Играй грязно

ГЛАВА 28

НОА

Может быть, я веду себя как пещерный человек, но во мне живет первобытная потребность сорвать платье с тела Джиа. Да, я чертовски раздражен тем, что ее бывший купил это платье, но мне также нравится тот факт, что она никогда не надевала его, пока встречалась с ним. Это тот тип одежды, который предназначен, для того, чтобы его сняли. Я чуть с ума не сошел, когда она покрутилась в этом платье. Теперь я спешу поскорее убраться отсюда, чтобы наконец-то остаться с ней наедине.

— Ноа, сбавь темп. Трудно бегать на каблуках.

— Извини, солнышко.

Сначала мы останавливаемся у гардероба, но девушки, которая забрала пальто Джиа, нет на месте. Я нажимаю на звонок, затем прислоняюсь к стойке:

— Эй, есть кто-нибудь?

Нифига.

— Может быть, она вышла в уборную, — говорит Джиа.

— Наверное, нам придется самим искать твое пальто, — я упираюсь руками в стойку, затем перепрыгиваю на другую сторону.

— Что ты делаешь?

— Иду на поиски сокровищ, — я ухмыляюсь. — Ты идешь?

Она качает головой и смеется:

— Ты сошел с ума.

— Я схожу с ума по тебе.

Она оглядывается через плечо, а затем следует за мной к другому краю стойки. Ее облегающее платье поднимается вверх по бедрам, открывая мне прекрасный вид на ее подтянутые ноги. Черт, я хочу, чтобы эти ноги обхватили мои плечи, пока я буду её есть.

— Кажется, она засунула мое пальто в самый конец, — говорит она мне.

— Тебе придется мне помочь, потому что все черные пальто выглядят одинаково.

— Я знаю. Может быть, мне стоит перенять стиль Блэр и носить яркую верхнюю одежду.

Она продолжает проверять стеллажи, но меня уже не интересует, где она найдет свое пальто. Я хотел остаться с ней наедине и вот мы одни.

— Нашла, — триумфально заявляет она, держа в руке вешалку с пальто.

Прежде чем она успевает надеть его, я толкаю ее к скоплению пальто и курток и прижимаюсь к ее рту, уговаривая языком приоткрыть губы.

Что-то падает на пол, и я понимаю, что это ее пальто. Она отпускает его, чтобы обнять меня за плечи, пока я поглощаю ее рот и прижимаюсь к ней, сокращая все пространство между нами.

— Я умирал от желания сделать это с тех пор, как увидел тебя в этом платье, — шепчу я ей в губы.

— Нас могут поймать. Нам нужно идти.

— Расслабься, солнышко. Нас никто не увидит, — я переключаю свое внимание на ее шею, оставляя след из поцелуев на пути к ее уху.

Джиа выгибает спину, прижимаясь грудью к моей груди:

— Девушка отсюда, наверное, скоро вернется.

Возможно, но меня охватил жар и я не в состоянии думать об этом. Я провожу рукой по ее обнаженной спине, заставляя ее дрожать. Затем я сжимаю ее сладкую попку, прежде чем моя рука исчезает под ее платьем.

— Я думала, что мы договорились о том, что ты сначала заставишь меня кончить от грязных разговоров, прежде чем я соглашусь на привилегии.

— Детка, мы уже вышли за рамки этого. Но не волнуйся, будут тебе грязные разговоры, пока мои пальцы будут глубоко в твоей киске, — я потянулся к ее трусикам и обнаружил, что они уже промокли насквозь.

— Ноа, это безумие, — выдохнула она.

— Если это так, то я не хочу быть в здравом уме, — я прижимаю большой палец к ее клитору через ткань трусиков, и Джиа стонет мне в губы.

— Тебе это нравится, правда, солнышко?

— Да.

Я отодвигаю ткань в сторону и просовываю один палец в ее киску.

— О Боже, — стонет она.

Она такая мокрая, что мой палец легко входит в нее. Я вставляю еще один палец и начинаю вводить и выводить его, одновременно надавливая большим пальцем на ее клитор.

Она сжимает ноги, а ее внутренние стенки напрягаются от моих пальцев:

— Вот так, детка. Работай с моими пальцами. Представь, что это мой член, которого ты трахаешь.

— Мне нужно больше.

Я добавляю еще один палец, и Джиа громко вздыхает.

— Мне нравится, какая ты мокрая для меня, солнышко. Я не могу дождаться, когда мой член окажется глубоко внутри тебя, растягивая тебя до предела.

— Быстрее, быстрее, — требует она, закрыв глаза.

Я просовываю язык в ее рот, целуя ее с напором изголодавшегося человека, в то время как безжалостно трахаю ее пальцами. Когда она сжимается вокруг них, я понимаю, что она близка.

Вместо того чтобы прижать большой палец к ее клитору, я щелкаю им вправо и влево. Ее тело подрагивает, и затем она кончает на мою руку. Я проглатываю ее стоны удовольствия, но от ее захватывающих звуков мне становится трудно не последовать за ней в другой город. Мои яйца напрягаются, заставляя меня сжимать щеки, чтобы предотвратить случайную утечку. Мой член упирается в брюки в безумной агонии.

Я не перестаю двигать рукой, пока Джиа не расслабляется, прижимаясь к моему телу. Я прерываю поцелуй, но только для того, чтобы прижаться лбом к ее лбу. Мы дышим синхронно.

— Ты в порядке, солнышко?

— Более чем в порядке.

Я хихикаю, довольный до предела.

— Эй! Вам сюда нельзя, — кричит кто-то, вероятно, девушка, проверяющая одежду.

Джиа напрягается в моих объятиях. Я вытаскиваю руку из-под ее платья и поправляю юбку, которая задралась. Затем я поднимаю с пола ее пальто и помогаю ей влезть в него.

— Вы слышала, что я сказала? — девушка уже ближе.

Я поворачиваюсь к ней с самым невинным выражением лица, надеясь, что пиджак прикроет ситуацию в моих штанах:

— Вас здесь не было, а нам понадобилось ее пальто.

Она открыто смотрит на нас:

— Мне нужен ваш билет.

Джиа достает из сумочки бумажку.

— Вот.

Девушка с раздражением берет билет, но мы не ждем, пока она проверит номер. Я беру Джиа за руку и направляю ее к выходу из гардероба, на этот раз через дверь.

Мы молча идем по вестибюлю отеля. Я бросаю короткий взгляд на Джиа, чтобы убедиться, что она не сердится на меня. Вроде бы нет, но ее лицо покраснело.

Мы ждем на улице, пока парковщик подаст мой автомобиль, я закидываю руку ей на плечо и обнимаю ее сбоку.

— Ты в порядке, солнышко?

— Я в порядке.

— Только не говори мне, что ты смущаешься.

— Нас чуть не поймали.

— Но не поймали же, — я наклоняюсь ближе к ее уху. — И я должен сказать, что звук, который ты издала там, был самым горячим из всех, что я слышал за всю свою жизнь.

— Ты невозможен, — она обижается, и мне снова хочется ее поцеловать. Я воздерживаюсь от этого, но не могу удержаться от яркой улыбки, которая расплывается по моему лицу.

ДЖИА

Я не могу поверить, что позволила Ноа трахнуть меня пальцами в гардеробе. Если бы эта женщина подошла на минуту раньше, она бы увидела меня в разгар умопомрачительного оргазма. Я никогда в жизни не делала ничего подобного. Неважно, что я безрассудно переступила эту черту с Ноа. Не знаю, из-за чего это произошло — из-за ситуации или из-за страха быть пойманной в любой момент, — но ощущения были настолько захватывающими. Я никогда не испытывала такого быстрого оргазма. В моем сердце нет ни капли сожаления, но страх, что мне будет больно, как никогда зловещий.

Я должна держать это под контролем. Пути назад уже нет, и я не хочу возвращаться к нашему платоническому статусу. Мой клитор все еще пульсирует от натиска опытных пальцев Ноа. Я смотрю в окно и пытаюсь думать о чем-нибудь, кроме того, как сильно я хочу, чтобы он снова прикоснулся ко мне.

— Ты ужасно тихая, — говорит он.

— Я устала.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке?

Я могла бы соврать и сказать, что все прекрасно. Но по какой-то причине я чувствую себя комфортно, рассказывая о том, что у меня на душе. Может быть, потому, что мы не встречаемся по-настоящему, и, хотя мы добавили в уравнение привилегии, он все еще мой друг.

— Честно? Я немного нервничаю.

Он смотрит на меня.

— Нервничаешь? По поводу чего?

— Ну, знаешь. Нас. Я не изменила своего мнения о характере наших отношений.

Так почему же мне так больно это говорить?

— Ты имеешь в виду фальшивый характер наших отношений?

— Да.

— Понятно, — он сжимает челюсть.

— Ты расстроен.

— Я не расстроен.

— Твой нахмуренный лоб говорит об обратном. Почему ты так хочешь со мной встречаться? У тебя может быть любая девушка, которую ты захочешь.

Он снова переключает свое внимание на меня.

— Мне не нужна любая девушка. Я хочу тебя. Мне просто придется потрудиться, чтобы доказать тебе, что я действительно подхожу на роль настоящего парня.

— Я в этом не сомневаюсь, Ноа. И в этом-то и проблема. Я не думаю, что ты поймешь, это трудно объяснить.

— Ты боишься что тебе снова будет больно, не так ли?

Я прикусила внутреннюю сторону щеки и посмотрела в окно. Я твердо решила не заводить с ним этот разговор. Какой смысл в дружбе с привилегиями, если ты не можешь делать это, не задумываясь о последствиях?

— Я не хочу об этом говорить.

— Эй, нам не нужно ни о чем говорить. Мы просто развлекаемся. Просто знай, что я никогда не причиню тебе боли.

Я поворачиваюсь к нему, и наши глаза встречаются. Я верю ему всей душой. Тогда почему я так боюсь того, что происходит между нами? Ах да, ему всего девятнадцать лет, и, конечно, ему сейчас не нужна постоянная девушка. Я не верю, что он просто хочет соблазнить меня и бросить, но молодые парни непостоянны по своей природе.

— Я тебе верю.

— И чтобы доказать, что я не придурок, который думает только об одном, я высажу тебя у дома и вернусь в свое общежитие. Тебе не нужно отвечать взаимностью.

Я нахмуриваю брови:

— Это нечестно.

— Все в порядке, солнышко. Я не хочу подталкивать тебя к тому, что тебе не по душе.

— Я думаю, я сама могу решить, каковы мои границы.

Он ухмыляется:

— Ах так? И о чем же ты думаешь?

— Увидишь.

Он застонал:

— Блин, я пытаюсь быть хорошим парнем, но ты все усложняешь. Ты хоть представляешь, какой у меня сейчас твердый член?

— Может быть, я могу тебе помочь? — я потянулась к его промежности, но он накрыл мою руку своей.

— Как бы я ни хотел, чтобы ты прикоснулась ко мне, мне нужно сосредоточиться на дороге.

Мое лицо вспыхивает.

— Точно… извини.

Он тяжело сглатывает, и я это слышу:

— Ты не представляешь, как я хочу остановиться и дать тебе волю.

— Я уверена, что тебе будет удобнее у меня дома.

— Ты знаешь, какие грязные вещи я хочу с тобой сделать? — его голос становится более низким и хриплым.

— Нет. Почему бы тебе не рассказать мне?

Он сужает глаза.

— Ты пытаешься заставить меня снова потерять контроль. Ты играешь с огнем, солнышко.

Внезапно грузовик ускоряется, и мой позвоночник прижимается к спинке сиденья. Мы выезжаем на шоссе, и Ноа, похоже, намерен как можно быстрее доставить нас обратно в мою квартиру.

— Кто-то торопится в кампус.

— Ты даже не представляешь.

Мы возвращаемся в рекордные сроки. Ноа не говорит мне, что он планирует со мной сделать, и это сводит меня с ума. Но в то же время меня это возбуждает.

Он паркует машину на стоянке для посетителей перед моим домом, а затем пытается добраться до моей двери, прежде чем я выйду, но я быстрее его. Тогда он прижимает меня к крылу грузовика и требует мой рот.

Его язык властный, но поцелуй не грубый, он нежный и ленивый. У меня появляется легкое головокружение, я почти в бреду. Я даже не обращаю внимания, что его поцелуй делает с моей киской. Мой клитор пульсирует, и если бы я скрестила ноги и подвигалась определенным образом, то, возможно, смогла бы снова достичь кульминации.

Мое тело сливается с его телом, и я не знаю, смогу ли я дойти до своего здания, так как мои ноги превратились в желе. Он отстраняется, прекращая поцелуй, и смотрит на меня глазами, полными желания.

— Ну что, пойдем? — спрашивает он сдавленным голосом.

Я киваю, не в силах произнести ни слова. В ушах гудит, а сердце бьется с бешеной скоростью. Кожу покалывает, она горячая и живая. Мы действительно это делаем, как бы я ни боялась пострадать, я прыгаю с обрыва.

Мы уже собираемся переходить улицу, когда я слышу тихое поскуливание со стороны контейнера для сбора мусора, расположенного на обочине участка справа от нас. Колледж установил их возле всех студенческих общежитий.

— Ты это слышал? — спрашиваю я.

— Слышал.

Мы останавливаемся и ждем. Снова раздается вой, но на этот раз он похож на два разных звука.

— Там что-то есть, — говорит Ноа, уже направляя меня в ту сторону.

На другой стороне контейнера мы находим картонную коробку, закрытую сверху, но с небольшими отверстиями по бокам. Теперь поскуливание стало совершенно очевидным.

— Как ты думаешь, что внутри? — спрашиваю я.

Ноа опускается на корточки перед коробкой.

— Есть только один способ узнать. Ты можешь посветить мне фонариком, детка?

Я достаю из сумочки телефон и направляю луч на коробку.

Ноа осторожно открывает крышку и задыхается:

— Твою мать. Не могу в это поверить.

Я тоже не могу поверить. Внутри коробки мы находим щенков. Они такие маленькие и с закрытыми глазами — должно быть, новорожденные. Мои глаза наполняются слезами. Кто мог совершить такой жестокий поступок?

— Боже мой, я не могу поверить, что кто-то мог это сделать.

Ноа снова закрывает коробку и берет ее в руки:

— Мы должны занести их внутрь.

— Может, лучше отвезти их к ветеринару?

— Да, но сначала я хочу их согреть. Кто знает, как долго они здесь пробыли?

— Хорошая мысль.

Мы спешим через парковку, а потом с нетерпением ждем, когда приедет лифт. Ноа снова открывает коробку:

— Все в порядке, малыши. Мы о вас позаботимся.

Я все еще расстроена тем, что щенков оставили умирать на морозе, но, видя, как Ноа ласково с ними разговаривает, мне становится тепло в груди.

Я не хотела влюбляться в него, но, кажется, уже слишком поздно.