Индонезия — острова и люди

КРАТОНЫ

Представление о Яве может оказаться неполным, если не сказать, хотя бы вкратце, о кратонах. На Центральной Яве в колониальные времена существовали четыре автономных феодальных княжества, или султаната. После провозглашения независимости Индонезии все они, как и княжества на других островах, были упразднены. Однако по традиции князья продолжают носить свои титулы и сохраняют во владении княжеские резиденции — кратоны.

Все четыре центральнояванских княжества восходят к одному государству — позднему Матараму, названному так в отличие от древнего Матарама (VIII–X вв.), которое в период своего могущества при султане Великом (Султан Агунг Ханьокрокусумо), правившем с 1613 по 1645 год, занимало более двух третей Явы, а также соседний остров Мадуру и ряд других территорий за пределами Явы. В обиходе столицы султанатов на Яве именуются кратонами. Само слово «кратон» происходит от пату», одно из значений которого «раджа», или «султан». Дословно «кратон» — местопребывание раджей. Но истинное значение кратона выходит за рамки дворца: он имеет политический, религиозный, магический, философский и культурный смысл.

Кратоны стали концентрированным выражением яванского представления о построении Вселенной (макрокосма). Согласно этому представлению, Вселенная состоит из семи континентов и семи океанов, окруженных сплошным кольцом гор. Континент, расположенный в самом центре мироздания, именуется «Джамбудвипа», что означает «Земля джамбу» (джамбу — тропический плод). В середине «Земли джамбу» находится гора Меру — сердцевина Вселенной. Солнце, луна и звезды вращаются вокруг Меру. Столицы яванских феодальных государств были построены по этой схеме макрокосма. Даже большинство деревьев, растущих в кратонах на Яве, — из схемы макрокосма, а именно джамбу. Именем Махамеру (или Семеру) названа самая высокая, самая священная и сказочная гора Явы, расположенная на востоке острова. На ее вершине обитают боги, включая главного из них — Шиву. Почти все яванские раджи считали себя земным воплощением Шивы. Правда, первый правитель Джокьякарты Хаменгкубувоно I считал себя земным воплощением бога Вишну, но это было предопределено тем смутным временем, в котором он жил. Вишну — символ спасителя мира в смутные времена. Власть и сила, по яванской философии, идут всегда рядом. Все могучее является синонимом и символом власти: храмы, горы, вулканы, моря, океаны. По той же философии, каждый человек может стать обладателем волшебной силы, например через волшебный кинжал-крис или через отшельничество. Так, будущий раджа могущественного государства Эрланга (XI век) провел два года в отшельничестве в джунглях Восточной Явы, накапливая силы для того, чтобы отнять власть у врага, убившего тестя Эрланги, раджу Дармавангсу, и захватившего трон.

Местоположение и архитектура сооружений кратона, облицовка зданий и резьба по дереву, число колонн, цвет — все имеет особый, магический смысл. Как было сказано выше, все четыре центральнояванских княжества восходят к государству Матарам. Оно начало складываться накануне прихода голландцев в Индонезию. Первая голландская экспедиция под командованием Корнелиса ван Хаутмана прибыла на Яву в 1596 году, а в 1602 году при содействии правительства Нидерландов была создана торговая голландская Ост-Индская компания.

В 1575 году правителем государства Матарам стал Сутовиджойо, получивший имя Сенопати, что означает «верховный главнокомандующий». Он значительно расширил владения Матарама. Но наибольшего могущества Матарам достиг при внуке Сенопати — Султане Агунге. В 1624 году он принял титул «сусухунан» («тот, кому все повинуются»). В 1641 году правители Мекки пожаловали радже Матарама титул султана. Султан в Индонезии, по существу, мусульманский синоним раджи, или махараджи. Постепенно, из-за распрей между наследниками престола Матарама и политики голландцев, это государство распалось, и все попытки воссоединить его не увенчались успехом. К началу XIX века по воле колонизаторов было окончательно оформлено разделение остатков некогда могущественного государства на четыре султаната, из коих два (Суракарта и Джокьякарта) — главные, а два других (Мангкунегаран и Пакуаламан) — второстепенные, как бы анклавы.

Мне довелось быть лично знакомым с бывшими правителями и наследными принцами трех из четырех княжеств, за исключением сунана Суракарты. С последним не удалось познакомиться лично отчасти из-за затворнического образа жизни, который вел нынешний владетель кратона Суракарты до недавнего времени. Правда, в последние годы сусухунан стал выходить из изоляции, в первую очередь благодаря «брачной дипломатии», выдавая своих дочерей замуж за сыновей представителей индонезийской элиты. Ближе всего я познакомился с султаном Джокьякарты в силу обстоятельств, которые выразились в том, что еще в 50-е годы я подружился с видным общественным деятелем Индонезии, председателем Индонезийского комитета защиты мира, двоюродным братом султана, профессором Университета Гаджа Мада Пурбодинингратом. Именно благодаря этому мне удалось побывать в личных покоях и других сооружениях кратона Джокьякарты, которые недоступны для подавляющего большинства посетителей. Брат султана познакомил меня с принцем Пакуаламом, а затем и с самим султаном Хаменгкубувоно IX. Впоследствии по роду службы, в качестве заведующего отделом культуры советского посольства, я неоднократно бывал в Джокьякарте, встречался с султаном Хаменгкубувоно IX как председателем Национального спортивного и Олимпийского комитетов Индонезии во время посещений Индонезии советскими спортивными делегациями, на товарищеских матчах по футболу, волейболу, гимнастике, боксу и т. п. В 1979 году я сопровождал султана во время его пребывания в Москве в качестве почетного гостя Спартакиады народов СССР по приглашению Организационного комитета московской олимпиады.

Несмотря на огромные богатства, сосредоточенные во всех четырех кратонах Джокьякарты и Суракарты, включающие предметы старины, уникальные наборы старинных инструментов оркестра гамелан, картины великого индонезийского художника Раден Салеха и других, старинные экипажи, паланкины, одежды, редчайшие образцы тканей батика ручной работы, драгоценности, «волшебные» крисы, ритуальные маски, коллекции старинных монет, орденов и т. п., внешне кратоны не поражают ни архитектурой, ни пышностью. Они скорее похожи на не очень ухоженные старинные усадьбы феодалов, нежели на резиденции здравствующих монархов, за исключением кратона султана Джокьякарты, который со второй половины 70-х годов стали усиленно реставрировать и приводить в порядок на средства, выделяемые центральным правительством Индонезии. Делается это в первую очередь с целью развития туризма.

Сочетание старины и живых монархов весьма привлекательно для туристов, особенно иностранных. Во многом благодаря этому Джокьякарта и Центральная Ява вообще за последние годы стали второй после Бали туристской Меккой Индонезии. А с исторической и культурной точек зрения Джокьякарта намного превосходит Бали. Слабое место Джокьякарты — языковой барьер (мало кто говорит по-английски, а многие жители города даже не говорят по-индонезийски) и отсутствие знаменитых, ни с чем не сравнимых балийских песчаных пляжей. Главный же «недостаток» Джокьякарты, по мнению западных туристов, — отсутствие так называемой ночной жизни в виде ночных клубов, баров и т. п.

Строительство кратона султана Джокьякарты, который, так же как и султанат Джокьякарта, официально называется Нгайогьякарта Хадининграт, началось в 1756 году. Согласно яванским хроникам, главным архитектором кратона был сам султан Хаменгкубувоно I.

Общая площадь кратона 14 тысяч кв. метров. Комплекс сооружений окружен с четырех сторон каменной стеной, высотой 3,5 метра и шириной 3–4 метра. Общая длина стены — один километр. Снаружи она окружена широким и глубоким рвом. В стене устроены бойницы, по углам — бастионы и арсеналы. С внешним миром кратон связан пятью воротами. Перед воротами подъемные мосты, которые прежде поднимались в случае опасности. Ворота кратона закрываются в 8 часов вечера и открываются в 5 часов утра. Церемония открытия ворот очень красочная и собирает много туристов: бьют барабаны, звучат фанфары. Дворцовая стража у ворот кратона вооружена копьями, большинство же других служащих— крисами. Вид у них устрашающий: одеты во все черное, в юбках-саронгах, за поясом кинжал, но разутые. На голове — икат (шапочка наподобие ночного чепчика). Точно так же одеты и гиды, причем все — мужчины. Всюду изысканная традиционная яванская вежливость. Только и слышишь: «Добро пожаловать. Входите, пожалуйста». Общее число служителей кратона достигает двух тысяч. Каждый поступающий на службу в кратон получает новое имя, первая часть которого соответствует его должности.

Кратон расположен в живописном месте между реками Чоде и Винанга. В интересах строительства течение рек было частично изменено. На северо-востоке от кратона возвышается знаменитая гора Мерапи. За 230 лет существования кратона вокруг него вырос город Джокьякарта, ставший крупнейшим центром яванской культуры и сыгравший выдающуюся роль в национально-освободительной борьбе индонезийского народа.

Раджи и султаны постоянно внушали своим подданным, что кратоны символизируют гармонию духовной и физической силы народа. Поэтому каждый, посягающий на власть раджи, нарушает гармонию жизни. Почти все сооружения кратона полны символики. Так, колонный концертный зал Пагларан имеет 64 колонны, что соответствует возрасту пророка Мухаммеда. Перед кратоном раскинулась громадная, поросшая травой площадь (алун-алун). В восточной части ее — Большая мечеть, построенная в 1773 году. В центре алун-алун растут два священных дерева берингин — символ кратона. Согласно обычаю, оба дерева должны быть одинаковой высоты, но одно из них было повреждено во время фейерверка на празднике-фестивале секатен в честь дня рождения пророка Мухаммеда. Поврежденное дерево заменили, но дубликат пока отстает в росте от своего соседа.

Кратон поражает не размерами, а тонкостью отделки каждая деталь которой полна магического смысла. Большинство сооружений — одноэтажные грациозные дворцы и пендопо — нечто вроде деревянных навесов или крытых сцен. Строительство кратона в общей сложности заняло сорок лет, т. е. оно велось на всем протяжении царствования Хаменгкубувоно I, но внутренний ансамбль зданий Пробогьоксо был построен всего за один год, и до сих пор он служит личными покоями султана и членов его семьи.

Сами здания и все находящиеся там предметы являются «пусака», т. е. священными. Вход туда посторонним категорически запрещен. Однако мне удалось побывать там, опять же благодаря дружбе с братом султана, профессором Пурбодинингратом. Он взял с меня слово, что я никогда не буду описывать вид внутренних покоев кратона, и я держу это слово. Могу только рассказать, что по традиции к одному из дворцов (желтому), составляющих личные покои султана, ежедневно родители приводят несколько девочек-подростков. Их «преподносят» султану: теперь символически, а прежде в прямом смысле этого слова, ибо считалось, что, если девочка забеременеет от султана, в родившемся ребенке будет божественное начало; мать ребенка становилась самой завидной невестой.

Два других комплекса зданий и пендопо кратона под общим названием Ситингил после 1949 года были отданы султаном Хаменгкубувоно IX под гуманитарные факультеты Университета Гаджа Мада. Профессор Пурбодининграт рассказывал, что султан посоветовал сусунану Суракарты последовать его примеру, но тот ответил, что «не позволит детям вонг чилик (маленьких людей) осквернять его священный кратон». Так он и остался в полной изоляции от «вонг чилик». Сусунан не играл никакой роли в политической и общественной жизни страны. Соответственно ему не выделялись правительственные субсидии на содержание кратона. В результате кратон Соло находился в запустении.

Гордость кратона Джокьякарты — великолепный зал приемов Бангсал Кенчана (золотой павильон), строительство которого было завершено в 1792 году. За последние два столетия в облике кратона почти не произошло изменений, если не считать декоративных новшеств сугубо европейского характера в XX веке. Появились трюмо в золотых рамах, хрустальные люстры и бокалы, итальянские декоративные изделия. Полы во дворцах пендопо оделись в итальянский мрамор. Все это совсем не согласуется с яванской архитектурой кратона. Чувство диссонанса усиливается, когда смотришь на бесстрастные лица служителей кратона, облаченных в старинные яванские одежды, с крисами за поясом и босиком. Они — сама предупредительность и одновременно преисполнены чувства собственного достоинства и ответственности за порученное дело. Из бесед со служащими кратона я вынес впечатление: они абсолютно убеждены в том, что «служат посланнику божьему — султану в волшебном кратоне».

Два пендопо кратона используются для хранения коллекций золоченых паланкинов и кресел, а также четырех полных старинных наборов инструментов оркестра гамелан. Два из них относятся ко времени империи Маджапахит, т. е. им не менее пятисот лет. Третий набор— XVI века, а четвертый гамелан — копия второго демакского гамелана XVIII века (оригинал принадлежит сусунану Соло). В кратоне Джокьякарты хранится коллекция портретов королевской семьи Хаменгкубуво но кисти Раден Салеха.

К западу от дворцов и других сооружений кратона раскинулся Таман Сари (дословно: сад цветов) — замок на воде, окруженный великолепным парком. Его возведение началось в 1758 году. Таман Сари представляет систему искусственных озер с подводными тоннелями и искусственными островами, гротов, открытых залов, подземных лабиринтов. В бассейнах дворца прежде купались и катались на лодках многочисленные жены и наложницы султана. Рядом на возвышении находились покои султана, откуда он любовался купающимися. В создании Таман Сари воплотилась легенда о владычице Южных морей Роро Кидул, покровительнице султанов Матарама и их наследников. Однако время и влажный тропический климат сделали свое дело. Таман Сари был заброшен, обветшал, порос бамбуком и папайей.

В последние десятилетия Таман Сари превратился в подобие Монмартра, где расположились десятки студий художников по батику. Тут же живут их семьи. Ходить по этим студиям, наблюдать процесс создания картин по батику, выбирать полюбившуюся картину— истинное наслаждение. В 70-е годы в связи с туристским бумом кратон, включая Таман Сари, начали реставрировать.

Кратон служит местом проведения различных религиозных праздников. Самая крупная праздничная церемония — гребег, которая проходит трижды в год: в день рождения пророка, в последний день поста и в день жертвоприношений Идул Адха. Во время праздников султан подносит простому народу угощение в виде «рисовой горки» и прочих кушаний. Устраивается молебен, которым руководит сам султан. Во время гребега в Большую мечеть кратона вносится гамелан. Затем султан в сопровождении свиты обходит сооружения и деревья кратона. Каждый вид дерева символизирует чтото определенное: покорность всевышнему, умение говорить умно и приятно, доброту души и т. п.

В Джокьякарте, как нигде на Яве, чувствуешь присутствие прошлого и утонченную культуру яванцев. Поражает размеренность жизни и спокойствие. Если иностранец побывает в Джакарте, Бандунге, Семаранге, Сурабае, но не побывает в Джокьякарте или Соло, у него сложится превратное представление об Индонезии.

Джокьякарта — самый яванский город Явы. Там все живет по раз навсегда заведенному порядку: идет неторопливая торговля в многочисленных художественных салонах и на базарах, спокойно работают ремесленники— чеканщики по серебру, художники по батику, изготовители масок. Идут занятия в Академии художеств, в Академии национальной музыки, оттачивают мастерство танцоры и музыканты, стайки мальчиков и девочек неторопливо крутят педали велосипедов, направляясь в школу. Ни в одном городе Индонезии я не видел так много велосипедистов. И как это прекрасно! Не то что в Джакарте или Бандунге, где трудно дышать из-за выхлопных газов автомобилей и мотоциклов, а мотоциклисты носятся с такой скоростью, что рябит в глазах. В Джокьякарте все до того спокойно, что даже грозный сосед-вулкан Мерапи, кажется, старается пыхтеть потише, чтобы не нарушить спокойствие города. Девушки Джокьякарты и Соло славятся красотой, женственностью и целомудрием. Под стать им и природа: умиротворенная и целомудренная. Особенно очаровательна Джокьякарта ранним утром, когда с окружающих гор веет прохладой. Оживает же город с закатом солнца, когда наступает волшебная тропическая ночь и тысячи фонарей и маленьких керосиновых ламп освещают торговые улицы и базары. Так и хочется воскликнуть на манер Гоголя: «Знаете ли вы джокьякартскую ночь?» В ночные часы (а в Индонезии сразу после захода солнца наступает ночь) особенно хороша главная торговая улица Малиоборо, где можно найти любые художественные произведения прошлого и настоящего. Ни с чем не сравнимо удовольствие переходить от одного киоска к другому, от одной груды «художественных» изделий, расположенной прямо на тротуаре, к другой, прицениваться, брать в руки, торговаться. Слово «художественные» я взял в кавычки, а, пожалуй, зря, потому что все, что там продается, включая подделки и имитации, сделано талантливыми людьми и отличается большим вкусом. Однако не всегда Джокьякарта была такой спокойной, сугубо яванской, как сейчас. Знала она и бурные периоды: с 1946 до конца 1949 года она была «фронтовым городом», столицей борющейся республики.

Но вернемся немного назад. Принц Дороджатун короновался на трон Джокьякарты 18 марта 1940 года в возрасте 28 лет, через несколько месяцев после смерти отца — султана Хаменгкубувоно VIII. За несколько месяцев до этого будущего султана вызвал из Голландии его больной отец. В Голландии принц Дороджатун окончил экономический факультет Лейденского университета. Вскоре после его возвращения на родину японские войска оккупировали Яву (в марте 1942 года). Когда японцы вошли в Джокьякарту, молодой султан демонстративно надел генеральский мундир голландской армии и, как свидетельствует история, отказался сотрудничать с японскими оккупационными войсками. После смерти патиха (премьер-министра) в 1945 году султан сам стал заниматься административными вопросами султаната. Это был беспрецедентный случай в яванской истории. Хаменгкубувоно IX провел различные преобразования в своих владениях. Он значительно уменьшил число служащих кратона, упростил дворцовые ритуалы, открыл возможность представителям всех сословии служить в кратоне.

Султан решительно поддержал объявление независимости Индонезии 17 августа 1945 года. По предложению султана столица Республики Индонезии в январе 1946 была перенесена из Джакарты в Джокьякарту. В том же году президент Сукарно утвердил Хаменгкубувоно IX главой султаната, а сам султан вскоре упразднил название «султанат», объявив Джокьякарту «особой областью». В декабре 1948 года голландцы, вернувшиеся в Индонезию с помощью англичан, вероломно захватили Джокьякарту, арестовали руководителей республики, включая президента Сукарно. Голландские войска окружили кратон, где находился султан Хаменгкубувоно IX. Командование голландских войск предложило султану вступить в переговоры. Но Хаменгкубувоно согласился дать голландцам только десятиминутную аудиенцию, решительно заявив, что вступит в переговоры лишь после того, как голландские войска покинут Джокьякарту. Голландцы предложили султану встать во главе «Великого Матарама», который бы включал в себя все четыре центральнояванских султаната, но Хаменгкубувоно отверг это предложение. В 1950 году, после создания унитарной Республики Индонезии, бывшие владения султана были объединены с владениями его родственника принца Пакуалама VIII в единую Особую область Джокьякарта на правах провинции. Пакуалам стал заместителем главы Особой области, а с 5 декабря 1977 года султан Хаменгкубувоно IX и принц Пакуалам назначены соответственно пожизненным губернатором и вице-губернатором и Особой области Джокьякарта.

После введения в 1959 году президентом Сукарно «направляемой демократии» пути Сукарно и Хаменгкубувоно разошлись. Вплоть до 1965 года султан не играл заметной роли в политической жизни страны. Он занимал номинальные должности председателя Советов по туризму, спорту и экономике, а также Совета по контролю за деятельностью государственного аппарата. Возвысился он после событий 30 сентября 1965 года, став министром-координатором по вопросам экономики и финансов. Вершиной же политической карьеры султана стало избрание его в 1973 году на пятилетний срок вице-президентом Индонезии.

Ввиду большой занятости в Джакарте султан мало уделял внимания своей области. Исполняющим обязанности главы султаната все это время был Пакуалам. Активное участие в делах Джокьякарты принимает старший сын султана принц Мангкубуми, 1946 года рождения. Он выпускник юридического факультета Университета Гаджа Мада, член центрального парламента страны, руководитель проправительственной партии «Голкар» в Джокьякарте, крупный бизнесмен. После завоевания независимости султан решил не назначать официального наследника. До 1975 года султан не присваивал детям княжеские титулы. Бытовало мнение, что Хаменгкубувоно IX решил стать последним правителем Джокьякарты и что после него Особая область будет упразднена. Но в связи с сорокалетием своего правления в качестве султана Джокьякарты султан присвоил княжеские титулы трем сыновьям, что было расценено как явное намерение не упразднять Особую область. Более того, с августа 1983 года султан решил лично заниматься делами провинции как ее губернатор. Правда, он по-прежнему живет в Джакарте, но каждые два месяца приезжает в Джокьякарту на несколько дней для решения неотложных дел, инструктажа управленческого аппарата, проверки исполнения законов, инспекции на месте вплоть до деревень. Полагают, что это вызвано ухудшением экономического положения подданных, в частности из-за уменьшения ассигнований на развитие области со стороны центрального правительства, роста бюрократии и волокиты.

Если в Особой области Джокьякарта 40 процентов населения находится ниже официальной черты бедности, то жители Соло живут еще беднее. Одна из причин — невероятная скученность. Масса крестьян сгонялась в город в услужение сусунану и его приближенным. Соло издавна был типично феодальным районом Явы. Голландские короли всегда называли правителей Соло своими «братьями», и эти «братья» хранили истинно братские чувства к голландским королям и не очень приветствовали провозглашение Республики Индонезии. Соответственно и Республика не очень жаловала их. В отличие от Джокьякарты, получившей статус провинции, кратон Соло всего лишь кабупатен, т. е. уезд, или район.

Кратон Соло считался богаче кратона султана Джокьякарты, особенно по части драгоценностей, старинных монет, экипажей и т. п. Я говорю «считался», потому что 31 января 1985 года кратон Соло сгорел дотла. Для его восстановления создана государственная комиссия во главе с министром-координатором по вопросам политики и безопасности генералом Суроно. Президент Сухарто стал покровителем, а его супруга — советником по вопросам восстановления кратона. В основание нового здания кратона будет положен «священный» пепел от сгоревшего дворца, дабы восстановить «мистическую силу» кратона Соло. Идет сбор пожертвований среди состоятельных людей на восстановление кратона Соло. Лицам, внесшим наиболее крупные суммы, султан дарует аристократические титулы.

Современный Соло славится крупнейшими предприятиями по производству батика «Семар» и «Крис». Правда, в основном это недорогой батик, так называемый печатный батик. На всю страну и даже за ее пределами Соло известен своим джаму (настойкой из целебных растений).

Кратон князя Мангкунегара в Соло, уступая по размерам кратону сусунана Соло, обладает самой богатой коллекцией предметов старины из золота и бриллиантов, включая почти двухкилограммовый «пояс верности» из чистого золота, монеты средневековой империи Маджапахит, старинные ордена, картины, антикварную мебель и т. п.

Мне удалось довольно подробно ознакомиться с кратоном Мангкунегаран, в первую очередь благодаря давнему знакомству с семьей Сукарно. Его третья дочь Сукмавати с самого рождения была обручена с принцем Мангкунегарана — Дживо Кусумо, а затем, в 1973 году, стала его женой. Они ровесники: 1952 года рождения, и имена у них по-древнеявански имеют одинаковое значение — «душа». Тем не менее их брачный союз оказался неудачным — с 1982 года они не живут вместе. Сукмавати унаследовала от отца любовь к искусству, став балериной, и революционный дух. Она ревностная поклонница кубинских революционеров-интернационалистов Че Гевары и Фиделя Кастро, друга ее отца. В феврале 1983 года ее супруг, принц Дживо Кусумо, был назначен главою королевского двора Мангкунегаран, став тем самым официальным преемником Мангкунегара VIII.

Заканчивая главу о кратонах, расскажу один забавный случай. Зная понаслышке, что две знаменитые аллегорические картины великого индонезийского художника прошлого века Раден Салеха должны находиться в кратоне Мангкунегаран, и выполняя поручение Льва Михайловича Демина, который работал над книгой о Раден Салехе, разузнать как можно больше о картинах Раден Салеха, я специально побывал в кратоне Мангкунегаран во время поездки на Центральную Яву в 1977 году. Поездка совпала с подготовкой выставки картин индонезийских художников по батику в Москве, а в кратонах Центральной Явы хранятся великолепные образцы батика. Во время осмотра кратона Мангкунегаран я спросил принца Дживо Кусумо о названных выше картинах, но он ничего о них не знал. Собираясь покинуть кратон, я зашел в контору, чтобы уплатить за купленные во дворце маски (там работает специальная мастерская). И хотя в конторе царил полумрак, мое внимание привлекла висевшая на стене почерневшая от времени картина.

Приглядевшись, я различил изображение льва. Я чуть не вскрикнул от удивления. Придя в себя, я спросил пожилого служащего, который выписывал мне счет: «Что это за лев?» — «А кто его знает, — ответил он. — Вон там в углу еще один. Они, поди, висят здесь лет сорок, а может, и больше, во всяком случае с тех пор, как я поступил сюда на службу». Принц распорядился снять картины и вынести их наружу, дабы лучше рассмотреть. Когда картины обтерли, к всеобщему удивлению, стала различима подпись Раден Салеха. Так я обнаружил две забытые картины художника. В доказательство подлинности описанного мною случая могу сослаться на свидетельство присутствовавших при этом Ю. Ф. Мишина и его супруги, а также самого принца Дживо Кусумо. Кроме того, были сделаны фотографии. Что же касается смысла обеих картин, то он заключается в следующем. На первой картине изображен молодой гордый лев, олицетворяющий начальный период голландской колониальной империи, а на второй — старый одряхлевший лев, что показывает упадок голландского колониализма.

Кроме четырех центральнояванских кратонов на территории Индонезии осталось несколько других, но уже совсем захиревших феодальных резиденций, например в Чиребоне на северо-западном побережье Явы. На Суматре в колониальные времена также существовало несколько небольших султанатов. Одним из них был Дели в районе Медана. Роль нынешнего султана Дели иллюзорна. Он всего лишь глава адатного права некогда могущественного султаната и владелец дворца. От центрального правительства султан получает небольшое пособие и живет в основном на средства, получаемые от голландских концессий, расположенных на землях бывшего султаната. Султан Дели известен как ярый противник прогрессивных перемен. (В свое время он оставил Северосуматранский университет в Медане, где учился на юридическом факультете, в знак протеста против влияния левых сил в университете при Сукарно.)