In vinas veritas

2

Когда Лена зашла на кухню, стол уже был сервирован самым подобающим для легкого ночного закусона образом: неполная, но запотевшая пирамидальной формы бутылка водки «Артельная», крошечные бутербродики из булки с маслом и ломтиками лосося, свежезаваренный чай. Мой боевой походный минисиди плейер выдавал через подключенные колонки любимую мной группу «Tears of fears». Хотел, было обойтись мартовской тишиной: на улице слегка подморозило, поэтому веселая капель почти прекратилась. Но прямо у кухонного окна на козырьке один кот чистил репу другому. Они монотонно рычали, и их звуки можно было принять за урчание в животе голодного великана, случайно застывшего в поисках добычи у нашего подъезда. Гнать усатых дуэлянтов смысла не было — все равно кроме голоса своего эго они сейчас не слышали ровным счетом ничего.

— Да ты что, — сказала Лена, — мне же завтра на работу.

— И мне тоже, — согласился я.

Жена присела за стол, налила себе чаю и спросила:

— Стюарт тебе поэтому и звонил?

— Ну, в принципе, да.

— Что, опять в море?

Она произнесла этот вопрос таким голосом, что у меня сразу пропало желание подуть щеки в интриге.

— Да не совсем в море, вернее, совсем не в море. Так просто подработать на верфи. Слушай, водка согреется, давай хлопнем по-маленькой.

— За что будем пить?

— За твою неувядающую красоту.

Стопка ледяной водки, если ее правильно закусывать, доставляет удовольствие даже таким начинающим алкоголикам, коими мы являемся уже добрых двадцать лет. А закусывали мы знатно. Ничего лучше, чем рыба я себе представить не мог. Соленые огурцы — хорошо, грибы — просто замечательно, ложка топленного на сковороде сала — тоже (даже вообразить себе это не могу — начинает мутить). Но соленая рыбка, селедочка — просто праздник желудка.

— И все-таки объясни, в чем дело? — уверенно справившись со своим бутербродиком, более спокойно спросила Лена.

— Да я еще толком сам ничего не знаю. Сейчас подключимся к Интернету, снимем электронную почту, Стюарт обещал всю информацию сейчас скинуть. Посмотрим, завтра я перезвоню в Питер по указанному телефону, может действительно стоит сгонять на халтурку.

В это время с крыши козырька раздался душераздирающий вопль, перекрывающий плавное вещание про «Мother-Russia badly cry» из колонок.

— Слушай, это становится просто невыносимо, сейчас возьму из шкафа двухпудовую гирю, выйду на улицу и брошу ее прямо в самого горластого котяру, который сидит у нас над окном, — пообещал я.

Лена, видимо, представила, как я богатырски швыряю кусок чугуна в беззащитного котейко, слегка улыбнулась:

— Да оставь ты людей в покое. Пусть себе орут. Будто у нас нет других дел, как только несчастных кошек по крышам гонять.

— И то правда. Хлопнем по-последней и — возьмемся за наши дела, — с придыханием сказал я.

Потом мы ушли, чтоб спустя некоторое время включить компьютер. Получение имэйла — дело несрочное, поэтому полчаса задержки роли не сыграло.

А коты на крыше тем временем затихли. Побитый несколько раз пытался ретироваться, но на единственном возможном пути отступления оказывался более опытный. Не кот, а бойцовская рыбка какая-то. Поэтому неудачник махнул рукой и перестал реагировать на любые вопли и махания когтистой лапы. Зажмурился и притворился спящим. Скоро рыбке тоже прискучило завывать, к тому же возлюбленная кошка уже давным-давно была изловлена возмущенными хозяевами и заключена на четвертом этаже под домашний арест.

Проходивший с вечерним обходом территории дворовый пес Дуремар мог наблюдать картину, когда два кота в обнимку клевали носом на крыше козырька нашего подъезда. Вообще-то в своей собачьей юности он носил гордое имя Рэкс, но теперь, на старости лет, разведчиком экстра-класса его называли все реже и реже. Дуремарушка хотел, было, взлаять на наглых котяр, даже набрал холодного воздуха в легкие, но только старчески закашлялся, тяжело сплюнул и пошел в распахнутый настежь подъезд поспать под батареей, где нет сквозняков, где сверху если и не согревает, то не дает остыть и околеть журчащее тепло, поддерживаемое самым чудным образом вдрызг пьяным кочегаром из близлежайшей кочегарки. Русское чудо — это когда после рабочего дня не можешь вспомнить, как же прошла, собственно говоря, эта работа.