Инвестиго, из медика в маги. Том 2

Глава 11 Орлы

Кровь отошла от костяшек — слишком сильно Мик сжимал нож в правой руке. Если ничего не предпринять, он станет добавкой к общему блюду. Было огромное желание отдаться чувству паники, но он балансировал на грани трезвомыслия и полного ужаса.

Мик осознавал себя мелким и ничего не значащим элементом вселенной.

Как ему победить обстоятельства, если они против него? Рыбы рвали и рвали мясо куталика, не обращая внимания на терзания Мика. Для них это большая удача. Ни о чём другом думать не надо. Глядя как они поедают голову, он невольно заметил, что хищники избегают приближаться к глазам. Странно.

Он закрепил вырезанный рулон с кожей и, цепляясь за кости и хрящи, аккуратно добрался до огромного глазного яблока. Одно неверное движение и он полетит вниз. Вырезав себе выступ, за который можно схватиться, он оттолкнулся и чиркнул ножом по глазу. Густая жидкость, напоминающая сопли, медленно вытекала из разрезанной оболочки.

Мик ещё несколько раз махнул ножом, увеличивая площадь разреза, и глаз быстро вытек в воду с хищниками. Те в панике юркнули кто куда. Если что-то сейчас и стучало в груди Мика, так это надежда. Он сглотнул слюну и выбрался из почти съеденной правой части головы.

Он не спешил, соображая как сделать лучше. Мик хотел сделать из той кожи парус, но его некуда крепить. Схватив рулон прочной куталловой «ткани», он двинулся ко второму глазу. Здесь ситуация была получше. Хищников возле головы поубавилось. Что-то их отпугивало и это что-то содержалось в глазной жидкости.

Мик снял ремень, вытащил из него на всякий случай кристаллы и спрятал за щекой, чтобы не выронить. Сделав небольшой разрез, он подставил водонепроницаемую ткань и собрал как можно больше спасительной жидкости. Завязав получившийся мешок туго ремнём, он оттащил его к плавнику-лодке. Снова вернулся к «плачущему» глазу и, убирая чувство мерзости как можно дальше, подставил ладони под скользкий поток. Оно не сильно пахло, терпимо.

Измазавшись весь, он вымыл только ладони и лицо, всё остальное было скользким. Мик не знал, как скоро он высохнет на солнце, так что отчаливать надо было быстрее. Только как спуститься вниз? Всё же отсюда довольно высоко, а ступенек для него никто заботливо не вырезал. И верёвки, чтобы спустить плот, тоже нет.

Тогда он вспомнил, как они в детстве с ребятами скатывались с огромной горки на полоске кожи продетой под зад. Эта замечательная мысль была тут же приведена в исполнение. С одним дополнением — он вырезал с краю плота небольшую дырку и закрепил свой спасительный мешочек обрывком ремня. Так он не потеряет его при спуске.

Конечно же, всё пошло наперекосяк, и он просто плюхнулся в воду, а плот упал рядом. Боясь, что его вот-вот схватят за ногу, он быстро залез на плавник, цепляясь за ребристые выступы. Мешок цел. Правда, он сам смыл с себя всю жидкость. Осознав это, Мик немного ослабил узел и просунул руку в противную на ощупь массу. Снова обмазался и, устроившись на плоту, второпях скастовал пневмодвижение.

Правой рукой он цеплялся за край, а левую опустил в воду, создавая потоки магического воздуха. Его прогресс маны остановился на двадцати восьми. С кристаллом — двести восемьдесят. Тяги хватит на девяносто три пневмодвижения и ещё одна единица останется на создание воды.

Тут Мик вспомнил, что совершенно забыл про еду! Чем он будет питаться? Он с тоской смотрел на отдалявшуюся тушу. Ведь он мог вырезать несколько кусков мяса и кинуть в этот мешок со слизью. Ничего страшного — отмыл бы потом. Эти мысли немного изгадили общее настроение.

Так, стоп. Ещё полчаса назад он думал, что вообще нет шансов, а сейчас сожалеет о каком-то мясе, когда надо радоваться такому удачному спасению. Почему ему обязательно нужно сверх того, о чём он ещё недавно с жадностью просил у жестокого мира?

Отогнав плавник на всю ману, что у него была, он вынул кристаллы изо рта и посмотрел на их синие грани. Вся их экспедиция планировалась, чтобы узнать тайну происхождения этих малюток. Лежа на животе, он ловил блики заходящего солнца через призму синего цвета кристалла. Где-то там, внутри него, огромное скопление маны и всем людям очень важно понять, как она работает. По крайней мере, так говорил Гург и…

Проснувшись, Мик первым делом измазался в глазной жиже и снова включил пневмодвижение. Он не знал в какую сторону плывёт. Может быть в сторону материка, а может и вовсе отдаляется вглубь океана. Во втором случае, его ничего хорошего не ждало. Ведь жидкость кончится рано или поздно и его сожрут.

Новые перспективы не обнадёживали. А ещё сильно хотелось есть. Он не кушал, наверное, уже дня полтора-два. И сейчас желудок жалобно стонал как побитая собака.

— Заткнись, я сам всё понимаю, — зачем-то вслух сказал ему Мик.

Мана снова закончилась, а делать было совсем нечего. Поэтому он смотрел на облака, терпел возмущение в животе и думал, как быть дальше. Вот если бы он магией мог создавать пищу, то прямо сейчас не отказался бы от сочной куриной грудки, томного батата, испускающего пар и всё это томатной подливочкой залить. Ммм…

Время тянулось как назло долго. Скучая, он изучал толщу воды. Жалко у него нет удочки. Так бы выловил себе рыбки и пожарил. Кстати о рыбке. Неожиданно Мика осенило, что плывёт-то он на плавнике. А это часть рыбы!

Достав нож, он отрезал небольшой кусочек и с опаской сунул в рот. Ну, ничего такого, обычная сырая рыба. Так он себя убеждал, а на самом деле это была жуть какая гадость. Выбора не так много. Поэтому к его списку дел добавилось медленное разжёвывание кусочка плавника.

Третий день прошёл, как и предыдущие два, только в этот раз он отрезал кусок побольше. Он старался не думать, что будет, когда он не сможет больше уменьшать площадь его плота.

На четвёртый день Мик лизнул глазную жидкость и долго проблёвывался желудочным соком, извергая и так скудные запасы пищи в виде плавников. Пришлось даже сделать меньше пневмодвижений, чтобы попить воды. Кстати он заметил, что если желудок полон воды, то есть хочется меньше. Поэтому он решил пожертвовать немного передвижением, чтобы снизить сосущее чувство голода.

На пятый день его доконало сраное солнце. Вся кожа потрескалась. Губы и вовсе напоминали заплесневелый мякиш. От скуки он выпил солёной воды и пожалел об этом. Разболелся живот. Пришлось долго испражняться лёжа на боку. Мысленно он пометил, что кусок плавника, где была его жопа, он кушать не будет. Он пока ещё сохранил остатки гордости.

На шестой день Мик валялся в изнеможении не в силах что-то сделать. Еле-еле он заставил себя толкать эту чёртову съестную лодку. Глазная жидкость закончилась. Её остатки высохли и превратились в камень. Вчера он огнём растопил последнее. Как же плевать. Поскорее бы его уже съели. Ничего не хочется.

Опустив руку в воду, он включил пневмодвижение и упёрся головой в рыбный пол. Вперёд не смотрел. Зачем? Что он там не видел? Одна вода кругом. Не зная зачем, он поцеловал плавник. А потом ещё долго облизывал его. Всё равно никто не видит.

Его любвеобильность прервалась криком чайки. Ну что там ещё? Чего разорались? Он как раз фантазировал, как будет есть сегодняшнюю порцию. Однако голоса птицы ещё долго надоедали ему. Тогда он выпрямил свои похудевшее за это время руки и привстал. Щурясь, Мик бросил взгляд вперёд. Вдали виднелась земля.

Отбросив все прошлые мысли, он жадно рассматривал это место. Не похоже на большую землю. Это даже не остров, а какая-то скала. Но не это было главное. Птицы жили в том месте. А значит, там есть яйца! Яйца это еда. Рот наполнился слюной. Он слил ещё не все остатки маны. Развернув плот, Мик изменил курс на остров.

Маны чуть-чуть не хватило, и он стал грести руками, пока не упёрся в берег. Кое-как затащив полусъеденный плот на берег, он повалился от усталости на землю. Лишь потом почувствовал этот запах. Его чуть не вырвало. Что это? Пахло дерьмом. Без преувеличений. Это не должно его пугать. Он проспал внутри куталика целый день, так что и здесь справится.

Карабкаясь по склонам, Мик распугал несколько птиц. Видно они не знали, что такое человек. Потому так лениво реагировали. Это позволило ему убить одну камнем. Это на ужин. Найдя гнёзда, он захрустел яйцами, чуть ли не вместе со скорлупой.

Поменьше куриных, но их тут много. С голоду в ближайшее время не помрёт. Быстро ощипав пернатое создание, он выпотрошил и приготовил к жарке тушку.

Спустившись вниз, Мик состряпал первое за долгое время нормальное блюдо и наелся до отвала. Чего он не ожидал, так это проблем с желудком, предательски скрутившимся от колик. Мик полночи думал, что так и умрёт на вонючем острове. Ближе к утру он смог заснуть.

Седьмой день встретил его болью во всех конечностях. Сказалась привычка спать на относительно ровном плоту. Мик не заметил, как отрубился прямо на камнях. Отмыв и высушив куталлову ткань, он нашёл удобным использовать её как одеяло. Ветры обдували остров со всех сторон, и ночью было достаточно холодно.

Поев яиц и убив ещё одну птицу, он осмотрелся на самой верхушке скалы. На востоке маячил ещё один такой остров, а далеко за горизонтом ещё парочка. Значит ли это, что его мучениям пришёл конец? Очень похоже на то.

Для птиц эти скалы были домом, но это пока не значило, что материк где-то рядом. В его случае крайне плохо, что он не имеет больше пятидесяти маны. Если бы Гург об этом узнал, то никогда не взял бы его в такое плавание. Ведь этот минимум нужен для запуска сигнального фаербола.

Мик не в силах подать сигнал, даже если вдалеке увидит корабль. Они просто его не заметят. Чтобы не думать об этом, он облазил весь остров и понял, что переоценил размеры этого клочка суши. Мик не стал собирать все яйца, так как это отпугнуло бы птиц, и он больше не смог бы добывать мясо. А мясо это сила. Это его топливо.

Поев, он чувствовал прилив бодрости и даже какую-то кровожадность. Мик теперь смотрел на пернатых не с простым человеческим любопытством, а как на объект пропитания. Так, наверное, коты смотрят на голубей. Летайте, летайте, мы с вами потом поговорим.

От нечего делать, он нашёл большую засохшую земляную лепёшку серого цвета и подпалил её. О чём сильно потом пожалел. Быстро выкинув тлеющую гадость в воду, он ещё долго ловил ртом воздух. Надежда подать сигнал таким образом пропала. Эти штуки слабо годились для топлива.

На восьмой день он всерьёз задумался о путешествии на другой остров. Нужно было что-то делать. Здешние птицы уже резко на него реагировали и разлетались, стоит ему хоть чуть-чуть приблизиться. Мик собрал все яйца, что нашёл, и под недовольный гвалт пернатых отправился к другому острову.

Почти доплыв, он увидел в толще воды приближающуюся к нему рыбину. Она очень напоминала одну из тех, что жрали куталика. Глазной жидкости больше не было. Ничто не защищало от опасности.

Едва Мик убрал руку, как щелкнула челюсть. Конечность не пострадала, а вот психика ещё как. Оставалось около сотни метров до острова. Нужно её как-то отвлечь. Взгляд упал на собранные в куталлову кожу яйца. Он тут же их высыпал за борт подальше от себя. Хищник высунулся из воды, оголяя пожелтевшие зубы.

Это позволило оторваться и вылезти на берег. Правда, плавник утащила вторая рыбина, не дав ему никаких шансов. Единственное, что осталось у Мика — это куталлова ткань. Хорошо хоть ногу не откусили, подумал он, глядя как плавник исчезает в пасти морских охотников.

Был бы у него хороший запас маны, он не стоял бы столбом. Второй остров оказался ещё меньше первого. Птиц было мало. Потребление яиц придётся растягивать. Мик решил заготовить мяса впрок и подбил за день четыре птицы. Это стоило ему много потраченных часов и неудачных попыток, но он справился.

Мик старался контролировать приём мяса, но, не удержавшись, в первый же день съел всю тушку. Ничего, наловит ещё. Остальные он выпотрошил и решал, что с ними делать. Сейчас лето. Даже не зная способов хранения, Мик понимал, что без какой-либо обработки оно быстро пропадёт. Поэтому он приготовил и три оставшиеся птицы. Разорвав рубашку, он запихнул их в ткань и улёгся спать.

На десятый день оставшиеся две тушки пропали. Надо было сразу съесть, с тоской подумал Мик, выбрасывая тухлятину в океан. Через какое-то время, её сожрали морские твари. Не подумав, он подкормил своего врага. В том-то его и проблема, что он сначала делает, а потом думает.

Отправиться куда-то вплавь Мик уже не может. На острове были одни голые скалы и странные скопления серой земли. На вкус он боялся её пробовать — это могло печально закончиться. Теперь точно конец?

Птицы стали вести себя как в прошлый раз — разлетались при малейшем шорохе. Даже ночью.

На двенадцатый день он съел все доступные яйца. Пернатые потихоньку улетали на другие острова, оставляя его в одиночестве.

— Ну и валите отсюда! — кричал Мик. Рваная одежда топорщилась, словно флаг обречённой страны. — Идите на хер! Это мой остров!

После этого он истерически засмеялся, а потом вспомнилась та сцена с Бефальтом, на крыше постоялого двора «Влюблённый оккапури», и он засмеялся ещё больше, трясясь и выплакивая остатки здравого смысла. Это его остров и он теперь точно один.

От нечего делать, он лепил ровный настил. Каждый созданный магический камешек строил его новый дом, ну или могилу. Тут выбирать не приходилось. На четырнадцатый день он закончил сооружение.

Утром Мик накрывал крышу куталловой тканью и отлёживался в тени, посасывая яичные скорлупки. А ночью укрывался ею от холода. Временами жевал ремень. Ветра больше не беспокоили. Каменные блоки надёжно защищали.

Чтобы не забыть сколько он находится после крушения, Мик ножом выводил чёрточки на стене. На него гордо смотрели шестнадцать полосок. Тоскливо кинув взгляд на остатки одежды, он голый вышел поприветствовать утро.

Забравшись на самый верх, он всматривался в соседние острова и представлял, как будет убивать птиц и жрать их детей, то есть яйца. Если бы он мог, то давно бы съел куталлову ткань, но она не разжевывалась и не переваривалась. Цельный кусочек вышел из него на следующее утро и это, скажем так, принесло некоторый дискомфорт в процессе. Повторять столь печальный опыт он не собирался.

Мик думал, что будет вспоминать всех, предаваться размышлениям о чём-то возвышенном, убеждать себя бороться и не сдаваться. Мать, Лавия, Беф, Гург, Найша, Мур, Коррус — всё это где-то там, в далёком прошлом. Сейчас он думал, можно ли съесть рукоятку ножа и каково на вкус дерево?

На семнадцатый день он разбил камнем обтянутое кожей древко и мелко настругал его опилками. После того как их съел, Мик ещё долго мучился коликами, поджав ноги под себя и плача. Обидно умирать как околевшая собака. Отголосок старой жизни выбросил небольшой эпизод из жизни, когда Ли Праст рассказал им, что Гург боится собак. Они тут же кинулись к нему на чердак и, вбежав на четвереньках, принялись лаять как идиоты.

Улыбнувшись, наверное, впервые за долгое время, Мик пополз наружу. Этот гроб пугал его. Он как будто знал, что если заснёт здесь сегодня, то уже никогда не сможет поприветствовать солнце.

Расталкивая серую землю, он полз, абсолютно голый и грязный. Полз на самую вершину. Там он в последний раз посмотрит на закат. Какая разница, где он заснёт? С непонятной настырностью последний рывок он сделал пневмодвижением и тело выкинуло вперёд. Кожа ободралась до крови. Ничего страшного.

Сделав из магических камней импровизированный стул, больше похожий на трон какого-то заморского короля, он сел на него и окинул взглядом свои владения. Ну, точно король. Видели бы его сейчас родные. Вторая улыбка за день промелькнула на измотанном лице Микки.

Он бы многое отдал, чтобы снова услышать, как его называют Микки. Тёплые воспоминания заставили зажмуриться и погрузиться в мир грёз. В далёкое детство, в те времена, когда дом ещё был полон счастья, и он бежал на это «Микки», зная, что следом случиться нечто хорошее. Его похвалят или дадут вкусненького.

Почему из всех в такой момент он вспоминает только её? Сколько… сколько птиц сейчас сюда летит? Веки давило вниз. Какие большие. Наверное, жутко вкусные. Попробую обязательно потом. Чем-то они напоминали орлов. Зрение уже сильно подводит.

Что делают орлы в открытом океане? С этими мыслями он собрал последние силы и широко открыл глаза.