Идеальный скандал

Глава 37

Изабель стремительно прошла по коридору и без стука ворвалась в библиотеку. Маркус сидел за своим огромным письменным столом, и по обе стороны от него громоздились горы бумаг. Услышав, как распахнулась дверь, он поднял голову и в изумлении посмотрел на жену.

А Изабель, приблизившись к нему, запустила в него куском угля и яростно прошипела:

— Ты презренный лжец, Маркус Хоксли!

Маркус посмотрел на свою крахмальную рубашку — уголь угодил ему прямо в грудь, и теперь на белоснежной ткани расплылось черное пятно.

— Я полагаю, дорогая, что есть какое-то логическое объяснение твоей вспышки…

Изабель топнула ногой и закричала:

— Говоришь, логическое?! Ты требуешь логических объяснений, утверждая, что устал от брака за две недели?

Маркус откинулся на спинку стула и пробормотал:

— Ах, так это ты о моем разочаровании?..

Она энергично покачала головой:

— Нет, не об этом! Я говорю о внезапной перемене в твоем поведении, точнее — о твоем обмане.

— О моем обмане?

Изабель шагнула к столу и, упершись ладонями в столешницу, заявила:

— Я знаю, ты что-то скрываешь от меня. И я хочу узнать, что именно.

— Я слышал несколько минут назад, как захлопнулась входная дверь. Полагаю, это ушла твоя подруга Шарлотта Беннинг. Так вот, уверяю тебя, что бы вы с ней ни придумали, все это неправда.

Изабель едва не задохнулась от гнева, последние слова мужа почему-то еще больше ее разозлили. Она стремительно обошла вокруг стола и, усевшись на его край, взглянула на Маркуса сверху вниз.

— Маркус, я настаиваю, чтобы ты сказал мне правду. Имей в виду, я не уйду отсюда, пока не узнаю, что ты от меня скрываешь.

Его губы дрогнули в улыбке, и он, окинув жену взглядом, спросил:

— Дорогая, ты ведь помнишь, когда мы с тобой в последний раз были в этой комнате? Помнишь, как все происходило? — Теперь он говорил очень тихо и смотрел на нее с нежностью.

Изабель в растерянности заморгала, она никак не ожидала столь резкой перемены в настроении мужа. И теперь он смотрел на нее так же, как в те чудесные мгновения, о которых он сейчас говорил. Да, ошибки быть не могло — Маркус нисколько к ней не охладел. Это открытие тотчас же все изменило: Изабель почувствовала, как по телу ее пробежала дрожь, а щеки ее обдало жаром.

Помнила ли она об этом?

О, она помнила каждую минуту той ночи, каждую секунду. То, что тогда происходило… О, это было столь чудесно, столь сладостно!.. И это превосходило все ее девичьи фантазии.

А Маркус, казалось, о чем-то задумался. Потом вдруг кивнул и сказал:

— Полагаю, ты права, Изабель. Я поступил несправедливо, когда скрыл от тебя правду. Ведь ты всегда была со мной предельно откровенна. Вот, смотри… — Он выдвинул ящик письменного стола, вынул оттуда листок бумаги и протянул жене: — Я получил эту записку за час до твоего прихода в тот день, когда пригласил тебя на ленч.

Изабель развернула записку и прочла ее. С удивлением взглянув на мужа, пробормотала:

— Я совершенно ничего не понимаю. Кто это написал?

Маркус со вздохом пожал плечами:

— Точно не знаю, но почти уверен, что Гэвинпорт. Записку доставил курьер, который сразу же скрылся. Ясно, что человек, отправивший записку, разработал план похищения картины, и этот же самый человек нанял убийцу, чтобы разделаться с Данте Блэком. Именно поэтому я считаю, что автор послания — лорд Гэвинпорт.

Изабель встала и вернула записку мужу. Посмотрев на него с явным недоверием, спросила:

— И ты полагаешь, что он в этой записке намекает на меня? Он считает, что ты любишь меня больше всего на свете и потому должен меня лишиться?

Маркус помрачнел и пробурчал:

— Но это вовсе не означает, что я действительно люблю тебя больше всего на свете. Просто человек, отправивший записку, так считает.

Сердце Изабель болезненно сжалось. «Какая же я дура! — воскликнула она мысленно. — На что я рассчитывала?!» А вообще-то… не нужен он ей, этот Маркус Хоксли, ведь она давно уже мечтала о Париже. Но если так, то почему же она, услышав это его признание, почувствовала такую боль в сердце? Ох, похоже, его слова подействовали на нее сильнее, чем ей хотелось бы…

Стараясь скрыть свои чувства, Изабель посмотрела прямо в глаза мужу:

— Значит, именно из-за этой бумажки двое твоих наемников повсюду меня сопровождают?

Маркус еще больше помрачнел:

— Да, из-за нее. Видишь ли, я считаю, что не следует пренебрегать этой угрозой. Я и впредь буду принимать строжайшие меры предосторожности, пока ты не окажешься в безопасности, то есть в Париже.

— В записке говорится, что ты уничтожил то, что этот человек любил больше всего на свете. О чем идет речь? Какие неприятности ты причинил лорду Гэвинпорту?

Маркус встал и прошелся по комнате. Остановившись, пробормотал:

— В том-то и дело… Именно этого я не понимаю. У лорда Гэвинпорта не может быть ко мне претензий.

— Ты уверен? Кажется, в ту ночь, когда был убит Данте Блэк, лорд Гэвинпорт упомянул картину, которую хотел бы заполучить. Он говорил об этом на балу у Каррингтонов, помнишь?

Маркус кивнул:

— Да, конечно. Он говорил про картину Джорджа Стаббса «Серая лошадь». Это полотно из моей коллекции. Я купил его у наследника одного банкира, понимаешь? Вовсе не у Гэвинпорта. Ему эта картина никогда не принадлежала. Его даже не было на том аукционе. Поэтому нельзя говорить о том, что я якобы что-то «уничтожил», как утверждается в записке.

— Да, конечно, ты прав, — согласилась Изабель. — Но с другой стороны… Ведь всем известно, что лорд Гэвинпорт не просто коллекционер. Он фанатик коллекционирования произведений искусства. И очень может быть, что маркиз — человек неуравновешенный. Возможно, он мечтал о картине Джорджа Стаббса. Возможно, он полагал, что это полотно должно украсить его коллекцию. А ты своим отказом продать картину уничтожил его мечту. Поэтому он употребил именно это слово — «уничтожить».

— Да, возможно, — кивнул Маркус. — Но мы должны учитывать и другое… Не исключено, что он каким-то образом узнал о том, что мы вломились в его дом и обнаружили труп Данте Блэка.

— Что касается убийства Данте Блэка, то сообщение об этом появилось в газетах, — напомнила Изабель.

— Да, разумеется. Но я говорю не о самом убийстве, а о нас с тобой. Если Гэвинпорт знает, что мы были в его доме и видели труп Данте, то он, возможно, понимает: мы догадались и о его роли в этом деле. Возможно, он написал записку, чтобы отпугнуть нас, чтобы заставить нас отказаться от расследования.

— В таком случае мы не должны идти у него на поводу, — решительно заявила Изабель.

Маркус шагнул к ней и, приподняв ее подбородок, заглянул ей в глаза.

— Дорогая, ты должна уехать в Париж после бала у Летиции Беннинг. Неужели не понимаешь? В конце концов, мы с тобой об этом договорились, помнишь?

Изабель отшатнулась от мужа и с вызовом в голосе заявила:

— Меня не так-то легко запугать, Маркус! Я хочу участвовать в расследовании, хочу посмотреть, чем все это закончится.

— Дорогая, я сам расправлюсь с Гэвинпортом. А потом напишу тебе в Париж и сообщу, чем все закончилось.

Изабель фыркнула и пробурчала:

— Ты ведешь себя нелепо, глупо… Анонимное письмо едва ли может быть причиной для изменения наших планов. А мы с тобой договаривались о шести месяцах, не так ли?

— Ошибаешься, я веду себя разумно. Я ведь и прежде говорил тебе о том, какой образ жизни вел, когда был холостяком. Конечно, наш брак нелегко аннулировать, но я все-таки хочу вернуться к прежнему образу жизни.

Изабель похолодела и замерла на мгновение. Потом шепотом спросила:

— Ты хочешь сказать, что стремишься в объятия Симоны Уинстон?

Маркус тяжко вздохнул. Немного помолчав, ответил:

— Что ж, не стану тебя переубеждать. Думай то, что думаешь.

Изабель подбоченилась и в ярости прокричала:

— Отлично, Маркус! Бал состоится через несколько дней, так что я сейчас же начну собирать вещи! — Резко развернувшись, она вышла из комнаты, с силой хлопнув дверью.

Маркус со вздохом опустился на стул и прикрыл глаза. В воздухе еще витал слабый аромат сирени, аромат духов Изабель. А в ушах у него по-прежнему звучал ее голос, дрожавший от ярости. Вспомнив же ее чудесные синие глаза, сверкавшие гневом, Маркус с трудом удержался от стона.

Но что он мог поделать? Ведь ей действительно грозила смертельная опасность. И не следовало удивляться ее поведению. Изабель была достаточна умна, поэтому довольно быстро догадалась о том, что он что-то скрывал от нее. А вот он, Маркус, допустил ошибку. Он ведь показал ей записку вовсе не потому, что хотел довериться ей, а потому, что решил: если она узнает правду, то безропотно согласится с ним и не будет возражать против принятых им мер предосторожности. Ему следовало догадаться, что Изабель ничем не запугать, что она не станет заботиться о собственной безопасности, — напротив, решительно пойдет навстречу этой опасности. Правда, Изабель только что заявила, что начнет собирать вещи, но это еще не означало, что она согласится уехать в Париж после бала, — слишком уж она упрямая.

Упрямая, восхитительная и очаровательная женщина. Таких женщин, как она, ему еще не доводилось встречать.

И ведь она действительно думает, что его все еще влечет к Симоне… Хотя ему сейчас ужасно хотелось уложить Изабель на письменный стол, вытащить шпильки из ее роскошных волос и довести поцелуями до умопомрачения. А про Симону даже вспоминать не хотелось.

Впрочем, сейчас ему следовало думать вовсе не об этом. Ведь записка, к сожалению, была реальностью. Угрожающей реальностью. И Маркус знал, что ему не будет покоя, пока он не расправится с мерзавцем, угрожавшим Изабель.

Власти ни в чем не заподозрили Гэвинпорта, хотя труп Данте был обнаружен именно в его доме. Что ж, ничего удивительного, ведь лорд Гэвинпорт — весьма уважаемый человек. Но и ему, Маркусу, пока что ничего не удалось доказать. Он пытался разоблачить Гэвинпорта, но поиски в доме на Ломбард-стрит не принесли результата. Следовательно, оставалась одна-единственная возможность наказать преступника: надо было встретиться с лордом Гэвинпортом лицом к лицу и любой ценой узнать правду. И Маркус решил, что сделает это во время бала у Беннингов.