Истории о котопёсах и их хозяевах

Душевная песня

Где-то в глубинке России, среди густых лесов и бескрайних лугов, затерялась небольшая деревенька. Давно покинутая большинством жителей, она оставалась теплым пристанищем для пятерых стариков, не пожелавших сменить жизнь среди многоголосой тишины дикой природы на лязгающий шум городской цивилизации.

До Нового года оставалось два дня. Зима в этих местах выдалась снежная. Сугробы выросли знатные. Где-то там, далеко-далеко, за темной стеной хвойного леса, за покрытыми белым ковром полями, сверкал огнями иллюминации город.

В деревеньке горели два стареньких фонаря на высоких деревянных столбах, накренившихся под тяжестью времени, и несколько окошек в стоявших неподалеку друг от друга избах.

Электричество оставалось в деревне благодаря Федору Тимофеевичу. Полковник милиции в отставке сумел отстоять родные места, когда перебрался сюда, уйдя на заслуженную пенсию. Кстати, так к нему и прижилось деревенское прозвище Полковник.

Старики давно уже не называли друг друга по имени и отчеству. Марину Сергеевну, обладавшую в молодости пышной кудрявой шевелюрой, все звали Завитушкой.

Павла Петровича, сорок лет своей жизни отдавшего стройкам и помотавшегося по просторам страны, иначе как Кирпичом никто не называл.

Алевтину Владимировну, до шестидесяти лет проработавшую учителем начальных классов, прозвали Указкой.

Николая Михайловича, шофера с огромным стажем, все окликали Бубликом, поскольку Баранка женского рода. Хотя… ходили слухи среди мужского населения о том, что женская половина деревни звала Николая Бубликом за, так скажем, не очень прямые ноги.

У каждого деревенского прозвища были глубокие корни возникновения. Полковник ведь не сразу стал полковником, но вот прижилось самое высокое его звание.

Кирпич знал все об этом строительном материале, он мог целую лекцию прочитать про его свойства, виды, достоинства и недостатки. Завитушка всегда гордилась своими кудряшками, постоянно накручивала их на палец.

У Алевтины Владимировны была привычка говорить родителям фразу «Я хочу указать вам на возмутительное поведение вашего ребенка!», или с похожим содержанием, но обязательно с указанием на… Ну а с Бубликом все и так понятно.

Впрочем, стоит уже прервать короткий экскурс в исследование деревенских прозвищ и вернуться к нашим героям.

Как и почему все пятеро встречали свою старость в одиночестве, мы рассматривать не будем. Про превратности судьбы одиноких стариков можно отдельную книгу написать.

Старики готовились к встрече Нового года, одного из тех праздников, которые они уже лет пять встречали дружной деревенской семьей.

По традиции общий стол ставили в добротной избе Полковника. У него и телевизор с «тарелкой» ловил больше программ, и зал попросторней. К нему в дом сносились и все нужные припасы.

Сюда же Завитушка приносила свою черную кошку Плюшку, Бублик притаскивал серого бродягу Ваську, который даже в небольшой деревне находил с кем подраться.

Кирпич приходил с пожилой лайкой Лаской. Ну а Указка не расставалась с мелким пушистым Малышом неизвестной собачьей породы, что в народе причисляют к дворянам.

За два дня до Нового года Завитушка поссорилась с Указкой по вопросу приготовления какого-то особого салата. Вчера, придя к Полковнику украшать елку, они старательно отворачивались друг от дружки, сопя и нечаянно толкаясь бедрами. В толкании бедрами неизменно выигрывала Завитушка. Ее пышные округлости легко сносили костлявенькие формы Указки так, что та постоянно плюхалась то в кресло, то на диван.

Мужики с улыбками наблюдали за противостоянием двух дам, но лезть с советами или примирением опасались. Были уже прецеденты. Как правило, каждая попытка помирить местных красавиц заканчивалась их совместными нападками на примирителей. Одно хорошо: в результате этих нападок подружки мирились.

Бублик сидел за столом и, держа на носу очки и высунув язык, вырезал из салфеток снежинки. Ох и умелец он был в этом деле.

Васька, запрыгнув на стол, пытался играть с обрезками, которые белым ворохом сыпались на пол.

– Бублич, ты зачем его раньше времени припер? – заворчал на него Полковник.

– У него личная трагедия. Он один оставаться не хочет. Кое-кто Плюшку стерилизовал, – не отрываясь от процесса, пробурчал Бублик, коротко глянув на Завитушку.

– Ага, да я за два года четыре приплода еле-еле по добрым рукам рассовала. Вы же никто не захотели кошечку в дом взять, пришлось по соседним деревням побегать, – уперев руки в боки, воинственно сверкая глазами, отбрила его дама.

– Ой, как хорошо, что мой Малыш ростом не вышел, – радостно прозвенел голосок Указки.

– Но-но! Ты это, ты смотри за ним. А то я не знаю, как кобели прыгать могут, когда надо, – сторожко пробасил Кирпич.

– Во-во, кому ж, как не Кирпичу, знать, как кобели прыгать умеют! – сказала Завитушка, заливисто засмеявшись.

Ее смех подхватили все, кроме Кирпича. Слегка покрасневший, он застыл с елочным шаром в руке, исподлобья поглядывая на соседей.

Как-то само собой дамы так и помирились. И елку украсили, и припасы все проверили по списку, и по местам расставили, чтобы 31 декабря не бегать по заснеженным тропинкам за забытыми продуктами.

– Ну, вот и ладно. Жду всех завтра по мере готовности, но чтоб не позже пяти вечера, – напутствовал на дорожку Полковник.

Тридцать первого декабря в шесть вечера (опять же, по сложившейся традиции) старики собирали поминальный стол. Они вспоминали всех, покинувших этот мир: знакомых, родственников, деревенских, городских, друзей и коллег.

Наступило 31 декабря. Ближе к пяти вечера к дому Полковника потянулись соседи со своими питомцами. Тот встречал их на крыльце.

Быстро собрав первый стол, старики помянули всех, кого вспомнили. Понимая, что жить им осталось не так уж и много, они трепетно относились к этому действию, между делом давая друзьям напутствия.

– Когда поминать меня будете, по имени-отчеству зовите, а то обижусь. Может, я там в начальники выбьюсь, а вы меня – Бубликом, – выпив рюмку водки, крякнув для приличия, сказал Бублик.

– Ну, это как положено. Мы ж понимаем, – пробасил Кирпич.

Отдав дань памяти, взгрустнув, они дружно убрали простую закуску со стола и начали готовить угощения заново, теперь уже в праздничном оформлении.

Васька сунулся было к Плюшке, уютно устроившейся в углу дивана, но, получив лапой по наглой морде, залез на спинку дивана и разлегся там с важным видом. Ласка устроилась на коврике возле кресла, пару раз рыкнув на Малыша, пытавшегося с ней поиграть. Все четверо, независимо от характера и породы, хитро поглядывали на праздничный стол. Точнее, на блюда, которыми его потихоньку заполняли хозяева.

Проводив старый год, пожелав всем хворям остаться в нем, старики, как завороженные волшебным дыханием новогодней ночи, уставились в телевизор в ожидании речи президента и боя курантов.

Метель кружила над деревушкой, засыпая тропинки, окна, крыши пуховыми хлопьями снега. Ветер вольно гулял в полях, напевая свою особую, зимнюю песню. А из приоткрытой форточки дома Полковника слышался стройный хор немолодых, но таких душевных и согретых теплом русской глубинки голосов: