Их [колючая] роза (СИ)

Глава 52

Спартак отталкивает женщину, на что та зло хмыкает.

— Что, людей своих стесняешься?

— Прекращай разыгрывать спектакль! — чуть повышает голос, находясь на уровне критической точки своего раздражения.

Меня будто отпустила, сдавливающая горло, рука. Я осторожно выдыхаю, всё ещё ловя эти странные всполохи гневного пламени. Кажется, ещё немного и разгорелся бы пожар. Это что сейчас было? Ревность? Очень уместно!

— Или ты приводишь сюда Артура, или…

— Что? — восклицает с вызовом.

Спартак вытягивает руку и ему быстро вкладывают рукоять в ладонь. Он сразу выпрямляет локоть и наставляет на женщину дуло.

— Кровь за кровь… — напряжённо выдаёт, укладывая палец на спусковой крючок.

Мередит стойко выдерживает образовавшуюся картину. Даже умудряется усмехнуться.

— У тебя кишка тонка, чтобы…

БАХ!

Раздаётся выстрел, от раската которого, подскакиваю на месте. Еле успеваю сдержать испуганный визг. В голове начинает неприятно звенеть, а сердце галопом стремиться умчать отсюда. Чтобы из себя не представляла женщина и какого бы мнения о себе не была, оружие, направленное на неё, да ещё и стреляющее, всё-таки спускает с небес на землю.

Её плечи чуть приподняты, а голова ушла в шею. Она сильно зажмурилась, собственно, как и я. И только спустя несколько секунд мы с ней, кажется, выдыхаем одновременно.

— Следующая окажется у тебя в башке. Патроны нынче дорогие, не хочу понапрасну их растрачивать. Предупреждающие выстрелы закончились.

— Он в игровой, — без былого чванства говорит женщина и воздух вокруг Спартака словно начинает дребезжать.

В таком осязаемом молчании я не находилась ещё никогда! Похоже, эту перемену улавливает и она, тем более что видит не только его спину, как я, но имеет возможность заглядывать в глаза.

— Пока что… — тихо проговаривает, медленно превращаясь в озлобленную стерву. — Он просто ждёт.

Её улыбка становится ехидной, а взгляд исподлобья злым, даже, кровожадным.

Больная тварь! Я вообще не понимаю, о чём речь и не исключён мой искажённый перевод, но я точно уверенна, что она сказала «игровая»! И её изменившаяся физиономия говорит о том, что Артур там вовсе не пирамидку собирает в присутствии няньки.

— Приведи его сюда.

Голос Спартака изменился до неузнаваемости. Надрывный, натянутый. Словно высказался не горлом, а самой грудью. Глубокий бас стал ещё ниже, а настроение ещё хуже.

— Фото — проговаривает Мередит, не собираясь сдаваться так быстро.

— Выйди.

Меня толкают в спину, и я понимаю, что сказано это было мне. Натягиваю козырёк на самые глаза. Выходя, смотрю себе под ноги, а когда ровняюсь со Спартаком, неотрывно смотрю на полотна. Отрываю лишь край и показываю открывшийся угол женщине. Она делает выпад вперёд, но я отодвигаю снимки почти себе за спину.

— Я хочу увидеть…

— Ты видела! — гремит Спартак и от мощи его голоса у меня внутри всё дребезжит, как хрупкое стекло. — А мне что, на слово тебе верить?

Она хмыкает и складывает руки на груди.

— За мной вранья, кажется, не водилось.

— Я с тобой дел не имел.

Женщина недовольно цыкает.

— Зря. Я бы тебя не разочаровала… — звучит двояко, но она не задерживается на этой фразе и указывает рукой на дверь, из которой вышла. — Милости прошу.

Идёт вперёд, и уже на самом входе произносит, не поворачивая головы.

— Шестёрок своих здесь оставь. Мальца только пропускаю.

Спартак кивает своим ребятам, а я начинаю отбивать дробь зубами. В окружении вооружённых мужиков было спокойней. А сейчас, мы лишь вдвоём. Я доверяю Спартаку, однако не могу не переживать, что мы остались без прикрытия. Радует, что у него пушка осталась. Хотя, если она не заставила её вытащить, значит уверена, что он её не применит. И, судя по тому, как он отреагировал на местоположение брата, Мередит себя обезопасила.

Женщина ведёт нас через неимоверно узкий коридор, в котором нам приходится выстроиться в линию. Я замыкаю шествие, спрятавшись за широкой спиной блондина. Кажется, я уже привыкла к учащённому сердцебиению и отныне это мой стандартный пульс. Поджилки трясутся, а органы скручиваются в тугой жгут. Господи, что нас ждёт за следующей дверью?

По мере приближения к концу коридора ухом улавливаю какой-то шум. Совершенно не распознаваемый. Однако стоит только женщине открыть тяжёлую металлическую дверь, до нас тут же доносятся тяжёлые басы, бьющие по барабанным перепонкам.

Это здание таит в себе слишком много секретов. Я слышала про Парижские катакомбы, правда так и не успела в них побывать. Но не думала, что даже под обычным офисным зданием может располагаться такая огромная площадь. А местность и впрямь внушительная.

Стоит мне выглянуть из-за спины Спартака, как меня охватывает оторопь.

Сами мы находимся на узком мостике, служащим чем-то вроде балкона. С одной стороны у нас бетонная стена, а вот с другой перила. Перекинувшись через них, можно взглянуть вниз, на расстояние почти трёх этажей жилого дома, и увидеть неимоверное количество людей, дёргающихся и пляшущих под эту неистовую какофонию звуков. У самой дальней стены располагается громоздкая стойка диджея. Он мелкой букашкой выпрыгивает из-за своей установки, куражась под одобрительные возгласы толпы. Сверху всё это действо освещает с десяток разноцветных прожекторов и софитов. Внизу творится настоящая вакханалия, а мы, не задерживаясь, движемся дальше. Я держусь около Спартака, хоть вокруг нас нет ни души. Мороз по коже от этого места. Потому что тусовки не люблю, а ещё от представления того, что может происходить на танцполе, если учесть, кому принадлежит это место. Я всей душой хочу отсюда уйти.

Перед нами открывается очередная дверь и мы входим в небольшую комнату со стеклом в пол стены. За ним находится помещение, напоминающее допросную в участке. Слава богу, я такие только в кино видела. Но освещение в ней тусклое, а квадратных метров больше.

Артура замечаю сразу. Хоть он и располагается дальше всех, но мои глаза цепляются только за него. Он сидит на стуле согнувшись и опустив голову. Опирается локтями на колени. Кисти свисают, а из открытых ран всё ещё изредка капает кровь. Он сам ничем не забинтовал руки или ему не позволили? Однако, приглядевшись, обнаруживаю вокруг отсутствующих пальцев закоптившуюся кожу. Будто чёрная сажа. От осознания того, что раны прижигали, в животе неприятно колит болезненным спазмом. И даже несмотря на это, кровь остановилась не до конца. Под ним уже образовалась небольшая лужица, на которую он даже внимания не обращает.

Изверги! Грёбаные твари!

Спартак держит себя в руках, но не заметит только слепой, насколько ему тяжело видеть брата в таком состоянии.

— Налюбовался? — насмешливо спрашивает Мередит, но тут же меняет тон на более грозный. — Фотографии!

Она даже делает в мою сторону шаг, но Спартак заслоняет меня собой.

— Я тебе снимки, а ты ему пулю в лоб?

— Кажется, мы зашли в тупик… — раздражённо выдыхает Мередит, совершенно недовольная его упорностью. — Я могу приказать убить вас всех, прямо здесь и сейчас.

— Раз ты до сих пор этого не сделала, значит преследуешь какую-то цель, — медленно проговаривает Артур. — Какую? Объявив войну Арно, вы подписали себе смертный приговор. Так какая разница, кого вы отправите в могилу, если и сами в ней окажетесь?

— Арно сраный слюнтяй! — взорвалась вдруг Мередит. — Он под каждого подстроился, а должен был подмять всех под себя! Политики, полиция, да хоть сам президент, все должны подчиняться нам! Мы те, кто кормит эту страну. Мы снабжаем её ресурсами и деньгами. А вместо того, чтобы диктовать свои условия, мы вынуждены подчинятся им! Как крысы, загнанные в канализацию. Пока наверху бомонд жирует за наш счёт, мы скрываемся от людских глаз, как прокажённые. Как недостойные.

— Вы всего лишь дойные коровы, — спокойно высказывается Спартак, не впечатлённый её пламенной речью. — Никто и никогда не позволит наркобаронам управлять государством. Вы мусор, который пока сильно под ногами не путается, лежит там, где его бросили. Но если грязь начнёт множиться, её начнут убирать. Ваша маниакальная потребность властвовать, приведёт к катастрофе.

— Потребность? — вскидывает скептически бровь и подходит к нему ближе. — Это не потребность, мой дорогой, это справедливость. Те, кто правит этой страной, должны ставить нас рядом с собой. Должны считаться с нами, а не загонять в рамки.

— Сумасшедшая… — проговаривает Спартак на русском, тяжело выдыхая, но затем вновь переходит на французский. — Арно выбрал верную тактику — сотрудничество. А вы…. Лишний раз доказали, что от вас надо было избавиться ещё тогда, в самую первую волну противостояния.

— А я вот жалею, что не избавились от вас… — шипит ему в лицо паскудной змеёй. — Это же вы доносили на нас жандармам! Почти каждая наша масштабная сделка, летела к чертям… — её взгляд становится безумным, а голос всё больше начинает дрожать от еле сдерживаемой злости. — Из раза в раз, на наши крупные поставки власти организовывали облаву. И что-то мне подсказывает… — ещё тише проговаривает. — Что в этом ваша заслуга.

Толи из-за стресса, толи я была о себе плохо мнения, но я понимаю каждое слово.

Сколько же у братьев тайн… Точнее, понятно, что они не стали бы мне всё о себе рассказывать, однако, осознание того, что мне о них почти ничего не известно, немного обижает. Почему? Не трудно догадаться. Меня бесит, что эта грымза, знает о них больше, чем я, та, кого они называют «своей розой».

Спартак приближается к ней и нависает, чётко выговаривая в лицо.

— Я закопал бы каждого из вас живьём в землю, если бы не брезговал пачкать о вас руки.

Мередит гневно сопит, глядя на него исподлобья.

— Однако, ты здесь, а это значит, что настало время поиграть!