жертвоприношения Аполлону, Приам отпустил сына, послав с ним также дары этим царям. Итак, пробыв в Трое 57 дней, Парис отплыл 28[292] числа месяца Десия, или июня, и захватил с собою много царских даров. Его сопровождали сто фригийских юношей.

4. И прибыл он в эллинский город [P. 94] по имени Спарта, где царем, или вернее, наместником был Менелай, сын Плисфена. Этот Менелай был воспитан в стране Атрея, царя Аргивян, вместе с сыном его Агамемноном; оттуда, говорят, и происходили оба Атрида. А Менелай, как только к нему приехал Парис, сейчас же собрался на Крит вместе со своими родными, чтобы в критском городе принести обещанные жертвы Зевсу[293] и Европе. Был у Менелая обычай каждый год в это самое время устраивать празднества и жертвоприношения в память Европы, потому что он происходил из ее рода. Александра, или Париса, Менелай встретил, письмо Приама, царя Азии и Фригии, прочитал, дары присланные принял; затем обнял он Париса-Александра, радуясь ему, как родному сыну, почтил всеми почестями и в своем дворце предоставил ему всякие яства, и жилище, и слуг; сказал он Парису, чтобы тот оставался в этом городе, сколько хочет; и просил Париса остаться и отдохнуть после плавания, а потом уж отправляться в храм Аполлона, чтобы принести жертвы. Позаботясь так о Парисе, отплыл Менелай на Крит и оставил Париса в своем дворце.

3 (Турн). 5. Но пока в критском городе Гортине Менелай совершал жертвоприношения в честь Дия Астрейского и Европы, случилось так, что [P. 95] Елена спустилась из своего дворца в сад на прогулку вместе с Эфрой, родственницей Менелая, и Клименой[294] из рода Европы. А Парис потихоньку проник в сад и был поражен красотой и молодостью Елены. Он, возгорвшись к ней любовью, сошелся с ней при помощи Эфры, родственницы Менелая, Пелопиды, и Климены из рода Европы. Он похитил ее[295] и бежал с ней на тех троянских судах, которые были у него, захватив денег 300 литр, много ценной и серебряной утвари, Эфру из рода Пелопса, Климену[296] из рода Европы, и еще пять ее кувикулярий[297]. И уже заходя в храм Аполлона и не совершив в Элладе жертвоприношений, он направился в Сидон, а оттуда к Протею, царю Египта. Воины же, охраняющие дворец Менелая, узнав, что Елена бежала, немедленно послали трех послов из Спарты на Крит в город Гортину, чтобы сообщить царю Менелаю о похищении Елены Парисом и сказать, что он захватил также с собой его родственницу Эфру и Клитемнестру. С гневом выслушал это Менелай. Особенно огорчила его Эфра [P. 96]; он ведь думал, что она очень мудра. Тотчас же вернулся он в Элладу, в город Спарту, и разослал повсюду[298] погоню, чтобы найти Елену, Париса и тех, кто был вместе с ними. Но их не нашли.

4 (Турн). 6. Через некоторое время Парис прибыл из Египта в Трою с Еленой, деньгами и всем ее богатством. А Приам и Гекуба, видя Елену с Парисом и дивясь ее красоте, стали у нее спрашивать, кто она, и какого рода. Елена отвечала, что она, мол, того же рода, что и Парис-Александр, и что она ближе Приаму и Гекубе, а не Менелаю, сыну Плисфена. Она сказала, что она из рода сидонян Даная и Агенора и из рода Приама, и таким образом она происходила из рода Приамова[299]. Ведь от Плесионы, дочери Даная, родились Атлант и Электра, от которой произошел царь Дардан, а от него пошел Трой и цари Илиона; ... от Финика[300], сына Агенора, происходил царь Дим[301], отец Гекубы. А из рода Дима происходит и Леда[302] — говорила она. Сказав это Приаму и Гекубе, Елена попросила их клятвенно обещать, что они ее не выдадут, и говорила, что она взяла только свое и ничто не тронула из добра Менелая [P. 97]. И тогда Гекуба обняла ее, поцеловала, и потом любила ее больше других.

5 (Турн). 7. Когда Агамемнон и Менелай узнали, что Елена с Парисом достигли уже Трои, они отправили[303] послов, чтобы им выдали Елену; ведь ее сестра, Клитемнестра, гневалась на своего мужа — Агамемнона, царя Аргоса, что ее сестра Елена ушла; она же и написала Елене и дала Менелаю письмо, которое должно было убедить Елену. И пришел Менелай к Приаму и потребовал назад свою жену, чтобы избежать войны. Но Приамиды не согласились отдать ее.

И тогда цари — Атриды двинулись войной на Илион[304], созвав своих командиров, т.е. топархов. Они с трудом уговорили Пелея и его жену Фетиду, и ее отца Хирона, царя-философа, отпустить к ним Ахилла — сына Фетиды и самого Пелея, потомка Хирона. Хирон отправился с ним и привел его. Ведь Ахилл пребывал на острове у своего друга царя Ликомеда, отца Деидамии. И ушел вместе с Атридами этот самый Ахилл, имея особое войско из называемых тогда мирмидонян, а теперь называемых булгар[305], в числе 3000, вместе со стратопедархом Патроклом и Нестором; Хирон, Пелей и Фетида настояли, чтобы они сопровождали Ахилла. [P. 98] И отправился Ахилл на Илион, как единственный вождь[306] своего войска из аргивян и мирмидонян[307].

8. Быстро приготовились и сами цари Атриды, и созвали или упросили топархов — иных царей и вождей из каждой области Европы, каждого с собственным войском и кораблями. И отплыли все, собравшись в стране, называемой Авлида. Но поднялась буря[308], и жрец Калхант сказал, что Агамемнон должен принести дочь в жертву богине этой страны — Артемиде. И вот Одиссей с хитрым планом, как будто по письму Агамемнона, отправился в Аргос и доставил оттуда его дочь Ифигению. Увидев, что она пришла, Агамемнон горько заплакал. Но боясь войска и топархов, он отослал ее на жертвенник Артемиды. И в то же время, когда она пришла в храм богини, появилась лань, которая пробежала совсем близко: между царями и войском, между жрецами и Ифигенией. Увидев ее, жрец сказал[309]: «Поймайте лань и принесите ее в жертву Артемиде вместо девушки!» Лань поймали и принесли в жертву. А Ифигению жрец отдал отцу ее Агамемнону. Агамемнон оставил ее жрицей в храме Артемиды. Затем Агамемнон был провозглашен предводителем над силами всего похода и, отправившись оттуда[310], они двинулись на Трою.

6 (Турн). 9. [P. 99] Когда эллины прибыли в Трою, троянцы вступили с ними в бой и не позволяли им высадиться; с обеих сторон было много убито, в том числе пал Протесилай — вождь данайцев, но данайцы не отступали, пока не одержали верх. Они высадились на берег Троянской земли и канатами[311] привязали суда. А вечером троянцы вошли в город и поставили у ворот охрану. Тогда в полночь некто по имени Кикн, из рода Приама, находившийся неподалеку, услышал, что греки приближаются к Трое. Он двинулся из города Неандра со множеством войска и напал на них. И в этой ночной схватке сам Кикн был убит Ахиллом, а соратники его погибли до рассвета.

И задумали тогда данайцы захватить те города поблизости от Илиона и Трои, которые были на стороне Приама. Они обязали друг друга клятвой, что все, что они ни захватят, они доставят царям, вождям и войску. Они выбрали для этого Ахилла, Аянта Теламонида и Диомеда. И сейчас же отправился Диомед и захватил город Неа Андрос[312], подвластный вождю Кикну[313], и стал грабить его окрестности. Кроме того, он захватил двух сыновей Кикна — Коба[314] и Кокарка, и его дочь по имени Главку, красавицу 11 лет, и все его имущество, и все ценное в окрестностях [P. 100], он доставил все это войску.

10. Ахилл же тотчас отправился вместе с аргивянами и мирмидонянами, т.е. вместе с собственным войском, и подошел к Лесбосу — городу и к его области, где царствовал Форбант[315], родственник Приама. У него была сильная вражда с эллинами. Захватив страну и город, Ахилл убивает Форбанта, увозит все их добро и уводит его дочь — Диомеду, а она была девушка светлокожая[316], с круглым лицом, с блестящим взором, со вздернутым носиком, хорошо сложена; волосы ее отливали золотом, лет ей было около двадцати двух. Вернулся Ахилл и доставил все греческому войску с Лесбоса.

Затем он снова выступил на Эвксинский Понт, разграбил страну и захватил город Лирнес. Убил он там царя Ээтиона и взял в плен его жену Астиному, дочь Хриса, жреца Аполлона, которую стали называть Хрисеида; богатства этой страны он также принес на корабли. Астинома Хрисеида была невысокая, пышная[317], с золотистыми волосами, с красивым носом[318], с маленькой грудью, ей было 19 лет. Ахилл сокрушил также войско тех, кого зовут киликийцами, которых Ээтион взял к себе; разбил он и троянское войско.

7 (Турн). 11. Двинувшись оттуда, идет он к детям Бриса, который доводился Приаму племянником, в город по имени Легополь; страну он разграбил, а город остался [P. 101] осаждать и многих убил. Затем он захватил город и взял в плен Гипподамию, дочь Бриса, которую потом назвали Брисеида, — она была женой Менета[319], царя Легополя, — и уничтожил ее братьев Андра и Фианта. А Менет, муж Гипподамии или Брисеиды не был в то время в Легополе, а находился далеко, чтобы получить помощь от союза с фригийцами, а еще из Ликии и Ликаонии. Этот самый царь Менет тотчас же после пленения его страны и его жены Гипподамии-Брисеиды Ахиллом быстро подошел с помощью ликийцев и ликаонцев. И не отступил, а сейчас же объединился с войсками своих союзников и жестоко сражался с Ахиллом, пока его не поразило копье некоего Эвритиона из окружавших Ахилла экзархов-начальников его войска, и вместе с Менетом погибли все.

Гипподамия, или Брисеида была высокая[320], белая, с красивой грудью, нарядная, со сросшимися бровями, с красивым носом[321], с большими глазами, с накрашенными веками[322], с вьющимися, зачесанными назад волосами[323], смешливого нрава[324], ей был 21 год. Увидев ее, Ахилл воспылал к ней страстью. И попав под власть ее чар, он захватил ее и скрыл в своей палатке, чтобы не показывать ее греческим воинам. Деньги же, Астиному Хрисеиду и все остальное он доставил прямо воинам, полководцам [P. 102] и царям. Когда все узнали, что Ахилл скрыл у себя дочь Бриса, жену Менета, вместе со всеми ее сокровищами, на него стали сердиться и негодовать, потому что он нарушил клятву ряди любви к ней. И все упрекали Ахилла, что он скрыл Брисеиду, и, сошедшись все вместе, запретили ему идти походом на города, захватывать их и грабить местности, и поставили на место его других: Тевкра — брата Аянта Теламонида и Идоменея. Эти полководцы захватили Кипр, Исаврию, Ликию[325], разграбив и уничтожив их[326].

8 (Турн). 12. А Теламонид Аякс, выступив походом на фракийцев Херсонеса, осадил и Полиместора, их царя. А Полиместор, устрашась силы[327] Аякса, дал ему много золота и хлеба на содержание ахейского войска в течение целого года, а также выдал ему сына Приама, самого младшего, по имени Полидор, которого привел к нему отец мальчика, Приам, с большой суммой денег[328]. Ведь Приам очень любил Полидора, как самого младшего и красивого[329], поэтому он и отправил сына в другую страну, чтобы дитя не пугалось шума войны. А этот самый Полиместор обещал и письменно подтвердил Аяксу, что Приаму он помогать не будет. И двинувшись оттуда, Аякс [P. 103] пришел к царю Тевфру (Teuthras) и начал против него войну, убил его мечом, разрушил его город и захватил все его добро. Его дочь Текмессу и все его богатство он везет ночью к грекам. Текмесса была стройна и имела хорошую фигуру, смугла, с красивыми глазами, с тонким носом, черноволосая, с тонкими[330] чертами лица; она была девушкой 17ти лет. Что же касается сына Приама, Полидора, то с противоположной стены данайцы подали знак Приаму, чтобы он отослал Елену к грекам, взял назад сына Полидора и заключил мир. «В противном случае мы убьем Полидора»[331]. Сыновья Приама отказались отправить Елену назад, а затем данайцы, будучи в ярости, сразу же захватили Полидора перед городской стеной и умертвили его, в то время как троянцы смотрели сверху[332].

9 (Турн). 13[333]. Вожди греков, которые выступили против города Илиона, имели следующий облик:

Агамемнон был большой ростом, со светлой кожей, с хорошим носом, густой бородой, имел черные волосы и большие глаза, он был хорошо образованным, великодушным и благородным.

14. Менелай был коротким, с хорошей грудью, мощный, с румяной кожей, хорошим носом, хороших возможностей, с густой бородой, косматыми волосами и винноцветными глазами[334]; он был смелый боец.

15. Ахилл имел хорошую грудь, светлую кожу, большое массивное тело, вьющиеся волосы[335], тонкую бороду, был красив, с густыми волосами[336], с длинным носом[337], и винноцветными глазами; он был быстрым[338], мастером в прыжках[339], хорошо сложенным и великодушным; он был приятно любящий, очаровательный, но жестокий воин.

16. Патрокл был грузный, самый мощный, среднего роста, с хорошим лицом, хорошими глазами, огненными волос, прекрасной румяной кожей и хорошей бородой; он был благородным и сильным бойцом.

17. Аякс Теламонид был крупный, хорошо сложенный, очень сильный, великодушный[340], с большими глазами, вьющимися волосами, хорошей бородой, темной кожей, хорошим носом, хорошими бровями и черными зрачками; он был откровенным и очень мощный боец[341].

18. Одиссей был среднего роста, со светлой кожей, прямыми седеющими волосами, хорошей бородой, серыми глазами, длинным носом, спокойным лицом[342], светлыми[343] волосами и большим животом; он был мудрым и красноречивым оратором.

19. Диомед был квадратной фигуры, мощный, с хорошим лицом, светлыми волосами, слегка вздернутым носом, светлой бородой, винноцветными глазами и короткой шеей; он был целомудренным и гордым воином.

20. Нестор был большого роста, с большими глазами, большим носом, длинным лицом, густыми волосами, густой бородой и довольно румяными щеками и светлыми[344] волосами; он был мудрым и хорошим советником.

21. Протесилай был светлокожий и хорошего внешнего вида, с хорошими глазами, и красивый; он имел прямые, огненные волосы и начавшую расти бороду; он был высок и хорошо сражающийся и смелый воин[345].

22. Паламед был светлокожий, высокий, худой, с длинным лицом, прямыми волосами, имел небольшие винноцветные глаза, и громкий голос или тон бахвальства[346]; он был мудр, хорошо образован, великодушен и исполнен добрых намерений. Именно он первым придумал игру «тавла» от движения семи планет, которые приносят людям радости и печали по опасности судьбы; он сделал на доске для «тавл» земной мир, двенадцать kasoi по количество знаков зодиака, ящик для костей и семь костей с семью звездами на каждой, и башню высотой до неба, из которой добро и зло распространяются на всё.

23. Мерион был небольшого роста, широкий, светлый, с красивой бородой, большими глазами, черными вьющимися волосами[347], широким лицом, кривым носом, очень быстрый, в бою великодушен.

24. Идоменей меньше ростом (?), со смуглой кожей, красивыми глазами, хорошо сложенный, [P. 104] сильный, с красивым носом, густой бородой[348], красивой головой, кудрявыми[349] волосами, отчаянный в бою.

25. Филоктет — полный, хорошо сложенный, со смуглой кожей, сросшимися бровями, высокий, с красивыми глазами и носом, с густыми черными волосами, разумный, меткий стрелок из лука, великодушный.

26. Аякс Локрийский был высокий, с широкой грудью, кожей медового цвета, косоглазый, с красивым носом, кудрявыми черными волосами, густой бородой, широким лицом, в бою дерзок, великодушный, женолюбивый.

27. Пирр-Неоптолем — изрядного роста, с красивым панцирем, худой, светлый, с красивым носом, рыжеволосый, кудрявый, со смуглой кожей, большими глазами, светлыми бровями и начинающей расти бородой, круглым лицом, безрассудный, отважный, подвижный, в бою беспощаден. Он был сыном Ахилла от Деидамии, дочери Ликомеда. После смерти своего отца он был послан Фетидой и Пелеем, дедом, по просьбе ахейцев, чтобы отомстить за смерть своего отца, так как Ахилл был убит хитростью. Он взял в руки оружие и выступил против Илиона с 22 кораблями и собственной армией мирмидонян, 1650 числом, предоставленной Пелеем. Установив паруса, он достиг Трои и нашел Гипподамию Брисеиду в лагере своего отца Ахилла, среди всего охранявшегося имущества Ахилла. Он приветствовал ее и относился к ней [P. 105] с большим уважением и попросил ее охранять его имущество тоже в палатке отца. Но Брисеида была поражена болезнью, и спустя короткое время умерла.

28. Калхант — небольшого роста, светлокожий[350], совсем седой как на голове, так и на бороде[351], лучший прорицатель и птицегадатель.

10 (Турн). 29. Вожди троянцев выглядели так:

Приам внешним видом был большого роста, грузный, красивый, с румяной кожей, зеленоватыми глазами, длинным носом, со сросшимися бровями, с красивыми глазами, седой[352], спокойный.

30. Гектор — смуглый, высокого роста, очень крупный, сильный, в расцвете лет, с красивым носом, кудрявый[353], бородатый, косоглазый, шепелявый, благородный, он был знатным, в бою ужасен, с низким голосом.

31. Деифоб — среднего роста, с прекрасным панцирем, с красивыми глазами, курносый, смуглый, с широким лицом, храбрый, с красивой бородой.

32. Гелен — высокий, хорошо сложенный, светлокожий, сильный, светловолосый, с винноцветными глазами, длинным носом[354], с начинающей расти бородой, сутулый, в бою благоразумен.

33. Троил — большого роста[355], с красивым носом, с гладкими волосами, с кожей медового цвета, с красивыми глазами, черными волосами, с косматой бородой, силен в бою, хороший бегун.

34. Парис-Александр был изрядного роста, сильный, светлокожий, с красивым носом, красивыми глазами, черными волосами[356], с большой бородой, [P. 106] с длинным лицом, с нависшими бровями[357], большим ртом, приятный на вид, речистый, проворный, меткий стрелок из лука, трусливый, стремящийся к удовольствиям.

35. Эней был небольшого роста, полный, с широкой грудью, сильный, с румяными щеками, с широким лицом, красивым носом, светлокожий, лысый, с красивой бородой и серыми глазами[358]; он был сдержанный[359], мудрый и благочестивый.

36. Антенор был высокий, худой[360], светлокожий, светловолосый, с маленькими[361] глазами, крючковатым носом[362]; он был коварен, боязлив, осторожен, красноречивый историк[363].

37. Гекуба была с медового цвета кожей, красивыми глазами, зрелая, с красивым носом, красивая, гордая, приветливая, спокойная.

38. Андромаха была среднего роста, худая, хорошо одетая, с красивым носом, с красивой грудью, красивыми глазами и бровями, кудрявая, с светло-каштановыми волосами, спадающими на спину, великодушная, с красивой шеей, ямочками на щеках, приятная на вид, быстрая.

39. Кассандра была небольшого роста, с круглыми глазами, светлокожая[364], с мужским сложением, с красивым носом, красивыми глазами, черноглазая, со светло-каштановыми волосами, кудрявая, с красивой шеей, большой грудью, маленькими ногами, спокойная, благородная, жрица, пророчица правдивая и все предсказывающая[365], девственница[366].

40.[367] Поликсена была высокая, изящная, совсем белокожая, с большими глазами, черными волосами, спадающими на спину[368], красивым носом[369], красивыми щеками, слегка вздернутым носом, с ярко-красными губами[370], с маленькими ногами. Она была девственница, обаятельная[371], очень красивая. [Р. 107] Она была убита в 18 лет, как ученейший Диктис Критский говорит, который записал правдиво то, что уже было сказано выше, и все остальное, что произошло позже об эллинах, напавших на Илион.

11 (Турн). 41. Диктис сопровождал Идоменея, вождя данайцев, который вступил в войну с другими ахейцами. Для Диктиса оказалось удачей быть писцом Идоменея и наблюдать ход войны точно, и записать его, присутствуя затем в то время с эллинами. Он описал тех, кто был вызван царями Агамемноном и Менелаем, и тех, кто взялся за оружие[372] и присоединился к экспедиции против Илиона, каждый со своей собственной армией и кораблями. Агамемнон, сын Атрея, царь микенский, поставил перед остальными 100 кораблей и еще 30, чтобы поставить лагерь; затем Менелай[373], Лист (Leistos), Аркесилай, Профенор и Клоний — 50 кораблей; Элефенор с Евбеи — 60 судов; Менелай, сын Плисфена, царя Спарты, — 60 судов; Диомед из Аргоса — 80 судов; Аскалаф и Иальмен — 30 судов; Схедий и Эпистроф — 40 судов; Мегес[374] из Долихена в Элладе — 40 судов; Аякс Теламонид с Саламина[375] — 40 судов; Нестор — 90 судов; Фоас — 40 судов; Агенор и Тевфид[376] — 60 судов; Профоос и Магнетор[377] — 40 судов; Евмен[378] — 11 судов; Нерей из Микен — 3 корабля; [P. 108] Халий[379] из Трикки — 40 судов[380]; Леонтевс и Полипет — 40 судов; Амфигеней из Илиона[381] — 43 корабля; Менесфей из Афин — 50 судов; Идоменей и Мерион с Крита — 80 судов: Одиссей с Итаки Кефаллонийской — 12 судов; Тлеполем — 9 судов[382]; Аякс Локрийский — 9 судов; Ахилл из Аргоса в Элладе, в сопровождении Патрокла — 50 судов; Протесилай и Подарк — 40 судов; Паламед — 12 судов; Филоктет из Мефоны[383] — 7 судов; Нерей из Переба — 22 корабля; Сорф, Филипп и Антиф — 78 судов[384]. Корабли эллинов составили (всего) 1250.

42. Договорившись между собой, они отплыли сначала в страну Авлиду, оттуда во Фригию, где они остановились и разрушили царство Трою, как написано ранее, захватив царя Приама и царицу Гекубу, убили их, а их детей захватили в плен, и, разграбив все царство, вернулись в родные земли.

Итак, царство Эфесское, которое принадлежало всей Азии и Фригийской Трое, существовало всего 819 лет[385].

12 (Турн). 43. И вот, после пленения Трои, все ахейцы, разделив между собой добычу и деньги, желая двинуться в родные края, стали готовить свои корабли. Некоторые отплыли, а иные остались, потому что Аянт Теламонид, Одиссей и Диомед завязали между собой ссору. [P. 109] Ведь Теламонид Аянт стремился захватить священный символ, небольшую деревянную статую Паллады[386], — палладий, который, как говорили, был сделан, чтобы помогать победе; палладий охранял город, где его хранили, и делал этот город непобедимым. Этот самый палладий царю Трою, когда он хотел захватить город Асий, дал некто Асий — философ, посвященный в таинства. И в благодарность царь Трой, в его память, страну, называемую ранее Эпитроп[387], переименовал в Азию. Этот палладий Одиссей и Диомед украли с помощью Антенора, троянского экзарха, жена которого по имени Феано, была жрицей Паллады; это случилось, когда у данайцев были празднества с жертвоприношениями. Устроили все это фригийцы и эллины[388], когда им дано было прорицание: «Вы не сможете захватить Трою, пока не завладеете палладием». И Аянт Теламонид[389], желая увезти его на свою родину, говорил: «Палладий нужен мне; ведь я страдал за ахейцев. Достаточно с меня того, что Гектор оказался слабее меня в нашем единоборстве; но я опять пошел на Илион, и я один преследовал троянцев, спас принадлежащие всем вам, грекам, корабли, и, хотя я уложил много троянских героев, при этом не был ранен[390]. [P. 110] Я думаю, что для славы мне и того довольно, что из святилища Фимбрейского Аполлона я переправил в лагерь тело Ахилла».

13 (Турн). 44. А Одиссей, поднявшись, сказал: «Я увезу палладий в свой город. Больше, чем я, за греков ты не страдал. Сначала, после того, как Парис похитил Елену, я выступил в Илион вместе с Паламедом и царем Менелаем. Также и царей с героями созывал я отовсюду. Уготовил гибель Парису тоже я. Как вы знаете, когда произошла схватка греков с троянцами и многие погибли, а друг против друга стояли вожди троянские и ваши, греческие вожди, и настойчиво обращались друг к другу, чтобы порешить войну, тогда я побудил Филоктета вызвать Париса на поединок лучников. Услыхав это, Парис выступил как стрелок и против своего брата Деифоба. Выйдя, я отмерил для них место, где им нужно было встать; тогда они стали тянуть жребий, и первому стрелять досталось Парису. Но когда он выстрелил, он промахнулся. Я ободрил Филоктета, он выстрелил и пронзил Парису правую руку; тотчас же пустив вторую стрелу, он ранил ему правый глаз, [P. 111] Парис закричал и отвернулся, а Филоктет послал еще одну стрелу, поразил его в ноги, и Парис упал. И все бегут и поднимают Париса. Когда его принесли, он позвал трех своих сыновей, которые были у него от Елены, — Бунима, Корифея, Идэя; увидев их, малых детей своих, он упал без дыхания[391] и в полночь испустил дух. Увидела это первая его жена, Энона, и повесилась. Тогда Елену взял в жены Деифоб, второй сын Приама, который ранен был Менелаем, как вы все знаете.

Опять-таки я посоветовал, чтобы Поликсену отвели[392] на могилу Ахилла, и чтобы там ее заколол герой Пирр. Тут, возвысив голос, Одиссей сказал: «Кто же сравнится со мной, раз я подстроил гибель Париса и месть за Ахилла, Менелая и всех греков?»

14 (Турн). 45. И Агамемнон, и все бесчисленное войско похвалили его. Одиссей же продолжал опять: «Не стану молчать я и об остальных опасностях, которым подвергался я вместе с Диомедом, когда[393] мы стремились отобрать божественный символ, и когда были мы долго в Трое с варварами, и расскажу, что случилось с ними. Мы пробрались ночью в лагерь и вам, царям, рассказали все, что говорю я сейчас. Ведь когда троянцы в назначенное время приносили жертвы [P. 112], случилось так, что в городе было знамение возле жертвенника Аполлона: бросили огонь на жертвенник во время жертвоприношения, а жертвы не загорались. И когда они начали подносить огонь на священный алтарь[394], то он не загорался, а все, что лежало на алтаре, падало на землю. Когда явились и другие знамения, троянцы, поняли[395] и сказали, что это недобрые знаки. И тогда экзархи троянские, Приам и войско заставили Антенора выйти к вам, царям — так через особого посланника просили данайцы и убедили вас взять выкуп и прекратить войну. И все это запомнив, мы вернулись и вам всем рассказали. Между тем Антенор, приняв на себя посольство, вышел и сказал так: «Цари-эллины, вы имеете дело с друзьями, а не с врагами. Все мы испытали то, что следовало испытать грешникам. За то, что Александр, он же Парис, обидел Менелая, возмездие понес Илион; свидетели этому — могилы погибших в битвах. А собранный нами выкуп мы принесли вам за богов, за родину, за детей. И вы, эллины, тех, кто ранее был непокорен, а теперь умоляет вас, спасите за принесенные деньги». И вы[396] все, послушавшись Антенора, послали меня вместе с Диомедом к Приаму определить величину выкупа. Когда же мы пришли [P. 113] в Трою к Приаму, мы долго спорили и настояли, чтобы троянцы выдали вам 2000 талантов[397] золота и сверх того столько же серебра. И мы пришли сообщить вам об этом решении. Мы пришли сообщить вам об этом решении. Мы принесли, что было назначено, обязав всех вас клятвой не отплывать из Илиона раньше, чем не будет сделан деревянный конь из гладких бревен, украшенный со всем искусством. Тогда будет казаться, что мы уплыли прямо в Тенедос, сжегши наши палатки, и пока варвары[398], думая, что мы удалились, будут беспечны, а мы, будто вернулись с Тенедоса[399], подожжем город, убьем Приама и отдадим Елену в царство Плисфена. Итак, моим умом боги даровали вам победу над варварами. А вы, цари и герои, будьте судьями моим трудам».

15 (Турн). 46. И перешли на сторону Одиссея Агамемнон и Диомед и их войско, а на сторону Аянта Теламонида — Пирр Неоптолем, который был из его рода, и войско Пирра.

Так как и другие вожди много спорили до вечера, было решено, что на ночь Диомед возьмет Палладий[400] к себе, спрячет его и будет охранять, а каждый из них отдохнет, чтобы в следующем споре решить, кто будет владеть Палладием. [P. 114] Но Аянт, который был зол против[401] Одиссея, Агамемнона и Диомеда, ушел в свою палатку. Ночью он закололся мечом; поутру нашли его останки. Его войско и те, что от Пирра[402], восстали против Одиссея, желая его убить.

16 (Турн). 47. Но Одиссей, захватив свои суда, бежал от них в Понтийское море[403]. Через какое-то время[404] пребывания в этой стране он начал путешествие[405] оттуда назад со своими кораблями и войском, желая держать путь на родину, в город Итаку. Когда он прибыл в страну Марониду (Maronis)[406], на него напали тамошние жители.

В схватке с ними он победил их и захватил много денег. И полагая, что в какую страну он ни прибудет, он обязательно полностью[407] победит ее жителей и из каждой страны принесет богатство, — он пристал к так называемой стране лотофагов и затеял с ними войну. Но жители той страны его победили, так что у него едва не погибло все войско.

17 (Турн). 48. Он бежал оттуда на остров Сикилу, теперь называемый Сицилией, и прибыл туда после долгого плавания, претерпев бурю. Этот остров был очень велик, его поделили три брата — Киклоп, Антифант[408], Полифем — сыновья Сикана — царя этого острова[409], великаны могучие и друг о друге пекущиеся. Были эти три брата нрава сурового, они никогда не принимали гостей, иногда же их убивали. [P. 115] Прибыв со своим войском, Одиссей попал в область, подвластную Антифанту, и с ним и его войском — лестригонами — затеял войну. Из войска Одиссея убили они достаточно. Захватив своих воинов, Одиссей убежал в другую часть острова — Киклопову, потому и гора зовется «Киклоповой». Узнав это, Киклоп явился к нему с собственным войском. Он был велик ростом и уродлив на вид. Неожиданно напал он на Одиссея, который находился в его владениях, и перебил многих из его войска. Схватил Киклоп Одиссея и некоторых его товарищей, поймал одного из пленников, по имени Микалиона, человека благородного, под Троей отличившегося, начальника отряда у Одиссея, поднял его за волосы на глазах у Одиссея и остальных и вспорол мечом ему живот за то, что тот с ним сражался. Остальных Киклоп запер[410], замыслив убить их[411] всех по порядку. А Одиссей, припадая к ногам его, умолял за большой выкуп[412] отпустить и его самого и его людей. Киклопа едва уговорили с помощью денег, и под вечер он объявил, что освобождает Одиссея. И в самом деле, под вечер он освободил Одиссея со спутниками, а сам замыслил ночью напасть на него и забрать все, что сможет унести, в том числе и корабли. [P. 116] Как только Одиссей был освобожден, он, боясь жестокости этого человека, тотчас же отплыл из его пределов. А ночью Киклоп бросился за ним и не нашел кораблей; он пришел в ярость и приказал бросать камни в море, на случай чтобы[413] Одиссей не пристал где-нибудь к этой же земле.

18 (Турн). 49. Но глубокой ночью, когда мрак покрывал землю и море, не зная этих мест, они прибыли в другую часть, отданную Полифему, брату Киклопа и Антифанта. Этот Полифем, узнав, что какие-то люди ночью приплыли и высадились в его стране, тотчас же захватил свой отряд, пришел к Одиссею и затеял с ними войну. Они бились всю ночь, и многие из войска Одиссея погибли. Когда же наступило утро, Одиссей принес Полифему подарки и умолял его, говоря, что он из Троянских стран[414] отправился странствовать и сбился со своего пути после многих страданий из-за штормов. И он перечислил ему происшедшие с ним на море разные беды. Полифем проникся к нему состраданием, пожалел его[415] и оставил у себя как гостя, пока не будет хорошего времени для плавания. А дочь Полифема по имени Элпа загорелась любовью к некоему красавцу Лиону (Leion)[416] из воинов Одиссея. И когда подул попутный ветер, они, похитив ее[417], отплыли с острова Сицилии[418] [P. 117]. Это написал умнейший Сизиф с Коса.

Премудрый Еврипид сочинил драму[419] о Киклопе, у которого было три глаза, имея в виду этих трех братьев, в дружбе друг с другом живущих, вместе воюющих и друг за друга мстящих. Он также рассказывает, что Одиссей, напоив Киклопа вином, убежал от него. На самом же деле Киклопу были даны большие деньги и подарки, и он напился, — Одиссей так устроил, чтобы Киклоп не мог сожрать его спутников[420]. Тогда Одиссей взял горящую головню и ослепил того же самого Киклопа на один глаз; ведь он похитил единственную дочь его брата Полифема, Элпу[421] — девушку, сожженную любовным огнем. Это значит, что он выжег один глаз Киклопа-Полифема, отобрав его дочь. Такое толкование дал ученейший Фидалий[422] из Коринфа, объясняя, что премудрый[423] Еврипид переложил это стихами, но не такими, какими Гомер, описавший странствия Одиссея.

19 (Турн). 50. Между тем, Одиссей после Сицилии прибыл на Эолийские острова и был принят как гость Эолом, царем островов. Затем он был проведен к Кирке и ее сестре Калипсо, дочерям Атласа, царя островов. Атлас, когда[424] был при смерти, разделил два острова между дочерьми, которые стали царицами на этих двух островах. Кирка была жрицей Солнца; с детства отдал ее отец в храм на острове Ээя [P. 118]; она выросла и стала волшебницей[425]; она была очень красива. Сестра же ее, Калипсо, из зависти воспылала к ней великой враждой. Калипсо говорила (передает тот же историк), что сестра почему-то отказывается от своего отца и называет себя дочерью титана Гелиоса. И Кирка испугалась ее, потому что на острове у Калипсо было множество благородных мужей, испугалась, как бы та не пришла и не причинила ей вреда. Сама же Кирка не могла найти себе ни союзников, ни защитников, и она принимала гостей-пришельцев. Из каких-то трав готовила она зелье и заставляла[426] их выпись полную чашу питья, волшебная сила которого отрешала человека ото всего и заставляла забыть свою родину, а пьющие зелье оставались у Кирки жить. И все они пожелали[427] остаться у Кирки на долгое время на том самом острове, забыв о своей родине, и так собрала она многих.

Когда же Кирка узнала, что корабли Одиссея прибыли к ее острову, она приказала своим слугам приветливо встретить и его самого, и его воинов; ведь она хотела, чтобы все они стали ее союзниками[428]. А Одиссей, как только пристал к острову, увидел на нем много людей из различных стран. Он узнал, что многие из ахейского войска, и когда они подошли к нему, он спросил их: «Чего ради живете вы на этом острове?» А они ответили: «Мы из [Р. 119] ахейского войска, и к этому острову пригнала нас сила морских волн; выпив волшебного напитка царицы Кирки, раненые жестокой любовью, обрели мы на этом острове родину». Сказали они и что-то другое. Услышав это, Одиссей собрал всех своих и приказал им ничего не принимать из подносимого Киркой — еды ли, питья ли, потому что все это обладает каким-то волшебным действием, — а взять из того, что приготовил для них царь Эол, или из тех припасов, которые они раньше запасли на кораблях. И когда Кирка поднесла ему и его воинам, и его матросам угощение — еду и питье, они вовсе от нее не приняли этого. Узнав это, Кирка подумала, что Одиссей знает какое-то тайное средство, и что ему ведомы ее замыслы. Послав за ним, она вызвала его в храм. И он явился к ней с вооруженным отрядом и принес ей дары из Трои. Когда она[429], увидев его со спутниками, просила их остаться на острове, пока не пройдет зима, и дала клятву в храме не делать вреда им. И Одиссей послушался ее и некоторое время жил у нее, по ее желанию став ей супругом[430]. Об этой Кирке написали мудрейшие Сизиф с Коса и Диктис с Крита.

А премудрый Гомер [Р. 120] написал в стихах, как волшебным питьем Кирка изменяла внешность захваченных ею людей, — одних она делала львами, других — собаками, иных — свиньями, иных — поросятами, иных медведями. Упомянутый ранее Фидалий из Коринфа истолковал эту поэму так. Нелепо, говорит он, чтобы Кирка хотела превратить людей в животных для большой армии[431]: поэт лишь показывает привычки людей в любви[432], — будто Кирка, внушая им желание, делала их подобными животным — они скрежещут зубами, безумствуют, приходят в ярость. Это ведь свойственно природе любящих — стремиться к предмету любви и даже презирать смерть. Таковы уж любящие: от желания они становятся звероподобными, ничего разумного в голову им не приходит, и они изменяют облик, походя на животных и по внешнему виду, и по характеру, когда приближаются к тем, кто отвечает им на их страсть. Природой устроено так, что влюбленные смотрят друг на друга подобно животным, и до кровопролития бросаются один на другого. Одни из них в своем отношении к сексу и половому общению часто схожи с собаками, другие подобны львам, следуя исключительно своим позывам и желаниям[433], ... иные сходятся грязно, как медведи [Р. 121]. Тот же Фидалий еще более понятно и ясно объяснил это в собственном сочинении.

20 (Турн). 51. Отчалив от острова, принадлежавшего Кирке, Одиссей поплыл к другому острову, борясь (с) ее встречными ветрами. Приняла его и сестра Кирки, Калипсо, и почтила большими почестями, соединившись с ним в браке. Оттуда поднялся он к большому озеру, что лежит близ моря, под названием Некиопомп, а живут в нем пророки. Они рассказали ему все его настоящее и будущее. Уйдя оттуда, он претерпел сильную бурю[434] на море, и его выбросило к скалам Серенидам[435], издающим особенный[436] звук, когда ударяют в них волны[437]. Пройдя с трудом между ними, он пришел к так называемой Харибде, в места дикие, с крутыми скалами[438]. И там все оставшиеся у него корабли и войско погибли, а сам Одиссей на обломке корабля носился по морю, ожидая лютой гибели. Увидели финикийские моряки, как он плыл, пожалели его, спасли и привезли его на Крит к греческому экзарху Идоменею. Увидав Одиссея, потерявшего одежды и в нужде, Идоменей проникся к нему жалостью, дал ему много подарков так как он был бравый полководец[439]. [Р. 122] Он также дало два корабля и несколько человек для его охраны и отпустил их в Итаку.

Ученый Диктис написал об этих вещах то, что услышав о них от Одиссея.

21 (Турн)[440]. «Одиссей покинул Крит и настиг Алкиноя в стране феаков, где ему был предоставлен блестящий прием. Люди Одиссея (думали), что он умер, потому что он был так долго вдали от дома. Таким образом, он послал лазутчиков на Итаку, которые обнаружили женихов Пенелопы, тридцать из них, в поместьях Одиссея. Когда люди из города пообщались с шпионами и поинтересовались (судьбой) Одиссея, они сказали, что он давно умер. Когда женихи услышали это, они были освобождены от страха и веселились. Но Пенелопа не поверила новости. Посланцы проделали свой путь назад в страну феаков и доложили всю ситуацию, связанную с женихами. Узнав об этом, Одиссей поплыл на Итаку с Алкиноем. Когда народ Итаки увидел корабли и спросил, кто они и откуда они пришли, было сказано Телемаху: «Мы пришли, чтобы утешить тебя за смерть Одиссея». Телемах был его сын, и он хотел выяснить истинную причину прибытия кораблей Одиссея. Он подошел к одному из мужей, бывших с Одиссеем, и узнал от него в тайне, что этот человек — его отец. В то время как женихи пировали в доме, Одиссей и его люди пришли вооруженные, и неожиданно напали на них. Так как те были отягощены пьянством, все они были убиты. Шум вспыхнул в городе, и глашатай, обойдя все вокруг, объявляет прибытие Одиссея. Телемах женился на дочери Алкиноя по имени Навсикая. После этого семьи и друзья женихов услышали, что случилось, и были полны гнева. Они начали борьбу против Одиссея и Телемаха на Итаке. Одиссей и Телемах (находились) за пределами города, и их люди взяли в руки оружие и встретили их, произошло ожесточенное сражение, в котором те, кто воевал от имени женихов, пали, а сам Телемах отличился в бою.

Время шло, и Одиссей увидел сон, который предсказывал его смерть. Когда он проснулся, он вызвал всех толкователей для объяснении сна и его интерпретации. Среди них были Клитофон из Итаки и Полифем из Аргоса. Он рассказал им сон и сказал: «Я представил, что красивое, удивительное богоподобное существо лежало рядом со мной на том же ложе. Оно не могло иметь вид полностью взрослого человека. Я смотрел на него с удовольствием, но был озадачен этим. Ложе, с которого оно было выведено, для меня было неясно, либо моей из-за близости, или из-за знания. Когда я увидел его, я хотел бы принять его в свои руки. Но, (протестуя) человеческим голосом, оно говорит, что существует правовая связь родства между двумя из нас, и что было суждено, чтобы я погиб от своей руки. В то время как я возмущался по этому поводу, вдруг острия из моря появились, а я не заметил, под его командованием, и пришли ко мне. Я стал беспомощным с большим удивлением, и через некоторое время я умер. Это то, что я видел. Сделайте вашу интерпретацию без страха, ибо я знаю, что сон зловещий».

Толкователи рассмотрели историю в уединении, и объявили, что Телемах должен сойти с пути. Когда Одиссей ушел, они сказали, что Одиссей умер бы от удара своего собственного сына. Он сразу же бросился вслед за Телемахом, желая убить его. Но когда он увидел своего сына в слезах, просящего о жалости, то вернулся к своим отцовским чувствам и решил избавить своего сына (от кары), но приказал держать его под охраной. Затем он поселил его в самой отдаленной деревне Кефаллении, спасая его от ожидания смерти. Через несколько дней Одиссею снова приснился тот же сон, но, зная о толковании, он жил после этого в лучшем расположении духа. Но у него был еще один сын, по имени Телегон, о существовании которого он не знал и которую он имел от Кирки. Она, понимая, что ее сын в совершенстве усвоил все атрибуты своего отца, когда он достиг зрелости, дала ему подарок, который она получила от Одиссея — копье с наклонными зубцами ската — символ и знак его гарантированного отцовства.

Телегон взял копье и прибыл к Итаке ночью, ища своего отца. Он узнал, что он был в стране, и пошел туда, и применил силу к стражам, чтобы те позволили ему увидеть своего отца. Они не знали, кто он, и сильно сопротивлялись ему. Когда Телегон призвал богов в качестве свидетелей, что Одиссей его отец, и ему не дают встретиться с ним, они сопротивлялись еще больше, предположив, что это был Телемах, приехавший ночью, чтобы убить своего отца; ибо никто не знал, что у Одиссея был еще один сын. Возмущение вспыхнуло, и они сообщили Одиссею, что «Телемах, одетый в странную одежду, пришел ночью и применил силу на нас». Когда Одиссей узнал об этом, кипя от ярости, он вышел со своим копьем и сразу же бросил его на него. Тот уклонился, но замер у близлежащей яблони. Телегон, не зная, что это его отец бросил копье, и бросил свое копье и, наслаждаясь хорошей удачей, которая была крайне неудачна, ранил Одиссея в бок. Одиссей, понимая мужество Телегона, узнал от него, что он был его сыном от Кирки.

Когда Телегон показал ему зубцы ската, данные ему Киркой, он поверил, что он был отцом Телегона и бросился на землю, произнося дикие вопли. Одиссей был зол на толкователей снов, когда узнал, что Телемах не участвовал (в этих событиях). Они спросили, откуда пришел Телегон, и кто его родители, потому что он убил такого человека, которого никто в Илионе не ранил и, достигшего многих замечательных подвигов во время его жизни. Одиссей полуживым был перевезен на Итаку и ушел из жизни через некоторое время после того. Он оставил свое правление Телемаху и Птолипорфу (Ptoliporthos), своему внуку. Телемах разделил государство. Он сам контролировал всю Итаку и отдал более отдаленные регионы Телегону. Он установил Птолипорфа правителем земель между ними. Он хотел убить толкователей сновидений, но когда Телегон отговорил его от этого суда, он приказал им жить в Спарте; они пошли туда и рассказали всё повествование Диктису. Это конец истории Одиссея.

22 (Турн). 52. Также и Диомед, захватив палладий, отправился из Трои на свою родину[441].

Агамемнон же с Кассандрой, которую он полюбил, пересек Родосское море, стремясь достигнуть города Микен.

Между тем Пирр, видя, что все отплыли, предал огню тело Аянта Теламонида, положил[442] прах в урну и похоронил с большими почестями близ могилы Ахилла, его родственника, отца Пирра, в месте, что зовется Сигрис.

23 (Турн). 53. А Тевкр, брат Аянта Теламонида, быстро ушел с Саламина, города на Кипре, для помощи своему брату и нашел Пирра. От него узнал он о происшедшем; выслушав также и о почестях, возданных останкам Аянта, он похвалил Пирра и так обратился к нему: «Ты не сделал ничего, что было бы не в твоем характере; ты ведь сын Ахилла, славного божественным разумом. Ведь прах хороших людей не уносится временем[443], а добродетель сияет и после смерти». [Р. 123] И зовет Пирр Тевкра вместе с ним разделить еду и питье. И за трапезой, как человека родного, просит Пирр Тевкра рассказать ему все по порядку, что случилось с его отцом; он, дескать, точно не знает. А Тевкр начал рассказ так:

24 (Турн). 54. «Во все времена не угаснет память о победе Ахилла над Гектором. Когда услышал Ахилл, что Гектор хочет идти навстречу царице Пентесилее, он тайно перерезал ему путь со своими воинами и спрятался с ними в засаде. Как только Гектор переходит реку, Ахилл убивает его[444] и всех его спутников, кроме одного, которого он оставил в живых. И заколов Гектора, он посылает к Приаму сообщить об этом. И пока никто из эллинов не узнал о происшедшем, он привязал тело Гектора к оси колеса. Повесив тело в петле, когда Автомедонт погнал лошадей, твой родитель без отдыха бичевал тело. Услыхал Приам о судьбе Гектора, зарыдал и все вместе с ним. И такой крик пошел в толпах троянцев, что птицы в небе[445] пугались. Ворота Илиона сейчас же заперли. Твой родитель устроил праздничные состязания для царей и для всех, раздавая щедро подарки. На следующий день Приам надел траурные одежды и вместе со своей дочерью, девушкой Поликсеной, с Андромахой, женой Гектора, вместе со своими малыми детьми, Астианактом и Лаодамантом [Р. 124], отправился к грекам, захватив с собой много украшений, золота, серебра, одежды. И среди греческих войск наступила тишина, когда он приблизился; все удивились дерзости Приама и, встретив его, стали спрашивать, почему он явился. А Приам, увидя их, бросился на землю, посыпал прахом голову и просил их быть его спутниками, говорил, что ему и его близким надо видеть Ахилла по поводу тела Гектора. Пожалели Нестор и Идоменей, что ему придется идти к Ахиллу за телом Гектора, и стали упрекать твоего отца за Приама. И Ахилл приказал Приаму войти в его палатку. Приам вошел и кинулся в ноги ему, распростерся вместе с детьми и Андромахой, а Поликсена, обняв ноги твоего отца[446], объявила, что она готова остаться у него рабыней, если он отдаст тело. И цари, пожалев старика, стали просить за Приама. А твой отец сказал им: «С самого начала надо было сдерживать детей, а не грешить вместе с ними. У того человека ведь была любовь к чужому добру. Ведь не за женщиной Еленой он гнался, а страстно желал сокровищ Пелопа и Атрея. Вот и дайте выкуп за те несчастья, которые вы совершили. Это научит впредь уму-разуму и греков, и варваров».

25 (Турн). 55. И цари убедили его взять выкуп [Р. 125] и уступить тело. И Ахилл, обратившись мыслью к радостям жизни, изменяет свое настроение[447] и поднимает с земли Приама, Поликсену и Андромаху, приказывает Приаму совершить омовение и отведать вместе с ним питья и хлеба, иначе тела он Приаму не отдаст. Разрываясь между страхом и надеждой на будущее, Приам[448] смиренно подошел к Ахиллу, и ваш отец, поддерживаемый Поликсеной, и разделил с Ахиллом[449] еду и питье. Долго шла их беседа, потом троянцы встали и положили выкуп за землю. Увидел Ахилл множество даров, он взял себе только золото, серебро и часть одежды, а остальные вещи с усмешкой отдал Поликсене. И стал Приам уговаривать Ахилла, чтобы он оставил у себя Поликсену. Ахилл же ответил, что сейчас надо ее увезти в Илион, а речь о ней пойдет в другой раз. Приам с телом сына удалился к повозке и с ним вернулся в город. И троянцы, предав огню тело Гектора, похоронили его у стены Илиона, жестоко о нем сокрушаясь».

26 (Турн). 56. «В то же время Пентесилея прибыла из Херсонеса противоположного, приведя большие силы амазонок и доблестных мужей. Узнав, что Гектор был убит, она поспешила вернуться. Но когда Парис узнал об этом, он убедил ее остаться, дав ее большую сумму золота. Далее Пентесилея отдыхала со своей армией и через несколько дней [P. 126], вооружилась и двинулась со своими силами на равнину. Ее армия была разделена на две части; лучники занимали правое крыло, а гоплиты пехотинцы, которые были более многочисленны, чем кавалерия, находились в центре. Пентесилея со знаменем стояла в середине конников. Затем данайцы подтянулись и стали напротив, Менелай, сам Тевкр, Мерион и Одиссей — против лучников; Диомед, Агамемнон, Тлеполем, Алимент, Аскалаф — против гоплитов; твой отец Ахилл, оба Аякса, Идоменей, Филоктет и остальные вожди со своими войсками против кавалерии. Я, Тевкр, убил целое множество, так что меня хвалили за то, что я храбрый; два Аякса уничтожили гоплитов, ворвавшись в их гущу. Твой отец Ахилл, который был с ними, пристально следил за Пентесилеей, стремясь убить ее; она отчаянно сражалась. Подойдя к ее лошади, он ударил ее копьем и сбил ее с лошади. Потом, когда она лежала, упав, но все еще живая, он потащил ее прочь за волосы. Когда остальная часть ее войска увидела, что она упала, они обратились в бегство. Так как троянцы закрыли ворота беглецам, мы, эллины, преследовали [P. 127] выживших и убили их у стен, за исключением только женщин амазонок, которых, как только захватили, вся армия распределила между собой. Так как Пентесилея еще дышала, мы приняли решение, что она должна быть брошена живой в реку, или брошена собакам на съедение. Ахилл просил нас похоронить ее[450], как только она бы умерла, но армия, услышав это, зашумела, что она должна быть выброшена в реку. Диомед немедленно взял ее за ноги и швырнул ее в реку Скамандр. Она сразу же умерла.

27 (Турн). 57. Через несколько дней прибыл человек по имени Тифон, который был вызван Приамом. Он привел индийскую кавалерию и пехоту, а вместе с ними некоторых очень воинственных финикийцев и их царя Полидаманта. Это был такой большой контингент, что ни Илион, ни все поле битвы не могли вместить их. Многие индийцы и их цари перешли на флот. Все цари и вся армия были руководимы и находились под командой сильнейшего Мемнона, царя индийцев. Мемнон также имел много сокровищ с собой на его кораблях. После того, как они перестроились, они маршем вышли на поле битвы, орудуя странными мечами и пращами, с квадратными щитами. Союзники Илиона и сыновья Приама присоединились к ним, в то время как Мемнон вышел на равнину верхом на колеснице. Мы, эллины, вооружившись, двинулись с большими опасениями, так как и мы, [P. 128] вожди, и наша армия были поражены тем, что мы увидели. Троянцы вместе с Мемноном и остальными силами, напали на нас с боевым кличем. Мы устояли на нашей земле перед их натиском, и многие из них были ранены. Но когда пало огромное количество наших людей, мы, руководители эллинов, отошли, так как мы не могли противостоять мощи их армии. Варвары могли бы сжечь наши корабли, пока (на землю) не пала ночь. Ночь наступила, и эллины собрались со своими войсками; мы собрали трупы и сжигали их. В ту ночь мы обсуждали, какой из царей мог противостоять Мемнону и атаковать его то время, как остальные были бы заняты борьбой с главной силой. Многие претендовали на это среди всех наших вождей, и вдруг выпал жребий Аяксу Теламониду, брату моему.

Перед восходом солнца мы, эллины, все вооружились и вышли. Троянцы сделали то же самое, как и Мемнон, царь индийцев, со всеми своими силами. Когда битва началась, и многие мужи пали, мой брат Аякс приказал царям эллинов задержать остальных индийцев и троянцев. Затем он напал на Мемнона, царя индийцев, в то время как герой Ахилл, твой отец, поддерживал Аякса с тыла, держа себя скрытно. Мемнон заметил Аякса, напав на него, [P. 129] немедленно спешился с колесницы и подошел к нему. Они прощупали друг друга своими копьями. Аякс первым отошел в сторону щита своего противника, и, отодвинув его своим копьем, он жестоко напал. Те, кто были рядом с Мемноном, бросились на Аякса, когда он прижал Мемнона в невыгодном положении[451], твой отец Ахилл увидел это и, просунув копье к шее Мемнона, перебил сухожилие, и убил его неожиданно, когда он упал. Возник внезапный крик, и варвары бежали. Мы, эллины, увидели это и наполнились мужеством, и мы убили всех эфиопов. Полидамант атаковал Аякса Теламонида, но Аякс бросился на него[452] и, ударив его в пах своим копьем, убил его. После его смерти и многих других, эфиопы бежали и были убиты, затоптаны насмерть всадниками. Поле боя было наполнено трупами. Когда приблизился вечер[453], троянцы попросили о перемирии, чтобы убрать мертвых. Мы, эллины, согласились, и обе стороны зажгли костры и сожгли мертвых. Троянцы закрыли ворота и продолжили траур по своим вождям и Мемнону.

После того, как прошло несколько дней, твой отец Ахилл вместе с нами, ахейцами, бросил вызов троянцам. Братья, Парис и Деифоб, выступили, ведя за собой варваров. Вместе с ними и войском были Ликаон и Троил, а также сыновья Приама[454]. Еще раз Ахилл, твой отец, атаковал, вместе со всеми нами эллинами, и преследовал варваров. [P. 130] Во время бегства многие упали в реку Скамандр и погибли, хотя некоторые из них были взяты живыми. Ахилл умертвил сыновей Приама, Троила и Ликаона, в то время как мы, ахейцы, убили остальных. Большое горе пришло в Илион из-за Троила, так как он был еще молод, и был доблестным и красивым.

28 (Турн). 58. Через несколько дней был проведен праздник жертвоприношений, и настало перемирие в войне, как только жертвы были принесены. Как данайцы, так и троянцы приносили жертвы Аполлону Фимбрию в роще, которая была недалеко от города. Когда Поликсена зашла с Гекубой в храм, Ахилл увидел ее и восхитился ею. Приам, заметив Ахилла[455], послал человека по имени Идей к ней, пока она шла одна в роще Аполлона, с предложением о Поликсене. Услышав сообщение о ней, Ахилл воспылал страстью[456]. Мы, эллины, увидев Идея, приватно заговорившего с Ахиллом, оказались в великом смятении, думая, что твой отец Ахилл предает нас. Так что мы послали сообщение к нему через моего брата Аякса, Диомеда и Одиссея, чтобы сказать ему не доверять себя варварами как самому себе. Они пошли ждать его снаружи рощи, с тем, чтобы они могли передать ему сообщение. Твой отец Ахилл заключил соглашение с Идеем принять Поликсену в брак. Через некоторое время Парис [P. 131] и его брат Деифоб встретились с Ахиллом тайно, призывая его к браку с Поликсеной. Ахилл принял их сам, ничего не подозревая, не задумываясь о вреде, так как он был в роще Аполлона. Парис стоял у алтаря, как бы[457] подтверждая с клятвой, что это согласовано между ним и Ахиллом. В то время как Деифоб обнял Ахилла, Парис подошел к нему сбоку и, когда Деифоб поцеловал его, он вонзил в него меч, который принес с собой. Деифоб держал Ахилла, когда Парис нанес ему второй удар; затем он потерял сознание и упал. Парис и Деифоб неожиданно другим способом ушли из рощи. Когда они были поодаль, они начали бежать быстро, и достигли города. Одиссей заметил их и сказал Аяксу и Диомеду: «От этих людей нельзя ждать ничего хорошего; мы должны идти к Ахиллу». При входе в рощу, они увидели твоего отца Ахилла, который лежал на земле у жертвенника, залитый кровью, но еще дышал. Так что мой брат Аякс сказал ему: «Неужели действительно существует человек, который мог бы убить тебя, самый сильный из всех? Твоя опрометчивость погубила тебя». Ахилл сказал: «Парис и Деифоб довели меня до смерти обманным путем, с помощью Поликсены». Затем он скончался. Когда он умер, мой брат Аякс поднял его тело на плечи, и они отнесли его к палаткам. Когда троянцы увидели нас, они вышли [P. 132], чтобы захватить тело и осквернить его. Мы, эллины, видя, что случилось, были в полном отчаянии; мы сожгли тело Ахилла и, положив его прах в урну, погребли ее в молчании[458]».

29 (Турн). 59. Пирр услышал это и горько застонал. Тевкр заметил это, и похвалил его, говоря: «Кто может перечислить свои достоинства? Со стороны твоего отца, ты от крови Пелея, царя города Фтии и земли Фессалии? Со стороны твоей матери ты от крови Ликомеда, царя скириев (Skyrioi). Ты уничтожил весь Илион и Трою, чтобы отомстить за отца». Вставая, Тевкр обнял Пирра и спросил его, может ли он взять с собой сыновей Аякса[459], его брата, то есть Аянтидов, своего ребенка от Главки, первой жены Аякса, и Эврисака, его ребенка от Текмессы, и саму Текмессу. Пирр предоставил их ему. Тевкр взял их и немедленно отплыл на Саламин.

Пирр аналогичным образом отплыл со своим флотом. Вся ахейская армия и герои вернулись в свои земли[460]. Сизиф Косский, который присутствовал на войне с Тевкром, написал об этом. Поэт Гомер нашел свою книгу и написал «Илиаду», в то время как Вергилий написал остальную часть истории. Эти события также описаны в трудах Диктиса[461]; [P. 133] эта работа была найдена много лет спустя после времен Гомера и Вергилия[462], в ящике (сундуке), во время правления императора Клавдия Нерона[463].

30 (Турн). 60. Клитемнестра, жена Агамемнона, который ранее слышал, что ее муж был влюблен в Кассандру, находя возможность, прелюбодействовала с Эгисфом, сенатором, сыном Фиеста. Узнав о готовящемся прибытии Агамемнона в Микены, она подстроила с Эгисфом, как он мог бы убить Агамемнона по возвращении с помощью хитроумия. Когда Агамемнон достиг города микенцев и приветствовал город, и сенат, и Эгисфа, он вошел в свой дворец и был убит. Его жена[464] сразу же сделала Эгисфа царем и вышла за него замуж по закону. У нее была дочь от него, которую она назвала Эригона[465], и который после смерти ее отца и матери повесилась из-за страха перед Орестом. Сенат, город и армия ненавидели Эгисфа. Орест, сын Агамемнона, услышал о прибытии своего отца в город микенцев, и вернулся от Схенея (Schoineus), к которому Агамемнон, уезжая на войну, поручил его воспитание и образование. Его сестра[466] отвела его в сторону и сказала ему, что Эгисф тайно планировал уничтожить его. В то время, как Орест планировал, что он должен делать, [P. 134] Строфий прибыл в Микены[467]. Он принадлежал к семье Агамемнона и взял с собой своего сына Пилада, который был воспитан с Орестом и был его соучеником[468]. Когда Строфий узнал, что случилось с Агамемноном, он задумал с Орестом[469] учинить войну Эгисфу. Он взял Ореста и отправился к оракулу Аполлона, чтобы узнать об Оресте. Он получил ответ, что Орест должен убить свою мать и Эгисфа. Тогда Орест попросил узнать, будет ли он жить после того, как он убьет их, и ему было сказано, что он будет обладать своими наследственными землями и всем Пелопоннесом.

31 (Турн). 61. Орест просил Строфия вернуться на родину, оставив его сына, Пилада. Строфий согласился и сделал это. Тогда Орест и Пилад пришли в город микенцев, повинуясь оракулу. Орест тайно посетил Электру, свою сестру, и просил ее убедить свою мать, Клитемнестру принять его. Электра убедила мать, и она приняла Ореста. И Клитемнестра, как ей было предложено, просила Эгисфа. Когда он был принят Эгисфом, Орест был терпелив в своей ярости, желая отомстить за кровь своего отца, говоря всем, «Власть моя». Найдя возможность, он убил свою мать и царя Эгисфа, своего отчима. Потом он был охвачен яростью до безумия, когда он был вне себя от ярости; [P. 135] иногда он возвращался в разум и был в себе, иной раз он бредил. Будучи обязанными перед гражданами и старейшинами, так как они любили Ореста и хотели, чтобы он царствовал над ними, жрецы совершили очищение и очистили Ореста, освободив его от вины за это убийство своей матери из-за безумия. Они взяли Ореста в храм Афины, в котором заседал Ареопаг, и там Менесфей председательствовал[470] на судебном процессе между Орестом и Эаком (Oiax), выступая за Тиндарея[471], отца Клитемнестры. Менесфей произнес свое суждение, что Орест справедливо отомстил за убийство своего отца; он сказал, что это особенно важно для разума других женщин, так что никакая другая женщина не должна совершить такой ужасный поступок. Диктис написал об этом в своей шестой книге.

32 (Турн). 62. После суда жрецы взяли Ореста для испытания перед ареопагом и привели его в Дельфы, чтобы оставить в храме Аполлона, чтобы он мог избавиться от своего безумия и начать править. Орест вошел в храм в своем уме, вместе с Пиладом, и, принеся жертву, он попросил Пифию об освобождении его от болезни безумия. Ответ был дан ему в стихах Пифии, который следующим образом передается на общем языке: [P. 136] «Орест, никак иначе, ты, возможно, не будешь свободен от своего безумия и беспокойной болезни за исключением пересечения волн Понтийского моря, и достигнув земли Скифии и страны Авлиды[472], ты будешь пленником в храме Артемиды, но будешь спасен от алтаря. Убегая оттуда, из земли варваров, и путешествуя дальше[473], ты придешь в землю Сирии, который трясется, и найдешь напротив долины и горы Сипил гору с названием Мелантий, где есть большой храм Гестии. Там ты избавишься от своего буйного помешательство. Иди быстро». Она говорила то, что должно было произойти[474].

Орест получил этот оракул[475] и спрятал его. Он сразу же отправился в плавание с Пиладом и прибыл в землю Авлиды в Скифии. После того, как они высадились с корабля, Орест заметил храм, расположенный примерно в двух милях от моря, с человеческими костями, разбросанными рядом. Орест сказал Пиладу: «Как ты думаешь, что это за святилище богини, где мы высадились с кораблей? Я видел кости мертвых чужестранцев». Пилад посмотрел и сказал Оресту: «Бежим, если хотим спастись». Орест сказал: «Мы не будем бежать, мы не привыкли убегать, и не будем отвергать оракул».

33 (Турн). 63. Пастухи увидели их и побежали к [P. 137] Ифигении, крича ей: «Дочь Агамемнона и Клитемнестры, двое молодых людей прошли мимо Темной Скалы»[476]. Она сказала им: «Что это за мужи? Из какой земли? Каковы имена чужестранцев?» Ифигения спрашивала всех, кто был взят в плен и должен был быть принесен в жертву, из какой страну они пришли; а потом она убивала их. Она хотела узнать о своем отце Агамемноне и его семье, а также о том, что произошло в войне против фригийцев. Пастухи сказали ей: «Один из них сказал другому — "Пилад", но мы не знаем имя его собеседника, ибо он не упоминал об этом». Она сказала им: «Что пастух должен сделать[477] с морем?» Они ответили: «Мы пришли, чтобы вымыть наш скот в соленой воде». Она послала скифов, и те схватили их. Они были доставлены в качестве заключенных, чтобы быть принесенными в жертву, как ученейший Еврипид написал поэтически в драмах, из которых это небольшая часть.

34 (Турн). 64. Когда они были связаны, она приказала одному держаться в стороне, а другого принести в жертву. Скифы положили Ореста с одной стороны, и привели Пилада к алтарю Артемиды для жертвоприношений. Ифигения спросила его, из какой он страны. Он ответил: «Я, несчастный, что пришел из земли Эллады и города Микены». Услыхав имя страны и города, где царствовал ее отец, она заплакала. Думая, что они были проинструктированы пастухами, она сказала ему, [P. 138] «Если вы из Микен, вы знаете, кто там царь». Он ответил: «Это был когда-то Агамемнон». Она задала ему еще один вопрос: «Если вы правы об Агамемноне, то кто его жена, и какие дети у него были с ней?» Он ответил: «От Клитемнестры у него были Орест и Электра, и Ифигения, которая, — говорят они, — была предложена в жертву Артемиде, но богиня спасла ее и не известно, где она. Он также имел других дочерей, Хрисофемиду и Лаодику[478]». Услышав это, Ифигения приказала освободить его от уз. Она написала (что-то) на диптихе и дала ему, говоря: «Смотрите, богиня дарует вам жизнь через меня. Поклянись ей, что вы дадите этот диптих Оресту и принесёте мне письмо от него». Он поклялся ей: «Вложу это в его руки и принесу тебе ответ». Принимая диптих, он вышел перед храма, где Орест содержался под стражей и охраной, и попросил скифов разрешения поговорить с ним. Он подарил ему диптих, сказав: «Иди к своей сестре». Скифы, стоявшие там, удивлялись, что происходит. Они привели его вместе с Пиладом к Ифигении. Пилад сказал ей: «Смотри, это Орест», но она не узнала его. Думая, что это не он, она сказала: «Мой брат имеет родимое пятно на плече, знак семьи Пелопса». Посмотрев на его правую лопатку, [P. 139], она увидела, что у него была отметина Пелопса. Она обняла Ореста и приказала своим кораблям, и морякам на борту, сойти на землю. Так они вытащили корабли (на сушу) и остались[479] на зиму.

35 (Турн). 65. В начале лета Орест тайно взял Ифигению и статую Артемиды из чистого золота, и с Пиладом бежал на кораблях, которые у них были. Они прибыли в страну адиабенов. Оттуда они отправились на восток, к сарацинскому лимесу, и достигли Трикомии в земле Палестины. Заметив жреческие одежды Ифигении, жители Трикомии приняли ее с честью. Они остались там, ибо Орест преодолел там свое безумие. Трикомитанцы построили большой храм Артемиды и просили Ифигению пожертвовать девственницу Артемиде и дать имя девушки деревне. Они поставили перед ней девушку по имени Нисса, и принесли ее в жертву Артемиде. Они сделали бронзовую статую убитой ими девушки в образе Тихе. Ифигения назвала город, который был раньше деревней, городом Нисса, по имени убитой девушки, и она также сделала жертвенник для нее, на котором было написано следующее: «Богиня Поа[480] Нисса, принимает тех, кто бежит из Скифии». Надпись сохраняется до сих пор.

[P. 140] После того, как Орест выздоровел рассудком, Ифигения увидела во сне оленя, который сказал ей: «Беги от этой земли». Выйдя утром с Орестом и Пиладом, она бежала к берегу Палестины и, поплыв на парусах оттуда, они прибыли в Сирию в соответствии с оракулом.

36 (Турн). 66. Царь Скифии, по имени Фоас (Thoas) прослышал, что Ифигения взяла статую Артемиды из чистого золота и бежала. Он послал множество скифов преследовать ее, говоря им: «Вы не возвращайтесь в Скифию, если вы не принесете мне с собой статую Артемиды из чистого золота». Они преследовали беглецов, и искали их везде, и достигли земли Палестины и города Нисса, ранее известного как Трикомия. Они узнали, что Ифигения и Орест ушли на берег и тут же уплыли. Тогда, так как они были довольны местом города Ниссы и храма Артемиды, и они боялись своего царя, они остались и соорудили свои дома там, переименовав города Скифополь по своему названию.

37 (Турн). 67. Орест достиг Сирии со своими спутниками и, высадившись из лодки, спросил, где была гора Мелантий и храм Гестии. Когда он нашел храм, он вошел в него. [P. 141] Он принес жертву и провел там ночь, пребывая во сне. Затем он был освобожден от его самой тяжкой болезни[481] и вышел из храма. Он спустился в воды двух рек, которые назывались сирийцами Мелантия, так как они текут вниз с горы Мелантий, и совершил омовение.

Потом Орест пересек реку Тифон, теперь известную как Оронт, и пришел к горе Сипил почтить ионитов (Ionitai). Когда аргивские иониты, которые обитали в Сирии, услышали, что Орест был освобожден от своей болезни, они вышли к нему, так как он был родом из их родины и был царской крови. Они встретились с ним, признав в нем (и его спутниках) тех, кто был с ними в храме Гестии, и спросили их: «Кто это?» Они ответили: «Это Орест и мы приближаем его к вам». Иониты сразу же обняли его и сказали: «Орест, где ты оставил свое безумие?» Орест, до тех пор боявшийся силы этого заболевания, не обернулся, чтобы показать им храм или горы, где он был освобожден от этой болезни, но поднял правую руку над головой и указал на гору и храм своим пальцем, говоря им: «Это было на той горе, в храме богини Гестии, где я оставил мое тяжкое безумие». Сразу же иониты соорудили бронзовую статую Ореста в позе, в которой он указывал им на гору. Он стоит на колонне, ради памяти[482] и славы страны и храма Гестии, и эта бронзовая статуя стоит по сей день. Эти иониты показали далее тем, кто пришел туда после того, как [P. 142] Орест избавился от бушевавшего безумия, и те сменили название горы Мелантий на Амантий.

Орест выразил свое почтение к ионитам и пошел вниз к побережью, что ранее называлось Палеополь (Palaiopolis), но теперь известно как Селевкия. Он нашел там корабли и отплыл с Ифигенией и Пиладом в Элладу. Там он отдал свою сестру Электру замуж за Пилада, и удерживал землю микенцев до своей смерти.

Когда сирийцы заметили позу статуи Ореста и узнали объяснения от ионитов, они пришли в ярость, и назвали его беглецом. Причина заключалась в том, что, несмотря на большую пользу, приобретенную им в их стране, возникла большая угроза того, что он бежал, так как он не повернулся, чтобы посмотреть на божество и воздать ему хвалу и благодарность. Он не указал ионитам на храм Гестии, но сбежал от здравого смысла и, вместо того чтобы поблагодарить их, он отвернулся, и лишь указал пальцем на храм и горы, где он был освобожден от своего безжалостного безумия и спасен. Эта статуя Ореста, которая находится невдалеке за пределами города, называется антиохийцами «Беглецом» до настоящего времени. Ученейший Домнин написал об этом.

38 (Турн). 68. В период после взятия Трои некто по имени Фемис[483] был первым, кто завоевал восхищение эллинов, ибо он изобрел[484] трагические песни и был первым, кто написал драмы. После этого [P. 143] Минос, а после Миноса Авлей писали трагические хоры для игр. Затем, в последующие времена, Еврипид нашел и взял у них много отрывков для драм, которые он написал[485].

39 (Турн). 69. Давид, сын Иессея, царствовал над Израилем в течение 40 лет и двух месяцев. Он реконструировал город, ранее известный как Салем, а позже Иебун, переименовав его в Иерусалим.

Таким образом, от Адама до Давида было 4755 лет.

После Давида, Соломон, сына Давидова, царствовал в течение 40 лет. Он построил храм в Иерусалиме, поместив в нем бронзовых херувимов и серафимов. Он был первым, кто начал строить храмы для евреев, ибо они не имели их ранее. Он также построил город на лимесе, который он назвал Пальмира ("Прошлая судьба"), потому что в прошлом это село стало роковым для Голиафа, которого убил там его отец.

Таким образом, от Адама до Соломона было 4795 лет.

После царствования Соломона царили другие, среди которых был Ахав, царь евреев. Во время его правления жил пророк Илия Фесвитянин, который был взят на небо.

Другие цари правили до времени Езекии; в это время процветала ученейший Гомер, поэт, который написал о войне между троянцами и данайцами.

[P. 144] Таким образом, от Адама до Езекии, царя евреев, насчитывалось 5266 года. Пророк евреев, Исайя, жил тогда во время Езекии.

40 (Турн). 70. Это произошло в 14-м году царствования Езекии, царя евреев, что Сеннахириб, царь ассирийцев, напал на сильные города Иудеи и захватил их. Царь ассирийцев послал Рабшакеха из Лахиша против царя Езекии в Иерусалим с большой силой. Он остановился у верхней цистерны акведука на улице Поля Сукновалов. Элиаким, управитель, сын Хелкии, и Сомнас, писец, и Иоах, учетчик, сын Асафа, пришли к нему. Рабшакех сказал им: «Скажите Езекии: так говорит царь ассирийцев. Кому ты доверился? Конечно, бой не состоит из советов и слов из уст мужских. Сейчас кому ты будешь доверять? В этой стране сломанного тростника, в Египте? Он проколет руку любому, кто опирается на него. Таков фараон, царь Египта, и все, кто уповают на него. Но если ты говоришь: «Мы уповаем на Господа Бога нашего», то присоединись к господину моему, царю ассирийцев. Он даст вам 2000 лошадей, если ты сможешь дать ему всадников для них. Как ты будешь иметь возможность посмотреть даже одному топарху в лицо? И как мы теперь без вашего Господа [P. 145] дошли до этой земли, чтобы атаковать ее?» Элиаким, сын Хелкии, и Сомнас, писец, и Иоах сказали ему: «Говори рабам твоим по-сирийски, а с какой целью ты говоришь вслух мужам на стене?» И Рабшакех сказал им: «Конечно, господин мой не послал меня к вашему Господу или к вам сказать эти слова; не послал ли он меня к сидящим на стене так, чтобы они не ели[486] навоз и пили мочу вместе с вами?». Встал Рабшакех и закричал громким голосом на языке евреев и сказал: «Слушайте слова великого царя ассирийцев. Так говорит царь: «Не позволяйте Езекии вас обманывать, говоря, что Бог спасет вас, и что этот город не будет отдан в мои руки[487]. Он не может спасти вас, и не позволяйте Езекии говорить вам, что Бог спасет вас, и город не будет отдан в руки царя ассирийцев. Не обращайте никакого внимания на Езекию». Так говорит царь ассирийцев: «Возьмите совет, за который вы можете быть благословлены; придите ко мне, и каждый из вас выпьет вина и съест инжира, и будет пить воду из цистерны, пока я не пришел, чтобы доставить вас на вашу землю[488], землю хлеба и вина, и хлеба и виноградников. Давайте не слушать, как обольщает вас Езекия, говоря: «Бог избавит вас». Разве не имеет любой из богов и народов, каждый свою землю от руки царя ассирийцев? Где боги Эфама (Aitham)[489] и Арпада? [P. 146] Где бог Сепфарофим[490]? Может Самария быть подвластна моей руке? Какие из богов всех народов, каждый имея свою землю от моей руки, могут сказать: «Господь Бог Израилев избавит вас от руки моей»?

41 (Турн). 71. Они молчали, и никто не ответил ему, потому что царь повелел, что никто не должен отвечать на него. Элиаким, управляющий, сын Хелкии, и Сомнас, писец, и Иоах, учетчик, сын Асафа, вошли к Езекии в разорванных одеждах и сообщили слова Рабшакеха к нему. И когда царь Езекия услышал это, он разодрал одежды и оделся в рубище и пошел в дом Господень. Он послал Елиакима, управляющего, и Сомнаса, писца, и старших священников, одетый в рубище, к Исайе, пророку, сыну Амоса, и сказал[491] ему: «Так говорит Езекия: Сегодня день скорби, уз[492], упрека и гнева, потому что изнурение приходит к женщине, которая рожает, и она не имеет силы, чтобы родить. Пусть Господь Бог ваш прислушается к словам Рабшакеха, устами которого царь ассирийцев послал поносить живого Бога, поносить Его словами, которые Господь, Бог твой, слышал; молю Господа, Бога вашего, о тех, которые остались». Слуги царя пришли к Исайе, и сказал им Исайя: «Поговорите со своим господином следующим образом: [P. 147] Так говорит Господь, не бойтесь, потому что словами, которые вы слышали, послы царя Ассирии поносили меня. Вот, Я положу в него дух, и он услышит сообщение, и вернется к своей земле, и меч упадет на его земле[493]». И возвратился Рабшакех, и нашел царя ассирийцев осаждающим царя Ломна (Lomnas)[494]. Царь ассирийцев услышал, что Фара[495], царь эфиопов, выехал осадить его. Услышав это, он послал Рабшакеха с большой силой, чтобы встретиться с ним. Сам остался и послал к Езекии сказать: «Скажи Езекии, царю Иудеи, да не Богу вашему, которому ты доверился, что он обманывает вас, когда он говорит, что Иерусалим не будет отдан в руки царя ассирийцев. Разве ты не слышал, что цари ассирийцев сделали по всей земле[496], и боги народов не могут избавил их? Разве не отцы мои уничтожили Гозан, и Аран, и Рафис, которые были в земле Феман[497]? Где цари Эмара и Арпада, и города Сепфарим?»

42 (Турн). 72. Езекия взял документ у посланников, и он читал его пред Господом, и Езекия помолился Господу, говоря: «О Боже Израилев, Который восседает над херувимами, так как Ты один Бог и правитель обитаемого мира, Ты, кто сотворил [P. 148] небо и землю, вними, Господи, посмотри вниз, Господи, чтобы увидеть слова, которые Синаххериб послал для выявления Бога Живого. Ибо правда, что цари ассирийские опустошили весь обитаемый мир, и его страны, и бросили их кумиров в огонь, ибо они были не боги, а произведения человеческих рук, дерево и камень; и они разрушили их ныне, Господи Боже наш, спаси нас от рук их, чтобы каждая страна на земле, возможно, знала, что Ты Сущий Бог».

Исайя, сын Амосов, был отправлен к Езекии и сказал ему: «Так говорит Господь Бог Израилев: «Я услышал молитву, которую вы сотворили для меня в отношении Сенаххириба, царя ассирийцев. Так говорит Господь о царе ассирийцев: Он не вступит в этот город, и не должен он бросить оружие на него, не должен он создать щит против него, не должен он окружить его забором, а тем же путем, которым он пришел, пусть тем же отправится он, говорит Господь. Защищу город сей, чтобы спасти его ради собственного и ради Давида, раба Моего».

И ангел Господень вышел ночью и убил 185000 человек в стане ассирийцев. Когда они встали утром, то обнаружили все эти органы умерших. Царь ассирийцев отвернулся и ушел, и жил в Ниневии. И в то время он поклонялся своему родовому богу Сараху в своем доме[498]; Адрамелех и [P. 149] Сарсар[499], его сыновья, ударили его мечами; они сами избежали опасности в Армении. Нахордан, другой его сын, царствовал над ассирийцами.

После правления Езекии Манассия царствовал над евреями в течение 55 лет.

43 (Турн). 73. Таким образом, от Адама до Манассии было в общей сложности 5321 год.

В те годы родосцы, потому что они никогда не подвергались никакой войне, но были автономными и имели контроль над морем, как акт благодарности, создали на своем острове очень большую бронзовую статую Гелиоса, который они назвали Колосс, так как он был огромен на вид. С тех пор они называли себя колоссянами.

После Манассии Елиаким и Иоаким, его братья[500], царствовали над Иудеей в течение 44 лет.

Таким образом, от Адама прошло в общей сложности 5365 лет.