Индонезия — острова и люди

ЯВА

Если бы меня спросили, какой остров Индонезии: особенно запал мне в душу, я не колеблясь ответил бы: Ява, и прежде всего ее центральная часть. На протяжении многовековой истории Яву награждали всевозможными эпитетами: «Остров риса», «Остров золота и серебра», «Величайшая империя Южных морей», «Остров жасмина», «Остров вулканов», «Сад Востока». Эти эпитеты до сих пор сохранились, за исключением, пожалуй, одного: «Величайшая империя Южных морей». Вместо этого Ява теперь — центр крупнейшего государства Южных морей. Что же касается вулканов, то они стали неотъемлемой частью Явы. А, например, книга русской путешественницы княгини Ольги Щербатовой о Яве так и называется «В стране вулканов». С извержением вулканов на Яве и Бали связывают судьбу людей. Бытует мнение, что вулканы оказывают покровительство и наделяют волшебной силой тех, кто родился одновременно с их извержением. От извержения вулканов нередко ведется отсчет возраста людей. Приходилось слышать: «Я родился через месяц после извержения вулкана Гунунг Агунг» и т. п. А вот эпитет «Остров жасмина», откровенно говоря, мне не совсем ясен. Трудно понять, почему среди несметного количества цветов и даже сплошь усеянных цветами громадных деревьев, не говоря уже о царице цветов — орхидее, скромному жасмину выпала такая честь. Самая большая похвала для красивой женщины в Индонезии — быть сравненной с цветком жасмина.

Известный чешский писатель и искусствовед Норберт Фрид в своей книге «С куклами к экватору» называет Яву «красивейшим островом мира», а яванок — «очаровательными». Фриду, объехавшему десятки стран, в том числе таких красочных, как Мексика, Бразилия, Индия, Шри Ланка, как говорится, и карты в руки.

История Индонезии — это в первую очередь история Явы. На ее развитие оказали влияние великие культуры прошлого, в том числе культуры древних греков и римлян, арабская, персидская и индийская. Первые девять веков нашей эры в истории Индонезии называют «периодом Средней Явы», X–XV века — «периодом Восточной Явы», XVI–XX века — «периодом Западной и Центральной Явы». И это несмотря на то, что другие острова Индонезии, особенно Суматра, Бали, Молукки, внесли значительный вклад в историю Индонезии в целом.

Такому возвышению Явы, занимающей лишь четырнадцатую часть территории страны, в первую очередь способствовал рис. Культура риса попала на Яву и развилась там около четырех тысяч лет назад. Рис же, в свою очередь, явился стимулом развития экономики и культуры острова. Возделывание риса, включая систему ирригации, находится где-то на стыке производства и искусства. Рису же Ява очень «приглянулась» благодаря благодатному климату и обилию вулканов, поддерживающих плодородие почвы. В результате возникла уникальная система заливного террасного рисосеяния, получившая название «савах». Климатические условия Явы и ряда других островов оказались идеальными для многих знаменитых пришельцев, в первую очередь каучуконосов, черного перца и других пряностей, а также кофе, чая, хинного дерева, сахарного тростника.

Рисосеяние, составной частью которого является сложная система орошения, выработало в яванском крестьянине чувство коллективизма, потребность в совместном труде, взаимопомощи (готонг ройонг). Легко представить себе, что бы было, если бы владелец саваха на верхней террасе не пропустил воду на принадлежащую соседу нижнюю террасу. Растущий на нижней террасе рис просто пропал бы. Более трети всей территории Явы, что составляет 5 миллионов гектаров, находится под рисом. Это около 40 процентов общей площади рисовых полей страны. В районах рисосеяния на Яве самая большая плотность населения — 1400 человек на 1 кв. километр, или в три раза больше, чем в самых густонаселенных районах Китая. Правда, люди облюбовали этот остров задолго до появления риса. Недаром Яву называют «колыбелью человека». Ява — один из немногих районов мира, где предки человека обитали полтора миллиона лет назад.

С незапамятных времен Ява была историческим культурным центром огромного Малайского архипелага, там возникли могущественные империи. Могут возразить: все это дела минувших дней. А как сейчас? Тем более что на этом сравнительно небольшом острове проживает 100 миллионов человек, там самая большая плотность населения в мире и, наверное, основная забота людей — прокормить себя. К тому же в наш век людей больше влечет экзотика, неизведанное, дебри, джунгли, и в этом отношении другие острова Индонезии, как, например, Ириан, Калимантан или Сулавеси, наверное, предпочтительнее? Что же касается меня, то я попал в Индонезию, будучи уже достаточно знакомым с этой страной, и, может быть, поэтому я сразу увлекся Явой. Кроме того, по счастливому стечению обстоятельств мне представилась возможность побывать во многих районах Индонезии. Весь архипелаг необычайно интересен, но Ява интереснее всех. Единственно, кто ей составляет конкуренцию, так это остров «богов и демонов» — Бали. Десятки раз я пересекал Яву с Запада на Восток и в обратном направлении на машине, поездом, самолетом, плавал вокруг нее на нашем лайнере «Федор Шаляпин» и не уставал любоваться террасами изумрудных рисовых полей, горами, покрытыми буйной растительностью, с дымящимися вулканами, бурными реками, величественными древними храмами и другими свидетелями богатейшей истории Явы. Любовался и не переставал удивляться тому, что для всего этого хватает места, что все это существует и сейчас. И часто приходила мысль: «А может, все это и существует не вопреки, а именно благодаря такой плотности населения, благодаря уживчивости, умению уважать друг друга, умению работать сообща».

На Яве расположено большинство крупнейших городов страны, включая столицу государства Джакарту, город-герой Сурабаю, «яванский Париж» — Бандунг, древнейшие культурные центры — Джокьякарту и Суракарту (Соло). Крупнейшие университеты также расположены здесь. Славится Ява и лучшими в мире ботаническими садами: в Богоре и Чибодасе, недалеко от Джакарты. Всемирную славу этому острову составили чай, кофе, табак, каучук, сахарный тростник, кокосы. Иностранцев поражает, что там еще сохранились заповедные леса и тиковые рощи.

Колонизация Индонезии началась с Явы. На Яве же и закончилась колониальная эпоха: 17 августа 1945 года индонезийский народ устами будущего президента Сукарно провозгласил в Джакарте независимость страны. На Яве проживают три самые крупные национальности страны: яванцы, которых 65 миллионов, сунды (на западе) — более 20 миллионов — и мадурцы (Восточная Ява и остров Мадура), которых около 10 миллионов. А сколько представителей других национальностей, включая китайцев, арабов, индусов, проживает в различных частях острова, особенно в столице. Джакарта для всех индонезийцев является «землей обетованной». По укоренившемуся мнению, в Джакарте «с голоду не умрешь», ибо всегда можно найти пропитание: работой, торговлей, в услужении (домашней прислугой, сторожем, садовником, паркировщиком автомашин), велорикшей, наконец — сбором утиля, макулатуры, пустых бутылок, консервных банок, даже окурков (которые затем перерабатываются в новые сигареты). Благодаря этому окурки не загрязняют улицы и кормят сотни людей. Вот и растет Джакарта как на дрожжах. За последние 60 лет ее население возросло в 20 раз, приблизившись к 7 миллионам.

Интересно, что под Явой индонезийцы подразумевают лишь центральную и восточную части острова, население которых говорит на яванском языке. Западная Ява, населенная народностью сунда, и Джакарта в понятие Ява не входят. Находясь в Джакарте, не раз приходилось слышать, что такой-то уехал на Яву. Яванцы, т. е. жители Центральной и Восточной Явы, составляют 40 процентов населения страны. По неписаному закону президентом Индонезии может быть только яванец. Правда, первый президент Индонезии Сукарно, отец которого был яванцем, а мать — балийкой, с целью сплочения нации и развития всех народностей страны старался смягчить доминирующее влияние яванцев в политике, экономике и культуре. При нем на руководящих постах в государстве было много жителей Суматры, Сулавеси и других островов. Так, первым вице-президентом стал суматранец Мохаммад Хатта. Сукарно как бы старался стоять над всеми национальностями страны. Он решительно выступал против влияния яванского языка на индонезийский. Помню, как неоднократно он поправлял мое произношение, указывая на то, что ряд звуков я произносил (как, впрочем, и он сам) на яванский манер (моим первым преподавателем индонезийского языка был яванец Семаун). После отстранения Сукарно от власти в 1966 году стал пышным цветом расцветать «яванизм».

Путешествовать на Яве — истинное удовольствие. Если летишь на самолете, внизу видишь сплошное зеленое море — это рисовые поля. Они взбираются почти до самых вершин гор, до кратеров дымящихся вулканов. Глядя на неописуемую, никогда не надоедающую красоту рисовых полей, не перестаешь восхищаться искусством и трудолюбием яванского крестьянина, который всю эту красоту, по существу, создает одной мотыгой, как и тысячи лет назад. И хотя каждому крестьянину на Яве принадлежит (а иногда и не принадлежит) клочок земли, поля здесь не производят впечатления лоскутного одеяла. Это система террас, гармонично вписавшаяся в рельеф. На Центральной и Восточной Яве рисовые поля и плантации пересекаются бурыми лентами рек: Бенгаван Соло, Брантас, Поронг. Воспетые в легендах, эти реки, подобно нашей Волге, с давних пор были кормилицами, орошая рисовые поля, давая возможность снимать по два-три урожая в год, хотя разливы рек в период муссонных дождей нередко становятся стихийными бедствиями, наносящими большой ущерб крестьянам.

В среднем на Яве в год выпадает 1800 миллиметров осадков. Но осадки выпадают в различных районах неравномерно. На более «сухой» Восточной Яве осадков в два раза меньше, а вот на Западной Яве, в Богоре (63 километра к югу от Джакарты), осадков выпадает 4200 миллиметров в год. Там 322 дождливых дня в году. Богор величают «грозовой столицей всего мира». Зато какая буйная растительность! Недаром самый большой в мире ботанический сад расположен в Богоре. Мне лично индонезийские дожди нравятся: спадает зной, оживает природа. К тому же дожди идут с завидной регулярностью, и к их расписанию привыкаешь. В сезон дождей, как правило, дождь начинается часа в четыре дня, но через 15–20 минут он проходит. Снова сияет солнце, от земли идут терпкие испарения. Правда, в конце сезона дождей ливни могут идти непрерывно в течение нескольких дней, нанося большой урон жителям, особенно бедным крестьянам. Их бамбуковые хижины нередко сносят потоки воды. Привыкшие к жаре люди мерзнут, так как температура опускается на 5–7 градусов. В среднем же температура ежесуточно колеблется от 24 до 33 градусов при влажности 90 процентов и выше. Поэтому, когда из равнинных прибрежных городов попадаешь в горы, где влажность значительно ниже, дышишь полной грудью. Почти все курортные места на Яве, да и по всей Индонезии, расположены именно в горах, а не на побережье (вода в море очень теплая, мутная и соленая).

Резкое уменьшение площади лесов и тропические ливни приводят к эрозии почвы. Яванские реки несут миллионы тонн плодородной земли вулканического происхождения. Это приводит к обмелению и без того мелкого Яванского моря. Одна лишь Бенгаван Соло ежегодно уносит в море до восьми миллионов тонн земли. Ява же, по выражению одного индонезийского ученого, «все больше напоминает тонущий корабль». Хотелось бы надеяться, что ей не суждено утонуть.

Несмотря на высокую культуру земледелия, благодатный климат и трудолюбие крестьян, Ява, особенно Центральная, далеко не самый богатый район Индонезии. Главная причина — крохотность крестьянских наделов (в среднем 0,3 гектара на семью). Миллионы яванских крестьян вообще не имеют земли и перебиваются случайными заработками. Эти данные во время личной беседы я узнал от губернатора Центральной Явы, ныне занимающего пост министра внутренних дел, генерала Супарджо Рустама. По его мнению, причин тяжелого положения крестьян несколько: тут и безземелье, и чрезвычайно высокая рождаемость, и так называемая система иджон, которую, несмотря на официальный запрет, широко практикуют скупщики-китайцы. «Иджон» — искаженное «хиджоу», что означает «зеленый». Яванский крестьянин отдает «зеленый» рис, т. е. рис на корню, в уплату за ссуду, полученную у китайского ростовщика, да так и остается на всю жизнь должником. Массовое безземелье крестьянства, широкое распространение ростовщичества, тяжелые условия аренды земли — все это характерные черты жизни яванской деревни, порождающие постоянную дифференциацию сельского населения.

От риса зависит жизнь почти каждого индонезийца и абсолютно каждого яванца. От урожая риса зависят цены буквально на все продукты питания и уровень цен в целом. Правда, в последние годы появился второй фактор, определяющий уровень цен в стране: это бензин, керосин и другие виды топлива. Но на первом месте все-таки рис. Несмотря на определенные успехи в развитии экономики, в том числе промышленности, несмотря на то, что нефть и газ дают стране 70 процентов валютной выручки, рис по-прежнему определяет характер жизни индонезийцев. До сих пор экономика Индонезии официально характеризовалась как «экономика риса». Практически все три первые пятилетки развития национальной экономики Индонезии, начиная с 1969 года, были нацелены на интенсивное развитие сельского хозяйства, в первую очередь производства риса. Была поставлена и выполнена задача самообеспечения рисом. Для этого расширены посевы, улучшена ирригация, значительно увеличено производство минеральных удобрений, ядохимикатов и т. п. Крестьяне стали шире использовать сортовые, высокоурожайные семена. Известную роль в этом сыграли две национальные программы интенсификации производства, сокращенно называемые БИМАС и ИНМАС. Они включают в себя кредитование крестьян государственными банками, предоставление отборных семян, удобрений, гербицидов, ядохимикатов, консультации специалистов и т. п. Часть валютных поступлений от продажи нефти и газа также была использована на развитие рисосеяния.

На 7 миллионах из 10,1 миллиона гектаров, занятых под посевами риса в стране, ведется интенсивное земледелие. Средняя урожайность риса в Индонезии — 2,7 тонны с гектара. Наибольшие урожаи собираются на Бали: в среднем 10 тонн с гектара, а в лучшие годы — до 14 тонн. Менее чем за 20 лет (1966–1985) производство риса в Индонезии возросло более чем в 2,5 раза, превысив 26 миллионов тонн в год. Среднее потребление риса на человека составляет 120 килограммов в год. Чтобы удержать цены на определенном уровне, правительство через заготовительную организацию «Булог» закупает у крестьян до 2 миллионов тонн риса (могло бы и больше, но не хватает зернохранилищ) и до недавнего времени импортировало в среднем в год миллион тонн, хотя и без импорта Индонезия могла бы обеспечить себя рисом. Начиная с 1981 года даже появились излишки риса в размере 2–3 миллионов тонн, тогда как в 1972–1979 годах Индонезия была самым крупным в мире импортером риса. С 1984 года Индонезия решила отказаться от импорта риса и даже стала экспортировать, в частности, рис на Филиппины. Довольно низкие, особенно закупочные, цены на рис оказывают отрицательное влияние на положение крестьян — производителей риса в условиях постоянного роста цен на многие потребительские товары. Подавляющее большинство крестьян, не говоря уже о безземельных, вынуждены прибегать к побочным заработкам: батрачеству, мелкой торговле, поденной работе и т. п. При двух урожаях в год гектар савах дает доход около миллиона рупий (менее тысячи долларов). Средние крестьянские наделы на Яве около 0,3 гектара. При этом доход составляет около 300 долларов в год, или примерно треть расходов крестьянской семьи (средняя крестьянская семья состоит из пяти человек).

Так как влажный тропический климат Явы с частыми проливными дождями, вымывающими соли из почвы, и молодой возраст геологических пород, составляющих остров, не способствуют созданию перегноя, в течение веков была выработана остроумная террасная система рисосеяния на заливных полях — савах. Эта система компенсировала названные выше недостатки. Опишем ее вкратце. На склонах гор формируются рисовые террасы. Их заливают водой из горных рек. Оросив террасы на всех уровнях, вода возвращается в реки. Яванская система рисосеяния принципиально отличается от методов разведения риса в других частях света. При яванской системе савах урожаи риса не находятся в прямой зависимости от плодородия почвы. Основной источник плодородия на Яве и Бали — реки, которые, стекая вниз по склонам вулканических гор, обогащаются растворенными минералами, содержащимися в лаве. Подобная система рисосеяния ближе к гидропонике, чем к обычному земледелию. Для савах больше всего подходят тяжелые глинистые почвы, которые не пропускают воду. При соответствующем орошении бедные земли на Яве и Бали дают неплохие урожаи риса. Благодаря ирригации рис выращивают и в сухой сезон, собирая в среднем два урожая в год.

Но за этими урожаями стоит кропотливый труд крестьян. Поддерживать в порядке оросительные системы, особенно в период муссонных дождей (с ноября по май), дело очень сложное. Ливневые дожди размывают и разрушают оградительные бортики рисовых террас. Никаких машин при обработке почвы, уходе за посевами и сборе урожая не применяют, за исключением более низких и более ровных участков, и то редко. На Яве ирригация — больше борьба с дождями, нежели с засухой. Вода, заливающая рисовые поля, защищает почвенный слой от размывания дождями и от выщелачивания — этого повсеместного явления в тропиках в сезон дождей. Медленно текущая вода стабилизирует температуру почвы, тормозит рост сорняков вокруг основания побегов риса, способствует развитию зеленых водорослей, которые закрепляют в почве азот для растений. Однажды созданные террасы заливного риса могут функционировать в течение столетий и даже тысячелетий. В сочетании со сложностями работ по орошению, необходимостью поддерживать ирригационную систему на должном уровне, а также с устойчивыми хорошими урожаями риса это способствовало созданию и росту деревень с оседлым населением. Это же способствовало развитию богатейшей культуры на Яве и Бали. В этом и причина того, что жители этих островов, несмотря на невероятную плотность населения, нехватку земли и постоянную угрозу со стороны огнедышащих вулканов, неохотно переселяются на другие острова.

Всего в Индонезии около 500 вулканов, из них 128 постоянно действующих. Это пятая часть всех вулканов земного шара. 70 вулканов, причем самых крупных, расположены на Яве, включая печально знаменитый Кракатау в проливе Сунда, отделяющем Яву от Суматры. Расположенный в самом центре Явы вулкан Мерапи считается самым активным вулканом в мире. Так, за последние 400 лет извержения Мерапи происходили через каждые семь с половиной лет, унося тысячи жизней. Мне довелось быть свидетелем двух крупнейших трагедий, обрушившихся на Бали и Яву. В 1969 году я наблюдал извержение Мерапи на расстоянии десяти километров. Меня поразило спокойствие и смирение, с которым крестьяне переносили страшную трагедию. Когда сила извержения немного ослабла, я спросил старосту и нескольких крестьян, почему они не переезжают в более безопасные районы Явы или не переселяются на другие острова, тем более что государство оказывает содействие в переселении. Ответы были примерно таковы: тяжело покидать места, где родились и хотели бы умереть, тяжело расставаться с савах, с кормилицей Мерапи. Что-то было жуткое в этих словах. Виновника гибели сотен людей, посевов и деревень — Мерапи называли «кормилицей». Но если вдуматься, Мерапи действительно кормилица: рисовые поля, удобряемые Мерапи, кормят миллионы яванцев.

Оказалось, что самым решительным противником переселения был староста, а крестьяне во всем привыкли следовать примеру старосты. Кроме того, жители прилегающих к Мерапи деревень накопили богатый опыт и знания, научились избегать самых страшных последствий извержения вулкана. Живут они в легких бамбуковых хижинах, которые, в случае надобности, при первых признаках надвигающейся угрозы легко переносятся на новое, более безопасное место. И почти все, с кем пришлось говорить, в один голос утверждали, что они «пасрах», т. е. полагаются на волю божью, что если бог захочет, то поможет избежать несчастья, а не захочет, все равно его не избегнуть. Правда, не ограничиваясь волею божьей, местные жители обращаются за помощью к знахарям (дукунам), которые, после заклинаний, советуют сажать пальмы и другие деревья, задерживающие потоки лавы при извержении. Средневековые хроники утверждают, что именно извержение вулкана Мерапи в начале XI века заставило раджу Эрлангга перенести центр своего государства на восток острова.

Рядом с Явой в проливе Сунда (Зондский), отделяющем Яву от Суматры, расположен вулкан, имя которого известно почти всем на земле — Кракатау. В результате извержения вулкана 27 августа 1883 года был почти полностью разрушен остров Кракатау и погибло 36 417 человек. Сорокаметровые волны, обрушившиеся на побережье Явы и Суматры, смыли буквально все, что там росло и находилось, включая триста деревень. Шум извергающегося вулкана был слышен в Сайгоне, Сингапуре, Бангкоке, на Цейлоне, Филиппинах, в Австралии, т, е. за несколько тысяч километров. Полагают, что сила взрыва Кракатау равнялась силе 200 тысяч атомных бомб, равных по силе той, что была сброшена на Хиросиму. Взрывом Кракатау было выброшено на высоту до 50 километров около 19 куб. километров вулканических и других продуктов извержения. Количество пыли, выброшенной в атмосферу в результате взрыва, было столь огромно, что оказало существенное влияние на погоду. На всем земном шаре ощущалось заметное похолодание в течение нескольких лет. Извержение Кракатау полностью поглотило огромную гору высотою 2 тысячи метров. На месте взрыва осталась лишь вода пролива Сунда.

А через 45 лет произошло новое подводное извержение вулкана, в результате чего возник остров, названный сыном (анак) Кракатау. Его высота достигла 200 метров. За время, прошедшее с момента моего первого посещения Анак Кракатау в 1960 году, остров вырос на 40 метров и продолжает расти. Сын весь в отца. Не успев появиться на свет, он не замедлил с извержением. Даже когда смотришь на его извержение с западной оконечности Явы, с расстояния в несколько десятков километров, бросает в дрожь и хочется скорее уехать подальше. Остается надеяться, что сын окажется слабее отца. При нынешней плотности населения Явы, возросшей с момента извержения отца Кракатау раз в десять, последствия такого же извержения сына были бы ужасающими. Не буду подробно рассказывать о Кракатау так как подсчитано, что в мире о нем написано 7500 книг. Скажу лишь, что, согласно специальному исследованию, проведенному учеными из Мельбурнского университета, последствия страшного извержения Кракатау продолжают сказываться по сей день. До сих пор Западное побережье Явы не может оправиться от извержения вулкана. За прошедшее столетие 60-километровая прибрежная полоса между местечками Мерак и Лабуан так и не смогла восстановить естественный природный баланс и страдает от сильной эрозии почвы.

Есть еще один вулкан, который, если можно так выразиться, «незаслуженно» забыт. Это Гунунг Тамбора на острове Сумбава, извержение которого в 1815 году было в пять раз сильнее Кракатау и привело к еще большим человеческим жертвам. Утверждают, что погибло 50 тысяч человек, т. е. почти все население острова. Оросительная система на Яве чрезвычайно сложна. Основой всей оросительной системы являются главные каналы. Цементные дамбы и шлюзы в местах разделения главных каналов на второстепенные строятся за счет государственных средств департаментом общественных работ. Оросительные каналы третьей степени находятся в ведении муниципальных властей и самих крестьян. Каналы четвертого разряда, по которым вода поступает непосредственно на рисовые поля, строятся и ремонтируются крестьянской общиной. Направляет всю эту работу староста деревни через начальника оросительной системы. Ирригационные системы очень разветвленные. В среднем на деревню приходится от 15 до 25 километров оросительных каналов. Правда, деревни на Яве очень населенные.

Пашут поле под рис на буйволах или коровах зебу, хотя тягловой силой владеют далеко не все хозяйства. Поголовье буйволов насчитывает три миллиона. Пара буйволов тянет деревянную соху. Затем землю мотыжат вручную. Буйвол при вспашке одновременно месит ногами залитую водой землю. Поэтому буйвол предпочтительнее трактора. Местный буйвол (кербоу) — ласковое и одновременно сильное животное. Он общий любимец. Подобно тому как наши ребятишки прежде водили коней в ночное, индонезийские ребята обожают взобраться на широкую спину буйвола и отвести его в ближайшую реку для купания после работы. Работают на буйволах с рассвета (часов с пяти) и до девяти часов утра, когда начинает сильно припекать солнце, а затем — часов с трех, когда немного спадает жара, и до наступления темноты (около шести часов вечера): в общем получается около семи часов в день. Столько же примерно и в те же часы работают и крестьяне, когда мотыжат землю, сажают, жнут и обмолачивают рис. Определяется это рядом факторов, в первую очередь тем, что светлое время в Индонезии постоянно: около 12 часов в сутки. Наделы же большинства крестьянских семей до того малы, что семи часов в день вполне достаточно для их обработки. Для сравнения позволю себе напомнить, что в 1905 году в европейской части России на 12 297 905 крестьянских дворов приходилось 135 миллионов десятин пахотной земли. Другими словами, русскому крестьянину с такими же примитивными орудиями, какими пользуются сейчас в Индонезии, приходилось обрабатывать более 11 гектаров.

Интересно, что развитие в последние годы телевидения стало некоторой помехой для земледелия. Прежде крестьяне ложились спать довольно рано, за исключением праздничных дней и теневых представлений ваянга, которые показывают ночью. Выспавшиеся, они вставали рано, часа в четыре, молились и сразу же отправлялись в поле. Теперь же из-за телевидения крестьяне нередко ложатся спать часов в двенадцать ночи. Пока окончатся передачи, пока вернутся домой (обычно телевизор смотрят в доме богатого соседа), пока улягутся, спать остается не более пяти часов, а то и меньше. Да и сон неспокойный: духота, комары. Мне об этом не раз рассказывал шофер Джунаэди, живший в сельской местности, километрах в семидесяти от Джакарты. Хотя Джунаэди приезжал на работу часам к семи, ему постоянно хотелось спать. На мои замечания он обычно рассказывал эту историю, непременно добавляя что-нибудь новое: то еще собаки лаяли всю ночь, то ночные сторожа били в колотушки. Что касается ночных сторожей, то это такая неотъемлемая часть повседневной жизни яванской деревни, что о них много пишут и говорят. Приведу вкратце один из рассказов известного писателя, актера и режиссера Рендры. Однажды автор гостил у своего приятеля в деревне. Всю ночь он не сомкнул глаз из-за ночных сторожей, которые ходили по деревне, били в колотушки и во все горло кричали: «Воры! Не спите! Берегитесь воров!» При первых криках ночных сторожей (обычно это ватага молодых парней) Рендра вскочил с постели, но его успокоил приятель:

— Не беспокойся. Это они кричат, чтобы показать, что не спят. Что же касается воров, то им сторожа не помеха. Они идут вслед за сторожами и делают свое дело.

— Вы платите сторожам? — спросил Рендра.

— А как же.

— Выходит, вы платите за то, что они мешают вам спать.

— Считай, что так, — заключил приятель.

До самого последнего времени яванские крестьяне культивировали лишь несколько местных сортов риса, и среди них самый знаменитый — «Дэви Синта», названный так в честь супруги легендарного Рамы, богини Синты (Ситы), которая, согласно верованиям, была рождена богиней Землей-кормилицей (Ибу Пертиви) и стала символом плодородия. Этот сорт известен на Яве около двух тысяч лет. В этом постоянстве сказалось влияние яванской философии «нримо», основной смысл которой— постоянство, спокойное восприятие любого события, убежденность, что все, что ни есть, — благо. Однако в последние годы яванские крестьяне стали изменять своей «богине» (хотя делают это неохотно, скрепя сердце), убеждаясь в преимуществах новых высокоурожайных сортов — «чудо-риса». При использовании пестицидов эти сорта риса дают урожай 6–7 тонн с гектара, т. е. в 3 раза больше, чем «Дэви Синта». Кроме того, «чудорис» созревает гораздо раньше, что дает возможность с одного поля в течение двух лет собирать пять урожаев. Правда, у новых высокоурожайных сортов есть один существенный недостаток: при традиционном способе жатвы у них ломаются стебли и осыпаются зерна как во время жатвы, так и при транспортировке на коромыслах или велосипедах. Поэтому рис новых сортов жнут серпами, что непривычно для яванцев, и обмолачивают прямо в поле, что также нетрадиционно. На первый взгляд это может показаться незначительным фактом. На самом же деле для яванского крестьянина это настоящая революция: рушится культ божественного происхождения риса.

Традиционным же способом рис на Яве жнется маленьким ножичком без ручки в деревянном станочке, наподобие точилки, который называется ани-ани или ктам. Мне с большим трудом удалось упросить одну крестьянку уступить мне этот ножичек прямо посреди рисового поля. Жниц было много (около пятидесяти) на небольшом участке. Но лишь одна из них уступила наконец мне ани-ани, соблазнившись, по-видимому, предложенной мною суммой. Незатейливый предмет перешел в мои руки, сопровождаемый благословениями бывшей владелицы и неодобрительными возгласами ее подруг. Ведь ани-ани, несмотря на всю свою примитивность, для яванцев так же волшебен, как, например, традиционный кинжал крис. По яванским поверьям, ани-ани был благословлен Ибу Пертиви и богиня была бы оскорблена, если бы рис, особенно сорт «Дэви Синта», жали чем-то другим. Жницы на Яве (а сбор урожая сугубо женское дело) выходят на рисовое поле, держа ани-ани под юбкой-саронгом, и прежде чем приступить к жатве, просят благословения у Ибу Пертиви. Богиней же риса на Яве и Бали является Дэви Шри, одна из жен могущественного бога Вишну.

С незапамятных времен на Яве существует обычай «бавон», по которому в сборе риса принимают участие все желающие, получая за это девятую, а в последнее время шестую часть урожая. Этот обычай касается каждого участка, как бы мал он ни был, и безотносительно к тому, может ли семья владельца сама управиться с уборкой или нет. У моего шофера Камирана на окраине Сурабаи был участок площадью лишь 100 кв. метров, и все равно он приглашал на уборку риса своих ближайших соседей. Иначе нельзя. Нарушить обычай равносильно преступлению. Порою владельцу участка нелегко отбиться от всех желающих принять участие в жатве и обмолоте риса. И тут «на помощь» нередко приходит скупщик урожая на корню, как правило, богатый китаец. Недели за две до жатвы он покупает будущий урожай и сам нанимает батраков для сбора урожая, платя им двенадцатую часть урожая. Такая система называется «тебасан». Количество батраков при этом строго ограниченно, особенно если поле засеяно новыми высокоурожайными сортами риса, которые жнут не с помощью ани-ани, а серпами. Это приводит к дальнейшему росту избыточной рабочей силы, которая устремляется в города. Так обстоит дело с урожаем. Но до сбора урожая проходит долгих пять месяцев. Начинается все со вспашки поля. В последние годы стали появляться трактора, в основном ручные, наподобие мотоблоков, но крестьяне по-прежнему предпочитают пахать на буйволах. В газетах сообщалось, что президент Сухарто подарил крестьянам такой-то деревни несколько тракторов. Но через некоторое время крестьяне обратились к президенту с просьбой заменить подаренные тракторы на буйволов. Часть тракторов быстро сломалась. К тому же они почти непригодны на заливных террасных полях, тогда как буйвол — вездеход. После вспашки землю мотыжат вручную. Это исключительно дело мужчин. В таком состоянии земля пребывает примерно неделю, после чего ее боронуют и вносят удобрения в виде листьев дерева каранг китри, навоза или минеральных. Залитое водою поле остается в таком виде еще на неделю. Затем поле перепахивают снова, боронуют, и лишь тогда оно готово к посадке риса. К этому времени готова и рассада риса высотою до 15 сантиметров. Рассаду выращивают лишь из отборных семян.

Отбор зерен для выращивания рассады очень сложный процесс. Сначала зерна помещают в бамбуковые корзины и вымачивают в течение суток. Затем покрывают банановыми листьями и держат так два-три дня. За это время зерна прорастают. Проросшие зерна высаживают в грядки, где они растут от пятнадцати до тридцати дней. Затем рассаду высаживают на поле, залитое водой высотой до шести сантиметров. Начинается период ухода за посевами. Их беспрерывно пропалывают, а когда рис начинает созревать, поле зорко охраняют от назойливых птиц, насекомых и крыс. Крысы для крестьян — сущее бедствие. В целом по стране они съедают на корню до миллиона тонн риса в год. Травить крыс бесполезно, ибо одновременно гибнут и питоны, а также другие змеи, которые питаются крысами. Ежегодно отлавливают около полумиллиона змей, сотни тысяч крокодилов и других пресмыкающихся, которые питаются крысами. В результате крысы плодятся с катастрофической быстротой. В целях сохранения змей основная борьба с крысами на полях ведется… палками. По ночам люди выходят на поле, ослепляют крыс фонарями и бьют их палками. Не раз приходилось видеть, как вместо денег в билетную кассу кинотеатра подавали два крысиных хвостика. В обмен кассирша выдавала один билет.

Громадный рост населения Явы (менее чем за два столетия оно возросло в 20 раз), а также рост потребления риса на душу населения привели к тому, что рис стал шире культивироваться и на незаливных полях (тегалан). Наибольшее развитие суходольный рис получил на Восточной Яве, где сухой сезон носит более выраженный характер, а также на Центральной Яве в районе горы Кидул, где пористые известковые породы малопригодны для террасного поливного рисосеяния, а влияние вулканов не ощущается. Там же широко культивируется и кукуруза. Рис обычно чередуют с палавиджей, т. е. промежуточной сельскохозяйственной культурой, обогащающей почву азотом и другими минеральными веществами. Палавиджа — это соя, бобы, арахис, маниок и другие корнеплоды, которые возделывают в сухой сезон.

Рис — основа жизни индонезийцев, особенно в главных районах рисосеяния: на Яве, Бали, Мадуре, Южной Суматре и Южном Сулавеси. Не случайно там проживает три четверти населения страны. С культурой риса тесно связана материальная и духовная культура индонезийцев. Рис воспевается в песнях, прославляется в легендах и танцах. А сколько связано с рисом пословиц и поговорок! Если кто-то опоздал что-то сделать, говорят: «Рис уже стал кашей» (сварить рассыпчатый рис, чтобы он был рисинка к рисинке, а не превратился в кашу, — большое искусство). «Отправиться на заработки» по-индонезийски звучит как «искать рис на стороне». Если говорят «рис подали на колени», это означает: что-то легко досталось. Культура поливного риса, наложила отпечаток на характер народа, привив ему трудолюбие, терпеливость, чувство коллективизма. Ирригационные системы строились сообща, и вода, как правило, распределялась поровну. Величина земельных наделов различна, а вот вода для орошения используется на равных началах. Больше того, если для выполнения различных работ, включая обработку почвы и сбор урожая, а также охрану деревни, богатые крестьяне обычно нанимают бедняков и батраков, то в строительстве и ремонте ирригационной системы должны принимать участие все члены сельской общины.

Нам, привыкшим к хлебу, трудно представить, что большинство индонезийцев питаются рисом. Именно отварной рис — наси — в Индонезии еда, а все остальное, включая мясо, рыбу, — приправа (лаук-паук). Ява в немалой степени способствовала тому, что в Индонезии и даже в Голландии и других странах появилось понятие «рисовый стол». В индонезийских ресторанах (крупных) три кухни: европейская, китайская и рисовый стол. К рису в Индонезии относятся с благоговением. Богиня риса Дэви Шри — главная богиня, вернее, главное божество на Яве, Бали и в других рисосеющих районах. Яванцы верят, что рис обладает магической силой. Во время сильной грозы, чтобы отвести гнев богов, на землю высыпают рис. Сортов риса бесчисленное множество. На крупном базаре можно встретить до двадцати сортов и даже больше. Разница в цене может составлять один к двум. Королем яванского риса стал «брас Чианджур» — крупный, белый, ароматный, необычайно вкусный, из района Чианджур, который расположен на полпути между Джакартой и Бандунгом. Индонезийские газеты ежедневно приводят данные о ценах на каждый сорт риса и сообщают о его поступлениях на рынки того или иного города. В этих сводках всегда на первом месте стоит «брас Чианджур». По цене он примерно в два раза дороже импортного американского риса.

Получив зарплату, индонезиец, чаще индонезийка, закупает рис на полмесяца или месяц вперед, обеспечивая тем самым питание на предстоящий период. Всю остальную пищу — рыбу, овощи, специи, а также сахар, чай, кофе, соль — покупают ежедневно или почти ежедневно, нередко за счет приработка, случайного заработка. В основном индонезийцы едят сваренный на пару без соли и масла белый рис. И хотя рис — главная еда, на мой взгляд, у белого риса функция аналогична с функцией нашего хлеба. Белый рис подают к столу в кастрюле с дырочками наподобие дуршлага, и каждый зачерпывает себе рис большой ложкой, вроде половника. Вначале в тарелку кладут рис, а затем приправу, и все перемешивается. Кроме того, рис приготовляется и как отдельное блюдо (например, различные виды жареного риса — наси горенг), напоминающее плов, но не из сырого, а из того же наси и без баранины. Наси горенг обычно готовят с креветками, кусочками куриного мяса, специями — толченым красным перцем, имбирем и т. п. Нередко горку наси горенг венчает омлет.

Сорта наси горенг в индонезийских ресторанах очень отличаются по названию и цене и не очень — по вкусу.

Так, в меню одного из ресторанов знаменитого горного курорта Селекта (Восточная Ява) значилось не менее десятка блюд наси горенг. Как только они не назывались: «наси горенг хусус» (особый), «наси горенг истимева» (специальный), «наси горенг спесиал» (т. е. тоже специальный, но на иностранный манер) и т. д. Ради интереса каждый раз мы заказывали новый сорт наси горенг и, откровенно говоря, особой разницы не замечали. Разница в основном была лишь в цене. Но зато все они имели общее — необыкновенный вкус. И хотя мы ели вилками, так и тянуло зачерпнуть рукою, ибо это очень вкусно, что называется, пальчики оближешь. На память приходили слова из книги большого гурмана Норберта Фрида: «Должен откровенно признаться, что ни в одной из стран, где мы побывали, мы не ели с таким удовольствием, как в Индонезии. Местный запеченный, сильно подрумяненный; щедро сдобренный специями рис намного превосходит индийское и цейлонское кэрри». Повсеместно на Яве употребляют наси ремес, т. е. рис с лаук-паук.

Довольно распространено наси кебули, наподобие узбекского плова, в котором вместо баранины куриное мясо, а бывает и без него, но очень много специй и зелени. Жарится наси кебули на говяжьем сале или кокосовом масле. Очень популярен желтый, вернее, зеленоватый рис наси кунинг. Цвет ему придает кокосовый сок — сантан. В качестве приправы к желтому рису подают курицу, жареное мясо, омлет, огурцы, жареный лук, шинкованную мякоть кокосового ореха. Наси кунинг — традиционное праздничное блюдо. Молодоженов на свадьбах непременно угощают желтым рисом. Мать жениха сначала угощает рисом невестку, а затем сына. Мать невесты повторяет процедуру, угощая сначала жениха. Во время годовщины свадьбы, дней рождения, торжеств, посвященных открытию предприятия, учреждения и т. п., виновник торжества разрезает и первым пробует наси тумпенг — рис с кокосовым маслом в форме остроконечной горки (аналогично юбилейному торту).

Особняком стоит клейкий рис — брас ктан. Готовят его с сантаном, добавляют сахар или запивают сахарным сиропом, едят с мясом, делают нечто вроде запеканки. Это деликатес. Едят его один-два раза в неделю, так как приготовление требует особого риса, да и занимает много времени. Каждый крестьянин из своего рисового поля выделяет несколько десятков квадратных метров под брас ктан. Из муки этого риса выпекают всевозможные кондитерские изделия.

Хотя рис все больше становится основным продуктом питания подавляющего большинства индонезийцев, растет он далеко не везде. На Малых Зондских островах, к востоку от острова Бали из-за сухого климата и отсутствия ирригации рис почти не культивируют. Там растет кукуруза и просо. А на Молуккских островах основная пища населения — саговая мука. Саговая пальма, которую называют «румбия», — удивительное дерево. Оно растет в громадных количествах на заболоченных местах. По достижении шести-десятилетнего возраста пальму расщепляют и из ее ствола методом выколачивания извлекают волокнистую сердцевину, заполненную саговой мукой. Муку просеивают, промывают и формуют кубиками, напоминающими молочный кисель. Едят саго в поджаренном виде или в виде густой каши, макарон. Из саго производят сахар, масло, клей. Дает оно и сырье для текстильной промышленности.

Вторая после риса продовольственная культура в Индонезии, включая рисосеющие районы, — кукуруза. Ежегодное производство кукурузы держится на уровне 5 миллионов тонн. Сам Сукарно пропагандировал кукурузу, придавая ей значение «второго риса». Помню, как в 1963 году, когда я был приглашен на обед во дворец Сукарно, подали кашу из кукурузы. Увидев мое недоумение, Сукарно сказал: «В целях расширения меню теперь по понедельникам едим кукурузу. Вроде рыбного дня у вас в Европе». Я похвалил вкус кукурузной каши, а Сукарно продолжал: «Некоторые даже предлагают ввести второй кукурузный день — в четверг. Но я лично против. Это уж слишком! Может получиться, как в пословице «сенен-кемис». Надеюсь, ты знаешь значение этой пословицы?» — спросил он. Я, разумеется, знал эту популярную пословицу. Набожные мусульмане постятся, т. е. ничего не едят два дня в неделю: по понедельникам и четвергам. Поэтому, когда спрашивают человека, как он живет, и он отвечает: «Живу сенен-кемис», это примерно звучит, как наша поговорка «Перебиваюсь с хлеба на квас».

Если культура рисосеяния на Яве насчитывает несколько тысяч лет, то с кукурузой индонезийцы познакомились лишь в XVI веке через, португальцев. Теперь посевы кукурузы на Яве составляют 40 процентов площади посевов риса, или около 2 миллионов гектаров. Наибольшее распространение кукуруза получила на Восточной Яве и в южных районах Центральной Явы, т. е. там, где преобладает суходольная, малопродуктивная система рисосеяния тегалан. Частично кукуруза на Восточной Яве культивируется на заливных землях. Кукурузу в початках на Яве варят в пресной воде и употребляют без соли. Початки кукурузы очень дешевы, особенно на Восточной Яве. Однажды в горах мы встретили девочку — продавщицу кукурузы лет десяти. За плечами у нее была огромная тяжелая корзина. Мы остановились перед шлагбаумом, и, как всегда, нашу машину облепили мальчишки и девчонки — продавцы фруктов, сигарет, жвачки, сладостей и т. п. Все наперебой предлагали свой товар. Я заметил, что девочку с корзиной кукурузы совсем затолкали и оттеснили более сильные мальчишки, и мне стало ее жаль. Решив хоть немного поддержать ее коммерцию, я спросил, сколько стоит связка кукурузы из трех початков.

— Селавей, — ответила девочка по-явански (т. е. 25 рупий).

— Не может быть, — сказал я.

— Почему не может быть?

— Слишком дешево. В Джакарте это стоит сто рупий.

— То в Джакарте, а то здесь…

Окончательно сбитая с толку маленькая продавщица неожиданно предложила: — Ладно, берите за сто рупий пять связок.

— Так это получается еще дешевле, — сказал я серьезно. Между тем обступившие машину ребятишки начали смеяться над девочкой. Чтобы разрядить обстановку, я протянул девочке 200 рупий и взял у нее две связки кукурузы. Машина тронулась, а девочка долго смотрела нам вслед.

Третье место среди продовольственных культур на Яве и ряде других островов занимает маниок, содержащий крахмал корнеплод, из которого делают крахмальную муку — тапиоку. Маниок начали культивировать на Яве сравнительно недавно — в начале прошлого века. Основные места его разведения — меловые малоплодородные склоны гор в южной части Явы. Маниок в Индонезии стал символом бедности. Районы, где его выращивают, самые бедные, а человек, употребляющий в пищу этот корнеплод, считается бедняком. Как-то при мне один состоятельный индонезиец отчитывал своего шофера за то, что по его оплошности произошла авария. «Виноват, так увольняйте, — спокойно ответил шофер. — А ругать не смейте. Я лучше буду есть один маниок, чем выслушивать нравоучения». Мне лично поджаренный на кокосовом масле маниок напоминает наш хрустящий картофель. В последнее время его стали подавать даже на дипломатических приемах.

Как продукты питания в Индонезии широко распространены и другие корнеплоды, в первую очередь батат, или сладкий картофель. Что же касается самого картофеля, то он в Индонезии растет только в горах, где влажность меньше, и поэтому стоит дорого, во всяком случае дороже самого лучшего риса. Почти повсеместно в пищу употребляются бобовые, особенно арахис, который до того дешев, что его покупают посетители зоопарков, чтобы кормить животных. Очень популярна соя, из которой делают различные вкусные соусы и приправы, без которых индонезиец не будет есть рис.

И еще один продукт питания индонезийцев следует упомянуть — перец. Хотя Индонезия занимает первое место в мире по производству черного перца, который, кстати, там называют белым перцем, и делит с Индией первое-второе места по экспорту черного перца, индонезийцы предпочитают употреблять в пищу красный или зеленый перец (ломбок), который гораздо острее. Ломбок — непременный компонент широко распространенной приправы самбал (наподобие аджики, но жидкой и значительно острее). Кладут перец в еду и целыми стручками в сыром виде, особенно самый жгучий малюсенький зеленый перец чили. Он до того остер, что стал нарицательным именем для въедливых, злых людей маленького роста.

Перец в Индонезии так популярен, что даже устраиваются соревнования, кто больше съест. В 1960 году я наблюдал такое соревнование. Победителем вышел личный секретарь президента Муаллиф Насутион. Он съел около килограмма чили. Но эта победа стоила ему двух недель пребывания в больнице. Кстати, именно он однажды сказал мне, что, «не будь перца, индонезийская еда, основанная на рисе, потеряла бы всякий вкус и, вероятно, индонезийцам пришлось бы, подобно европейцам, перейти на чрезмерное употребление соли». Действительно, индонезийцы, особенно яванцы, употребляют соли очень мало, едят несолеными огурцы, помидоры и прочие овощи. Правда, едят они их не отдельно, а в виде салатов, опять же сдобренных перцем и разными соусами. Любимое блюдо — печал, овощи с соусом самбал. В результате они редко страдают от ожирения и общего нарушения обмена веществ. Отведав приготовленные моей супругой соленые огурцы, один известный индонезийский журналист был до того поражен, что взял подробное интервью по поводу принятого у нас соления огурцов, грибов, помидоров и др. Затем напечатал это интервью в газете. Что же касается красного перца, он настолько «ядовит», что использовался даже в военных целях. Мне рассказывали в Сурабае, что в боях с высадившимися в конце 1945 года на Восточной Яве английскими войсками, пытавшимися восстановить в Индонезии колониальные порядки, индонезийцы использовали и перец. Перцовую настойку большой концентрации распыляли с помощью бамбуковых помп. Попадая в глаза, настойка обжигала слизистую оболочку солдат и выводила их из строя.

Потребление мяса в Индонезии весьма незначительно: около 4 килограммов на человека в год. Животноводство недостаточно развито из-за того, что пышная, но грубая тропическая растительность малопригодна для использования в качестве кормов для скота. Крупного рогатого скота, в основном бенгальских коров, или зебу, около миллиона голов. Овец — 4 миллиона, недойных коз — примерно 8 миллионов. В стране сравнительно много свиней: 5 миллионов. Сравнительно, потому что большинство индонезийцев — мусульмане и свинину в пищу не употребляют. Ее в основном едят китайцы, христиане (батаки на Суматре, жители острова Флорес, тораджи на Сулавеси), балийцы и европейцы.

Любят индонезийцы куриные яйца и мясо, причем не бройлеров, а обычных деревенских кур — жестких, но вкусных и ароматных. Бройлеры и европейские куры вообще называются «государственными курами», а яйца европейских кур именуются «государственными». Продаются они на вес, а вареные — поштучно. Очень популярны соленые утиные яйца. Не каждый индонезиец имеет право зарезать курицу. Этим занимаются специальные люди, причем каждый раз они должны произносить имя Аллаха.

Об индонезийской кухне можно распространяться до бесконечности: так она оригинальна и вкусна. Упомяну лишь о шашлыке (сатэ), который относится к разряду деликатесов. Особенно изысканный вкус у сатэ из маленьких кусочков куриного мяса, нанизанных на коротенькие бамбуковые шампуры. Сатэ, которое часто называется сатэ Мадура по имени острова, откуда он происходит, подается со сладким соевым соусом кечап или с арахисовым соусом. Слово «кечап» означает «причмокивать во время еды», «наслаждаться». Оно как нельзя лучше подходит к соевому соусу кечап.

По натуре индонезийцы гурманы. Каждый имеет пристрастие к определенным блюдам национальной кухни. При характеристике любого государственного и политического деятеля непременно упоминается его любимое кушанье. Но едят в общем мало. Строго говоря, еда на Яве — это рис плюс три других компонента: приправа лаук-паук (мясо, рыба, птица, яйца и т. п.), овощи и соусы, в основе которых лежат очень острые перцы, соя, смешанные с луком, чесноком, кокосовым маслом, сахаром, солью, имбирем, мякотью плодов тамаринда, коры пряного дерева месуи, тертыми листьями цитрусовых, лаврового листа и со многим другим.

Большое место в меню индонезийцев занимают дары моря, особенно рыба, но не свежая, а сушеная и соленая, что исторически обусловлено сложностью ее хранения в жарком климате. На душу населения приходится около 10 килограммов рыбы в год. Свежая же рыба до сих пор привилегия богатых. Рыба на Яве вообще так популярна, что рыбой называют любую еду, за исключением риса. Так, баранину яванцы часто называют «бараньей рыбой», курицу — «куриной рыбой» и т. п. Однажды я услышал такой диалог: Какая будет рыба к рису на обед? Вареные овощи. (Оказалось, что овощи тоже рыба.)

В пищу употребляется много всевозможной зелени: капуста, морковь, огурцы, помидоры, лук, шпинат, листья дерева салам (наподобие лаврового листа) и многих других деревьев, молодые побеги бамбука, проростки бобов и фасоли.

Молочных продуктов индонезийцы почти не употребляют. В год на человека приходится всего лишь несколько литров молока. Маленьких детей, если у матери пропадает молоко, кормят бананами. Бытует мнение, что из-за солнечных лучей и дождей в индонезийских фруктах и овощах мало витаминов. Но, по моим наблюдениям, это неверно. В доказательство можно привести следующие факты. Рахитичные дети в Индонезии — редкость. У всех индонезийцев густые, блестящие волосы, прекрасные белоснежные зубы, крепкие эластичные ногти и гладкая кожа. Это говорит о том, что индонезийская пища содержит весь набор необходимых витаминов. Перец, гвоздика, мускатный орех, имбирь, другие пряности, широко употребляемые индонезийцами, делают пищу оригинальной, предохраняют ее от порчи и стимулируют моторную деятельность кишечника.

Как известно, колониальные захваты индонезийских островов португальцами, испанцами, а затем голландцами первоначально были вызваны именно стремлением завладеть произрастающими там пряностями. Они же явились и причиной величайшего географического открытия, а именно открытия Америки Христофором Колумбом. Он сделал это в поисках морского пути из Европы к «Островам пряностей» — Молуккским островам. А испанская эскадра под командованием великого мореплавателя, португальца Магеллана совершила первое в истории кругосветное путешествие в поисках все тех же «Островов пряностей».

Острую огнедышащую пищу индонезийцы запивают чистой холодной водой со льдом, которую называют «белой водой», или холодным чаем. Чай и кофе — два главных напитка в Индонезии. Пьют их и горячими, и холодными. С середины 70-х годов холодный чай стали продавать в бутылках. Он успешно конкурирует с заморской кока-колой и тому подобными напитками. Основные плантации чая находятся на Яве.

Во время еды не пользуются ножами. Едят ложкой, в которую пищу накладывают вилкой. Едят медленно, чинно, спокойно. Простой народ чаще ест не за столом, а сидя на полу, скрестив ноги, или на корточках, примостившись где-нибудь в углу, разложив перед собою пищу, завернутую в пальмовые листья. В таких случаях едят руками. Но во всех случаях принятие пищи для индонезийца — священнодействие.

Любят индонезийцы есть, как они говорят, «дилуар», т. е. вне дома: в передвижных кухнях у уличных поваров, которые тут же при тебе разделывают курицу, замешивают лапшу, жарят на углях шашлык, а также в харчевнях, небольших кафе и т. п. Причем так любит есть не только бедный люд, но и состоятельные лица. Когда Адама Малика в 1978 году избрали вице-президентом, он искренне горевал, что «теперь положение не позволит ему есть дилуар». Особую прелесть угоститься у уличных торговцев придает возможность присутствовать при самом процессе приготовления пищи, видеть, из чего и как она готовится, наслаждаться ароматами, предвкушать удовольствие…

Уличным торговцам сродни падангские рестораны, которые встречаешь почти во всех районах Индонезии. Паданг — столица Западной Суматры, именуемой также Минангкабау. Поэтому падангские рестораны называются также и минангскими. Обычно эти рестораны размещаются в домах, построенных по типу традиционных адатных домов Минангкабау. Их легко определить по высоким изогнутым крышам, напоминающим перевернутые лодки.

Отделка интерьеров, национальная одежда официантов, чем-то напоминающая одежду индийских раджей, и их ловкость, когда они умудряются подобно жонглерам нести в руках без подносов дюжину тарелок сразу, характерная, с арабским и индийским колоритом, минангская музыка — все это делает атмосферу падангских ресторанов неповторимой. Ну а блюда падангской кухни явно на любителя: трудно представить себе что-либо более перченое, огненное и засушенное. В основном это жареная говядина, а также печень, почки, желудок, мозги, ножки, головы, баранья кожа и даже глаза. Когда моя дочь, будучи еще маленькой, впервые попала в падангский ресторан и увидела все это, она с детской непосредственностью спросила официанта: «А шерсть вы не подаете?». В падангских ресторанах обычно «шведский стол», т. е. фиксированная плата независимо от того, сколько вы съели. Но, в отличие от общепринятого шведского стола, в падангских ресторанах еду берут не сами, а подают ее официанты, причем исключительно мужчины. По мнению падангцев, они приходят в ресторан, чтобы насладиться пищей, а официанты-женщины отвлекали бы их от еды. Каждый падангский ресторан принадлежит одной семье. Здесь нет ни хозяев, ни подчиненных. В обслуживании полная взаимозаменяемость: если надо, кассир оставляет кассу и становится официантом и т. п. Зарплату служащие падангских ресторанов получают поровну в зависимости от доходов, причем раз в квартал.

В Индонезии две основные кухни: индонезийская (рисовый стол) и китайская (кантонская). Не буду описывать все кушанья китайской кухни, которые довелось отведать в китайских ресторанах в различных районах Индонезии. Основными компонентами кантонской кухни являются дары моря (лангусты, акульи плавники, крабы, креветки, рыба), лягушачьи лапки, свинина под сладким соусом, побеги бамбука, соя, спаржа, цветная капуста и многие другие овощи, лапша и т. д. Для меня нет, ничего вкуснее супа аспарагус, который готовят из спаржи, креветочной икры, мяса лангустов. Очень вкусен чап-чай (в двух видах: в виде супа и овощного рагу). В его состав входят жареные креветки, свинина, капуста обыкновенная и цветная, лук порей, чеснок, зелень наподобие кинзы, сельдерей, соевый соус, грибы…

Другое широко распространенное блюдо — ми. В отличие от чап-чая, главный ингредиент ми — вермишель. Добавляется и куриное мясо. К блюдам китайской кухни подают всевозможные соусы, в основном соевые, включая сладкие, а также ачар — мелко нарезанные, заваренные кипятком огурцы, к которым добавляются уксус, соль, сахар, лук и красный стручковый перец.

Неискушенному посетителю китайские рестораны могут показаться слишком простыми, на уровне харчевен, особенно на фоне появившихся в Индонезии в последние два десятилетия роскошных международный отелей и ресторанов. Но любого гурмана сразит наповал неповторимая атмосфера и пьянящие запахи китайских ресторанов как в столице, так и в любом другом городе Индонезии. А дружеское участие хозяина ресторана, который относится к посетителю как к своего рода члену семьи, и предупредительное обслуживание со стороны официантов делают пребывание в китайском ресторане прекрасным отдыхом. При желании посетителям даже предложат отдохнуть на стоящей в углу зала кровати. Цены довольно сносные, если сравнить их с ценами в фешенебельных ресторанах. Поэтому в китайские рестораны ходят целыми семьями, с детьми. Лучше всего к блюдам китайской кухни подходит чай, фруктовая вода и пиво.

Индонезия — царство тропических фруктов. Одно перечисление их названий (около трехсот) заняло бы несколько страниц. Назову лишь некоторые из них: мангис (мангустан), дуриан, рамбутан, дуку, лангсат, саво, джамбу, блимбинг, сирсак, апукат. Среди известных у нас фруктов можно назвать бананы, ананасы, манго, папайю. Каждый вид к тому же насчитывает десятки, а то и больше сортов. Так, бананов более трехсот сортов. Несмотря на то что из тропических фруктов у нас больше всего известны бананы, хочу сказать о них немного подробнее. Славятся далеко не самые крупные, а средние и маленькие бананы, в первую очередь писанг раджа, писанг Амбон и писанг сусу (молочные).

Писанг раджа — королевский банан со всех точек зрения. Он необычайно вкусный, сладкий и ароматный, плоды длиною до 15 сантиметров, кожура толстая, но мягкая, красновато-желтая, мякоть желтая. В продаже писанг раджа есть не всегда из-за того, что растет он далеко не везде, быстро портится при перевозке. Стебель писанг раджа хрупкий и длинный (до восьми метров), поэтому легко ломается даже при небольшом ветре. Этот сорт очень разборчив к почве и требует много удобрений. Один мой товарищ, долгое время работавший во Франции, рассказывал, что шампанским во Франции угощают лишь самых дорогих гостей, всех остальных потчуют виноградным вином, а то и сидром. Так и в Индонезии: если вас угощают бананами писанг раджа, считайте, что принимают как самого дорогого гостя.

Гораздо чаще встречаются бананы сорта писанг Амбон. Он менее прихотлив, хотя тоже любит хорошую почву. Растет в основном в гористой местности Явы, хотя и носит название Амбон (Молуккские острова). Это главный экспортный сорт в Индонезии. Плоды писанг Амбон зеленые или светло-желтые длиною до 20 сантиметров, сладкие, ароматные и нежные. Поэтому их больше всего любят ребятишки. Дают их и грудным детям. Считается, что писанг Амбон обладает рядом целебных свойств: улучшает пищеварение, цвет кожи и даже характер. Он очень вкусен в сушеном виде.

К деликатесным бананам относится и писанг сусу. Плоды у него толстые, коротенькие (до 10 сантиметров), кожа тонкая, красноватая, мякоть нежная и сладкая, но не такая ароматная, как у писанг Амбон. По урожайности в два раза превышает средние сорта, но плохо транспортабелен из-за тонкой, быстро лопающейся кожуры. Считается, что писанг сусу способствует умственному развитию. Из него делают специальную муку для грудных детей. В заключение упомяну, что банановые листья в Индонезии — главный оберточный материал. Завернутая в них пища сохраняется не хуже, чем в холодильнике. Как ни странно, и в царстве бананов — Индонезии нередко продают зеленые, недозрелые бананы. Делается это по двум причинам: из желания поскорее реализовать товар и из боязни, что зрелые бананы станут добычей обезьян, летучих мышей, птиц и т. п.

Ананасы в Индонезии, как и бананы, растут почти везде, но особенно славятся богорские и палембангские (Южная Суматра). Плодоносят ананасы круглый год, но растут довольно медленно. Первый урожай снимается через два года, второй — через 18 месяцев, а третий— через 8—10 месяцев. После этого растение удаляют, так как плоды мельчают. В ананасах много витаминов, а также вещества папаин, способствующего пищеварению.

Очень интересный плод нангка, который, непонятно почему, называется хлебным деревом. На огромном тридцатиметровом дереве бывает не более десятка плодов, но зато каких! Длиною до метра, весом до 30 килограммов. Мякоть нангки желтого цвета, по внешнему виду напоминает ананас, а по вкусу — сладкий лук. Подобно ананасу и дуриану, плод нангки в шипах, правда мягких. Обычно нангку едят в сыром виде, как салат. Но есть одно блюдо из нангки, ставшее визитной карточкой целого города — центра яванской государственности и культуры — Джокьякарты. Блюдо это называют «гудг», а Джокьякарту в обиходе называют «кота гудг» (город гудг). Готовят гудг из молодого плода нангки в кокосовом молоке с говядиной или курицей.

Неизвестен у нас и другой экзотический фрукт — салак, напоминающий крупный каштан с коричневой чешуйчатой кожурой. В салаке много йода. Его особенно охотно едят индонезийцы из-за недостатка йода в питьевой воде, что нередко приводит к заболеваниям щитовидной железы и даже к кретинизму. У салака, как у нашей облепихи, плодоносят лишь женские особи.

В горах Явы, где климат субтропический, растут арбузы, дыни, только не очень сладкие, яблоки — сочные, но крепкие, толстокожие, и даже виноград — мелкий и не очень сладкий. Что касается яблок, то я был просто поражен, узнав, что в Селекте в горах Восточной Явы, где климат суше, яблони плодоносят более трех раз в год, т. е. каждые 100 дней. Но если подумать, что у нас от весеннего пробуждения яблонь до их плодоношения проходит месяца три, то три урожая яблок в год в Индонезии вполне естественны.

Не довольствуясь таким обилием фруктов, растущих круглый год, индонезийцы всегда с громадным нетерпением ждут, когда наконец созреет король фруктов дуриан. Наступает декабрь, и в воздухе, особенно около базаров, разносятся такие ароматы, что трудно описать. Я долго не мог определить, на что похож запах дуриана, и, наконец, остановился на смеси сивушного перегара, разложившегося мяса, грецких орехов и горчицы. Но вкус дуриана действительно божественный: нечто вроде тертых орехов со сливками. Внешне дуриан напоминает нечто среднее между зеленой дыней (до 70 см в длину), но в твердых острых шипах, и большим ананасом. Само название плода происходит от слова «дури» (колючка). Дуриан очень дорогой плод: раз в десять дороже ананасов. На громадном дереве высотою 50 метров созревает в год не более 70 плодов.

В первый и в последний раз мне довелось отведать дуриан при весьма необычных обстоятельствах. В последний раз — потому что с тех пор я и близко боюсь подходить к этому плоду. В 1960 году командующий войсками Северной Суматры генерал Джамин Гинтинг организовал для группы советских специалистов, в основном геологов, охоту на кабанов. После удачной охоты прямо в джунглях был устроен пикник. Зажарили шашлык, сварили к нему соус из крови кабана с перцем и другими специями. Был также подан дуриан. Часа через два после окончания пикника у меня да и у некоторых наших специалистов поднялась температура, все тело покрылось сыпью и нестерпимо чесалось. Врач поставил диагноз: отравление в результате перенасыщения организма излишне калорийной пищей — дурианом. Дуриан содержит в избытке витамины А и С. Видимо, и кровь кабана с перцем сыграла свою роль. С тех пор я больше не решался есть дуриан.

По широко распространенному в Индонезии мнению, дуриан — одно из наиболее сильных тонизирующих средств, так же как крокодильи яйца, мясо змей, лягушек, обезьян, ласточкины гнезда. О последних следует сказать особо. Ласточкины, а точнее, стрижиные гнезда, слепленные из слюны птиц, — самое дорогое, самое изысканное блюдо китайской кухни в Индонезии. По цене оно может поспорить с черной икрой, которая за границей в несколько раз дороже, чем у нас. Дороговизна ласточкиных гнезд определяется трудностью их сбора. Гнезда прилеплены к скалам на головокружительной высоте, и их добыча связана с громадным риском для жизни. Сборщики карабкаются по отвесным скалам. Вкус ласточкиных гнезд сладковатый, внешний вид наподобие икры.

Коль скоро я упомянул об икре, хочу рассказать одну забавную историю. В связи с официальным открытием в Джакарте роскошного отеля «Мандарин» его совладелец Масагунг и менеджер отеля Зибунг обратились к нам с просьбой помочь достать немного русской икры в качестве «гвоздя программы». На прием было приглашено более 3 тысяч гостей, включая министров. Мистер Зибунг ходил по залу, то и дело произнося с гордостью: «Рашн кавиар» (русская икра) и подмигивая мне. Я же едва сдерживал улыбку: на каждом сандвиче в виде кусочка хлеба и дольки свежего огурца красовались… три икринки. Икры у мистера Зибунга было менее фунта, а гостей, как я сказал, — 3 тысячи.

Деса (деревня и одновременно сельская община) на Яве, как и тысячу лет назад, представляет собой основу социально-политической жизни общества. Это первичная ячейка административного управления как в сельской местности, так и в городах. Глава этого управления — староста, первое в административной иерархии лицо, которое с недавних пор получает заработную плату в качестве государственного служащего. Вся государственная политика и уклад жизни в Индонезии в первую очередь опираются на десу.

Деса — это целый мир, это место, где яванец проводит всю свою жизнь. В отличие от жителей других островов, особенно Суматры и Сулавеси, яванцы и балийцы не любят переезжать в другие места, несмотря на крайнюю перенаселенность Явы и Бали. И хотя основная цель трансмиграции — переселение избыточного населения с Явы и Бали на другие, менее населенные острова, население Явы и Бали беспрерывно растет, и не в последнюю очередь за счет стихийной миграции на Яву, далеко превосходящей организованную трансмиграцию с Явы, хотя официально она объявлена закрытым островом. На Яву едут на учебу, едут, чтобы жениться на прелестных, нежных яванках, чтобы сделать карьеру, разбогатеть или просто заработать на жизнь торговлей, работой на стройках, предприятиях, транспорте.

Деса может быть компактной, а может состоять из нескольких отдельно стоящих деревушек. В большинстве случаев яванская деревня состоит из нескольких сот домиков, вытянувшихся цепочкой вдоль дороги. Население ее нередко достигает нескольких тысяч человек. Части деревни отделены друг от друга проселочной дорогой шириной не более двух метров.

Дома в десе лепятся друг к другу так тесно, что, глядя на них, я думал: «А почему бы им не объединиться под одной крышей? Было бы дешевле и практичнее». Но отдельная крыша на Яве — это символ самостоятельности. Богатые дома покрыты красивой черепицей, встречаются и алюминиевые крыши. В бедных домах крыши делают из камыша, рисовой соломы или из листьев саговой пальмы. Вообще крыша в Индонезии — главная часть дома. На Суматре и Сулавеси встречаются крыши замысловатой конфигурации, очень красивые. Такое почтение к крыше в Индонезии, несомненно, определяется частыми дождями.

Подавляющее большинство деревенских домов — деревянные. Стены из бамбука на манер плетеной циновки, из досок или каменные и оштукатуренные. Но во всех случаях внутренние стены белят. Большинство домов без окон, а если с окнами, то обычно без стекол. Стекла в окнах есть лишь в каменных домах. От комаров спасаются под марлевым пологом. Свет и воздух в дом проникают через щели в крыше и стенах. Во время муссонных дождей крестьянские дома нередко затопляются. Полы обычно земляные. В богатых домах — кафельные. Деревянных полов в Индонезии я не встречал. Деревенский дом, по существу, одна большая комната с множеством раздвижных перегородок.

Как бы ни был беден дом (и в городе, и в деревне), в нем непременно есть «гостиная», т. е. комната для приема гостей. Хождение в гости у индонезийцев — культ. Вся обстановка «гостиной» состоит из двух-трех плетеных стульев и низкого столика, покрытого скатертью.

Спят на бамбуковых или деревянных нарах по нескольку человек в ряд, включая детей. Матрасы не всегда есть. Подушки очень маленькие, плоские, набитые капоком, волокном, напоминающим вату, из плодов так называемого хлопчатого дерева капок. Тут же обычно лежит длинный валик — «гулинг», также набитый капоком. Неискушенные иностранцы, поселившись в гостиницах, нередко принимают такой валик за подушку. На самом же деле гулинг кладут между ног, чтобы избежать потливости в жарком климате. В углу дома или же во дворе располагается плита или керосинка для приготовления пищи. Иногда домашний очаг отсутствует из-за пристрастия индонезийцев к пище, которую при них же готовят в любое время бродячие повара.

В каждой деревне есть так называемый балей деса, административное здание, где располагается деревенская администрация и проходят сельские сходы — раз в 35 дней. Это связано с яванским календарем. Неделя поэтому календарю состоит из пяти дней. Цифра пять на Яве священная. Государственная философия Индонезии панчасила состоит из пяти принципов. Одной из двух тональностей музыки для знаменитого яванского оркестра гамелан является пятитоновая система слендро. Каждые семь яванских недель составляют селапан — самую важную на Яве меру времени. Большинство яванцев помнят, в какой из пяти дней недели они родились, и не помнят даты, месяца и нередко даже года рождения.

Центральной фигурой в сельской администрации в Индонезии, особенно на Яве, да и в жизни крестьянской общины вообще является деревенский голова (кепала деса), которого все еще называют по-старому — «лурах», т. е. староста. Это доверенное лицо центральной власти и харизматическая фигура для местных жителей. Предполагается, что помимо ума, опыта и организаторского таланта лурах должен еще обладать одним непременным качеством — иметь так называемый «пулунг», нечто вроде духовной эманации, наподобие дара внушения. Им не владеют даже такие более высокие должностные лица, как, например, глава уезда или района.

Общее число деревенских старост в Индонезии — около 33 тысяч. Мне доводилось встречаться с сельскими старостами на Яве и ряде других островов Индонезии. Как правило, это были энергичные и влиятельные люди. Во второй половине 60-х годов, после установления «нового порядка», большинство старост были военные или отставные военные, обычно унтер-офицеры. В последующие годы их отчасти сменили гражданские лица. В любом случае лурах — самый богатый и влиятельный житель деревни.

Сила и власть деревенского старосты не в последнюю очередь держится на непотизме, или кумовстве. Почти все должности в местном управлении заняты ближайшими родственниками или преданными друзьями старосты. Я знавал старост, сыновья которых бросали университеты и возвращались в деревню, чтобы занять на первый взгляд незначительную должность под началом отца. В деревне Суродади (Центральная Ява) я однажды разговорился с очень симпатичным молодым человеком. Оказалось, что он сын старосты и имеет ученую степень «молодой ученый». Вначале я подумал, что молодой человек приехал в родную деревню на каникулы. Однако сын старосты уже работал под началом отца чариком, т. е. деревенским секретарем. А его старший брат был улу-улу — ведал распределением воды для орошения рисовых полей односельчан. Зная, что у яванцев очень развито чувство собственного достоинства, граничащее с тщеславием, я спросил молодого человека, не жалеет ли он, что не закончил полный курс университета и не получил ученое звание «сарджана» (полный ученый). Ведь это привилегия немногих. «Конечно жаль, — ответил он. — Но что поделаешь? Пришлось вернуться по настоянию отца, чтобы укрепить его служебное положение». Молодой человек, однако, сказал не все. Кроме того, что он укрепил служебное положение отца, он еще как чарик получил в бесплатное пользование 7 гектаров савах. Другому сыну старосты как улу-улу был выделен участок более скромных размеров — 1,5 гектара. Но и он в 10 раз превышал средний крестьянский надел в деревне Суродади. Сам же лурах владел частью общинной земли площадью 16 гектаров. Староста и члены его семьи сами землю не обрабатывают, а сдают в аренду безземельным и малоземельным крестьянам за деньги или за две трети урожая. Кроме земли старосты нередко владеют рисорушками, лавками, закусочными. В руках старост, по существу, сосредоточены все правительственные субсидии, выделяемые на развитие ирригации и инфраструктуры (дороги, мосты, средства связи). Так повелось со времен голландского правления.

Сам лурах, члены его семьи, особенно жена, занимают прочные позиции не только в экономической, но и в социальной областях. Ни одна церемония в деревне, будь то свадьба, похороны и даже развод, не проходит без присутствия старосты или его жены. Он же главный третейский судья во всех спорах между односельчанами. Иногда староста финансирует из личных средств некоторые массовые мероприятия в деревне, как, например, по случаю самого крупного религиозного праздника Лебаран, празднования Дня независимости Индонезии 17 августа, что, естественно, укрепляет авторитет старосты.

Лурах выполняет две основные функции: представляет сельскую общину перед вышестоящими административными органами и проводит в жизнь указания этих органов. Он наделен широчайшими полномочиями для решения всех вопросов, касающихся жизни сельской общины. Старосте принадлежит право определять, каким образом решать тот или иной вопрос: на основании законов или адатного права. При решении принципиальных вопросов, затрагивающих интересы всей общины, староста созывает совет старейшин. Затем вопрос выносится на сельский сход «селапан» — тот, который проходит раз в 35 дней. Вопросы там решаются согласна общепринятому в Индонезии принципу — мушаварах (обсуждение) и муфакат (одобрение, согласие) без голосования. Разумеется, это не означает, что жители деревни всегда и во всем единодушны. Но прежде чем вынести тот или иной вопрос на суд совета, старейшин, тем более на сельский сход, староста дипломатично примиряет враждующие стороны, сглаживает острые углы, добивается приемлемого компромисса.

Подбирает помощников по сельской администрации сам лурах. Главные из них следующие: деревенский секретарь, помощник старосты по сельским вопросам; помощник по социальным вопросам, включая духовные; помощник по вопросам благосостояния, в первую очередь увеличения сельскохозяйственной продукции; помощник по вопросам безопасности; помощник, ведающий вопросами семьи и брака, включая свадьбы, разводы, примирения, похороны и т. д. Члены сельской администрации руководят общественными работами жителей деревни по ремонту сельских дорог, мостов, школ, балей деса, по прокладке и ремонту оросительных каналов, дамб и шлюзов, по уходу за кладбищем, мечетью и другими молитвенными зданиями, руководят церемонией по очищению деревни от злых духов, которая проводится раз в год. Лурах со своими помощниками ведает вопросами сельской кооперации, кредитования, снабжения крестьян сортовыми семенами, удобрениями, гербицидами.

Решающую роль в жизни сельской общины играют зажиточные крестьяне. Именно они в конечном счете определяют, кто будет избран на пост старосты деревни и его помощников. В случае, если староста не оправдывает надежд сельских богатеев, они добиваются его замены новым человеком, как правило близким к волостному старшине или уездному начальнику (бупати), чтобы иметь поддержку в верхах. На мировоззрение и положение крестьян на Яве да и во многих других районах Индонезии большое влияние оказывает укоренившаяся система патернализма, известная на Яве как «кавула-густи» (в дословном переводе с яванского «господские слуги»). В последнее время это явление стали называть «бапаизмом» от слова «бапак». По этой «философии» каждый старший и вышестоящий мудрее младшего и нижестоящего, их следует уважать и слушаться.

Старосты, как и большинство чиновников местного самоуправления в Индонезии, по традиции не получали жалованья от правительства или раджей, а полностью находились на обеспечении местной общины, взимая с крестьян плату в виде общинной земли, которую бесплатно обрабатывали сами крестьяне, податей деньгами или натурой.

Так обстояло дело вплоть до недавнего времени. В 1979 году был принят, а с апреля 1981 года введен в действие закон № 5 о сельском самоуправлении, по которому старосты, в том числе и в городах (низшая ступень административного деления в городах — келурахан — также возглавляется старостой), были переведены в разряд государственных служащих. Закон изменил порядок назначения старост. До этого деревенская община выдвигала несколько кандидатов в старосты, а правительство в лице министерства внутренних дел назначало одного из кандидатов старостой. За сельской общиной оставалось право контроля за деятельностью сельской администрации, включая старосту. Согласно закону № 5 система выдвижения кандидатов сельской общиной была упразднена. Теперь кандидатов выдвигают массовые организации. Одного из этих кандидатов булати или мэр города назначает старостой от имени губернатора провинции. При такой системе староста, будучи государственным служащим, отчитывается только перед вышестоящим начальством, а сельскую общину лишь ставит в известность о своей деятельности. По общему мнению, с введением закона № 5 с сельской автономией было покончено. В отличие от 50-х и 60-х годов, деревенские старосты теперь находятся и вне контроля политических партий, деятельность которых разрешена лишь начиная с уездных городов и выше.

Превращение старост в государственных служащих способствовало укреплению центральной власти и ослаблению местной автономии, которой пользовалась сельская община еще до колониального господства. Голландские колонизаторы сохранили сельскую автономию, учитывая силу традиций и не желая платить жалованье представителям местной администрации. Лишь высшие представители этой администрации — бупати имели при голландцах статус государственных служащих. Но основной целью введения закона № 5 было привлечение старост на сторону проправительственной организации Голкар во время всеобщих выборов. Став государственным служащим, лурах, независимо от своей партийной принадлежности, обязан голосовать за Голкар, а его примеру по традиции следует вся сельская община.

Готонг-ройонг, старинный обычай взаимопомощи, вместе с адатом и институтом старост представляют собой три главных явления в общественной жизни на Яве. Готонг-ройонг как совместный труд и взаимопомощь односельчан имеет массу проявлений. Одни формы готонг-ройонг осуществляются в масштабах деревни, другие в масштабах «Рукун тетангга» (РТ) и «Рукун варга» (РВ), соответственно объединяющих двадцать и двадцать по двадцать, т. е. четыреста, крестьянских дворов. Готонг-ройонг практикуется и в более мелких масштабах: между ближайшими соседями или родственниками. Одна из наиболее распространенных форм готонгройонг — «тулунг лаят» (помощь и сочувствие), проявляемые в случае смерти односельчанина и других несчастий. В таких случаях в готонг-ройонг включается вся деревня. Одни (ближайшие родственники) заняты организацией похорон, другие готовят еду для поминок, третьи обрабатывают первое время землю покойного, все вместе — «принимают участие в обряде похорон, делают денежные пожертвования с целью облегчения финансового бремени, связанного с похоронами. Другая, наиболее распространенная форма готонг-ройонг — «гугур гунунг» (дословно — сдвинем горы): ремонт дорог, мостов, школ, балей деса, оросительных каналов и т. д. Существует еще много других форм взаимной помощи, связанных с семейными праздниками, строительством дома, работой на рисовом поле и т. д. Хотя и в меньших размерах, обычай готонг-ройонг распространен и в городских кварталах бедноты (камлунгах).

Три с половиной столетия голландского колониального господства на Яве наложили отпечаток на систему сельской взаимопомощи. Вмешательство голландской администрации в повседневную жизнь сельской общины ослабило или даже свело на нет некоторые формы готонг-ройонг, которые строились преимущественно на чувстве солидарности и общности судьбы. Голландцы лривнесли в жизнь сельской общины элемент принуждения. А вот на Бали, где колониальный режим, по существу, утвердился лишь в начале XX века, сельская община сохранилась почти в неприкосновенности в ее первоначальном виде, особенно две ее организации: банджар и субак. Банджар — низшая форма общинной организации, членами которой являются все женатые члены общины. Банджар в основном включает общественные работы по уходу за храмами, подготовку и проведение религиозных праздников и других обрядов, а также финансовые затраты. Предусмотрены и наказания за нарушение правил банджар вплоть до изгнания нарушителей из общины. Субак на Бали объединяет крестьян, связанных одной оросительной системой. Он основан на совместном труде жителей ряда деревень. В субаке строгие правила: никто из его членов не имеет права бросить свой надел, продать или передать землю другому. На Яве же это практикуется широко.

Основная проблема сельского хозяйства Индонезии связана с его социальной и экономической структурой, в первую очередь наличием частной собственности на землю. В деревне все больше усиливается поляризация. Общая площадь обрабатываемой земли в Индонезии составляет 15 миллионов гектаров. Крестьянских семей — около 25 миллионов. Из них 11 миллионов — малоземельные крестьяне — так называемые петани гурем (беспросветные), владеющие наделами менее полгектара. Но еще более беспросветная жизнь у 9 миллионов полностью безземельных крестьян. В лучшем случае они — батраки или сезонные рабочие на плантациях, в худшем — безработные. В плантационном хозяйстве Индонезии занято более 6 миллионов человек.

Максимальный размер землевладения по аграрной реформе 1960 года установлен на Яве до 5 гектаров на семью, а на малонаселенных островах — до 20 гектаров. Но это положение нарушается уже с момента принятия закона. За последние два десятилетия особенно усилился процесс скупки земли деревенскими богатеями и городской буржуазией. Делается это через подставных лиц. Нередко в частных беседах мои знакомые военные, государственные служащие, торговцы, врачи признавались, что вложили капиталы в землю. Исторически в Индонезии две вещи — земля и золото считаются наиболее верными сферами помещения капитала, не подверженными инфляции и социальным потрясениям. В стране появились крупные латифундисты. Так, бывшему генеральному директору государственной нефтяной компании «Пертамина» Ибну Сутово, по сообщению еженедельника «Темпо», на Западном Тиморе принадлежат пастбища площадью 40 тысяч гектаров.

Особенно остро земельная проблема стоит на Яве. В деревне Сенданг, у подножия горы Вилис на Восточной Яве, в 1960 году мне довелось побеседовать с помощником старосты Састроутомо. Он рассказал, что на 2200 жителей деревни приходится 274 гектара савах и тегалан, т. е. в среднем по 0,12 гектара на человека.

— А что же трансмиграция? — спросил я.

— Трансмиграция идет. Но большинство предпочитают оставаться в родных краях, — ответил Састроутомо. — Гораздо большие надежды мы возлагаем на планирование семьи, т. е. уменьшение рождаемости.

Трансмиграция, или переселение избыточного населения с Явы и Мадуры, началась еще при голландцах — в 1905 году. Основными районами, куда шла трансмиграция, были Южная Суматра и Южный Сулавеси. Дело шло туго. За 35 лет до 1940 года было переселено лишь 200 тысяч человек. Возобновилась трансмиграция в 1950 году, но темпы по-прежнему были невысоки. До 1970 года было переселено всего полмиллиона человек. Прирост же населения только на одной Яве за это время составил почти 30 миллионов. По-прежнему основными районами переселения были Суматра и Сулавеси, а к переселенцам с Явы и Мадуры прибавились жители Бали и Ломбока (остров к востоку от Бали). Начиная с 70-х годов темпы трансмиграции значительно возросли, особенно в третьей пятилетке (1979–1984), когда было переселено около 2 миллионов человек. В четвертой пятилетке (1984–1989) планируется переселить около 800 тысяч семей, или 4 миллиона человек. Это уже много, хотя кардинально и не решает проблему, если учесть, что за пять лет естественный прирост населения Явы составит около 8 миллионов и с других островов на Яву переедет какое-то число людей. Предполагается, что к 1990 году население Явы может достигнуть 120 миллионов. До 1982 года каждая семья переселенцев получала до 2 гектаров пашни. Но, не имея буйволов, они практически не могли обрабатывать такую площадь. Кроме того, возросшие масштабы трансмиграции грозили тем, что в ближайшие годы на Суматре и Сулавеси вообще не осталось бы свободных земель. Поэтому наделы для переселенцев были урезаны до гектара на семью.

Основные переселенцы — это безземельные или малоземельные крестьяне, отставные военные. К ним предъявляется ряд требований. Глава семьи должен быть здоров и не старше 45 лет. Есть еще одно довольно оригинальное требование: совокупный возраст жены и всех детей переселенца не должен превышать 50 лет. Такие переселенцы получают правительственную помощь в виде бесплатного проезда к новому месту жительства и распаханный участок земли около гектара. Им предоставляется в кредит жилье, семена и сельскохозяйственные орудия. Общие затраты на семью, включая кредит, составляют 5 тысяч долларов.

Вторая группа переселенцев — люди, пострадавшие от стихийных бедствий (извержения вулканов и наводнений), а также безработные и городские жители, занимающиеся бродяжничеством. На них также распространяется вышеуказанная правительственная помощь.

Третья группа — так называемые неорганизованные переселенцы, в трансмиграции которых власти также заинтересованы. Государство предоставляет им неосвоенные участки земли, некоторую помощь на проезд к новому месту жительства и дает возможность приобрести строительные материалы. В своей массе неорганизованные трансмигранты переезжают в провинцию Лампунг (Южная Суматра), куда транспортные расходы не столь велики. Чаще всего они присоединяются к ранее переселившимся трансмигрантам. Конечно, при таких условиях им трудно наладить хозяйство и построить сносный дом.

У переселенцев есть и еще одна трудность: в новых районах в межсезонье трудно найти побочный заработок. А ведь даже «богатые» крестьяне на Яве, владеющие наделами в полгектара, лишь наполовину удовлетворяют свои потребности за счет рисосеяния.

Нужно побывать в Индонезии, чтобы понять, насколько богат растительный мир влажных тропиков. По разнообразию видов растений Малайский архипелаг не имеет себе равных в мире. Одних только цветковых растений там насчитывается более 30 тысяч, из них на одной Яве— 10 тысяч. Не случайно индонезийцы, включая простых крестьян, так хорошо знают ботанику. Многих естествоиспытателей поражал тот факт, что индонезийцы задолго до европейцев пришли к так называемой бинарной номенклатуре растений и животных, где род обозначается одним словом, а вид — другим. Так, все цитрусовые обозначаются одним словом «джерук», а его производные: джерук нипис (кислый джерук) — лимон, джерук манис (сладкий джерук) — апельсин, джерук кепрок (горьковатый джерук) — мандарин, джерук Бали (балийский джерук) — грейпфрут.

Мне посчастливилось не раз путешествовать пешком через джунгли Суматры, Сулавеси и высокогорные леса Явы. Занятие это захватывающее, но крайне трудное, несмотря на то что нас сопровождали специальные проводники, вырубавшие длинными ножами тропинки в непроходимой чаще.

Отдельные деревья достигают высоты 130–150 метров, т. е. высоты 45-этажного дома. Но пуще всего в джунглях донимают пиявки. Они умудряются незаметно заползти под рубашку и присосаться к телу так, что оторвать их трудно, а главное — болезненно. Самые терпеливые ждут, пока, насосавшись крови, пиявки сами отвалятся. Когда в 1977 году в высокогорных джунглях Сулавеси потерпел аварию самолет индонезийской авиакомпании и части пассажиров чудом удалось уцелеть (самолет задел верхушки деревьев и упал на склон горы), то, по словам оставшихся в живых, они больше страдали от пиявок, чем от ран.

Тропические леса в Индонезии раскинулись на площади 100 миллионов гектаров. Лесами покрыта половина территории Индонезии. Их было гораздо больше, но с 1960 года ежегодно сводится как минимум 0,5 миллиона гектаров. Уменьшение лесных массивов приводит к эрозии почвы и разрушительным наводнениям. Для исправления положения в конце 1983 года была разработана программа, в соответствии с которой ценные породы тропического леса в ближайшие годы будут высажены на площади 15 миллионов гектаров, что превышает общую площадь острова Ява. Большая часть лесных богатств страны поделена между так называемыми «держателями права на эксплуатацию лесных богатств». В основном это бывшая аристократия, военные и высшие гражданские чиновники. Сами они лесоразработками занимаются мало, а сдают леса в аренду иностранным компаниям: японским, южнокорейским, тайваньским и др. И лишь тиковые леса на Яве разрабатываются национальной компанией «Перхутани». Общая площадь лесных концессий превышает 50 миллионов гектаров, т. е. составляет около 50 процентов лесных угодий страны.

Индонезия занимает первое место в мире по экспорту тропической древесины. В 1980 году было вывезено 16 313 тысяч кубометров в основном круглого леса. Лишь 10 процентов составляли полуфабрикаты. Валютная выручка превысила 1,6 миллиарда долларов. С тех пор лес вышел на второе место по стоимости экспорта после нефти и газа, обогнав каучук. В последующие годы доля обработанной древесины в экспорте леса значительно возросла, в первую очередь за счет облицовочной фанеры из тика и меранти. Производство фанеры в 1984 году составило 3,8 миллиона кубометров. Из них 2,7 миллиона экспортировалось. Производство такой фанеры планируется довести до 8 миллионов кубометров в год. С конца 1985 года Индонезия прекратила полностью экспорт необработанной древесины. Первое место по импорту индонезийской древесины занимает Япония (более половины). Из европейских импортеров выделяются Италия, Франция и Испания. Главным европейским импортером индонезийского тикового дерева традиционно является Голландия. Во времена голландского господства заготовки других ценных пород тропического леса, как, например, черного дерева, из которого теперь режут знаменитые балийские статуэтки, не велись из-за чрезмерной твердости древесины. Другие два крупных импортера индонезийского тика — ФРГ и скандинавские страны. Во время визита в Москву в июне 1984 года делегации Торгово-промышленной палаты Индонезии(КАДИН) была достигнута договоренность об экспорте в СССР тропических пород дерева и тиковой фанеры.

В последние годы в связи с развитием экономики возросло внутреннее потребление тикового дерева. Тик, пожалуй, единственный вид строевого леса, который «не по зубам» термитам. Построено несколько предприятий по производству бумаги и целлюлозы совместно с американским, австралийским, французским, испанским и норвежским капиталом.

Далеко не каждый, находясь в Индонезии, может попасть в джунгли. Но чтобы получить представление о всем богатстве тропического леса, и не только в Индонезии, достаточно отъехать от Джакарты на расстояние чуть больше 50 километров. Там, в Богоре, на высоте 290 метров над уровнем моря, где климат прохладнее, чем в Джакарте, у подножия горы Геде раскинулся, наверное, лучший в мире ботанический сад. В Богоре расположен крупнейший в Азии региональный исследовательский центр тропической биологии (БИОТРОП). Не буду подробно описывать Богорский сад. Почти каждый, кто побывал в Богоре и поделился своими впечатлениями в письменной форме, непременно отдал ему дань восхищения. И как не восхищаться! Там растет более 15 тысяч видов деревьев и кустарников, включая 400 видов пальм и более 5 тысяч сортов орхидей, как тех, что растут в Индонезии, так и в других странах. Там представлены и такие виды растений, которые не обнаружены нигде в мире, кроме Богора. Гордость Богора — самый крупный в мире цветок раффлезия, родом из Бенгкулу на Суматре, который цветет раз в год в октябре. Диаметр цветка больше метра. Во время цветения раффлезии число посетителей сада возрастает в несколько раз, тем более что несколько лет назад от Джакарты до Богора и дальше в горы была проложена первоклассная скоростная, правда, платная, автострада, по которой машины идут безостановочно со скоростью 100–120 километров в час. Прежде, помню, по старой дороге поездка до Богора занимала часа полтора.

Много интересных страниц посвятили Богорскому ботаническому саду работавшие там в начале века знаменитые русские ботаники, профессора Арнольди и Краснов. Еще раньше знаменитый русский путешественник Миклухо-Маклай собирал там гербарий. Отмечу лишь, что ботанический сад был основан в начале XIX века. Богорский дворец, ставший после провозглашения независимости Индонезии летней резиденцией президента Сукарно, был построен в 1756 году. С 1870 по 1942 год дворец служил постоянной резиденцией и офисом генерал-губернаторов Голландской Индии, которые сменялись в среднем каждые пять лет. В начале XIX века в Богоре в течение нескольких лет проживал английский вице-губернатор Явы Т. С. Рафлс, оставивший о Богоре интереснейшие, полные восхищения заметки.

Вокруг дворца прекрасный громадный парк, где пасется стадо изящных ланей — «оленей Аристотеля». В самом же дворце, где после Сукарно никто не живет, хранится коллекция картин и скульптур, собранных Сукарно.

Человек, попавший в Богор, полагает, и не без оснований, что на свете не может быть сада прекраснее Богорского. И это действительно так. Но стоит проехать от Богора километров 40 в горы, миновать перевал Пунчак, подняться на высоту около 2 километров, как вы попадаете в новый, в некотором отношении не менее прекрасный сад — Чибодас. Уступая Богорскому саду по разнообразию растений, Чибодас превосходит его по ландшафту, по заповедности и естественности, наконец, по удобству обозрения. Климат там прямо как у нас в Подмосковье в хороший летний день. Не случайно Чибодас облюбовали индонезийские бойскауты, превратив его окрестности в сплошной палаточный лагерь. В Чибодасском саду преобладают представители субтропической флоры и нашей средней полосы: гигантские эвкалипты, клены, дубы. Но среди этих исполинов сразил нас и растрогал обыкновенный наш одуванчик. Следует сказать, что такие типичные наши растения, доставляющие немало хлопот любителям садоводства, как одуванчики, подорожники или крапива, в Индонезии не растут. А тут на специальной грядке, рядом с оранжереей королевы цветов — орхидеи торчал хиленький одуванчик, а рядом была табличка «Леондотон из Сибири». Почему из Сибири? Не раз приходилось сталкиваться с тем, что многое, что связано с нашей страной, называют сибирским. Увидев наш одуванчик в самом центре тропиков, да еще на такой высоте, жена и дочь растрогались до слез.

Прохлада высокогорья, тени от гигантских деревьев, достигающих высоты 30-этажных домов, цветущие круглый год кустарники, прелестные поляны Чибодаса манят к себе многочисленных туристов из Джакарты, Бандунга и других близлежащих городов. Они устраивают там пикники, проводят воскресенье. Горы на Яве вообще лучшее место отдыха, во всяком случае здоровее и приятнее, чем побережье теплого, мутного Яванского моря. Особый колорит Чибодасу придают бамбуковые рощи. Бамбук, пожалуй, самое распространенное растение в Индонезии. Он растет повсюду, и польза от него огромная. Бамбук обогащает почву минеральными веществами, усиливает ее сопротивляемость толчкам во время землетрясений, что необычайно важно в этой стране. А сфера применения бамбука безгранична. Большинство крестьянских домов на Яве да и на многих других островах Индонезии построено из бамбука. А что может быть лучше бамбукового забора! На Западной Яве очень популярен оркестр анклунг, все инструменты которого сделаны исключительно из бамбука. Молодые побеги бамбука — большое лакомство. Легкий и прочный бамбук — прекрасный материал для строительных лесов при постройке любых зданий, включая небоскребы в Джакарте, Сурабае и других городах. Бесчисленное количество мостов на Яве, Бали, Суматре сооружено из бамбука. Особенно много их на Бали. Едешь по такому пружинящему «живому мосту» на автомобиле, сердце екает: а вдруг не выдержит, и полетишь в пропасть. Но я не слышал, чтобы бамбуковый мост рухнул под тяжестью машин. Случается это только, когда берега реки подмывает вода.

Бамбук широко используется для изготовления водопроводных труб. Он также незаменимый материал для мебели: красивый, легкий и необычайно прочный. А какие очаровательные вазы из бамбука большого диаметра делают в Сурабае. На бамбуке пишут масляными красками прелестные жанровые сценки. На Сулавеси в Тана Тораджа из бамбука делают всевозможные шкатулки для хранения деловых и любовных писем, денег и т. п., и все — тонкая работа. Индонезиец родится и умирает с бамбуком. Бамбуковым ножом перерезают пуповину новорожденного, качают в бамбуковой колыбели. Большинство орудий труда, включая коромысло, на котором переносится едва ли не большая часть грузов, сделаны из бамбука. Наиболее удивительное свойство бамбука — его быстрый рост. В этом отношении он держит пальму первенства. За сутки он вырастает почти на треть метра. Зрелый возраст бамбука — 2–3 месяца.

Индонезия и каучук — понятия неразделимые. К концу нынешнего десятилетия Индонезия намерена выйти на первое место в мире по производству и экспорту каучука, обогнав Малайзию. Уже и сейчас Индонезия занимает первое место в мире по площади каучуковых плантаций (на площади 2,3 миллиона гектаров растет 600 миллионов деревьев). К концу 80-х годов эта площадь возрастет до 3,6 миллиона гектаров. Основной производитель каучука — Суматра. Недаром одно из старинных названий Суматры — Пулоу перча, т. е. остров растений, в которых накапливается особый млечный сок, идущий на изготовление каучукоподобного продукта — гуттаперчи.

Что же касается основного каучуконоса — гевеи, то этот «великий переселенец» попал в Индонезию из Бразилии менее ста лет назад, в конце прошлого века. Впервые гевеи были высажены как диковинные растения;в Богорском ботаническом саду. Они быстро прижились. Вообще каучуконосы очень неприхотливы, не в пример другим переселенцам, таким, как чай, кофе, хинное дерево и даже сахарный тростник. Они растут на любой почве, лишь бы она не была заболочена. Что им нужно, так это тропический климат и небольшая высота над уровнем моря: около 500 метров, так же как и для чая и кофе. Гевея может расти ниже и выше 500 метров, но при этом снижается выход латекса, который здесь называется соком или смолой.

На вид гевея довольно невзрачная, вроде нашей ольхи или осины. Но ее роль в жизни индонезийцев исключительно велика. С каучуком связана жизнь 10 миллионов работающих, а вместе с семьями — четверти всего населения Индонезии. До начала 70-х годов, когда значительно возросла добыча нефти и резко поднялись цены на нее, каучук был главной экспортной статьей Индонезии. 90 процентов из 1,1 миллиона тонн ежегодно производимого каучука экспортируется. Валютная выручка от продажи каучука достигает миллиарда долларов в год. Цены на каучук на мировом рынке нестабильны: подъем чередуется с резким падением, что приводит к разорению крестьян, поскольку треть каучука в Индонезии производится в мелких крестьянских хозяйствах. Большая часть индонезийского каучука экспортируется в США (в 1983 году 425 тысяч тонн), в Западную Европу и Японию. Традиционный покупатель индонезийского каучука и Советский Союз (50–60 тысяч тонн в год). Часть каучука используется внутри страны, в частности для производства автопокрышек. В Индонезии действуют семь таких заводов. Крупнейший из них, принадлежащий американскому концерну «Гудьир Тайр энд Раббер компани», производит в год 2 миллиона покрышек.

Разводят каучуконосы семенами и черенками. Семена берутся от деревьев в возрасте не менее десяти лет сажают, вернее, втыкают неглубоко, лишь бы не унесло ветром. Для прорастания семян гевеи нужна не столько земля, сколько влага. Уход за молодыми посадками отнимает много времени. У каучуковых деревьев много врагов. Для кабанов, обезьян, ланей молодые листья и даже кора каучуконосов — большое лакомство. Донимают эти растения и различные болезни, особенно в сезон дождей, в местах подсечки, откуда стекает латекс. Болезнь приводит к появлению прямых черных полос, идущих по стволу дерева снизу вверх. Она трудноизлечима. С пораженных деревьев полностью снимают кору, а ствол дезинфицируют денатуратом или обмазывают жидким асфальтом. Другие паразиты, в первую очередь плесень, приводят к опадению листьев и повреждению ветвей деревьев. Легко поражаются и корни.

Каучуконосы начинают «плодоносить», т. е. давать белый как молоко сок, в возрасте 6 лет. Подсечка деревьев для получения сока требует определенной сноровки. Специальным ножом надрезается лишь внешний слой коры, дабы не повредить внутренний слой. Собирают латекс раз в день, обычно утром. Вначале дерева дает около килограмма латекса в сухом виде в год, Больше всего продукции дерево дает в возрасте 16 лет— 2 килограмма в год, после чего урожайность падает. Поэтому каучуковые плантации требуют периодического омоложения.

Латекс с подрезанного дерева стекает в алюминиевую чашечку, подвешенную к стволу, затем сливается в бидоны и быстро, чтобы не загустел, отправляется для переработки на завод. Чтобы сок не очень загустел, в него добавляют немного воды, а также муравьиную или уксусную кислоту. Латекс поступает в большой, облицованный изнутри фарфором бак. Затем он варится, остывает, затвердевает и прокатывается на деревянных каталках, чтобы выжать из него остатки воды. После этого листы каучука вымачивают в воде для очистки от прилипшей к ним грязи и вальцуют на машине. Снова каучук промывается и высушивается в тени и лишь после этого отправляется на обкуривание дымом в течение 4–5 дней. После копчения листы каучука приобретают коричневый цвет. Их покрывают тальком, чтобы не слиплись, и стягивают жестяными бандажами. Процесс первичной обработки каучука довольно сложный и трудоемкий, требующий много чистой воды. От первичной обработки зависит качество продукта. Плантационный каучук более качественный, чем так называемый народный, который производится в крестьянских хозяйствах.

Хотя на всей Яве климат в общем одинаковый, в некоторых ее районах существует микроклимат — в зависимости от направления ветра, продолжительности муссонных дождей и высоты местности. Так, Западная Ява на юго-восток от Джакарты, знаменитый горный район Прианган, славится на весь мир своими чайными плантациями. По мнению специалистов, в мире трудно найти другое такое место, которое бы так подходило для произрастания чая. На высоте от 500 до 1500 метров, а иногда и чуть выше, на склонах гор практически не бывает сухого сезона, т. е. там постоянная влажность, позволяющая чайному листу расти круглый год. Чай Приангана великолепен: ароматный, вкусный, дает красивый настой. Когда поднимаешься вверх или спускаешься по извилистому горному шоссе, с обеих сторон обрамленному морем зеленых чайных кустов, от которых исходит терпкий, пьянящий аромат, кажется, что плывешь по лазурному морю, а сборщицы чайного листа в белых одеяниях и широкополых соломенных шляпах на склонах гор подобны парусам. Сходство с морем усиливается маяками — белоствольными деревьями рассамала из семейства акаций, достигающими в высоту 50 метров и более. Они обрамляют чайные плантации, защищая нежные листочки от палящих лучей солнца.

Процесс создания хорошего чая очень сложный. Сорванные листья должны пройти процесс ферментации, сушки и сортировки. Подбор сортов до сих пор ведется вручную. Фабрика на плантации в районе Тугу, на полпути между Джакартой и Бандунгом, где мы обычно покупали чай, развешенный в полукилограммовые пакеты, выпускает более десятка сортов чая, включая любимый индонезийцами — с примесью цветов жасмина. Когда я пью этот чай, нередко вспоминаю одну и ту же картину: на фабрике десятки молодых индонезиек сидят по привычке на корточках перед плетеными ситами и веялками. Их пальцы бегают с быстротой и изяществом, соперничающим с виртуозной игрой пианиста. Несмотря на усталость, девушки улыбаются, сверкают белые как жемчуг зубы.

В стране производится 119 тысяч тонн чая в год (1984). Больше половины экспортируется. И хотя по производству чая в мире Индонезия занимает довольно скромное — седьмое — место, уступая Индии, которая в 1983 году произвела 566 тысяч тонн чая, или Шри Ланке (187 тысяч), для всех, кто имел возможность хоть однажды отведать чай Приангана прямо с плантации, лучшего чая не существует. Всего же в Индонезии выращивают 16 сортов чая. Выше чая, на высоту до 2 тысяч метров, взбирается хинное дерево, тоже пришелец из Южной Америки. Ему так пришлись по сердцу яванекие горы, что Индонезия почти на 90 процентов удовлетворяет мировые потребности в хине.

На Восточной Яве хорошо прижились и знаменитые сигарные табаки «Бесуки», произрастающие на вулканических почвах. Правда, на Северной Суматре в районе бывшего султаната Дели растут не менее знаменитые табаки, из которых делают всемирно известные голландские сигары. И наши знаменитые в прошлом папиросы «Дели» были названы по имени суматранского города и султаната Дели. Табак на Северную Суматру был завезен из Америки испанцами в XVII веке. Цены на индонезийские сигарные табаки на мировом рынке просто фантастические. Рассказывая нам об этом на плантации табака «Бесуки» в районе города Джембер, директор плантации не без гордости сказал, указывая на кипу табака: «Эта кипа стоит ровно столько, сколько стоит, мерседес». Сами же индонезийцы сигары не курят, предпочитая им сигареты «Кретек» с добавлением гвоздики. Такие сигареты очень ароматичны и слегка потрескивают (кретек и означает «трещать»). В год в Индонезии продается более 60 миллиардов сигарет «Кретек». В 1982 году правительство Индонезии получило около миллиарда долларов в виде налога на эти сигареты, т. е. столько же, сколько от экспорта каучука. Под табаком в Индонезии занято 180 тысяч гектаров. На табачных плантациях трудится полмиллиона человек. Всего же, вместе с рабочими и служащими табачных фабрик, в сфере производства и продажи табачных изделий в стране занято до 7 миллионов человек. Доходы от продажи табака и сигарет как внутри страны, так и на экспорт в 1980 году составили 12 процентов бюджетных поступлений.

Кофе появился в Индонезии, опять же на Западной Яве, в 1711 году. Но обосновался он в основном на Восточной Яве, где климат суше, благодаря юго-восточному муссону, дующему из жарких внутренних районов близкой Австралии, особенно в период с мая по сентябрь. Индонезия занимает третье место в мире и первое в Азии по производству кофе (300 тысяч тонн в год). Более двух третей экспортируется, в том числе в СССР. Кроме известных сортов «Арабика» и «Робуста» культивируется самый знаменитый, несравненный по вкусу сорт «Луак», названный так по имени небольшого животного из семейства виверровых — луака. Он большой любитель кофе: съедает, вернее, глотает целиком, самые вкусные зерна кофе. Гурманы же высоко ценят зерна кофе, извлеченные из помета зверька. Но такой кофе Индонезия не экспортирует, так как его очень мало. Широко же известный сорт кофе «Луак» только назван в честь зверька и никогда в его желудке не бывал. Этот сорт немного с кислинкой. Поэтому лучше всего смешивать его с «Арабикой».

Несколько слов о какао, которое в Индонезии называют шоколадом, как прежде этот налиток назывался у себя на родине — в Центральной Америке Деревья какао были завезены на Северный Сулавеси испанцами из Мексики в XVI веке. Но основным местом разведения какао стала Ява. В настоящее время под ним занято 63 тысячи гектаров. Внутреннее потребление какао небольшое. Ежегодный экспорт на уровне 14–15 тысяч тонн. Главные плантации какао соседствуют с плантациями сигарного табака в районе Бесуки. Мне не раз доводилось бывать там. Ходить по плантации какао истинное удовольствие: прохладно, чисто, как будто подметено, красиво. С ветвей деревьев свисают сигарообразные плоды длиной 8—10 сантиметров. В зависимости от возраста они светло или темно-зеленые. В каждом гаком плоде несколько десятков зерен. Плантации какао плодоносят непрерывно в течение всего года. Опыляются они в основном летучими мышами.

Коль скоро какао не пьют без сахара, немного о сахаре. До второй мировой войны Индонезия была одним из крупнейших экспортеров тростникового сахара. Более того, в начальный период колонизации пряности и сахар были главными продуктами, которые влекли захватчиков в эту далекую страну. Почти весь индонезийский сахар (чуть больше 1,6 миллиона тонн) производится на Яве. А в лучшие годы экспорт сахара с Явы достигал 3 миллионов тонн. Но начиная с 30-х годов нашего столетия производство тростникового сахара на Яве резко сократилось из-за того, что сахарный тростник стал широко культивироваться в Индии и Японии, бывших до этого крупнейшими покупателями индонезийского сахара.

Яву называют «Островом пальм». Но пальмы растут и по всей Индонезии. Когда я впервые попал на Сулавеси, остров показался мне сплошным морем пальм. В Индонезии в основном растут два сорта пальм: кокосовая и масличная. Из кокосовой добывается растительное масло, употребляемое в пищу индонезийцами, и копра — сырье для парфюмерной промышленности. До 1973 года по производству копры Индонезия занимала первое место в мире, но затем уступила его Филиппинам. Из орехов масличной пальмы вырабатываются смазочные вещества, маргарин, мыло и т. п.

Животный мир Индонезии настолько разнообразен и богат, что нет никакой возможности его описать. Остановлюсь лишь на некоторых, наиболее характерных для этой страны представителях, многие из них, например орангутан или доисторический варан комодо, встречаются только здесь. В переводе с индонезийского орангутан означает «лесной человек». Это огромная, сильная, поросшая рыжей шерстью человекообразная обезьяна. Известны случаи, когда орангутан побеждал в единоборстве питона или крокодила. Подавляющее большинство орангутанов, число которых, по разным оценкам, колеблется от 4 до 10 тысяч, обитает на Калимантане и Суматре. Популяция этих редчайших животных постоянно уменьшается. Еще совсем недавно, 25 лет назад, их отлавливали в больших количествах и продавали в частные руки внутри страны и за границу. В США торговля орангутанами стала выгодным бизнесом. Один американец говорил мне в Джакарте в 1963 году, что молодого орангутана, который стоит в Индонезии 25 тысяч рупий, или 500 долларов, можно продать в США за 4 тысячи долларов.

Тогда среди индонезийской элиты появилась мода держать орангутанов у себя в домах, тем более что эти животные легко приручаются, усваивают человеческие привычки: пользуются ложкой и миской, пьют из чаш-ящериц, громадный варан комодо. Он так назван потому, что обитает на острове Комодо, входящем в Малый Зондский архипелаг. Комодо был обнаружен в 1912 году, когда в бухте около единственной на острове деревушки бросила якорь шхуна ловцов жемчуга. От островитян они узнали о живущей там гигантской хищной драконообразной ящерице. Местные жители называли варана «сухопутный крокодил». (Кстати, тем же именем в Индонезии величают больших охотников до женского пола. Лишь после этого сообщения директор Богорского музея послал на остров Комодо людей, которые отловили и привезли несколько экземпляров удивительного животного. Так варан комодо стал известен внешнему миру.

Сам остров Комодо суров и неприветлив, как и его именитый обитатель. Так, вероятно, выглядела наша планета, когда по ней бродили огромные рептилии. Вараны комодо — черные, страшные, чем-то похожие на динозавров, но, естественно, меньших размеров (до 3 метров в длину). Взгляд у комодо чем-то напоминает орлиный, челюсти могут раздробить любую кость, а хвостом он легко сбивает с ног крупное животное, например кабана. В неволе комодо практически не живут. Время от времени их привозят в зоопарки Джакарты и Сурабаи, где в лучшем случае они выдерживают годдва.

Однажды я видел, как кормят комодо, а кормят их лишь два раза в месяц живыми козлятами. Делается это рано утром до открытия зоопарка. Я упросил знакомого ветеринарного врача, доктора Линуса, работавшего в джакартском зоопарке Рагунан, добиться для меня специального разрешения присутствовать на церемонии кормления. Зрелище это, прямо скажу, отвратительное. Я даже пожалел, что пришел. Как только в вольеру затолкнули козленка, комодо набросился на него, вспорол живот, вытащил внутренности (видимо, это его самое лакомое блюдо) и одним махом проглотил их. Затем добрая половина козлиной туши также мгновенно исчезла в пасти комодо. Но, по-видимому, кусок застрял у него в горле. Варан тряс головой и весь извивался в конвульсиях. Через пять минут с несчастным козленком было покончено. Зрелище было настолько отвратительным, что я даже не воспользовался кинокамерой и фотоаппаратом, которые специально захватил. Второй комодо все это время неподвижно лежал в углу вольеры и терпеливо дожидался своей очереди. Минут через пятнадцать в вольеру втолкнули вторую жертву. Но с меня было достаточно и первого сеанса. Доктор Линус рассказал, что не всегда кормление первого комодо не нарушается вторым. Нередко между ними возникают схватки, чем-то напоминающие схватки борцов тяжелого веса, в основном они дерутся могучими хвостами. На воле комодо кроме крупной добычи питаются также змеями и насекомыми.

В настоящее время в Индонезии обитает около 2 тысяч комодо. Охота на них полностью запрещена. Тем не менее популяция комодо за последние десятилетия уменьшилась. С 1970 года официально было отловлено 40 особей комодо, в основном для зоопарков внутри страны и подарков в зарубежные зоопарки.

К редким, исчезающим животным относятся и носороги. На Яве (в заповеднике Уджунг Кулон) обитает однорогий, а на Суматре — двурогий носорог. Однорогих осталось всего 52 особи, а двурогих — 800. Рога — грозное оружие носорогов. Но именно они стали причиной почти полного уничтожения их владельцев. Рога носорога обладают целебными свойствами и ценятся в несколько раз дороже слоновой кости или чуть дешевле золота. Из толченого рога делают нечто вроде приворотного зелья. Приходилось встречать и крисы, рукоятки которых сделаны из рога этого животного. Такие крисы воистину бесценны.

Что касается слонов, то они водятся на Суматре, встречаются, но редко, на Калимантане. Общая популяция их оценивается в 2,5 тысячи. Суматранские слоны отличаются необычайно сильным чутьем: они чуют врага, включая человека, за несколько километров. Особенно бдительно слоны охраняют беременных слоних я «стариков». Новорожденный слоненок весит 100 килограммов. Растут слоны до 25 лет, а живут примерно столько же, сколько и человек. Взрослый слон в день съедает до 400 килограммов травы, т. е. в 35 раз больше, чем лошадь, и выпивает 200 литров воды. В отличие, например, от своего индийского собрата слон в Индонезии совсем не в почете. Наоборот, его считают «врагом крестьянина номер один» из-за набегов, которые слоны совершают на плантации и рисовые поля. Опять же в отличие от Индии, слонов здесь не приручают. Из-за непрерывного сокращения площади джунглей в результате вырубки леса и распашки земель под посевы среда обитания слонов постоянно сужается, и они, как бы в отместку людям, совершают набеги на поля и даже деревни. Дело дошло до того, что недавно пришлось прибегнуть к помощи регулярных частей индонезийской армии, чтобы отогнать слонов подальше от районов трансмиграции на Суматре. Но вскоре слоны вернулись в родные края. Отчаявшись справиться со слонами, министр сельского хозяйства Суджарво предложил начать продавать слонов за границу, надеясь тем самым сразу решить две проблемы: избавиться от слонов и заработать валюту. По словам министра, каждый слон стоит 25 тысяч долларов. Но возобладала точка зрения использовать слонов как тягловую силу внутри страны. Было приглашено 20 известных слоноводов из Таиланда и Бирмы для укрощения диких слонов в двух специальных центрах на Суматре.

И уж совсем маленькое, сугубо индонезийское животное, пожалуй, достойно того, чтобы сказать о нем несколько слов. Это — тупайя (семейство полуобезьян). Сначала его относили к насекомоядным, затем по внешнему сходству — к белкам, хотя питается он насекомыми. Но теперь тупайя повышен в ранге: он включен в разряд приматов, и причина этого — строение конечностей зверька. У него не лапы, а руки, выполняющие хватательные функции. Ученые склонны считать, что тупайя является отдаленным насекомоядным предком человека — приматом, находящимся на низшей ступени развития.

Коль скоро я упомянул о насекомоядных, нельзя обойти молчанием и панголина (род муравьеда), все тело которого покрыто роговыми пластинами. Польза от панголина огромная, ибо он питается термитами, вред от которых колоссален. Подсчитано, что ежегодно термиты приносят стране ущерб, исчисляемый в 100 миллионов долларов. Питается панголин и муравьями. Забравшись в термитник или муравейник, зверек поднимает чешуйчатые пластины на теле, куда немедленно заползают насекомые. Затем он быстро захлопывает пластины и бежит домой с добычей для детенышей. Внешне это очень забавное, симпатичное животное. К сожалению, их в больших количествах истребляют на чучела.

Муравьи же, которыми питается панголин, не менее симпатичны. В Индонезии они постоянные спутники человека. Нет, вероятно, дома, где не было бы муравьев. Пока к муравьям не привыкнешь, они кажутся назойливыми, а привыкнешь — симпатичными, великими тружениками и санитарами. Наблюдать за их неутомимой деятельностью, как они прокладывают дорожки по стенам домов и по земле, как помогают друг другу, таща какое-нибудь насекомое, в десятки раз превышающее их собственные размеры, все равно что наблюдать за рыбками в аквариуме: успокаивает, наводит на размышления. Вот кто неприятен, так это термиты — анемичные, противные. В последнее время, в связи с интенсивным ростом населения, особенно на Яве, термиты, подобно многим другим животным, стали ближе подходить к жилищу человека и проникать в дома. Прожорливость термитов не знает границ. Они давно уже перестали довольствоваться растительной пищей, включая дерево. Теперь они не брезгуют и хлорвиниловой обмоткой электрических и телефонных проводов, что нередко приводит к замыканиям и обрывам в сети. Утверждают, что некоторые виды термитов даже едят металл. Сам лично не видел, поэтому утверждать не могу, хотя и я довольно от них натерпелся. Однажды, это было в Сурабае, стая термитов съела запасы бумаги на складе. В другой раз в Джакарте эти прожорливые твари превратили в труху сделанные из бука корпуса двух усилителей радиолы «Эстония» в Доме советской культуры. А более слабое дерево, как, например, ель, термиты могут уничтожить в считанные часы.

Большой вред наносят и рукокрылые млекопитающие— крыланы (калонги), самые крупные из летучих мышей. За крупную, покрытую жесткой рыжей шерстью собачью морду калонга называют летучей собакой. Черные перепончатые крылья зверька более метра в размахе. Целыми днями калонги висят на деревьях вниз головой, а с наступлением ночи направляются на промысел в банановые и другие фруктовые сады и плантации.

В отличие от калонга его более мелкий собрат — калелавар очень симпатичное насекомоядное животное. Гурманы высоко ценят мясо калелаваров, и отстрел их регулируется. Охотятся на них из рогаток, когда они висят днем на деревьях или под крышами высоких строений. В 1963 году на сахарном заводе в Сраги (Центральная Ява) мне с группой советских артистов довелось наблюдать охоту на калелаваров. Зрелище было ужасное: беззащитных зверьков расстреливали в упор камнями из рогаток. Отведать же их мясо мы отказались наотрез.

Из великого множества змей, обитающих в Индонезии, упомяну лишь одну — каучуковую. Она называется так потому, что по внешнему виду напоминает пятнистое дерево — каучуконос. Напоминает змея каучук и по эластичности. В обиходе ее называют «летающей». Она пролетает, вернее, прыгает на расстояние 50 метров при длине тела всего в один метр. В отличие от индийских индонезийские змеи редко кусают людей.

Из многочисленных пернатых расскажу лишь о знаменитой райской птице и незаметной пичуге маньяр. Конечно, следовало бы коснуться многочисленного семейства попугаев. Но не буду, тем более что у индонезийцев даже нет специального слова для семейства попугаев. Каждый вид имеет свое название: какаду, баньян, нури и т. п. Кстати, какаду по-индонезийски «какатуа», что означает старший брат.

Райские птицы водятся преимущественно на Ириане и островах к югу от него. По красоте и разнообразию оперения они не имеют себе равных. Хвост у самцов достигает полутора метров в длину. Брачное оперение появляется лишь на шестом году жизни. Когда райская птица летит, создается впечатление водопада перьев. В свое время перья райской птицы, которые носились на шляпах, ценились дороже бриллиантов. Они были? непременным украшением головных уборов монархов. Не случайно самые красивые виды райских птиц носят «монаршие» названия: «Принцесса Стефания», «Принц Рудольф», «Король Саксонии». Как ни странно, райская птица принадлежит к отряду воробьиных. Прирученные райские птицы великолепно имитируют любые звуки: лай собаки, хрюканье свиньи, мяуканье кошки, крик ребенка, свист человека. В неволе они выживают, но в зоопарках встречаются нечасто, так как редко попадают в руки людей живыми. Они очень быстро летают и исключительно осторожны. Папуасы используют их оперение для изготовления ритуальных нарядов, украшения луков и другого оружия. Отлов райских птиц и вывоз их чучел за границу теперь строго запрещены. Но, невзирая на запрет, нелегальный вывоз продолжается, и популяция райских птиц угрожающе уменьшается. Полагают, что в джунглях Ириана осталось не более 2 тысяч особей. Целое семейство птиц на Яве именуется «расхитителями риса». Они меньше какаду, но их клювы схожи: толстые, короткие, приспособленные для лущения риса. Они быстро размножаются, выводят птенцов по нескольку раз в год. Эти «враги яванского крестьянина» необыкновенно красивы, и за ними приятно наблюдать. Особенно хороша небольшая с золотистой грудкой и головкой птичка маньяр. Питается она рисом, но любит полакомиться и кузнечиками, которых в Индонезии великое множество. На Яве устраиваются даже соревнования по прыжкам кузнечиков, а гурманы предпочитают мясо кузнечиков куриному мясу.

Самец маньяра, и только самец, плетет из листьев сахарного тростника причудливой формы гнездо, подвешивая его на верхушки сахарного тростника, плантации которого обычно соседствуют с рисовыми полями. У маньяров царит матриархат: самка сама выбирает самца, главный критерий при этом — красота гнезда. Нередко самцу из-за капризов супруги приходится несколько раз разрушать гнездо и плести новое. Между самочками маньяра большая конкуренция. Иногда отчаявшегося угодить подруге самца «берет под свое крылышко» самочка попроще. Самцы же неумехи остаются холостяками.

И наконец, несколько слов о живущих в воде. Правда, крокодил, как известно, живет и в воде, и на суше. По популярности в баснях, пословицах и поговорках индонезийский крокодил может поспорить с нашим медведем. Несколько десятилетий назад реки здесь кишмя кишели крокодилами. Они даже выходили на мелководье морей в устьях рек. Во всяком случае, во время купания в Малаккском проливе в 1960 году мы с группой наших специалистов столкнулись с крокодилом, что называется, нос к носу. В последние годы крокодилы были почти истреблены. Один мой знакомый рассказывал, что в устьях рек на Калимантане он ловил крокодилов на приманку из табака. В конец длинного бамбукового шеста кладут с килограмм табака. Шестом дразнят крокодила, который вгрызается в шест и постепенно одурманивается табаком. После этого остается оглушить крокодила палкой. В различных районах страны теперь созданы фермы по разведению крокодилов. На одной крокодиловой ферме на окраине Джакарты в качестве платы за вход берут… курицу.

В тридцати морях и двух океанах, омывающих Индонезию, обитают десятки видов акул, начиная от самых маленьких, кончая десятиметровыми. Акулы — страшные хищники. Самая же большая акула, как ни странно, вегетарианка. Обычно гигантскую акулу сопровождают рыбы-лоцманы. Они указывают акуле дорогу (она подслеповата) и предупреждают об опасности, хотя редко кто может справиться с акулой, разве что человек. У акулы необычайно тонкое обоняние, в пасти — зубы в три ряда. Зубы у нее растут непрерывно: старые и сломанные заменяются новыми. Шкура акулы крепкая и шершавая наподобие наждачной бумаги: индонезийские хозяйки используют ее для чистки посуды. Мясо считается вкусным и полезным, за исключением некоторых частей, употребление в пищу которых может привести к смерти. Особенно славится суп из акульих плавников. Самая вкусная часть — брюхо, но не все. В Джакарте существует общество гурманов, возглавляемое султаном Джокьякарты Хаменгкубувоно IX. Мне довелось присутствовать на одном заседании общества. На обед были поданы исключительно дары моря, в том числе блюдо из брюха акулы. Что сказать? Оригинально…

Яванское общество до сих пор придерживается так называемой яванской философии жизни — другими словами, устоявшихся этических норм жизни. Прививается она с детских лет. Первое и главное положение этой «философии» — «мулат салиро» — ежедневный на протяжении всей жизни самоанализ. Основная цель его — понять самого себя, осознать свои ошибки и недостатки и попытаться исправиться. Считается, что в Европе теория самоанализа получила распространение лишь в начале XX века, на Яве же — 2 тысячи лет назад. Яванская философия исходит из того, что самоанализ — дело необычайно сложное. Ведь объектом анализа является сам субъект.

Непременное условие самоанализа — душевное спокойствие, слагаемое из ряда сокращений яванских слов: нэнг-нинг-нунг-нанг. «Нэнг» означает спокойствие, покой. Обретя покой, человек становится просветленным, умиротворенным, т. е. вступает в стадию «нинг». Затем наступает следующая стадия — «нунг», что означает ясность и объективность. И наконец — «нанг», сокращение от «менанг», что означает «победа» — победа над собою, освобождение от эгоцентризма.

Второй аспект самоанализа — «тепослиро», что означает попытаться понять чувства и мотивы поведения других, поставив себя на их место. В основе его лежит умение ужиться с окружающими, уважение к их образу жизни. «Тепослиро» считается лучшим способом взаимоотношений между супругами, между родителями и детьми, соседями, сослуживцами. Предполагается, что человек, овладевший «тепослиро», в любом случае не должен обижать других, а наоборот — делать им приятное.

«Яванская философия жизни» учит, что правду нельзя выражать прямо и открыто. Ее надо преподносить вежливо, намеками. Нередко вежливость побеждает правду. Вежливость — символ яванизма. Обычно о грубом, невежливом человеке говорят: «Извините его: он еще не совсем яванец, он еще не овладел культурой». В качестве иллюстрации к поведению яванца, овладевшего «тепослиро», приведу рассказ крупнейшего индонезийского художника по батику Амри Яхья, произведения которого демонстрировались на выставке картин по батику в Москве в 1978 году. Готовя эту выставку, я побывал в гостях у Амри Яхья в Джокьякарте, в самом центре яванизма, хотя сам Амри Яхья по происхождению суматранец. Во время разговора художник то в дело подтрунивал над своей женой-яванкой и яванцами вообще. «Знаете ли вы, как реагирует яванец, если ему в автобусе наступят на ногу?» — спросил Амри Яхья и сам же ответил: «А вот как: Извините, пожалуйста, это моя нога. Благодарю Вас». Супруга его подтверди ла, что в этом рассказе есть доля истины.

Следующий аспект яванского самоанализа — «сабар» — сдержанность, умение побороть эмоции, нетерпение, не реагировать бурно на поступки других, не идти на поводу у своих чувств, излишне не предаваться грусти, так же как и радости. Именно благодаря «сабар» индонезийцы, в первую очередь яванцы, получили название «улыбающаяся нация». Яванцы не предаются бурной радости, но с их лиц не сходит улыбка даже тогда, когда им не до веселья.

Близко к «сабар» в яванских нормах поведения стоит «нримо» — спокойное, безропотное восприятие любого события и явления, как бы неприятно оно ни было, отсутствие зависти, восприятие всего как должного. Некоторые считают, что философия «нримо» особенно полезна в наш беспокойный век, когда многими людьми овладевают чувства нигилизма, разочарования и зависти. Но ясно и другое: философия «нримо» обрекает людей на пассивность, ибо они полагаются лишь на провидение, а сами не стремятся что-либо изменить. Нередко из-за приверженности к «нримо» яванские крестьяне продолжают по старинке возделывать далеко не самые урожайные сорта риса и не приемлют новые, перспективные сорта.

По мнению крупнейшего индонезийского философа Сутана Такдир Алишахбана, приверженность к «нримо», т. е. отсутствие стремления к новому, привело к «сплошной цепи повторений и утрате динамичности в яванской культуре и искусстве». Балийское же искусство, как считает профессор, гораздо динамичнее яванского, так как феодализм на Бали имел менее классические формы.

Философия «нримо» нашла отражение и в воспитании детей. В яванских семьях детей редко приучают к самостоятельности. Среди них не поощряется результативность труда. В частности, такого мнения придерживается видный индонезийский этнограф профессор Кунчаранинграт. Главное, чему родители стараются научить своих детей, это ладить друг с другом, уживаться, не ссориться. Как принято говорить на Яве — научить быть социальным (общественным) существом. Наш шофер Камиран в Сурабае, когда я его спрашивал, как он относится к тем, кто не трудится, а живет привольно на проценты с капитала, например, занимаясь ростовщичеством, тогда как сам он, работая в двух местах, еле сводит концы с концами, обычно отвечал: «Значит, они умнее меня. Я не завидую, а просто нримо. Я ищу не врагов, а друзей».

Но все сказанное выше не только не исключает, но, наоборот, предполагает стремление яванцев к приобретению чинов и положения в обществе. Но чинов добиваются не упорством и энергией, а через «топоброто», т. е. уповая на божью милость, терпимость и уживчивость. В последнее время такую манеру поведения стали называть «живи и давай жить другим». В этой связи приходит на память такой случай. По роду службы мне приходилось помещать объявления в газетах о культурных мероприятиях в Доме советской культуры в Джакарте, включая занятия на курсах русского языка. Обычно объявления давались через фирмы-посредники. Однажды мне пришла мысль: «А что, если прямо обратиться в редакцию газеты и дать объявление без посредников?» Объявление в газету «Компас» у меня приняли, но каково было мое удивление, когда я узнал, что тариф за Публикацию объявления, которое дается непосредственно, выше, чем через посредническое агентство. На мой недоуменный вопрос ответили: «Мы действуем по принципу: живи сам и давай жить другим».

В следующий раз пришлось пользоваться услугами посредников. Коль скоро я заговорил о посредниках, расскажу еще один случай. При оформлении документов на вывоз грузов, пришедших в наш адрес из джакартского порта Танджунг Приок, мы обычно пользовались услугами экспедиционной фирмы «Сетиакаван». Плата за посреднические услуги была одинакова, шла ли речь об автомобиле или, скажем, о радиоле. В любом случае представитель «Сетиакаван» обходил в таможне около 60 столов чиновников, получая визы-разрешения на вывоз груза из порта, и каждому столоначальнику полагались «уанг смир» (дословно: «деньги на смазку», чтобы «подмазать» прохождение бумаг). Вся процедура занимала несколько дней, ибо при отсутствии одного из столоначальников дело застопоривалось.

Когда в наш адрес пришла из Москвы радиола, я решил оформить документы в таможне сам, полагая, что так будет быстрее, да и несправедливо так много платить экспедиционной фирме за такую малую вещь, как радиола. Я, правда, не знал, что «Сетиакаван» большую часть взимаемой с клиентов платы расходует на «уанг смир». Глава фирмы, мой старый знакомый Альберт Сираит, не возражал против моей инициативы, сказав обычное на Яве «терсерах», что примерно означает «как вам угодно». И я приступил к делу. Мне удалось собрать все необходимые подписи за один день, причем бесплатно. Гордый предстал я перед Сираитом. «Поздравляю, — сказал он, — но боюсь, что вы не так близки к цели, как вам кажется. На всякий случай дам вам своего человека, чтобы он помог на складе и на территории порта». Идти одному на склад действительно было неудобно. И тут-то начались мучения. Оказалось, что перед «неподмазанной» бумагой наглухо закрыты все двери склада, все ворота на причале. Что было делать? «Подмазывать», минуя «Сетиакаван»? К тому же охрана порта здорово пригрозила сопровождавшему меня человеку из «Сетиакаван». Пришлось сдаться: вернуться к Альберту Сираиту и попросить его все оформить заново обычным путем. Вот как бывает, когда на Яве пренебрегаешь философией «нримо».

Следующий элемент «яванской философии жизни» — «элинг», что означает «помнить». Каждый должен помнить, не забывать друзей и знакомых, помнить и исполнять обещания, не забывать платить долги, помнить о боге в горе и радости, выполнять все законы всевышнего, помнить добро, помнить об ограниченности своих возможностей, о своих неблаговидных поступках и т. д.

В традиционном яванском обществе глубоко укоренилось мнение, что все, что окружает человека, исполнено магического смысла и должно почитаться как святыня. Буквально все: имена, дети, родители, положение человека в обществе, жилище, оружие, животные, предметы искусства и т. д. — имеет магическое значение. Так, дети считаются даром божьим, а родители — посланцы бога. Отсюда, какими бы ни были родители — хорошими или плохими, дети должны не только повиноваться им, но и почитать как святых. Положение человека в обществе, чины и звания — все это в традиционном яванском обществе — милость божья. Все виды искусств — средство возвеличения всевышнего и добрых духов, средство задабривания злых духов. Так, во многих танцах исполнители впадают в транс, т. е. «общаются с духами». Оружие, например крисы, обладающие волшебной силой, может приносить их владельцам либо счастье, либо наоборот — несчастье. Само же несчастье считается не божьей карой, а следствием ошибок, совершенных самим человеком, и человек должен искать способы и средства, чтобы избежать последствий несчастья.

В основополагающий кодекс яванской жизни входят и правила гармоничной семейной жизни. Чтобы муж не взял себе еще одну жену или не засматривался на других, а постоянно любил свою жену, его следует ублажать тремя способами: вкусно кормить, восхищаться сильными сторонами и не замечать слабостей, ласково обходиться с ним. Разработана специальная система ухода за женским телом, дабы поддерживать постоянное влечение у мужа. Жены ежедневно пьют настои из целебных трав, пользуются притираниями, чтобы тело было упругим, а кожа эластичной и благоухающей. Живот, особенно после родов, обматывается широким поясом-бандажом. Благотворно влияют также и влажный тропический климат, так как все поры тела открыты, и малое потребление жиров, особенно животного происхождения.

Может быть, отчасти поэтому разведенные женщины на Яве, которых называют вдовами, легко выходят замуж даже при наличии множества детей. Ведь по традиционному представлению яванцев, чем больше детей, тем большую помощь они будут оказывать родителям, когда вырастут. Правда, такое положение определенным образом поощряет разводы. К тому же дети после развода родителей нередко остаются с отцом или с его родителями. Разводы в Индонезии не редкость. Даже до войны Индонезия занимала одно из первых мест по числу разводов. В настоящее время четверть замужних женщин развопится в первые пять лет замужества. Этому способствуют и такие факторы, как отсутствие алиментов и то, что живут большими семьями: всегда есть кому присмотреть за детьми. Чаще всего за младшими присматривают старшие братья и сестры. Частая причина разводов — несогласие первой жены, чтобы муж взял себе еще одну жену. Процедура развода довольно простая. Для этого не обходимо согласие обеих сторон и чтобы жена не была беременна. Бывают и условные разводы. Например, супруги любят друг друга, но что-то в их семейной жизни не ладится. Тогда они могут развестись временно на срок до 100 дней, а затем, как теперь модно выражаться, сойтись снова. И так можно до трех раз. После этого настоящий развод обязателен. Цифра 100 дней не случайная. Именно по прошествии 100 дней женщина может точно определить, беременна она или нет. Лишь тогда она может выйти замуж за другого.

В последние годы правила развода среди государственных служащих, включая военных, были ужесточены. В 1974 году был принят закон о браке, установивший в общих чертах моногамию для мусульман, а также возрастной ценз для вступления в брак: для жениха — 19, для невесты — 16 лет. Позднее (в 1983 г.) в целях уменьшения рождаемости возрастной ценз невесты был увеличен до 18 лет. Но и без того в последнее время наметилась тенденция к вступлению в брак в более зрелом возрасте, особенно в городах. Согласно переписи 1980 года, средний возраст девушек, вступающих в брак, составлял 20,6 года.

Согласно правительственному распоряжению № 10, принятому 21 апреля 1981 года, т. е. в день рождения индонезийской просветительницы Картини, много сделавшей для эмансипации женщин, государственные служащие, прежде чем вступить в брак или развестись, должны получить разрешение вышестоящего начальства. В качестве возможного наказания предусматривается исключение из корпуса государственных служащих Кроме того, женщинам, имеющим статус государственных служащих, запрещено становиться вторыми, третьими и четвертыми женами гражданских государственных служащих. Среди военных многоженство запрещено во обще. Если жена государственного служащего (включая военных) не может выполнять супружеские обязанности из-за болезни, то он может вступить в повторный брак, но лишь с письменного разрешения жены. Для государственных служащих также обязательно ограничение деторождаемости.

Так получилось, что я рассказал о процедуре разводов раньше, чем о заключении брака, тогда как в Индонезии, за исключением Бали и Тана Тораджа на Сулавеси, нет события или праздника более красочного, более радостного, чем свадьба. В свадебных обрядах сфокусированы богатейшие традиции и обычаи народа в целом и каждой народности Индонезии в частности. Пышность и многолюдность свадеб в Индонезии восходят к домусульманским временам. В свадьбах проявляется верность традициям, уважение к родителям и старшим. Свадьба в Индонезии — крупное массовое торжество. Не редкость, когда на свадьбе, даже далеко не в богатой семье, присутствует несколько сот человек. Свадебные церемонии в богатых семьях копируют свадьбы раджей и султанов. Создается иллюзия бракосочетания будущих раджей. Жених и невеста одеты в одежды раджей, сидят на импровизированных тронах раджей или султанов. Больше всего свадеб на Яве играется на третий месяц после Лебарана (разговенья после великого поста). Свадебная церемония подразделяется на две части: религиозную (акад никах), что означает «соглашение о вступление в брак», и прием (у богатых) или празднество (у простых людей). Как правило, акад никах проводится в доме жениха без участия невесты. По окончании акад никах жених посылает невесте сообщение о прошедшей свадебной церемонии в виде «крис пусака» (священный фамильный кинжал).

Свадебная церемония длится несколько дней и даже недель. Конечно, далеко не всем по карману организовать свадьбу с полным ритуалом, которая делится на 12 этапов. Чаще свадьбы устраиваются, если можно так выразиться, по сокращенной программе. Сделав выбор, жених засылает сватов: обычно двух-трех ближайших родственников, реже — родителей. Сваты торжественно несут подарки (две-три крупные грозди бананов), несут так, чтобы все видели, что юноша засылает сватов. Придя в дом невесты, сваты вручают подарки и заводят такой разговор: «Мы слышали, что у вас расцвело дерево. Кто-нибудь позарился на него?» Если родители невесты согласны отдать дочь, они отвечают: «Еще нет. Если у вас есть кто-то, желающий сорвать цветы, пожалуйста». Если не согласны, ответ обычно таков: «Извините, уже есть кто позарился». Если предложение принято, устраивается помолвка. От жениха в дом невесты посылаются подарки — пирожные и фрукты, на что стороны невесты отвечают вареным рисом со всевозможными приправами.

Для свадьбы выбирается «самый подходящий день» по яванскому календарю. Снова в дом невесты являются посланцы жениха с фруктами и пирожными. Уговариваются о выкупе за невесту и о дне свадьбы. Жених не только дает выкуп, но и приобретает мебель, домашнюю утварь, золотые украшения и свадебную одежду для невесты. Если у невесты есть незамужние старшие сестры, жених должен уплатить им определенную сумму за то, что его избранница опередила сестер. Деньги должны помочь им выйти замуж. После того как все финансовые дела улажены, примерно за три дня до свадьбы жених приходит в дом невесты, чтобы вручить самой невесте определенную сумму денег, называемую «приношением». Это плата за первую брачную ночь.

За день до свадьбы рано утром несколько близких родственников невесты навещают могилы предков невесты и просят их благословения. А вечером того же дня родственники, ближайшие соседи и знакомые невесты собираются в ее доме и проводят там всю ночь. Существует поверье, что в эту ночь ангелы спускаются с небес, чтобы благословить будущих супругов.

В тот же день устраивается церемония передачи со стороны жениха всех необходимых для свадебного стола продуктов: риса, кур, мяса, живых овец, овощей, специй и т. п. Шумная процессия несет и ведет все это в дом невесты. Затем жених в сопровождении нескольких родственников прибывает в дом невесты, откуда они вместе с невестой направляются в коляске регистрировать брак у пенгхулу — чиновника духовного ведомства. Можно сочетаться и гражданским браком в специальном учреждении при местном самоуправлении. После регистрации брака молодые возвращаются каждый в свой дом.

Кульминация свадебного обряда — церемония «мунггах», когда наконец происходит официальное свидание невесты и жениха. Последний отправляется в дом невесты в сопровождении родных и близких. Впереди процессии идут барабанщики и певцы. Группа танцоров во дворе дома приветствует жениха от имени семьи невесты исполнением танца «пенчак силат». Одна из женщин из свиты невесты берет жениха за руку и ведет в горницу, где его ждет невеста. Там же находится и мать невесты, которой жених вручает подарки. Она, в свою очередь, снимает с дочери вуаль и передает ее матери жениха. Обмен кольцами также происходит через посредство матерей. Мать невесты надевает обручальное кольцо на палец жениха, а мать жениха — на палец невесты. После этого жених и невеста выходят во двор и садятся на доску, символизирующую лодку жизни, причем невеста сидит впереди, что указывает ведущее положение женщины в семейной жизни. Затем группа женщин, одетых в традиционные костюмы, преподносит молодоженам «сирих пинанг», т. е. бетель — тонизирующую смесь, состоящую из извести, толченых листьев бетеля (сирих), листьев гамбира (сорт жасмина), толченых орехов пальмы пинанг. Обычно «сирих пинанг» жуют пожилые женщины вместо курения. Но молодым «сирих пинанг» вручается в знак уважения. Приняв его, жених передает эту смесь невесте, которая кладет ее под мышку левой руки, опять же показывая свое главенствующее положение в семье. Следующая же церемония, наоборот, как бы напоминает, что, несмотря на главенствующее положение женщины в семье, какого бы положения женщина ни добилась в обществе, включая службу, она должна угождать мужу со всей любовью и уважением. Эта церемония называется омовение ног. Невеста моет ноги жениху водой из миски, в которой плавают цветы, и вытирает полотенцем. Новая церемония, призванная уравновесить положение будущих супругов, это уравновешивание на той же доске.

Обычно свадебная церемония заканчивается обрядом угощения новобрачных желтым рисом с курицей. И тут символика: мать жениха сначала потчует невестку, а затем сына. Мать невесты сначала угощает зятя, а потом — дочь. После этого новобрачных окропляют водой, выражая тем самым пожелание, чтобы у них было большое потомство. Процедура обливания водой принимает массовый характер. Никому из присутствующих не удается избежать душа. Затем следует угощение. Теперь это называют «ресепси» (прием). Первые четыре-пять дней после свадьбы молодожены проводят в доме жены, а затем переселяются в дом мужа. И снова устраиваются торжества, хотя и более скромные.

Свадебные церемонии в Индонезии носят такой массовый характер, что их организация под силу только Целой деревне или целой улице в городе. Обычно создается свадебный комитет, состоящий из десятков, а иногда сотен людей. Необходимо приготовить массу угощений, построить громадный навес на случай дождя, хотя свадьбы, как было сказано выше, обычно играют на третий месяц после Лебарана, что соответствует началу сухого сезона. Нужно собрать сотни стульев для гостей. Больших расходов стоит и «художественная часть»: оркестр, представление ваянг пурво и т. п.

Приглашения присутствовать на свадьбах я принимал охотно: уж очень интересны и красочны свадебные обряды. Кроме того, там как бы сфокусирована вся жизнь индонезийцев, можно наблюдать их традиции во всех проявлениях. Новобрачным я обычно дарил наши русские матрешки, и это воспринималось тепло и, я бы сказал, верно: как пожелание, чтобы у вступивших в брак было много детей. Правда, большинство индонезийцев считает, что идеальная семья, это когда в ней трое — четверо детей. Правительство же призывает к тому, чтобы в семье было не более двух детей.

То, что я рассказал, Вовсе не означает, что все свадьбы е Индонезии устраиваются по раз заведенной схеме. У различных народностей Индонезии в свадебных обрядах много специфического, присущего только им. Однажды я присутствовал на свадьбе у батаков (Северная Суматра). Женитьба для батаков — акт, связывающий не только жениха и невесту, но и их родственников. Поэтому по старинному обычаю юноша не свободен в выборе невесты. Идеальным считается брак с двоюродной сестрой — дочерью дяди по матери. В то же время категорически возбраняется женитьба на дочери сестры отца, хотя она тоже приходится двоюродной сестрой. Выкуп за невесту у батаков выплачивается деньгами, украшениями, буйволами, свиньями и т. п. Получают выкуп не только родители невесты, но я браг матери, брат бабушки и сестры матери невесты. У батаков, живущих в районе озера Тоба, выкуп получают даже дяди невесты по отцовской линии. Раздел выкупа ведется во время свадебной церемонии: режут буйволов и свиней, делят мясо. А в Минангкабау, где существует матриархат, сватаются родители невесты. Они же и готовят приданое.

В Серанге (Западная Ява), довольно засушливом районе, существует прелестный обычай: вступающие в брак сажают плодовое дерево. В случае же развода каждый из супругов сажает по пять деревьев. Вступающие повторно в брак сажают по три дерева.

Если свадьба самый крупный и яркий семейный праздник, то самый массовый и самый радостный общенациональный праздник — Лебаран. Это мусульманский праздник разговенья после окончания великого поста в арабский месяц рамадан. Он приходится на первое число месяца шавал — десятого месяца по арабскому календарю. Несмотря на то что Лебаран праздник мусульман его отмечают фактически все индонезийцы, независимо от религиозной принадлежности. Начинается Лебаран в последнюю ночь поста. Целый месяц правоверные мусульмане постились днем, принимая пищу лишь после захода солнца, и то в ограниченных количествах. Накануне Лебарана и в сам праздник всем членам семьи делаются обновки. Базары и магазины полны народа, и в ночь накануне праздника звучит хвала в честь Аллаха. Воздух сотрясается от боя барабанов в мечетях, от взрывов петард. С восходом солнца толпы народа направляются в мечети. По окончании молебна все просят друг у друга прощения за вольные и невольные грехи, и это продолжается целую неделю. Интересно, что он известен только в Индонезии. В Лебаран все ходят друг к другу в гости. Многие приурочивают к Лебарану отпуска, совершают путешествия, например на Бали. Работающие в городах возвращаются на несколько дней в деревни к своим родственникам, навещают родителей. На Лебаран приходятся каникулы в школах и других учебных заведениях. Рабочие и служащие к празднику Лебаран получают либо определенную сумму денег, либо новую одежду. Посылаются поздравительные открытки, как у нас по случаю Нового года.

Для бедняков Лебаран — редкая возможность наесться досыта. По пониженным ценам продают рис, сахар, муку, мясо. А самые бедные и бездомные получают подаяния в виде риса и другой пищи, а также одежды за счет правительственных субсидий и частных пожертвований, обязательных для имущих мусульман.

Заметное место в свадебных ритуалах и других обрядах занимают дукуны (жрецы и знахари). Им принадлежит особенно большая роль в случае, если речь идет о неразделенной любви. Они составляют всевозможные снадобья, привораживают невесту, иногда жениха. Мало кто может сравниться с дукунами по популярности на Яве. Разве только даланги из теневого представления ваянг пурво. Нехватка врачей, особенно в сельской местности, и акушеров (на 165 миллионов населения — всего несколько сот специалистов), дороговизна врачебной помощи и лекарств, наконец, обилие целебных трав и кореньев, растущих в тропиках круглый год, предопределили особую популярность народной медицины и самих дукунов.

Роль дукуна во многом сродни роли даланга. Дукун одновременно колдун, знахарь, шаман, гипнотизер, актер, хранитель адата, детектив, а на более высоком уровне даже политик. Интересно, что в роли дукунов чаще выступают женщины, нежели мужчины. Дукуны заговаривают болезни, некоторые из них даже исцеляют операционными методами. Последний, довольно редкий метод врачевания мне довелось наблюдать в деревне Кедунгвунгу (Западная Ява). Слава о знахарке Идах, жене капитана ВВС, разнеслась по всей Индонезии. В числе ее пациентов были и генералы, и очень богатые люди. Она специализировалась на почечнокаменной болезни, диабете, язве двенадцатиперстной кишки, лечила и нервные заболевания. Мы увидели женщину средних лет в белом халате и попросили разрешения присутствовать на сеансе лечения. Дукун Идах сказала, что предстоит сеанс хирургического лечения, к которому она прибегает лишь как к средству взятия анализов, если «болезнь засела в теле больного слишком глубоко». Идах начала ощупывать тело старика, бормоча что-то невнятное. Вдруг ее руки остановились, как будто нащупали, что искали. Длинным ногтем большого пальца дукун сделала надрез на бедре старика и отщипнула кусочек мяса. Крови не было: то ли по причине старости пациента, то ли потому, что старик был очень худой. А может быть, знахарка умела заговаривать кровотечение. Она погладила ранку, произнесла заклинание. Ассистентка выдала пациенту какое-то питье, сказала ему, что можно есть и от чего нужно воздерживаться. Больному было предписано еще шесть раз явиться к знахарке с определенными интервалами. Я спросил нескольких пациентов, помогает ли лечение знахарки, и услышал в ответ характерное для индонезийцев: «А кто знает». Сама же Идах так резюмировала результаты своего лечения: «Кому как, у одних после нескольких сеансов болезнь как рукой снимает, другие говорят, что никакого улучшения не последовало. Но ведь и хуже не стало!?» Последние слова Идах предназначала стоявшей рядом пожилой женщине, Ha лице которой было явное разочарование. «Сами виноваты, — отрезала знахарка. — Не верите, а надо верить! Тогда поможет».

Приходилось слышать, что уголовная полиция прибегает к услугам дукунов. Знахари выступают здесь в роли детективов и детекторов лжи. Они помогают расследовать преступления, выявляя преступников методом опроса, определяя безошибочно, говорит ли подозреваемый правду или лжет. Основное средство дукунов в таких случаях — проклятия, которые они сыплют на головы преступников, и угрозы неминуемой кары в потустороннем мире. А так как индонезийцы в своей массе суеверны, преступники не выдерживают и быстро сознаются в совершенных преступлениях. Но больше всего знахарки занимаются акушерством. С их помощью рожают до 80 процентов женщин. Может быть, поэтому смертность при родах довольно большая: 87 на тысячу (1985 год). Начертанные на гербе Индонезии слова находят свое выражение и в религии. Подавляющее большинство индонезийцев — мусульмане, и по числу последователей ислама (135 миллионов) Индонезия занимает первое место в мире. Но ислам не является государственной религией Индонезии, и сам ислам в Индонезии не столь ортодоксален даже в сравнении с соседней Малайзией, не говоря уже о таких странах, как Пакистан или Бангладеш. По конституции 1945 года Индонезия не является теократией, но одновременно она и не полностью светское государство, так как церковь не отделена от государства. Правительство формально не вмешивается в дела религии, но существует министерство религии, осуществляющее опеку над всеми религиозными общинами страны. Государство оказывает им материальную и моральную помощь, тем самым активно влияя на их жизнь. Официально все религии равны, и каждый волен исповедовать любую религию, но министром религии назначается лишь мусульманин. Государство определяет, какие вероисповедания законны и какие нет. Признается пять вероисповеданий: ислам, протестантизм, католичество, индуизм и буддизм. Согласно переписи, в 1983 году 129 миллионов индонезийцев, т. е. 87,5 процента населения, исповедовали ислам, 8,5 миллиона — протестантизм, 4,3 миллиона — католичество, 5 миллионов — индуизм, 1,2 миллиона — буддизм. Помимо официально признанных вероисповеданий существует ряд религиозных верований: конфуцианство, которое обычно включается в буддизм, кебатинан, что расшифровывается как «поиск в собственном я с целью достижения нравственного совершенства во имя гармоничного земного существования», и множество других. Одни верования признаются правительством, другие запрещены.

После событий 30 сентября 1965 года правые религиозные лидеры попытались оказать давление на правительство с целью закрепления за исламом статуса доминирующей религии. Но военные пошли лишь на некоторые уступки, не желая ни с кем делить власть. Более того, в 1970 году правительство монополизировало организацию паломничества в Мекку. В среднем 50 тысяч индонезийцев совершают ежегодно подобное паломничество. В 1974 году, как уже говорилось, был принят закон о браке, установивший в общих чертах моногамию для мусульман и затруднивший полигамию. По указу властей все мусульманские партии Индонезии в 1973 году объединились в одну партию: Объединенную партию развития (Партэй Персатуан Пембангунан). Тем самым была ослаблена главная мусульманская партия — Нахдатул Улама, уменьшилось ее влияние на массы верующих. С 1973 года уроки религии в государственных школах были заменены преподаванием официальной доктрины панчасила. В 1985 году в государственных школах были восстановлены уроки религии. Каждый учащийся обязан выбрать одну из пяти официально признанных религий. В сложном положении оказались приверженцы различных верований, которые не относятся ни к одной из пяти религий.

Правительство установило жесткий контроль за содержанием проповедей в мечетях и молельнях, общее число которых превышает 450 тысяч. Мечети все больше становятся центрами пропаганды официальной доктрины, хотя часть духовенства пытается противодействовать усилению контроля государства за деятельностью религиозных общин. С другой стороны, после 1965 года стало престижно быть мусульманином. Ислам стал восприниматься как сугубо национальная религия, а все другие как нечто пришлое. Так, многие китайцы после 1965 года приняли ислам и совершили паломничество в Мекку. В общем же в Индонезии существует закрепленная в конституции веротерпимость и, я бы сказал, нетерпимость к атеизму. Нередко члены одной и той же семьи исповедуют две, а то и три религии, особенно в интеллигентных семьях. Индонезийцы довольно легко переходят из одной религии в другую.

До принятия ислама, в основном суннитского толка, жители Явы, Бали, Мадуры и ряда других островов Индонезии исповедовали индуизм и меньше буддизм. Эти две религии пришли в Индонезию не в чистом виде, а в синкретической форме. А еще раньше яванцы были анимистами и исповедовали культ предков. Жители индонезийского архипелага, в первую очередь яванцы, к моменту принятия индуизма находились на высокой ступени развития. Поэтому они не копировали культурные ценности индусов, а преломляли все, приспосабливали к местным условиям. В результате впоследствии сложилась оригинальная индо — яванская смешанная культура. Может быть, это явление еще ярче проявилось на острове Бали, население которого до сих пор исповедует индуизм, именуемый балийским. В нем превалируют обрядность, яркий национальный колорит. Для иностранцев, посещавших Яву в первые века принятия индуизма, яванский индуизм казался «нечистым» и «ненастоящим». Так, китайский буддист Фа Сень, попавший на Западную Яву в 414 году на обратном пути с Цейлона в Китай, писал, что ему довелось встретить в государстве Тарума Нэгара (на месте нынешней Джакарты) «много брахманов, исповедующих несовершенную религию».

До сих пор идут споры о том, когда ислам пришел в Индонезию. Ряд исследователей полагает, что ислам стал проникать туда в VII веке, т. е. в первом веке своего существования, когда еще находилось в самом расцвете буддийское государство Шривиджая с центром на Южной Суматре. Широкое же распространение ислама в прибрежных районах Суматры, а затем Явы началось в XIII веке через посредство купцов-мусульман из Персии, Гуджарата и арабских стран. В районе Гресика на северо-запад от Сурабаи, а также в Тубане к западу от Гресика я видел каменные надгробия мусульман, датированные XI веком. Вдоль всего северного побережья Явы в XI–XII веках были разбросаны поселения, жители которых приняли ислам. В глубинных же районах Явы вплоть до XVI века безраздельно господствовал индуизм.

Первым мусульманским государством на территории Индонезии стал Перлак в Аче (Северная Суматра). «Золотой век» ислама в Индонезии наступил после ослабления, а затем падения последнего крупнейшего индуистского государства Маджапахит в конце XV века. Первым мусульманским государством на Яве стал Демак на северном побережье Центральной Явы. Затем возникли мусульманские государства Бантен и Джаякерта на Западной Яве.

Ислам довольно быстро укоренился на Яве по ряду причин, прежде всего потому, что он попал туда не в чисто ортодоксальном виде, а под сильным влиянием индуизма, которое он испытывал в Индии, в частности в Гуджарате, в течение двух веков. На Яве ислам воспринимался как модернизированный индуизм и легко вписывался в яванский индуизм. Охотно он принимался простым народом вследствие своей внешней демократичности, отсутствия характерных для индуизма каст. В то время на Яве существовала высокоразвитая культура, что явилось одним из сдерживающих факторов сплошной исламизации населения Явы. Исламу в Индонезии пришлось поступиться целым рядом своих постулатов, приспособиться к местным условиям. Он, в частности, пошел на неслыханное: в мечетях на Яве по мусульманским праздникам стали играть оркестры гамелан, которые всегда были атрибутами индуизма. Яванские раджи, считавшиеся наместниками богов на земле, с приходом ислама остались раджами, сменив лишь титул раджи на титул султана.

Особенно сильны доисламские верования на Центральной и частично Восточной Яве. В ряде районов большинство населения относится к так называемым «кеджавен», или «абанган». Эго мусульмане неортодоксального толка. Они не полностью выполняют предписания ислама, редко молятся, не соблюдают пост, не стремятся совершить паломничество в Мекку и т. д. Одновременно среди сторонников «абанган» широко распространена вера в духов, сильно развит культ предков. Поминки по умершим совершаются бесчисленное число раз: в день смерти, на третий, седьмой, сороковой и сотый день, в первый и второй годы, наконец, в тысячный день. В своих попытках подчинить себе Молукки, Яву и другие острова архипелага первые европейские колонизаторы — португальцы использовали нежелание правителей некоторых государств этого региона принимать ислам. Совместными усилиями они пытались преградить путь исламу.

Падение первого крупнейшего мусульманского султаната на Яве — Демак во второй половине XVI века в определенной степени способствовало возрождению индуистско-буддийской религии. Это, в свою очередь, содействовало возникновению сильного государства на Центральной Яве, последнего независимого образования на территории Индонезии. В результате в глубинных районах Явы, особенно в центральной ее части, влияние ислама оказалось гораздо слабее, и элементы индуизма и буддизма нередко являются определяющими до сих пор. Ислам там не более чем оболочка, прикрывающая старые верования. По-прежнему процветает культ предков, анимистические верования, адатное право, вера в духов, что противоречит исламу, который признает лишь единого всемогущего бога. На Центральной Яве доводилось встречать молитвенные здания, о которых сразу не скажешь, какой религии они принадлежат. Это мечети, напоминающие индуистские храмы. На могилах мусульман нередко можно видеть индуистские атрибуты. Короче говоря, там сложилась синкретическая религия. Около 10 миллионов жителей Центральной Явы, как принято говорить, исповедуют «кебатинан» — нечто среднее между исламом, индуистским многобожием и анимизмом.

В Индонезии отсутствуют клерикальная иерархия и институт мулл. Любой сведущий в религии человек может выступать в роли имама. Мечети, за исключением Великой мечети XV века в Демаке, недалеко от Семаранга, и мечети Истикляль в Джакарте, не так внушительны, как в других странах, где исповедуют ислам. В отличие от большинства мусульманских стран в Индонезии женщины пользуются довольно широкими правами. Они никогда, как правило, не носили паранджу. Рождение девочки не считалось бедствием, в то же время рождение мальчика не отмечалось так шумно, как в других мусульманских странах. Пышно в Индонезии отмечается обряд обрезания. На острове Ломбок мусульмане молятся не пять раз в день, как предписывается исламом, а только три. Система исламской юрисдикции в Индонезии ограничена разрешением семейно-брачных вопросов, разбором (частичным) тяжб о наследстве, вопросами пожертвований на религиозные и благотворительные цели. Одним из проявлений неортодоксальности ислама в Индонезии является необычайная популярность представления плоских кожаных кукол ваянг пурво на индуистские сюжеты. В ортодоксальном же исламе, как известно, изображение человека на сцене запрещено. Единственная небольшая уступка исламу в ваянге — стилизация и гротескность в изображении персонажей.

В своей массе индонезийцы, исповедующие ислам верят в существование духов. Каждое необычное труднообъяснимое явление в жизни человека связывается с духами, которые, по мнению яванцев, сопровождают их на протяжении всей жизни. Духи обитают повсюду. Они вселяются в людей, делая их своими жертвами. При этом злые духи вселяются в тех людей, которые не усвоили все атрибуты яванского образа жизни, как говорят, «не усвоили адат». Вселение духов — высшая форма наказания, а более легкое наказание — болезни как предупреждение людям о грозящей им опасности. Одна из главных обязанностей дукунов — изгонять злых духов. Раз в году злых духов изгоняют всей деревней, в так называемый день «очищения деревни». Изгнание злых духов проходит под руководством муэдзина, официального лица, ведающего религиозными делами и имеющего семинарское образование. Муэдзин руководит церемонией очищения, находясь в священном обиталище даньянга, т. е. мифического существа, которое первым занималось очищением лесов, рисовых полей, сельских построек и т. п. Считается, что даньянг был первым сельским старостой на Яве. Поэтому яванцы верят, что все сельские старосты наделены сверхъестественной силой. Каждый кандидат в сельские старосты перед избранием на этот пост делает жертвоприношения даньянгу. Олицетворение даньянга — гигантское дерево берингин, под сенью которого яванские крестьяне приносят жертвоприношения даньянгу, прося его даровать здоровье, счастье и дружелюбие в сельской общине.

Доисламские верования на Яве чаще всего выражаются в обрядности, в многочисленных праздниках в честь различных сверхъестественных сил: морских царевен и т. п. Наиболее распространено на всем южном побережье Явы поклонение царице Южных морей Кадженг Рату Роро Кидул. Вера во всесилие обитательницы морских чертогов настолько вошла в жизнь яванцев, что в честь ее устраиваются пышные праздники. Эта вера поддерживается тем, что океанское дно у побережья очень зыбкое, сыпучий песок буквально уходит из-под ног, многим кажется, что морская царевна может увлечь за собой в пучину. Нередки случаи, когда купающиеся в бухте Королевы и других местах южного побережья Явы тонут на глазах многочисленных отдыхающих. Из суеверия их почти никогда не пытаются спасти. Однажды я присутствовал на красочном празднике рыбаков в Тренггалеке (Восточная Ява), посвященном Роро Кидул. В празднике воплощался синкретизм верований яванцев: он был приурочен ко дню рождения пророка Мухаммеда и одновременно считался символом единения рыбаков с природой, поклонения силам стихии. Морской царевне были преподнесены красочно оформленные дары природы: овощи, фрукты, рис, рыба. Часть даров была отдана морю как свидетельство всеобщей готовности отплатить за щедроты Морской царевны и задобрить на будущее. Остальное было роздано нищим. Разыгрывались также сценки из жизни Морской царевны.

Почитаются священными и могилы видных деятелей прошлого, как, например, могила князя Джаякерты. Совершается и массовое паломничество на могилу последнего правителя империи Маджапахит на склоне горы Селаронг около Джокьякарты. Не все паломники преисполнены религиозных чувств. Молодежь просто гуляет, веселится. Верующие, так же как и на могиле князя Джаякерты, просят благословения. Другие просят богатства, чинов, прибавки к жалованью и т. п. Молодые девушки просят помочь поскорее выйти замуж. Тут же забивают овец, режут кур, а мясо раздают нищим. На Центральной Яве, начиная с XIX и особенно в XX веке, распространились секты и религиозные верования как мусульманского, так и синкретического толка. Как правило, их возникновение было связано с националистическими, антиколониальными устремлениями, социальным протестом, включая протест против клерикальной элиты, сотрудничающей с властями в ущерб интересам рядовых верующих. Некоторые секты борются за чистоту ислама, против смешения ислама с доисламскими верованиями, против части улемов, которых называют вероотступниками (кафирами).

В наиболее выраженной форме эти верования нашли свое выражение в «кебатинан» (от слова «батин» арабского происхождения, означающего что-то сокровенное в сердце, в душе, обладающее волшебной, сверхъестественной силой). Расшифровывается кебатинан как «поиск в собственном я» с целью достижения гармонии в земном существовании. Основной способ, которым приверженцы этого верования стремятся к достижению высшей цели, — упражнения в созерцании. Кебатинан уделяет не так много внимания проблемам загробной жизни, а сосредоточивает внимание на метафизическом поиске гармонии в этой жизни, в самом себе, гармонии с природой, с вселенной, с богом.

Кебатинан — типичный продукт яванской философии, яванского мышления, основанного на синтезе понятий. Он имеет нечто общее с конфуцианством, с его попытками установить гармонию между индивидуумом и обществом, с его культом предков. Есть нечто общее и с даосизмом с его верой в сверхъестественные силы и в возможность общения с душами умерших, с буддийской философией удовлетворенности и отсутствия честолюбивых стремлений. У индуизма кебатинан взял его мистическую веру в перевоплощение. И при всем этом приверженцы кебатинан называют себя мусульманами. Их общее число оценивается примерно в 10 миллионов. Кебатинан, в свою очередь, подразделяется на целый ряд верований. На Центральной Яве существуют сотни школ и религиозных групп кебатинан. У них есть и свой координирующий центр, созданный в 1970 году, — «Объединенный секретариат сотрудничества религиозных верований кебатинан». И хотя приверженцам кебатинан пока не удалось добиться для своей веры официального статуса религии, парламент Индонезии включил кебатинан в число разрешенных верований. Во главе каждой организации кебатинан стоит «духовный вождь», авторитет которого непререкаем. Паства рассматривает «духовного вождя» как существо, в котором воплотились божественные черты, примерно так, как рассматривают султанов. Все, что говорят, чему учат «духовные вожди», — это глас божий.

Под эгидой «Объединенного секретариата» в Джакарте и на Центральной Яве устраивается празднование Нового года по яванскому календарю Соко. Мне довелось побывать на этих торжествах, которые обычно проводятся в крупнейшем зале Джакарты — Дворце спорта. Присутствовали некоторые министры правительства, демонстрировалась массовая медитация.

Кебатинан имеет влиятельных сторонников в лице интеллектуалов, включая министров. Они исповедуют кебатинан, чтобы «расслабиться физически и духовно, сбросить эмоциональкое напряжение». По свидетельству биографа и близкого друга семьи президента Сухарто, известного публициста и главного редактора сурабайского журнала «Скец масса» Сурипто, «президент Сухарто и его супруга также увлекаются кебатинан, т. е. самовнушением, подавлением в себе стремления к богатству, к обильной пище и т. п.» (книга Сурипто «Гостеприимная первая леди Индонезии Тин Сухарто», издана в Сурабае в 1979 г.).

Что же касается простых яванцев, то их приверженность к кебатинан отражает давнюю мечту народа о добром короле или радже (Рату Адил), который должен прийти, чтобы установить справедливость и порядок. Эта легенда во многом схожа с бытующей у мусульман верой в приход на землю спасителя имама Махди или у христиан — Христа Спасителя. Но в отличие от двух последних приход Рату Адил к яванцам ожидается не когда наступит «конец света», а в трудные минуты жизни, чтобы помочь освободиться от тиранов, особенно иностранных поработителей и иноверцев. Интересно, что в качестве Рату Адил в истории Индонезии, как правило, выступают исторические личности, которые почувствовали призвание защитить обиженных и угнетенных. Нередко сами массы воспринимают ту или иную личность как Рату Адил. Так, в частности, было с руководителем крестьянского восстания на Яве (1825–1830) князем Дипонегоро. Восстание переросло в священную войну всех жителей Явы против голландских колонизаторов.

Мессианство на Яве проявлялось и в локальных масштабах. Так, в 1886 году доведенные до отчаяния крестьяне в районе Чиомас к югу от Джакарты взбунтовались против своего помещика-голландца. Выступление крестьян возглавил местный житель по имени Арпан, который выступил в роли Рату Адил. В 1903 году в Сидоарджо, к югу от Сурабаи, вспыхнуло крестьянское восстание, во главе которого встал Муклин, назвавшийся Рату Адил. Он сумел убедить своих приверженцевкрестьян, чьи земли оказались захваченными плантаторами, что они будут неуязвимы против голландских пуль. Вооруженные бамбуковыми копьями восставшие штурмовали голландские гарнизоны, которые обстреляли их из пушек. Хотя восстание было подавлено, оно показало, что терпение индонезийцев не беспредельно. Это восстание описано в романе одного из крупных индонезийских писателей, Прамудья Ананта Тура, «Сын всех народов», вышедшем в Индонезии в 1980 г.

В 1924 году крестьяне Танггеранга на Западной Яве выступили против засилья местных китайцев, скупавших у крестьян за бесценок землю. И на этот раз выступление проходило под знаком пришествия спасителя. Им оказался крестьянин по имени Капин, назвавшийся героем «Махабхараты» Арджуной, символом храбрости и справедливости.

И в наши дни случаются выступления под знаком прихода Рату Адил. На этот раз уже против не иностранных, а местных властей. Можно сослаться на так называемое «движение Савито» в середине 70-х годов. Руководитель движения, агроном Савито, вместе с рядом видных деятелей страны, включая Мохаммада Хатта, пытался мирным, ненасильственным путем отстранить от власти президента Сухарто и сформировать новое правительство.

Кебатинан приобрел особую популярность за последние два десятилетия. Отчасти это связано с возросшей поляризацией в политической жизни Индонезии. До Августовской революции 1945 года и в последующие годы, прошедшие под знаком борьбы за достижение и становление национальной независимости, все слои общества были сплочены единой целью, различия отходили на задний план, и мусульманская религия нередко выступала как объединяющий фактор в борьбе против иноземных захватчиков, против чужеземных верований. После полного завоевания независимости и особенно после 1965 года наступило размежевание политических и религиозных кругов. Разгром компартии способствовал укреплению позиций правых мусульман. Одновременно эти силы вступили в противоречие с правящей военной верхушкой, которая отказалась делить власть с мусульманами. Политика открытых дверей, провозглашенная новым режимом, приход к руководству экономикой технократов западной ориентации также способствовали ослаблению роли мусульманских кругов. Нельзя также сбрасывать со счетов тот факт, что после падения Сукарно доминирующей силой в стране стала «Джокьякартская группировка» во главе с президентом Сухарто и вице-президентом, султаном Джокьякарты, Хаменгкубувоно IX, рядом ведущих военных и министров. Как известно, позиции ислама на Центральной Яве вообще и в Джокьякарте в частности наименее сильны — именно там, где были широко распространены доисламские верования (анимизм, индуизм, буддизм) и получили наибольшее развитие различные культы мистического толка и сектантство.

Но не следует думать, что кебатинан и другие мистические культы распространены лишь на Яве. Они существуют и на других островах, правда в меньших масштабах. Так, на Суматре, и в первую очередь в оплоте ислама — Западной Суматре, распространено религиозное верование, сходное с кебатинан, — тарекат, что дословно означает «путь, ведущий к правде». Предполагается, что путь к познанию истины и к самому богу ведет через созерцание и размышление, а также через паломничество на могилу одного из основателей секты тарекат, шейха Бурхануддина, жившего в XVII веке. Паломники увозят с собой землю, которая, как полагают, способствует плодородию почвы. В отличие от кебатинан, где верующие могут непосредственно обращаться к богу, в тарекат существуют васитхахи — духовники, или посредники, которые служат связующим звеном между паствой и посланцами бога, в число которых входят как пророк Мухаммед, так и современные крупные богословы.

Особая роль в развитии ислама в Индонезии, в первую очередь на Яве, принадлежит песантренам, т. е. религиозным школам-интернатам, в которых, в отличие от медресе и других религиозных школ, воспитанники не только учатся, но и живут. В этом смысле песантрены напоминают монастыри. В песантрены принимаются как молодежь, так и взрослые, в основном мужчины, хотя есть и женские песантрены. Для поступления туда требуется начальное образование как минимум. Учащиеся углубленно изучают ислам по первоисточникам на арабском языке, читают произведения мусульманских богословов. Наиболее успевающие выпускники песантренов, прошедшие полный курс обучения, становятся в дальнейшем мусульманскими учеными-богословами — кьяи, они служат священниками или преподают религиозные предметы в общеобразовательных школах и медресе. Главное для любого песантрена и его руководителя кьяи не то, сколько человек окончило песантрен, а сколько из него вышло крупных богословов — кьяи.

Нередко родители отправляют детей в песантрен, чтобы дать им строгое воспитание, оградить их от влияния западной культуры. Иногда детей помещают туда на исправление на год-два, а то и меньше, например на время великого поста. В песантренах царит строгая дисциплина и аскетический образ жизни. Распорядок дня очень жесткий. Подъем в 5 часов утра, а отбой в 10 вечера. Весь день занят уроками в классах, молитвами в мечети, работой в саду, на ферме или в мастерских, самостоятельной подготовкой, внеклассными занятиями, встречами, собраниями, спортивными соревнованиями. На Яве каждая семья стремится к тому, чтобы хоть один из сыновей получил образование в песантрене, тогда у нее будет свой, семейный богослов. Основные районы распространения песантренов — Восточная Ява, Мадура, а также Минангкабау, где они называются по — арабски «суроу», и Аче. Общее число песантренов и медресе в 1973 году, по сведениям министерства религии, составляло 16 тысяч, а учащихся в них — 6 миллионов. Некоторые из них очень крупные. Так, в песантрене «Даруссалам» в Баньюванги (Восточная Ява) в 1980 году было более 6 тысяч учащихся. В ряде районов песантренов больше, чем общеобразовательных школ. Так, на Мадуре, занимающей по количеству песантренов относительно численности населения первое место в Индонезии, в 1974 году было 2271 песантрен и медресе и всего лишь 731 общеобразовательная школа.

Кроме религиозных дисциплин в песантренах преподаются и другие предметы, в основном касающиеся философского осмысления жизни на религиозной основе, правил морали, поведения в обществе, а также экономики, производства, астрономии. Преподается и право. Толкование Корана и хадисов, повествующих о жизни и изречениях пророка, ведется на основе трудов знаменитых мусульманских богословов, таких, как Имам Бухари и Имам Муслим. В песантренах нет экзаменов, как нет и дипломов об окончании обучения. Мне доводилось бывать в этих заведениях на Восточной Яве. Обычно это комплекс строений барачного типа, отрезанный от внешнего мира. Он включает дом, в котором живет кьяи, помещения для занятий — медресе, жилые помещения для преподавателей и учащихся, мечеть.

В своей массе песантрены расположены в сельской местности. Исторически они были крупными духовными центрами. Богослов кьяи, получивший там образование, в глазах крестьянской массы выступает как неофициальный духовный наставник по вопросам религии и повседневной жизни; богослужения, молебнов, поста, свадебных обрядов, Мусульманских праздников. Кьяи мирит поссорившихся, разбирает тяжбы, дает советы. Его слушают, ему повинуются. Кьяи — обычно богатые землевладельцы. Нередко и песантрены являются личной собственностью кьяи.

Отношение к песантренам и их руководителям со стороны властей двойственное. С одной стороны, они соперничают с властями в вопросах влияния на массы, а с другой — нередко поддерживают власти, как было во время всеобщих выборов. Кьяи склоняли массы верующих голосовать за проправительственную партию Голкар. В обмен кьяи получали значительную материальную помощь. Но были случаи, когда они выступали против властей. Во время колониального господства, особенно в XIX веке, когда голландцам удалось заставить султанов и раджей служить колонизаторам, многие песантрены стали центрами антиколониального сопротивления.

Яву называют колыбелью человечества. Нередко Яву еще называют и рассветом человечества. Именно на Яве, в Триниле, в 1891 году были обнаружены останки древнейшего человека — питекантропа, который вошел в историю как яванский человек (явантроп). Питекантропы вымерли, когда Ява была составной частью Азиатского континента, т. е. примерно полмиллиона лет назад.

Ни с чем не сравнимое чувство овладело мною, когда однажды я приехал в деревню Сангиран в долине реки Соло (Центральная Ява). Стремился я туда целые годы, а попал с легкостью необыкновенной: всего за один час. Сев на самолет в Джакарте, через три четверти часа приземлился в Соло, а там— 18 километров на машине на север, и оказался не то что в глубине веков, а в глубине двух миллионов лет. Если подавляющее большинство сельских жителей Явы сеют и жнут рис, то жители деревни Сангиран заняты сбором ископаемых останков доисторического человека и животных. Их «поле» — это холм площадью 250 гектаров в долине реки Соло. Если яванским крестьянам проливные дожди и оползни доставляют много хлопот, то жителям Сангирана они только на пользу: обнажаются древние отложения. Со всех сторон Сангиран окружен вулканическими горами. Именно вулканическая лава и река Соло приносят туда и вымывают круглые черепа доисторического человека, жившего во времена верхнего и среднего плейстоцена (от 2 миллионов до 200 тысяч лет назад). Как раз на выходе пород по берегам реки и находят останки питекантропа. Правда, на Яве есть и другие места, где они были обнаружены. Это — Моджокерто и Тринил (Восточная Ява).

Хотя останки доисторического человека обнаружены в различных районах Явы, тем не менее именно Сангиран считается антропологической Меккой. Там находится созданный в 1972 году музей доисторического человека, в котором хранятся как находки, так и копии с них. Многие ценнейшие находки хранятся в Бандунге, где расположен Директорат антропологии, а также в домах индонезийских антропологов, обнаруживших останки древнего человека, например у профессора Тэуку Якоба, декана медицинского факультета университета Гаджа Мада в Джокьякарте, где я и видел их.

Поиски останков доисторического человека на Яве начались с конца прошлого века. Первой находкой был череп «человека разумного из Ваджака» (homo sapiens wajak), обнаруженный в 1889 году в районе Кедири на Восточной Яве. Жил «человек из Ваджака» сравнительно недавно: примерно от 100 до 40 тысяч лет назад, в период верхнего палеолита. Систематические исследования под руководством доктора Э. Дюбуа увенчались сенсационной находкой верхней части черепа древнейшего предка человека — питекантропа эректуса (прямостоящего) в Триниле на берегу все той же реки Соло. Это событие произошло в 1891 году, а через год была обнаружена берцовая кость женщины. Я обращаю внимание на этот факт потому, что чаще обнаруживают черепа, которые гораздо лучше сохраняются в силу их округлой формы, и челюсти. Но больше всего останков питекантропа найдено в Сангиране между 1936 и 1941 годами: челюсти, зубы и целые черепа. Средний рост питекантропа 165–170 см. Вес около 100 килограммов. Нос широкий, подбородочный выступ отсутствует. Объем черепа около 900 куб. сантиметров (у современного человека— 1600). Питался питекантроп в основном растительной пищей, частично обработанной. По-видимому, питекантроп уже знал огонь. Жили питекантропы не менее полутора миллионов лет назад, хотя в литературе и музеях, в том числе в Биологическом музее имени Тимирязева в Москве, можно еще встретить устаревшие данные, определяющие верхний потолок жизни питекантропов в 600 тысяч лет.

Останки и самого примитивного человека — мегантропа были обнаружены в Сангиране в 1936 и 1941 годах. Возраст найденных останков мегантропа (челюсти) определен в 2 миллиона лет.

Третий период изысканий на Яве начался в 1952 году, и снова самые знаменитые находки были сделаны в Сангиране. Раскопки на этот раз велись индонезийскими антропологами. В 1963 году был обнаружен череп питекантропа-мужчины в возрасте 20 лет, объемом 975 куб. сантиметров. Самый же полный череп питекантропа найден в 1969 году. Это череп мужчины объемом 1100 куб. сантиметров.

Обнаруженные останки питекантропов настолько ценны, что считаются национальным достоянием. Помню, какую бурю протеста в 1979 году вызвала весть о том, что одна из челюстей и фрагмент черепа питекантропа отправлены на всемирную антропологическую выставку в Токио. Студенты в Бандунге, где хранятся эти останки, в знак протеста прекратили занятия. Ссылки на то, что череп питекантропа застрахован на огромную сумму — миллион долларов и отправлен в Токио на специальном самолете в специальном непотопляемом контейнере, не могли успокоить студентов. В конце концов череп питекантропа был срочно возвращен в Бандунг, а вместо него на выставке демонстрировалась копия.

Порядки в Сангиране очень свободные. Любой турист имеет право вести археологические раскопки. Тут же около музея идет бойкая торговля «останками» питекантропа и других древнейших предков человека. Продаются также пепельницы, вазы и т. п. из черепов и других костей ископаемых животных. В последние годы освоено производство подделок останков питекантропов. Иному иностранному туристу, жаждущему сенсации, желающему заполучить череп или челюсть яванского древнего человека, за кругленькую сумму могут всучить хорошо сделанную из обыкновенной известняковой породы подделку. Имеют же хождение так называемые «новины», т. е. поддельные старинные монеты. Почему бы не быть поддельным черепам?

Движимые любопытством, идем на толкучку и мы. Прицениваемся. Цены сходные: миллион долларов не запрашивают. Черепов нет. В основном челюсти сомнительного свойства, смахивающие на бараньи. Просят за них 5—10 тысяч рупий (что-то около 10–15 долларов). Хотя я абсолютно убежден, что это не челюсти питекантропа (ведь их было найдено всего несколько штук), в глубине души закрадывается мысль: «А вдруг действительно попадется что-то уникальное!» Не успел я подумать, как оказался окруженным со всех сторон продавцами «останков» древнего человека. Спрашиваю особенно назойливого молодого парня:

— А ты можешь гарантировать, что это челюсть питекантропа?

— А как же! — отвечает парень без тени сомнения.

— А может быть, это зубы древнего носорога? — не унимаюсь я.

Парень тут же уцепился за брошенную мною мысль:

— Точно, господин, это челюсть древнего носорога. Он древнее питекантропа. Покупайте, не сомневайтесь.

— А может, это просто челюсть современного барана?

— Господин изволит шутить, — отвечает парень, делая вид, что обиделся.

Не вдаваясь в подробности, почти даром покупаю кость, утешая себя тем, что, во всяком случае, эта кость принадлежала «земляку» нашего общего прародителя-питекантропа. Вдруг в отдалении на берегу реки замечаю какого-то старца. Индонезийские старики, вообще, отличаются худобой, но этот побил все рекорды, прямо «живые мощи», загорелый, беззубый, в набедренной повязке. Он что-то держал в руках: видимо, только что нашел. Старик рассматривал это и, судя по всему, не собирался продавать. Опрометью бросился я к нему, опасаясь, что могут опередить другие туристы. Подбежав к старику, я увидел, что он держит нечто наподобие фрагмента челюсти. Но чьей?

— Чья это кость? — спрашиваю я. Но, оказывается, старый яванец не понимает по-индонезийски. С трудом устанавливаю контакт и становлюсь владельцем кости, кто знает, может быть, уникальной. Во всяком случае, привез ее в Москву.

А вечером того же дня недалеко от Сангирана мне удалось приобрести целый «окаменелый череп» человека величиной с утиное яйцо. Случилось это на главной торговой улице Джокьякарты, которая тогда носила громкое иностранное название Малиоборо (с 1982 года улица была переименована). Чего только не продают на Малиоборо: старинные и поддельные крисы, старинные монеты, абажуры из буйволиной кожи, сумки и множество других изделий ремесленников. Бойко торгуют природными камнями. Большинство товаров разложено прямо на тротуаре. Мы с товарищем переходили от продавца к продавцу, не зная, на чем остановить выбор. Наше внимание привлекла коллекция отшлифованных камней, отдаленно напоминающих человеческие фигурки. Я поднял один из камней и спросил продавца:

— Что это?

Ничтоже сумняшеся, продавец отвечал: — Это, господин, засушенная человеческая голова. Полагая, что продавец шутит, в том же шутливом тоне я спросил:

— А сколько же ей лет, раз она такая окаменелая? И откуда она?

— Голове десять тысяч лет. Нашли ее на горе Кидул, вон там, — кивнул продавец в сторону темневшей вдали горы.

— Ну а сколько ты за нее просишь?

— Недорого: десять тысяч рупий.

Поторговавшись, мы купили голову за 500 рупий.