История Эверис Фэлс

Глава 14

Наше настоящее — это результат нашего выбора в прошлом.

Народная мудрость

Сладкий крепкий сон нехотя отпускал в реальность, но теплые поцелуи мужчины, что в минувшую ночь стал моим мужем, пробудили желание пожить в Солнечном мире и все–таки проснуться. Распахнула глаза и увидела в белом холодном свете Рея абсолютно беззастенчиво возлежащем на здоровенной грубо–сколоченной кровати в, так сказать, первозданной красоте. Почему на утро, скажите мне, всегда приходит смущение? Завидев, мое замешательство и румянец, он рассмеялся, очень по–хозяйски сгреб меня и чмокнул в нос.

— Риса, обожаю тебя. Покажи. — порывисто вытащил мою руку, словно я прятала какой–то секрет, и он вот–вот исчезнет. Грубые пальцы нежно огладили орнамент брачной метки пустив волну мурашек. — У тебя такая реакция, словно не я взял тебя в жены. — пояснил мне мужчина.

Я прочистила горло и подтянув повыше одеяло, действительно ощутила некое смущение и одновременно интерес. Тело ощущалось словно по–другому и силовые потоки чудили внутри что–то свое. Для колдуний первый обмен физической энергией приводил к дисбалансу магическому и в какую сторону качнутся весы и произойдут изменения, никто не знает. А учитывая тот факт, что у меня случился выброс силы, то, что происходит сейчас с моим даром сказать трудно.

Он навис надо мной на вытянутых руках абсолютно счастливый и мне хотелось тоже так, просто радоваться, но при свете дня накатило вдруг осознание, что я низкодушно его предаю, потому что вынуждена обо всем писать его соглядатаю. Вот морлок! Не могу! Нельзя так! Я должна любым способом признаться! И всей своей волей сконцентрировалась на абсолютно другом вопросе и из меня сумели вылететь слова:

— Рэй, я должна тебе кое-что сказать.

Он склонился, зарывшись лицом в темные волосы и промурчал словно снежный барс в ущелье Эйдерского хребта:

— Ночью ты уже сказала, что любишь меня.

На секунду я замерла, вспоминая момент, и мне сделалось еще хуже.

— Я не о том.

— Помню, что тебя нужно хорошенько кормить, поэтому попросил фермера заранее привезти завтрак, так что не волнуйся, голодной тебя не оставлю. — прикусил чувствительную точку на шее и я выгнулась.

— Рей! — очнулась от ласок, которые сбивали весь настрой на серьезный разговор, который нужно было еще свершить, ведь если на тебе зарок, то это задача усложняется до невозможной!

— Я понял. — лукаво улыбнулся и стек с кровати одним плавным движением, ловко влезая в брюки. Очень по-кошачьи потянулся. И я почувствовала осознаваемое раздвоение сознание, когда одной половине хорошо, а другой так плохо, что выть хочется. Рей выглядел таким домашним, родным. Эта мысль дала череду других: о возможном будущем. Почему-то я легко представляла его, по-мальчишечьи играющим с детьми. В нем сочетались несовместимые: серьезность и дурачество. И эта смесь так подкупала. Я влюбилась в каждую привычку, манеру, поворот лица, смех ледяных глаз. Он был контрастом и противоречием. Я отрицательно помахала головой, отгоняя наваждение, возникшее не к месту.

— Я… — треклятое заклятие не давало вымолвить ни слова, лишь вытягивало силы и сковывало физически и усилием мышц я давила этот прессинг изнутри.

— Риса? — Рей нахмурился, а по моей щеке пробежала слеза. — Ты не счастлива? Ты передумала? — встревожился, подлетая ко мне. А я снова замотала головой и искренне улыбнулась.

— Я счастлива, что стала твоей женой. — а в душе развернулась горечь корня Аира, что добавляли для усиления снадобий и свойств трав. Так и я лишь усугубила то, на что согласилась.

— Тогда не гоже такой красавице плакать про счастье. — развеселился Рей и мягко поцеловал мои губы, лаская тело, что словно настроенный инструмент отозвалось на умелые руки музыканта.

Этот день мы провели в забвении, и я жадно пила воду, которой не могла напиться, потому что сама отравила ее. За все совершенные действия всегда приходится платить.

Утром я прилетела на пары, счастливая и одновременно встревоженная последними сутками. От волнения перед предстоящим разговором я выламывала руки до хруста, не понимая, как теперь вести себя. Но была уверена, что совсем разберусь. Со всем справлюсь. Ведь Рей был моей опорой и поддержкой. Казалось, я могу свернуть горы рука об руку с ним. А еще пока шла на третий этаж заметила, как то и дело поглядываю на метку, невольно касаясь ее кончиками пальцев. Что–то внутри приятно екало и относило меня в этот островок теплого чувства, что свернулось пушистым комочком, который так и хотелось все время погладить словно домашнего уютного кота у печки.

В плотную подошла к массивной двери. Покусала губы и уверенным шагом вошла в аудиторию старшекурсников. Маркус сидел около окна в окружении товарищей, которые с наглыми улыбочками проводили меня взглядом и быстренько слиняли на перерыв, оставляя с парнем якобы наедине. Маркус горделиво посмотрел на меня с видом победителя, показывая, что невеста сама теперь за ним бегает.

— Привет. — небрежно бросил мне и оперся о соседнюю парту, сложив руки, надувая бицепсы на темной рубашке модного кроя. Выглядело смешно, право слово.

— Поговорим? — махнула головой на коридор, так как не считала нужным трясти личными делами в аудитории, в который все равно студенты да были и волей не волей кидали на нас любопытные взгляды.

— Можно и здесь. Хотела извиниться? — нарочито громко произнес он, намекая на неудачный ужин, где я вылила на него бокал хваленого вина из–за границы. Надеюсь, пятно не отстиралось. Хотя за испорченный вечер и планируемую жизнь стоило разбить о голову наглеца вазу, которую они подарили моим родителям, как подарок в честь недавнего возвращения росса Герта из Фарансии в знак уважения к будущим родственникам. Уверена, это просто завалявшийся безумно дорогой хлам.

Я выдохнула. Вот же болван.

— Да. — и положила две половинки браслета, громко звякнувшие о парту.

Спесивость его лица сменилась растерянностью. Секунда и он грубо схватил меня за руку, отодвигая рукав. Вот ведь, неужели так быстро догадался? Когда увидел метку, губы парня капризно изогнулись, а глаза даже через маску аристократической гордости излучали гнев.

— Ты пожалеешь, Фэлс! — откинул руку, как нечто недостойное. — Вряд ли твоя затея увенчается успехом. Я об этом позабочусь — зло процедил он и небрежным жестом сгреб железки в сумку. Но мне было плевать. Я шла сюда испуганной, но сейчас поняла, что рада всему тому, что происходит. На волне этой эйфории свободы не удержалась:

— Маркус! — окликнула подлеца. Тот развернулся, кинув на меня стылый взгляд. — Наш брак был бы однозначным браком! — стоило сказать эту фразу лишь для того, чтобы увидеть, как вытягивается лощеное лицо. А дальше быстро-быстро скрыться в туман! Поэтому, не дожидаясь ответа, унеслась подальше от бешенного зверя. И кто меня дернул за язык? Кажется, в аудитории что-то разбилось. Или это в ушах зазвенело от вкуса свободы и собственной судьбы в руках.

Выходила окрыленная и словно гора с плеч схлынула. Недобрые шепотки неслись в спину, но я не замечала этого, а устремилась на открытый полигон обрадовать Рея.

Погода самого желанного дня в Даркмурте окутывала уютной предпраздничной суетой, крупными снежными хлопьями, что забирались за шиворот в своей чудесной круговерти и невероятными запахами ярмарки, что начинала работать уже с полудня, дразня нос пряными запахами вина с перцем и звездочками бадьяна, бесподобными ватрушками с корицей, а руки купить приятную безделицу любимому.

К вечеру на традиционные праздничные ряды вываливали студиозусы и жители городка на замёрзшей невероятно ровным льдом Эрте. На самой ее широкой части вешали огоньки и даже продавали лезвия для сапожек. Мода пришла к нам из Дэрнии и я как–то не успела вкусить всей прелести и жесткости самобытного катка, поэтому в ту сторону даже не ходила, а курсировала по рядам в поисках подарка.

Наконец, остановилась возле очередного лотка с резными цветными игрушками и фигурками Небесных Странников, что топорщили кривоватые золотые крылья и возводили руки к зрителю. И прошла бы дальше, если бы не одна деревянная фигурка с изящными линиями, что зацепила взгляд среди этих поделок. Лицо странника смотрело мягко, а голубые глаза были нарисованы будто живые. Говорят, в изделиях, сделанными от чистого сердца поселяется частица волшебства, как душа, зажигающая дух творения.

— Понравился, красавица? — углядев мой интерес к сувениру, бочковатый мужичок с красным носом картошкой, взял фигурку и стал расхваливать товар. Я с любопытством следила за коммерческим талантом торговца, а затем он доверительно наклонился ко мне, словно хотел прошептать тайну достойную правителя Дэрнии.– Этот особенный. У него есть секрет. — подмигнул мне каштановым глазом росс. — Его делала одна альма из Дэрнии.

На последней фразе у меня распахнулись глаза, а он приложил указательный палец к губам. Ведь все знали, что о последних даже говорить не следует.

— Я возьму. — спешно, зажав варежки под мышкой, достала кожаный кошель и, не задумываясь, отсыпала три серебряника. Цена, озвученная торговцем, была баснословной для деревяшки, но внутри даже не шевельнулся протест. Холодная фигурка скользнула в простоватый, но расшитый дэрнским узором мешочек и перекочевала ко мне в руки. Еще с минуту я разглядывала статуэтку, а затем прочитала надпись, возникнувшую на крыльях золотым росчерком:

'Тот счастлив полноценно

Кто, говоря горячие слова,

При этом сердцем не соврал.

Он меньше душу продавал,

И не боялся волшебства,

Но право выбора священно.

И только ты решаешь, кем ты стал,

Когда душа встречает доблесть

Внутри своей нетленной сути.

Ты не позволишь темной смуте

Затмить собою чисту совесть.

Потому что ты душой восстал.

Отдавший все, помощника найдет,

Очнется Странник в глубине,

Что обновил небесный свод.

Он душу вновь направит на полет.

И скажет громко в тишине:

Искавший, силу в правде обретет.'

Дочитав абзац, я не заметила, как оборонила варежку, а взбудораженные праздником студенты столпились у лотка, оттеснив меня в сторону. И, кажется по ней уже топтались. Честно говоря, я была настолько обескуражена словами, что вплетались мастером в часть статуэтки, что так и стояла, всматриваясь в красивый почерк волшебного пера на серебряных крыльях. Что за колдовство? Я зажмурилась, но строчки опять возникли перед глазами, обжигая правдой слов.

— Вот ты где! — Рей выдохнул облачко пара на трескучем морозе. Ему невероятно шла шапка, отороченная сероватым мехом волка, а еще улыбка. — Загляделась? — по-доброму спросил он и, отряхнув варежку с пухлым вышитым снегирем, надел мне на руку. Забота мужчины теплом окутала не только ее. Хорошо, успела спрятать подарок.

Да, я действительно любовалась… своим мужем, и это пугало. Я знала, что это должно закончиться, но не могла с собой ничего поделать. Шла и с таким удовольствием держалась за сильное плечо, скрепя хрустким снегом под ногами.

Прошел целый месяц, как весть о нашей скоропалительной свадьбе разлетелась по Даркмурту. Матушка закатила истерику на тему дэрнийского зятя, а Энтони недовольно хмурился, наблюдая как леди Шерлиз кидается в меня и в сторону всей Дэрнии колкими фразами, способными втоптать в грязь не только меня, но и целый народ. Про посуду я даже молчу. Мне было обидно за него и за то, что мой выбор не признали. Пусть даже и в тех обстоятельствах, что обязывали меня разорвать связь. Естественно, из вредности я говорить ничего не стала. В итоге, просто хлопнула дверью. А матушка пообещала, что ноги ее в нашем доме не будет. Я не стала радовать ее, что чаяния оправдаются. Ведь Далл темной тучей нависал надо мной, умело манипулируя и склоняя к вкладыванию тех или иных мыслей в голову племянника на тему его службы в Дэрнии и так по мелочи. Мне было гадко и противно от самой себя, но в тюрьму я хотела еще меньше.

Джаред, узнав новость, обиделся, что его не позвали и стал меня игнорировать, что ранило больше, чем сказанное слово. Да хоть какое! Я знала, что он ему не нравится, но ведь это мой выбор! И мы слажено отворачивались в академии друг от друга, что ковыряло рану ссоры до глубины души.

Ливанины же перегляды с Йеном переросли в неожиданный роман, что еще больше усугубило наши отношения с адарийцем, а нас с ней наоборот сблизило. Мне нравился ее смешливый кудрявый парень под два метра ростом, который забавно шутил над нашим эпатажным обручением. О, и еще одна немаловажная новость: Ингвар уехал из академии до зачетной недели. Слава Стихиям! Причину я так и не узнала, но была рада!

Первая волна гранита учебной науки позади, оставались только экзамены. Череда испытаний выпадала на дни уже после каникул. Но сейчас об этом думалось с трудом, так как Рей уговаривал поехать с ним в Дэрнию и даже уже оплатил билет на дирижабль, что бережно хранился вместе с вырезками знаменитого мага в резной шкатулке. Я не знала, что мне делать. Но хотелось сорваться и уехать, да хоть куда!

Мы отошли от толкотни и остановились возле нарядной ели, что украшали фигурки, похожие на имбирные пряники с сахарной глазурью всех возможных карамельных оттенков. Около колючей красавицы невероятно вкусно пахло морозом, хвоей и пряными запахами специй, что добавляли в вино.

— У тебя такой хитрый вид. — сощурила я глаза. — Что задумал?

Рей сунул руку за ворот сероватой дубленки и достал небольшую вытянутую коробочку в черном бархате с красной лентой.

— Что это? — я с любопытством ребенка, который открывает подарки от Ночного Странника завертела в руках коробочку, в нетерпении сдергивая атласную ленту.

— Подумал, что подарить стоит сейчас. — загадочно блеснул глазами, явно предвкушая мою реакцию.

— Почему? Рей… — ахнула я, не зная даже, что сказать.

На бархате лежало несметное сокровище колдовского мира — гриф из спектролита. — Тот самый… — огладила я рукоять голыми пальцами и суть артефакта тут же лизнула мою ладонь ответной силой. — Но как? — удивилась я дорогущему подарку. — Я не могу. — поспешно закрыла коробку и попыталась вручить обратно мужчине, но тот лишь вложил подарок еще крепче в мою руку.

— Это тебе. Ты станешь замечательной колдуньей! Люблю тебя… — последние слова, произнесенные шепотом, сладким прозрачным медом потекли на мое трепещущее от этого мужчины сердце.

— Прошу тебя, забери. — попыталась настоять я, но он лишь захватил губы в плен под тонкий звон колокольчиков на виридоновой ели.

— У меня тоже есть подарок. Правда… он не сравнится с твоим. — я смущенно залезла в карман дубленки и предъявила только что купленную статуэтку. Дарить ее казалось мне не соизмеримым ханжеством. И даже закралась крамольная мысль взять деньги родителей и купить что–то достойное сегодня же!

— Красивый… Знаешь, что это? — лукаво спросил меня Рэй.

— Странник. — недоуменно посмотрела на него.

— Не просто Странник, Эверис, это Альраун. — Рейдар произнес последнее слово явно на северном диалекте, и я почувствовала языковой барьер на вкус.

— Что? — коротко спросила очевидно непонятное слово для росских ушей.

— Дух. Оракул. Наши шаманы вырезают его из корня мандрагоры. Они считывают человека и дают ответы. Иногда они могут даже ожить.

— Значит, это не просто фигурка? — с возросшим интересом посмотрела на деревянное изваяние.

— Нет. — улыбнулся мужчина и, притянув, обжог губами мой раскрасневшийся от мороза нос. Но был прерван.

— Эй! — с другого конца торгового ряда нам активно махала Ливана, идущая по ярмарке с длинным ожерельем из сушек и баранок под руку с Йеном. Она что–то активно рассказывала рыжему Маккелану и размахивала руками, отчего ее бусы забавно колыхались на светлой шубке.

Путь ее был сложен, и я поняла, что подруга уже где-то нахваталась горячего пряного напитка. А северянин крепкой рукой сопровождал девушку, что затейливым зигзагом тащила его к нам, останавливаясь при этом у крошечных домиков с прилавками, набитых всякой всячиной, и явно раскручивая бедолагу на мишуру и кучу всякой мелочевки, что чаще пылилась в коробах, доставаемая раз в году.

— Ребята, ну что идем в шатер желаний? — подлетела подруга, которая за час успела где-то накидаться. А Йен хрустел пакетами и, несмотря на бесполезный шоппинг, любовно смотрел на девушку.

— Похоже кто-то не дождался бала. — шепнул Рей, глядя как Маккелан поддерживает за хрупкие плечики эртонку, чтобы та своей широкой душой и жестами не задела кого ненароком.

Тяжелый вздох вырвался сам с собой. И не без уговоров мы отправились в академию, где нужно было принарядиться для официальной части и привести подругу в более–менее трезвое состояние, так как ей придется выходить на сцену. И желательно не ударить в пунш лицом. Третий год подряд она участвовала во всяких званиях «мисс», а я попадала в список белого бального листа и тоже обязана была прийти на вручение. Ведь это была моя стипендия. Правда в этом году я не была так уверена в ее получение, из-за периода, когда учеба просела, но ближе к праздникам я взяла себя в руки и постаралась, где могла, исправить ситуацию.

— … Провне, провн, провинциальных взглядов! Представляешь! — шнуровала серебристый корсет подруга и, кажется, навязала морских узлов. И я терпеливо помогла их ей перешнуровать.

— Вот гарпия! — поддержала подругу, что никак не хотела трезветь.

— А мне, между прочим, всего лишь двадцать один! — возвела тонкий пальчик с аккуратным маникюром — И я могла бы еще поступить в театральное училище Кеннингема, что тогда бы она сказала? Раз магиней каждый может быть даже с плевым даром! — пыхтела девушка, приготавливаясь к выходу на сцену.

Ливана не первый раз уже цапалась с Мелани Фостер, то ли из-за обиды за не доставшегося эртонке Рика, то ли просто не сошлись характерами, как говорят на западе Россарии.

— Пожелай мне удачи! — развернулась, явно нервничая, и глотнула еще пунша, в который старшекурсники подливали игристое. Я поджала губы, но лишь проводила молчаливым взглядом стеклянный стакан.

Мимо нас проскакали звезды, в прямом смысле. На девушках красовались мерцающие костюмы, что должны были изобразить звездопад и сопровождать солистов тоненьким девичьим хором. Они выходили как раз перед эртонкой и девушка встряхнулась, как перед боем.

Я положила руки ей на плечи, вселяя уверенность и твердо проговорила:

— Сделай их там всех! — она похлопала золотыми ресницами и очертила круг Стихий в воздухе, складывая руки в молитвенном жесте.

— Да помогут мне Стихии! — и отправилась на сцену, взметнув подол сверкающего медными перьями платья.

По мне именно там Ливана раскрывалась и была действительно на своем месте. Она была яркой и на нее хотелось смотреть. А тот, кто отмерял таланты, не поскупился на дар действительно ангельского голоса и сильной харизмы для светлокудрой девочки по имени Ливана Мэнсон.

Не удивительно, что мужчины всегда тянулись за ней шлейфом. Потому что ветвистая родовая книга с эмблемой аристократии на страницах не могла заменить сути человека, хотя некоторые с не менее ветвистыми рогами и более родовитой наследственностью не постеснялись сказать откровенные глупости ей в лицо. После жуткого расставания с Дьярви я слышала от Лив откровенные провалы в самооценке, когда она скатывалась в бездну, говоря о том, что может она недостойна Йена. А я сказала ей, что она чище всех нас вместе взятых и без печатей о знатности рода. И это была правда… По крайней мере, в сравнении со мной.

В зале засверкали яркие магогни, вступила музыка и девушка в сказочном наряде богини. Разыгрывали сюжет из летописей Времен о Страннике и дивы Фероны, что отвергла чувства полубожества. Трагично.

— Фэлс! — окрикнул меня Кирдан.

Староста вышел из гримерки в образе Фавна, что мудростью наставлял Странника, принявшего человеческое обличье в Срединном мире.

— Тебе идет. — хмыкнула, смотря на его изогнутые к верху рога, а к низу на копыта.

Кирдан держал в руках традиционную флейту и чашу, и, кажется, в последней действительно было что-то жидкое.

— Тебя ищет росс Далл. — неловко переминался на иллюзорных копытах.

— Срочно? — в сознании пронеслась мысль, может, мне за сценой посидеть, вряд ли достопочтимый мэтр будет бегать по гримеркам искать меня. Много чести.

— Он сказал, чтобы я нашел тебя, если ты здесь. — пожал плечами.

С глубоким вздохом я выхватила кубок и опрокинула в себя, подумав, что, не выпив хмеля, к демону не явишься. По горлу точно раскаленная лава прошел крепкий алкоголь. От резкого наклона коварной чаши я внезапно допила все и надрывно закашлялась.

— Что это? — выдавила из себя.

Кир не смог сдержать смешка, увидев мое раскрасневшееся лицо.

— Алхмики гнали грушовку. Но похоже перестарались. — парень почесал затылок и с удивлением посмотрел на опустевший инвентарь. — Ну ты даешь!

— Да это чистый спирт! Никакой груши! — возмутилась такому подлогу.

Староста невозмутимо пожал плечами. А я, внезапно забрав дугой, спустилась в зал академии, который взорвался голосами, серебром декораций, хором и солистами на сцене.

Наколдованный снег кружился, мистически растворяясь, не долетая пола. Еловые икебаны причудливыми фигурками украшали зал, а в центре возвышалась невероятных размеров гигантская еловая красавица, привезенная хранителями Кронвельского леса. Перезвон традиционных колокольчиков сопровождал веселящихся студентов. Девушки в платьях ледяных и белых оттенков сами напоминали снежинок, а мужчины в черных фраках с атласными лацканами чернокрылых воронов. Я покрутила головой и, увидев профессора, неровной походкой двинулась в его сторону по краю танцпола, где под знаменитую песню в изящных па, кружились пары.

— Росс Далл.

— Росса Риверская. — поприветствовал меня наклоном головы. Как официально! Всегда бы так! — Один гость нашего традиционного Зимнего бала хотел поговорить с вами. — сразу перешел к делу профессор.

Мы шли по гулким коридорам Даркмурта говорить с неизвестным мне незнакомцем, на вопрос о котором Далл таинственно отозвался «сейчас сама все увидишь». Какой пафос, право слово!

— Вы меня пугаете, росс Далл. — зачем-то произнесла вслух мысль, крутившуюся на обожженном алкоголем языке. — Надеюсь, не ведете избавляться от свидетеля не угодной ситуации под этим предлогом?

Коэн улыбнулся краешком губ:

— Ты очень полезная девушка, Эверис.

Его слова отозвались тревогой. А вкрадчивый тон не внушал доверия. После того случая на балу я старалась избегать лишних встреч с ним и подобных намеков. Не хотелось бы, чтобы это утверждение рождало в нем желание и дальше манипулировать мной, потрясая храном. И пользоваться при удобном случае, когда понадобится «хорошенькая» студентка женского пола.

— Вы обещали! — с нажимом произнесла, когда мы подошли к одной из приемных для гостей академии.

— Именно. Проходи. — галантно открыл дверь широким жестом, и я несмело сделала шаг.

В комнате с уютной обстановкой царила тяжелая атмосфера. Чересчур светлые глаза Фрейгъерда старшего пронзили меня насмешливым взглядом. А Рей обернулся и мне не понравилось то, что я увидела. Он хмурился и был удивлен. Что здесь происходит? Но я не смела озвучить этот вопрос, лишь внутри все сжалось в предчувствии.

— А вот и наша актриса! — произнес Торгнир. — Браво! — Его театральные показательные аплодисменты эхом раздались в повисшей тишине, от которых я вздрогнула. А приближение мужчины вызвало обратную реакцию. Невольно я попятилась, но еще шаг и уперлась бы в Далла спиной, пришлось собрать волю в кулак и остановиться. — Красивая, не правда? — разглядывал меня отец Фрейгъерда как диковинного зверька. — Я в восторге, сын. Нет, а какая талантливая! Нет слов. Такую бы в мое ведомство! Коэн, что скажешь? — жесткая усмешка украсила лицо дэрна. А я замерла, не смея вздохнуть.

— Я предлагал. — раздался голос Далла за моей спиной.

— О чем это ты? — складка меж бровей Рея усилилась, а сжавшиеся кулаки невольно напрягли мышцы под смокингом.

— Твоя жена, — с особым смаком генерал выделил мой статус, — выполняла указ, данный мной.

Мгновение. Кулаки его разжались, а на лице появилась растерянность, не свойственная этому мужчине. А мне к горлу подкатила горечь, что не давала вымолвить ни слова.

— Ты лжешь! — в эту секунду в решительность его слов поверила бы даже я, но проблема в том, что я знала правду. — Риса! — Рей порывисто подошел ко мне, обхватывая плечи чуть повыше длинных белых перчаток, оттесняя отца. — Скажи мне, это ведь не правда! Абсолютная ложь!

— Люди обманчивы, Рей. — добавил яду Далл. — Кто думаешь сообщил мне о силините и ваших вылазках. Ох и паршивцы вы! — пожурил их Коэн за свои хлопоты.

— Риса, скажи мне! Что ты не причастна!

— Думаю, Коэн тебя не сильно взгрел, он все же жалеет тебя. — добавил отец Фрейгъерда.

Слова дэрна Торгнира отозвались ужасом, который расковырял холодную бездну внутри. Стихии, что я натворила⁈

— Тебя били? — задрожала всем телом и закаменела душой. Смотрела в его глаза и мне было больно от осознания и глубины той подлости, что я совершила. В Россарии говорят: «Не ведает, что творит», но в тонком мире имеет смысл даже подуманная мысль. Горло стянуло спазмом, а из глаз потекли горячие дорожки слез.

Рей странно повел плечами, давая неопределенный ответ.

— Не сильно. Не переживай. В детстве ему доставалось хуже. — прокомментировал Торгнир.

— Я не могла. — выдавила из себя, крутя отрицательно головой. — Прости.

Его руки отпустили меня, и он сделал несколько обескураженных шагов назад. Во взгляде сквозило непонимание, разочарование и боль.

Торгнир по-отечески приобнял сына за плечи.

— Видишь Рейдар, все рано или поздно делают то, что я говорю. — хлесткой фразой он оборвал момент слабости сына, потому что в следующее мгновение он молча обогнул нас и толкнул дверь, громко лязгнувшую железной ручкой о стену. Недолго думая, я рванула за ним.

— Рей! — заорала на весь коридор, не сильно заботясь о том, что это не слишком то прилично. В бездну приличия! Они ничего не стоят по сравнению с живым человеком. Он не обернулся. Я шла за ним, захлебываясь слезами, не сильно видя дорогу. Но не догнала, он вылетел из академии с такой скоростью, что, даже сверкая пятками по начищенному воском паркету, не успела бы.

Тик-так, тик-так — раздавался набатом звук центрального циферблата. Терпеть не могла звук тикающих часов. Кто придумал этот жуткий механизм? Никак не удавалось вспомнить имя рода механика. Я усмехнулась и ударилась лбом о звякнувшее стекло окна.

Прогресс — для чего он человечеству, если даже, обладая даром и, как считается в Россарии, хорошим образованием, я не смогла осмыслить происходящее. А когда-то люди не владели силами стихий. Удивительно, как стремительно пролетают века. И все же некоторые вещи остаются неизменными — время, стихии, власть, народ и человеческая глупость. Хм. Время — один из самых ценных ресурсов человечества. И задача в том, чтобы не просрать его, боясь за свою шкуру и за свои, возможно, мнимые страхи.

Оно существует только в рамках материального мира, в тонких пространствах время течет по-другому. Ноэль когда-то рассказывала про это, а еще, что натуральный обмен существует во всем. Колдовство тоже берет эту странную валюту, в разном контексте по-разному. Не смог снять заклятие, обратись к дайну. Он скажет, какие обеты, обряды ты должен исполнить, отстоять какое-то количество часов и десятков, сотен раз произнести молитву. Жаль от глупости и страхов не спасает. И все колдовство мира бессильно против малодушия. Разве что повернуть время вспять…

Я сидела в абсолютно пустом холле Даркмурта и точно такой же разверзающейся пустотой внутри, булькая фляжкой, слушая жутковатое тиканье массивного механизма, не сильно заботясь о конспировке. Хотя за распитие можно было схлопотать не только выговор, но и приблизиться на шаг к отчислению. Манерку всучил один из студентов, прошептав что-то из разряда «передай другому». Но я не собиралась больше никуда.

От стекла окна веяло холодом, а проклятое пойло притупляло боль физическую, но не лечило душевную.

— Риса? — в полутьме холла имя прозвучало оглушительно громко. Но я как завороженная слепо пялилась в окно. — Что ты…? — он отобрал флягу из рук, принюхиваясь. Я перевела на него мутноватый взгляд. — Что случилось? — Джар присел рядом на подоконник, всматриваясь в меня черными как сама ночь глазами.

— Дрянь… — буркнула я последнюю мысль.

— Что? — удивился вылетевшему из меня словцу. Кажется, я произнесла только конец фразы.

— Я абсолютная дрянь. — заплетающимся языком молвила и потянулась за флягой, неловко боднув друга в плечо. Прическа небрежно скособочилась, заколка осталась на коленях у парня.

— Да ты в хлам! — адариец принюхался уже ко мне и приподнял за подбородок, зачем-то разглядывая лицо.

— Ты пришел мириться? — из меня вырвался истерический смех. — Я ужасный человек, Джаред, и того не стою. — отобрала железяку, но онемевший язык лизнула лишь капля. — Пусто. — выдохнула я в горлышко с удивлением и сожалением. — Как и в моей груди. — стукнула себя, ловя на себе странный взгляд друга.

— Пойдем. — потянул меня с насиженного места, а я внезапно заупрямилась, желая остаться здесь и не сойти мне с этого места! Но пол внезапно уехал из-под ног.

— Рис! — имя резануло ухо, а глаза закрылись сами собой.

Дряное. То слово, которым можно обозвать утро человека, который посчитал, что спиртное — лучший способ решить проблему. В этот самый момент я поняла, что больше не стану принимать эту отраву внутрь. Никогда.

Голова раскалывалась, тело болело, меня тошнило от градуса в крови и от предательства, которое сама организовала неверно оброненным согласием. Может, Далл и не довел бы до тюрьмы. Но страх заставляет человека подписывать договора даже с самим Дьяволом.

— Проснулась? — голос Джара ворвался в реальность, но отсутствие эмоций позволило отнестись к этому как к чему-то, что просто происходит. Я распахнула глаза и поняла, что нахожусь не абы где, а в своей комнате в Даркмурте.

На кровати Лив сидел Джаред в брюках из-под смокинга и белой мятой рубашке, на столике стоял графин, и я не изящным движением опрокинула его в себя, словно заправский забулдыга.

— Не помню. — приложила холодный кувшин ко лбу.

— Не мудрено. Ты вчера была не способна идти. — прокомментировал адариец мои выкрутасы. — Цветисто так выражалась на тему того, что не заслуживаешь помощи.

— Ты не обязан… — начала было, но осеклась, увидев, как он поднял бровь. Все верно. Я бы тоже не прошла мимо, несмотря на ссору.

— Прости. — решила, что лучшее, что я могу сделать — это извиниться. — За все.

— Принимается. — согласно качнул головой. — Но при одном условии.

Я вопросительно на него посмотрела. Какие еще условия?

— Ты съездишь ко мне в гости. — на что невольно закатила глаза, а адариец изящно качнул головой вместе c рукой, как бы разрешая. — Когда сама пожелаешь. Пригласи Ноэль и Ливану. Буду рад показать вам Руену. Только без северян. — намекнул он на Йена и… Я невольно сглотнула, горло сдавило спазмом, но чувства словно отключились и работала только физика. Странное явление.

— Сегодня.

— Что? — не понял меня, кажется, все еще друг.

— Поехать хочу. — села на кровать, ощутив измявшийся шелк платья под одеялом. Хорошо без корсета. — Но мне нужно зелье. — потерла виски, сдавливаемые вчерашним возлиянием.

У Джара вытянулось лицо, он взъерошил привычным жестом черные как смоль волосы и мягко улыбнулся:

— А почему бы и нет.