Ингуш и осетинка: право на любовь

Глава 11. Борьба с самой собой

В октябре месяце в универе состоялась сходка. Меня пригласили, но я идти не собиралась. Не люблю я эти мероприятия. Хава меня опят тащила туда, умоляла пойти с ней.

– Ну Амин, пошли, будет весело.

– Не пойду. Мне там не место! И что я тете скажу?!

– Ой, ну придумай что-нибудь!

– Хав, извини, но нет. Даже не уговаривай.

– Что ж ты такая упрямая Амин? Ты должна пойти, там будет Хав...

Она резко закрыла рот, но я уже все поняла и разозлилась:

– Что? Кто там будет? Хаваж? Ты из-за него меня уговариваешь?! Тебе не стыдно Хав? ты знаешь мое положение, и все же хочешь свести меня с ингушом?

– Ами, извини. Честно, ты ему очень нравишься. Хайдар ему говорил даже, мол, да оставь ты эту Амину, таких как она миллионы. А он сказал, что хочет общаться с тобой, узнать получше.

– Хава, нет! И правильно Хайдар ему сказал.

– Ну Ами…

– Нет.

Она поняла, что смысла меня уговаривать нет. Мы поговорили еще немного и попрощались.

Хаваж никогда не ходил на сходняки эти кавказкие. А тут пришел, чтоб увидеть меня и поговорить. Это мне потом Мадина сказала.

Я очень гордилась своей выдержкой и мечтала, что однажды совсем про него забуду и все пойдет, как раньше.

***

Как-то раз, когда у нашей группы были занятия физкультурой, произошел эпизод. Преподаватель увел парней заниматься на улицу, а девочек оставил в спортзале. Разумеется, нам было дано задание, но никто и не собирался его выполнять. Мы шутили, веселились.

Затем Диана включила на телефоне лезгинку и Хава с даргинкой Раисой пошли в пляс, а мы стояли и аплодировали. Потом танцевала Диана, а затем – я. Кто-то из девочек записал весь этот ералаш на смартфон. Вдоволь натанцевавшись, мы отправились на последнюю пару.

Вечером мне приходит смс от Хаважа: «Красиво танцевала, но больше этого не делай». Руки так и чесались написать ему ответ, но я сдержалась и не ответила. Потом выяснилось, что это Хава дала Хаважу посмотреть запись.

Я сама была солисткой в ансамбле когда-то давно, танцевала лет пять-шесть. Только вот вайнахской лезгинке нас не учили, этому я научилась у Мадины, она занималась народными танцами в школе. .

Позже Хаваж написал мне снова, он попросил поговорить, и я согласилась. Он позвонил.

– Салам Алейкум, Амина.

– Ва Алейкума салам.

– Как ты?

– Эм..хорошо. А ты?

– Я тоже. Почему ты не отвечаешь на мои звонки и сообщения?

– Мне некогда бывает, извини.

– Ну ведь позже же можно ответить?

– Забывала.

– А может забИвала?

– Может.

– Хм...ясно.

–...

– Ты красиво танцуешь, только не стоит этого делать.

– Почему?

– Харам.

– Хм, ну, в таком случае, наш разговор тоже харам.

– А может я к тебе с намерениями?

– Хаваж! Я о тебе ровным счетом ничего не знаю, как и ты обо мне! Я осетинка, ты – ингуш. Какие намерения?!

– Ты не осетинка! Почему ты врешь, Амин!

– Да не вру я! Хаваж, я осетинка!

Какое-то время в трубке была тишина, затем раздался его тихий голос.

– А....как же то, что ты в платке ходишь?

– В платке, подумаешь – косынка. Привычка это. Из-за головных болей частых.

– Я, когда тебе писал на ингушском ты мне пару раз отвечала, понимала же. И поправляла меня пару раза в словах.

– Не сложно додуматься тут, я дружу с Хавой и Мадиной. За два года дружбы можно было выучить пару фраз, как думаешь?

Он явно был растерян.

– Амин, а, эм, галушки? Ты же их готовила.

– Ну и что?! Я и суши умею делать. И что с того? Я японка? Хаваж, я тебе много раз говорила, что я осетинка! И Хава тебе говорила.

– Ты не похожа на осетинку, и я был уверен, что ты наша.

– Нет Хаваж....нет.

– Ты мусульманка хоть??

– Да.

– Понятно.

Голос звучал растерянно, потерянный ёжик, одним словом.

Он молчал. Не знал, что сказать. Я поняла, что теперь все. Он не позвонит больше.

Меня это должно было радовать. Наконец-то! Но нет, мне было очень грустно. У нас толком даже общения не было, а чувства какие-то непонятные были. Мы попрощались, и он не звонил, не писал долгое время.