Инквизитор

Глава 6

Пески молниеносно стали зыбучими.

Я почувствовал, что соскальзываю вниз по склону.

Шорох издавали жёлтые песочные ручейки, струящиеся в том же направлении, что и я. А в центре всего этого вспучился холм, с которого тоже начал стекать песок. Холм увеличивался, обретал ширь и высоту, множил детали, стряхивал с себя вековое оцепенение…

А потом начал раскрываться мясистыми лепестками.

Тварь была слепой, у неё даже не было глаз. Ну, а как иначе, если ты столетиями живёшь под землёй. Складки серой кожи, покрытой то ли камнями, то ли неведомыми наростами. Костяные шипы, выполняющие роль просеивателей и органов восприятия одновременно. Необъятная пасть, усеянная рядами острых зубов, смахивающих на китовый ус. Вздыбившиеся под песком уплотнения, которые на поверку окажутся щупальцами, протянувшимися на десятки метров…

Мы называем этих уродов Ловцами.

Толстокожая громадина, впадающая в спячку на несколько лет. Ловцы селятся в пустынях, где жара круглый год, можно добраться до источников воды в глубине и подчинить себе некоторых… не очень приятных существ. Скорпионов, например. Или футеров.

Ловцы обитают вблизи оазисов, кочевых стоянок и караванных путей. Там, где есть двуногий корм — люди. Тварь вступает в симбиоз с другими хищниками, направляет их, организует засады, а взамен требует долю от добычи. И эту добычу сбрасывают в вертикальные колодцы, ведущие к страшным лепесткам…

Наверное, Ловцы обладают ментальными способностями и высоким уровнем интеллекта — по меркам животного мира. Вот только давить людскую психику эти монстры не умеют. Что радует, иначе мы сами шагали бы строем под землю и бросались в колодец, добровольно принося в жертву свои тела.

Существо ест, запасается жиром, замедляет метаболизм и впадает в пограничное дремотное состояние. Нечто среднее между сном и бодрствованием. Лежит под землёй несколько месяцев, иногда — лет. До тех пор, пока в пределах зоны восприятия не объявится новый караван. Ловец нас не видит, но очень хорошо слышит. И прекрасно различает вибрации идущего человека, всадника, погонщика верблюдов или гружёной телеги. Даже количество людей в группе вычисляет безошибочно. Ну, и дистанцию с направлением, как же без этого.

И да, Ловцы предпочитают выбираться из Разломов и обживаться в реальных пустынях. Если же охота ведётся из кармана, добычу принесут верные миньоны. Уверен, существо ненавидит Пустошь. Здесь почти нет еды, и спать приходится десятилетиями.

Я знаю, как справиться с Ловцом.

Главное — успеть это сделать раньше, чем тварь сожрёт моих товарищей.

Быстро оценив обстановку, я обнаружил, что хуже всего дела обстоят у моего наставника. Бронислав непостижимым образом успел скатиться в яму раньше меня и был на целых пятьдесят метров ближе к разверстой пасти. Олаф, даже соскальзывая в пропасть, бился с двумя скорпионами.

Айминь телепортировалась ко мне.

— Что делать? Они погибнут!

Лицо китаянки было искажено от ярости и бессилия.

Прыгуны не могут забирать с собой пассажиров. Они перемещают личные вещи и одежду, но не живых существ. Подтверждено многочисленными экспериментами и полчищами распавшихся на атомы лабораторных мышей.

Смотрю в глаза китаянки и вижу страдание. Боги, да она сейчас кинется вслед за Брониславом! Они что, тайные любовники? Или это чувство безответное?

— Уходи к Разлому, — бросил я, отправляя мысленный приказ Вжуху. — И постарайся не мешать.

Кулаки Дины сжались.

Я обрушил на песчаную насыпь одно из своих заклинаний, и пустыня начала твердеть. Песок под нашими ногами превратился в камень, отрастил длинные шипы… И вот мы уже стоим на твёрдой поверхности, никуда не скатываемся и готовимся к битве.

Вжух, выпростав крылья, поднялся в воздух, проскользнул меж двух щупалец, спикировал на Бронислава, вцепился когтями ему в плечи и рванул вверх. Учитель повис наподобие тряпичной куклы, а мой питомец ухитрился выдвинуть крылья ещё дальше и мощными взмахами набрать высоту. Заложив вираж, котоморф поднырнул под мясистую серую плеть и вычертил в небе размашистую спираль.

Асаби похожим образом вытащила Олафа.

Инквизиторы почти набрали высоту, когда очередной отросток, расшвыривая песок во все стороны, просвистел под ногами Олафа.

Тварь не хотела упускать добычу.

— Беги! — рявкнул я.

И начал плести вязь.

Честно говоря, не думал, что справлюсь.

Расход энергии вырос в разы, каналы загудели от напряжения, узлы начали перегружаться, не справляясь с мощным потоком ки.

Как вы уже поняли, электрический подземный шторм не убил монстра, а лишь разозлил его. Всё потому, что у Ловцов выработан иммунитет к электричеству. Эти милые зверушки обитают в пустынях, кишащих всевозможными гремучими ящерами, ударными скатами и молниеносными саламандрами. Я, признаться, удивлён, что мы сегодня не столкнулись с этими отрыжками мироздания.

Значит, электричество не сработает.

Другое дело — лёд.

Проблема в том, что магия воды нуждается… в воде. И вязь, которую я применил, добывала эту самую воду из подземных источников.

Десятки, сотни гейзеров ударили в небо.

Монстр забеспокоился, он не понимал, что происходит. Я же вытаскивал воду в ускоренном режиме, конденсировал, превращал в ледяные копья и швырял в центр.

Копья летели быстро.

Я увидел, как один шип пробивает серую кожу и входит в туловище монстра, второй проваливается в пасть, третий насквозь пронзает щупальце…

Ловец наполнил пустыню трубным рёвом.

Я завершил вязь двумя взаимопроникающими техниками.

И пошёл дождь.

Всё, что я извлёк из упрятанных в грунт водоносных слоёв, пролилось на воронку в центре кармана. Настоящий тропический ливень в сердце пустыни! Ловец, в свою очередь, обрушил на каменный пятачок, где стояли мы с Айминь, многотонную мясистую конечность. Продолжая подпитывать вязь, я прикрыл себя и Дину воздушным щитом. Отросток хлестнул по незримому куполу и соскользнул в мокрый песок. Я тут же опустил на серую колонну меч, вычерчивая в воздухе огненный след.

Щупальце со свистом втянулось в землю, расшвыривая ярко-оранжевую жидкость.

Ловец крутанулся в центре воронки, издал оглушительный рёв и попытался подтянуть себя к дерзким людишкам — то есть, к нам. В этот момент произошла финальная трансформация вязи. Дождь превратился в бритвенно-острые ледяные нити, прошивающие монстра насквозь.

Монстр задёргался, словно уж на сковородке.

Щупальца били по стенам воронки, земля ходила ходуном, вся туша вылезла наружу и теперь возвышалась над нами подобно многоэтажному дому.

Айминь заворожённо наблюдала за агонией.

— Я же просил: беги!

Китаянка не слышала.

А мне оставалось лишь тратить последние силы на поддержание щита. Надеюсь, остальным карателям хватило ума выйти из Разлома…

Вжуху не хватило.

Питомец кружил над пустыней, чуть выше зоны покрытия вязи, посылал мне сигналы о своей готовности к бою, но никак не мог улететь. Он отказывался бросать своего хозяина!

Грязь и песок летели во все стороны, в небе мелькали исполинские отростки. Дважды наше укрытие чуть не снесло песчаной лавиной.

А потом Ловец сдох.

И меня захлестнуло таким количеством разломной энергии, что я чуть не задохнулся от этого прилива! Охренеть! Я упал на колени, выгнулся дугой, задрав подбородок вверх, закричал… Меня затопило, прибило, почти уничтожило! Ещё немного, и оболочки, которые я так любовно выстраивал, перегорели бы, но я выдержал. Слёзы брызнули из глаз, пустыню заволокло радужными пятнами.

Дина подскочила, чтобы помочь, но я уже выплыл.

Сначала упёрся ладонями в камень, потом открыл рот и сделал несколько глубоких вдохов. Сердце бешено колотилось о рёбра, на виске пульсировала жилка. Да, хорош наследник богов. Чуть не откинулся, хапнув слишком большой кусок пирога.

Затем пришло понимание.

Я поглотил столько энергии, что могу заняться построением пятой оболочки.

— И часто ты… в такой коматоз уходишь?

Мы с Брониславом сидели на верхней палубе, прислонившись спинами к радарной установке. Вечно заходящее солнце нагрело металл, и я наслаждался моментом. Сейчас, когда по степи не летало и не бегало всякое отродье, Пустошь выглядела вполне приемлемо. Даже симпатично.

— Если наращиваю оболочки.

— Не понял.

— И не надо.

Бронислав хмыкнул.

Каратель уже привык к моей манере общения и знал, что на некоторые вопросы я предпочитаю не отвечать. Например, если эти вопросы касаются моих способностей.

После зачистки трёх Разломов я ушёл в транс на сорок часов. Почти двое суток по земному календарю. Пятая оболочка отлично легла на предыдущие, интегрировалась в астральное тело и укрепила всю систему. Пробудившись, я понял, что могу потреблять ещё больше ки, заживлять серьёзные раны, выстраивать доспех повышенной мощности и оперировать стихиями с виртуозностью продвинутого волшебника. Я спустился по аварийной лестнице в траву, опробовал несколько техник и остался доволен собой.

Кстати, у меня улучшились навыки трансформации эфира в стихийные техники. Огонь и молнию я не стал тестировать, но воздух… Для разминки я организовал себе воздушную подушку и несколько секунд провисел над землёй. Не левитация, но тоже ничего.

Почти дотянулся до многомерности.

Работа с несколькими измерениями требует не столько энергетических ресурсов, сколько расширения сознания до определённых границ. И это расширение позволяют осуществить оболочки. Пятая, например. Или шестая, я уже точно не помню. В любом случае, потребуется несколько месяцев практики.

— Слушай, — я решил сменить тему, — а что у тебя за история с прежним учеником?

Бронислав помрачнел.

А потом вдруг выдал:

— История на историю. Меняемся?

Я внимательно посмотрел на наставника.

— Не боись, — каратель ткнул меня кулаком в колено. — Ничего такого. Из… твоего прежнего мира.

— Вот привязался со своим миром! — не выдержал я.

Наши отношения всё больше перетекали в дружеское русло. Появились взаимные подначки, стали открываться окна в прошлую жизнь. Вот оно, боевое братство.

— Так что, играем?

— Давай, — согласился я.

— Расскажи, откуда ты выкопал Вжуха. И почему он так к тебе привязан.

— Ну, здесь никакого секрета, — облегчённо вздохнул я. — Отбил у живодёров в Форте Карагай.

Бронислав задумался.

— И как они ухитрились изловить полиморфа?

Вопрос застал меня врасплох. Честно говоря… ума не приложу. Вжух, конечно, был годовалой зверушкой, без опыта общения с людьми, но… Вы только посмотрите, что он вытворяет! Нужна магия или какой-нибудь артефакт, иначе с этим хмырём не совладать.

— Не знаю, — честно признался я. — Может, какую-нибудь ловушку артефакторную соорудили?

— Может, — Бронислав пожал плечами. — Спроси у него как-нибудь.

— В смысле?

— У котоморфов нет потолка развития. Они всегда зациклены на хозяине. Если ты усиливаешься, прокачивается и питомец. Так что… не удивлюсь, если он поумнеет.

Я обдумал полученную информацию.

И сделал в голове пометку на будущее.

— Ученик, — напоминаю карателю.

— Ах, да. Думал, ты забудешь.

— Не дождёшься.

Отец Бронислав задумчиво уставился вдаль.

Судя по всему, намечался дождь. В небе громоздились тучи, вдалеке громыхало, усиливался ветер. Запахи луговых трав, машинного масла и горелой плоти смешивались в своеобразный букет. Пока я сражался в Разломах и медитировал, экспедиторы распотрошили павших монстров, извлекли всё самое ценное, а останки сожгли. Наибольшую ценность, если я правильно понимаю, представляли для европейцев панцири. И кое-какие железы, но это не точно.

— Я взял себе ученика лет пятнадцать назад, — сообщил Бронислав. И тут же исправился: — Пятнадцать лет и два месяца.

— И что не так?

— Поначалу всё было так, — хмыкнул каратель. — Нет, не подумай, он не был предателем, как Никита. Наоборот, чтил Кодекс и всеми силами старался его блюсти. История начинается даже не в Турове. Я помог ему подняться, взять четвёртую ступень посвящения, и несколько лет мы работали вместе. Ходили в рейды, устраивали облавы на отступников. Даже в Пустоши довелось побывать. А потом наши пути разошлись.

— Как это произошло?

— Он стал тенью.

— Да ладно. Вы же распределяете послушников по орденам ещё в сентябре.

— Распределяем. Переходы случаются крайне редко, но случаются. Для этого нужны веские основания и особое разрешение Супремы.

— Дай угадаю. Ваши интересы пересеклись?

— Было такое, — нехотя признал Бронислав. — Одна операция… Я превысил полномочия. Расправился с выродками, судьбы которых подлежали редактированию.

— Зачем?

— Это личное. Они… убили кое-кого из моих друзей. Я знал, редактирование может пойти по мягкому вектору. Финансовые потери, болезнь с последующим излечением, неблагодарные дети. Как по мне, это сущие мелочи. Но задницы тех выродков прикрывал клан. И кое-кто из отцов ходатайствовал перед Супремой о смягчении кары.

— И ты их завалил.

— Да, — Бронислав посмотрел на меня с вызовом. — А что мне оставалось? Спихнул на самооборону, и всё бы спустили на тормозах, но этот «кое-кто» поручил внутреннее расследование моему ученику. А тот знал мои методы. Последовало дознание… В общем, до отлучения не дошло, но меня отстранили на год от оперативной работы. На год, представляешь? Засранец копал старательно, выслуживался перед руководством. Через это он стал отцом и влез в секретариат Супремы. Здорово, правда?

— Мудак, — соглашаюсь я. — И ты решил не брать учеников.

— Решил. А то вырастишь на свою голову…

— Думаю, ты прав.

— Серьёзно?

— Вполне. Я тоже против учеников, но по другим причинам.

— Это ещё по каким? — оживился Бронислав.

Ответить я не успел.

По тамбурам и внешним люкам прокатился сигнал тревоги. Мы с Брониславом вскочили на ноги, я отправил призыв питомцу и уже совсем было намылился врубить духовное зрение, как в голове прозвучал напряжённый голос Валерия:

К нам приближается туннельщик.