История Эверис Фэлс

Глава 8

Люди играют в игры, не замечая, что игры играют людьми

Не известный автор

— Женщина в современном обществе должна помнить о долге, что ложится на ее хрупкие плечи: быть достойной женой и хозяйкой. — высокопарно вещала профессор де Ла Фэр, затем ее отвлёк шорох и она резко повернулась в нашу с Ливаной сторону. Эта мысль была явно для нас, потому что из всего потока было всего несколько девушек на факультете Хранителей.

Честно сказать, я удивляюсь, как эта женщина ещё не разнесла нас в пух и прах как павших созданий, вставших на этот путь, где недостаточно хорошо петь и играть на арфе. Подозреваю, что, когда в моду вошли брюки для верховой езды, леди также хватил инфаркт.

— Как представляется ее роль в глазах мужа? Мисс Мэнсон, прошу. — взмахнула длинной деревянной указкой. Подозреваю, что госпожа Кюстина хотела огреть большинство беспутных особей в аудитории, что хоть и сидели прямо, но откровенно входили в глубокий транс. На уроках медитации так бы.

Ливана поднялась, растеряв смешливость, разгладила складки на платье и сложила ручки, как примерная пансионерка, эх, с ее бы талантом да на столичные театральные мостки.

— Девушка должна быть кроткой нравом, госпожа профессор. Мягкой и деликатной, достаточно образованной, чтобы участвовать в беседах, развлекать супруга и гостей игрой на музыкальных инструментах, кроме флейты, разумеется.

— Верно, леди, садитесь. Не забудьте проявить эти добродетели в светском обществе, включая этот урок. — водяные глаза строго прибили нас к скамье, и мы невольно выпрямили спины. Хотя куда уж прямее?

Ливана грациозно опустилась, а парни кинули на неё смешливый взгляд. За два года обучения характер эртонки превалирующая часть нашей группы знала на зубок и предпочитала не спорить. Если женщина в ее лице пожелала быть кроткой, она такая, раз Ливана так сказала.

Я поерзала на стуле понимая, что сквозь карман юбки, что–то тревожит, а на предплечье ощущается слабое жжение. И пока профессор рассказывала о том, какие эмоции, в каком случае используются и, что при этом должно выражать лицо, тайком достала предмет беспокойства. Мы сидели около окна с краю, а профессор отошла в противоположную сторону. Воспользовавшись моментом, я развернула слегка помятый лист, освещённый полуденным светом, пока эртонка тихонько болтала с Кайей. И не поверила своим глазам! Чёрным по белому было написано:

'Уважаемый сэр Далл,

Коэн, вы глубоко мне противны в виду того, что ваша руническая метка невыносимо жжется, и супротив воли вам сообщаю: ваш племянник собирается на встречу с какими-то мутными джентльменами завтра вечером в восемь после полудня. Счастливого Мабона. Всего наилучшего. Э. М. Ф'

Мои глаза полезли на лоб, а к лицу прилила кровь, потому что мало того, что этого не помню, так ещё и фамильярничаю с преподавателем Академии Даркмурт и оскорбляю его. И о, святые Духи, получаю ответ на столь возмутительное письмо:

«Фэлс, вы нахалка. Зайдите ко мне в лабораторную. К. Ф. Д.»

— Я хочу, чтобы вы помнили, что на моих занятиях вы научитесь не только этикету, но и этике. — на этих словах мой стон вырвался непроизвольно, потому что я не верила в то, что это взаправду со мной случилось. Кюстина тут же ко мне подошла и взмахнула грифом, пресловутая бумажка оказалась в ее цепких пальцах. Но она была зачарована не абы кем, а самим К. Ф. Д., чтобы там ни значила эта загадочная Ф. Но думаю там однозначно должно быть Флибустьер. Бросив взгляд на пустой листок и повертев его, женщина поджала губы, забирая «вестника».

— Никаких записок во время семинара, росса. А чтобы не повадно было, сдадите письменно работу по эмоциям и принципам этикета на 10 листах. А сейчас назовите разницу между этикетом и этикой, — строго спросила де Ла Фэр.

Пришлось вставать, мои щёки все ещё заливал румянец, но ответ я знала:

— Этикет — фарансийское слово, означающее внешнюю манеру, способ вести себя в обществе, а этика занимается вопросами добродетели, то есть внутренними. — прогудел мой похмельный голос.

— Не полно, но верно. Садитесь. Не отвлекайтесь на пустяки росса. И сходите к лекарю, похоже вы простыли. — с невозмутимым видом и прямой спиной–колом профессор взошла на кафедру и принялась дальше мучить студентов, но теперь уже мужскую половину.

— Рею? — хитро стрельнула глазками эртонка, намекая на «вестника».

— Если бы. — вздохнула, врать не хотелось, но и ответить я не могла. Получается, Далл поставил мне руну. Вот же драный демон! Это не просто возмутительно, но и против правил! Хотя… я же давала согласие, а то, что прошляпила заклятие, так по рунометрии меня могут ещё и штрафными баллами накормить сам создатель оной.

После семинаров я поднялась к настоящему чёрному властелину, иначе кому бы ещё я прошляпила заклятие. Выше 60 редко у кого был дар. Да и в целом, чужое колдовство оно обычно жутко топорное и чуется за версту, а тут проходила же столько времени и не заметила, когда клятва жечь не начала. После вчерашнего возлияния состояние было странное: с одной стороны, мне терять кроме диплома было уже нечего, я проштрафилась как только могла, а с другой, эмоциональная часть меня ещё не совсем заспиртовалась, чтобы отключиться полностью. Поэтому стук в кабинет получился весьма уверенным и после Далловского сухого «войдите», толкнула дубовую дверь. Профессор сидел за столом и что-то увлечённо писал. При чем настолько, что я минуту стояла посреди помещения, не зная куда себя деть. А поскольку я проштрафилась, то и не смела дерзить… пока. Похмелье ещё не отпустило, пить сомнительное «лекарство» Рудя я отказалась. Фостер, конечно, бесспорно талантливый экспериментатор, но смердит его зелье похлеще чем последняя брага. Хотя вряд ли бы он стал травить «любовь всей своей жизни». Но кто знает? По мне, то, как Ливана его динамила, тянуло на трагический яд в микстурке или на худой конец снотворное в бокале. В прочем на «этикете» Ливана с Кайей, употребившие сие снадобье, выглядели значительно лучше меня. А загадочный К. Ф. Д. выглядел чудо как свеж и хорош собой, чем жутко бесил. Посему выходит, что он уж точно не усугублял в честь праздника различными пряными напитками.

Взгляд светло голубых глаз наконец-то оторвался от листа и лучше бы он и дальше писал свои каракули. Хотя чего это я наговариваю, у дэрнийского демона превосходный каллиграфический почерк, не то, что мои ведьминские письмена, которые вряд ли разберут славные потомки рода Фэлс.

— Я так понимаю, вчера праздник удался? — театрально достал свою сторону «вестника» и кинул на стол. Умеет же он смущать и подобрать нужные слова.

Но я тоже не промах или это вчерашний грог ещё бродит в моем организме:

— Даже не представляете насколько. — также без приветствий ответила.

— Что случилось с вестником? — видимо профессор уничтожила дорогущий артефакт Далла. Двусторонняя руна выглядела потухшей. Что ж, тем лучше, может, у него больше нет таких кляузных листков, ведь только в подпитии можно написать подобное о парне, который тебе нравится.

— Профессор обнаружила нашу неожиданную переписку, когда я почувствовала клеймо на занятии и прочитала литеры, которые, признаюсь, сложила не в самом трезвом уме и твердой памяти. — решила признаться в возлиянии, на что Далл хмыкнул, и я зачем–то добавила: — К слову, не будь вы таким сильным магом, то профессор бы взяла на карандаш наши с вами «особые взаимоотношения». Можете взыскать свой артефакт с Кюстины де Ла Фэр. — он смотрел на меня с вежливым интересом и некой насмешкой, что бесила невероятно и подзуживала сказать какую-нибудь грубость, и таки она вырвалась из меня: — Черт возьми, зачем было ставить руну⁈ — не выдержала.

— Эверис, прости, девочка, но юные дарования иногда нуждаются в контроле. — неожиданно ласково заговорил со мной родственник Рея. Чем признаюсь сбил с толку. — Мы же не хотим неожиданных сюрпризов, верно? Присядь.

— Куда уж неожиданней. — пробурчала, скрещивая руки на груди. — Могли бы предупредить. — уселась в одно из двух кресел перед его столом.

— Ты на меня обижаешься? — с долей веселья поинтересовался Далл.

— Считай, это проверкой по предмету. Я бы тебе влепил пару за такую невнимательность. Но тебе повезло, что это внеклассное обучение. — на его слова даже фыркнула. Сказала бы, где я видела такое обучение.

— Что ещё расскажешь, моя маленькая вестница?

Я задумалась и в тумане похмелья проклюнулась мысль о том, что:

— Рей собрался на ваш приём.

— Прекрасно! — обрадовался Далл, откидываясь в кресло и закуривая сигару, что хранилась в резном светлом ларчике из дерева на столе. В Академии же запрещён смалий? Или для некоторых правила не писаны?

— Что-то ещё? — головка сигары вспыхнула от легкого движения пальцев.

— Он пригласил меня.

Далл перестал веселиться и на долгий миг зацепился за меня взглядом, выдыхая густой сизый дым. И по выражению его лица было не понятно, что он сейчас думает.

— Ты же из хорошей семьи. — расслабленно произнёс профессор. Похоже смалий вводил его в благостное расположение духа.

— Ну вроде. — пожала плечами. Глупо уверять человека в обратном, который обладает глубоким досье на твою родню не известно до какого колена. Хотя очень хотелось, чтобы он ничегошеньки обо мне не знал.

Коэн постучал длинными пальцами по столешнице и усмехнулся, жест показался мне знакомым.

— Малыш Рей либо влюбился, либо решил сыграть на тебе. Хитер, либо глуп. — я нахмурилась, слова этого человека были не понятны мне и не приятны.

— Что вы имеете в виду? — аккуратно спросила его, пока он наглаживал короткую новомодную бороду вокруг рта.

Его хитрый взгляд оценил меня сверху вниз и обратной.

— Что ты ответила?

— Что не пойду, но подумаю.

— Соглашайся! — выпалил он так резко, что я аж вздрогнула, а пепел с сигары осыпался в серебряное блюдце.

— Опять будете давить? — вкрадчиво уточнила.

— Ни в коем случае, Эверис. — он поднялся и подошёл ко мне, садясь в соседнее кресло, что заметно напрягло. Это он хочет казаться собеседником, а не давящим узурпатором? Ну-ну. — Подумай, ты молода, красива, а Рей уедет и ваш милый роман закончится, толком даже не начавшись.

— Что вы имели в виду, когда сказали, что он хочет сыграть на мне? — не дала сбить себя с толку.

Его улыбку, растянувшую красивый рот с идеальными белыми зубами, хотелось немедленно стереть с холёного лица.

— Рей ведь не знает, что ты благородного рода? –медленно, с хитрецой спросил Далл.

— Не знает. — подтвердила, не понимая, при чем здесь это. Вряд ли такой нюанс прибавляет ему баллов в глазах знати, скорее наоборот. Наоборот… последнее слово что–то зацепило в сознании.

— Малыш Рей не ладит с отцом и смею предположить, что он будет рад насолить ему такой красивой, но «безродной» девушкой. — показал пальцами кавычки профессор.

Я молчала, не верила. Мне казалось, что его чувства искренне и он бы не стал так подвергать девушку риску безвозвратно попасть впросак.

— Не пойдёшь, не узнаешь. — прочитал сомнение на моем лице умелый манипулятор.

— Допустим. — нерешительно согласилась с ним. Ведь я совсем не знаю Рейдара. Но верить в такой мотив не хотелось.

— Отлично. Вот ещё что. — демон вытащил из ящика аналогичного вестника.

— Вы их множите? — изогнула я бровь.

— Буду налагать штраф, Эверис, если будешь терять. Случайно или нарочно мне без разницы. Договор есть, посмеешь нарушить, сама знаешь.

— Да помню. Не надо меня тыкать носом каждый раз. — Далл изогнул бровь, намекая на то, что, девушка, вы охамели, и я через паузу добавила: — Пожалуйста. — но нам обоим было ясно, что оно здесь неуместно.

— Нахалка. Иди уже.

Я и вышла, чувствуя себя более уверенной в диалоге с дэрнийским демоном, что приводил в трепет не только тонких росс, но и вполне крепких парней моего факультета.

После Далла я поспешила к послеобеденной смене, чтобы застать мастера и получить указания.

Лавка аптекаря располагалась на пересечении двух улиц — Лесной и Медовой, на второй как раз работал мастер Норд Торнсон, в лавке которого я приобрела наичудеснейшие свечи из медового воска. Заскочила в булочную по дороге, перехватывая ватрушку с чаем и на всех парах понеслась к мастеру Вэйну Ревенсону, нервно поглядывая на платиновый циферблат, чувствуя себя той самой птичкой на кругляше часов.

Опаздывать в первый рабочий день совсем не хотелось. Звон колокольчика истерично разнесся по торговому холлу, явно напугав посетителя. Господин возраста моего отца в дорогом сюртуке вдруг резко изменил траекторию движения и начал присматриваться к травам от женских болей, хотя до этого приглядывался к особой полочке для мужской силы.

За прилавком дежурила Ребекка и, поправляя очки, быстро переписывала учебник, параллельно чертя сложные алхимические схемы. К слову, девушка была ровесница по курсу, но училась на вечерке на соответствующем письменам факультете.

Я прошла ровно около господина, бросив невзначай:

— Возьмите эликсир из красного корня. За ним регулярно ходят постояльцы. — и спешно стала завязывать лекарский фартук с эмблемой знахарского дела на уровне сердца — лист андры в круге.

Мужчина жутко смутился, сначала замялся, почесал бакенбарды с проседью и модную бородку как у Далла. Подумал, но все же взял бутылёк и, поставив на прилавок, доверительно наклонился:

— Точно помогает? — прошептал он, будто кто–то, кроме меня и Ребекки, мог нас подслушать и тут же обличить мужчину в допинге.

С уверенностью большого профессионала коим я конечно же по этой части не являлась, качнула головой. Факт я ему озвучила, а это аргумент. Мужчина с сомнением посмотрел на мутноватый бутылёк. И его даже не отпугнула цена в почти денарий. Серебряная монета звякнула о прилавок и мужчина, не забрав медяшки, смял хрусткий пакет в руке и скрылся из виду.

— Облегчила же ты его муки. — сказала Ребекка, складывая тетрадь и учебник в наплечную замшевую сумку. Ее смена закончилась.

— Почему? — принялась я расставлять новые бутыли по полкам из ящика, что принёс Эдди. Парень был на посылках у мистера Вэйна.

— Он сначала наворачивал круги по залу. Я пыталась узнать, может, могу помочь чём–то, но он так абстрактно говорил и отнекивался, что пришлось отстать от него. Дальше принялся долго гипнотизировать полки, читать составы, словно там «Магия и Мир» в трёх томах. А ты его так быстро обличила. — хмыкнула девушка. На что я лишь улыбнулась и пожала плечами. По мне так если у тебя проблема и ты пришёл к травнику, нужно смело ее обозначить, иначе можно ошибиться с настоем, а это чревато последствиями.

Ребекка ушла, а я пробежалась глазами по журналу заказов. Некоторые смеси, мази, настои и сборы требовалось делать под клиента. И ввиду того, что у меня действительно имелся дар, чуять сильные травы и магию даже с печатью Даркмурта, мастер доверял мне сбор на местности по сезону и составлять некоторые рецепты. Даже в лабораторию стал пускать! Правда в конце предыдущего года. Но подозреваю, что это после их встречи с Ноэль. Оказывается, они были давным-давно знакомы и периодически встречались на меж имперском саммите знахарей и травников, ещё когда я под стол пешком ходила.

Перевела дух и стала вникать в заковыристый почерк мастера, так как Ребекка сказала, что сегодня его уже не будет и все что требуется он оставил в журнале.

Так-так-так, водила пальцем по чуть желтоватому пергаменту. Несколько заготовок под эликсиры я успею сделать сегодня и к концу недели, их нужно будет доставить мисс Марджери Филс и некому Лайонелу Вермонту. Подписалась под заказами. И принялась за дело. Отсортировала сырье, что собрали только вчера. Ягоды можжевельника душисто перекатывались в специальном совочке, не выдержала и растерла один плотный кругляш в пальцах. Свежий хвойный аромат проник в ноздри. Так люблю осенние запахи. Но сейчас не об этом. Эверис, не отвлекайся. Сосредоточилась. Взвесила граммовку для настоя «от камней в почках». Включила вентиль в горелке, вскипятила воду и сделала быстрые этапы, потому что всецело посвятить себя снадобью не могла. Приходилось отвлекаться на клиентов, ведь мастер Вэйн сегодня не пришёл. А когда совсем стемнело и я заполняла отчетность по выручке, звякнул колокольчик и хлопнула дверь.

— Мы закрыты. — отвлеклась от писчих дел и уткнулась взглядом в давно забытую фигуру — Маркус Крамер. Давненько мы не пересекались. Серьезная стычка с представителем золотой молодежи в последний раз была, наверное, аж на первом курсе. В любом случае, если я видела Маркуса — это была дурная примета. И я сворачивала в другую сторону, как, если россариец увидел бы чёрную кошку. К слову, кошки в отличие от Крамера были действительно безобидными.

Мужчина кинул на меня безразличный взгляд чёрных глаз, взял с полки снотворное и контрацептивы, а когда приблизился гадливо расплылся в улыбке.

— Посчитай. — в приказной манере поставил несколько упаковок жидкого седативного и одноразовые печати от внеплановых сюрпризов.

— С вас 14 пенсов. — нейтрально назвала сумму и положила все в крафт. Чувства старалась сдерживать, такие моменты всегда вызывали во мне приступы неловкости. А этот человек — настороженность.

— Что, «водица», за тобой ещё таскается тот «сахарный» барон? — облокотился одним локтем на прилавок и со скучающим видом стал рассматривать знахарские весы, небрежно оттянув чашу пальцем. Как бы не сломал. Мастер их из Фарансии заказывал.

— Поаккуратнее, росс Крамер. — прямо посмотрела на него. — И у стен есть уши. — намекая, что Джар может и барон, но у семьи Толлгартов всегда были сильные покровители.

— Что мне эти уши. — распетушился в привычной манере Крамер.

— А ты смотрю с первого курса ни манер не набрался, ни мозгов. — сорвалась едкость с языка прежде, чем я успела подумать. А зря. Ведь брехающей собаке замечание, что с гуся вода, а покусать может.

Глаза его почернели ещё больше, а ноздри слегка раздулись, что бывало, когда парень приходил в бешенство. Но взгляд изменился и Крамер окинул меня совершенно иным взглядом, который мне не понравился.

— Как была язвой, так и осталась. Смотри, возвращаться темно и улицы уже пустые. Тут как раз и набор на вечер. — недобро сощурился Маркус и подмигнул. А меня опалило чувство гнева и страха одновременно, реакцию разрушил тренькнувший колокольчик, и я увидела Рея. Как? Сердце неожиданно забилось чаще. Что он тут делает?

Северянин зашёл с видом, словно каждый день забирал меня из лавки. Нарочито простецкая одежда в светлых тонах сбивала с толку непосвящённого, за исключением одной детали…и да, как всегда баснословно дорогие сапоги.

— Эверис, тебе докучают? — серьезно спросил Рей и судя по вытянувшемуся лицу Крамера, северянина в моих защитниках он увидеть не планировал.

— Росс Крамер уже уходит. — холодно всучила хрустнувший пакет, а граф кинул на меня презрительный взгляд.

— Теперь греешь иностранные постели, ну-ну. — едко прокомментировал какие-то свои глупые доводы потомок дипломата, который видимо был приёмыш, потому что только у далекого разумом выкормыша могли прийти на ум подобные скаверзы. Да ещё и ляпнул это гласно.

Не успела я схватить что-либо под горячую руку, как Рей схватил недодипломата за ворот дорогой рубашки, что со смачным треском где-то разошлась.

— Мразь. — выплюнул он и впечатал кулак тому в сопатку. Из носа недоброжелателя хлынула кровь с легкостью весеннего ручейка.

Крамер умел держать удар и тут же ответил северянину лбом в челюсть. Тот отбросил Маркуса в сторону двери и граф снес рукой настойки с амброзией, что применялись при гипертонии и лихорадке. Я в ужасе вытаращила глаза, а мужчины вывалились из лавки, по которой резко ударил стойкий запах желтых соцветий. Кинулась было к стёклам, но увидела, как неистово бил по лицу мой северянин это знатное пугало.

— Рей, хватит! Ты его убьешь! Рей! — выбежала, пытаясь остановить заслуженное, но побоище.

Фрейгъерд не сразу понял, что означают мои слова и, когда лицо противника было достаточно вмято, остановился. А Маркус надрывно дышал, сплевывая вязкую кровь на брусчатку.

— Вы оба пожалеете. — рвано про харкал Крамер и, унося ещё целый зад, скрылся за углом.

Вернувшись, при свете я увидела разбитую губу и бровь, сбитые костяшки и абсолютно вымазанные в крови руки северянина.

— Я возмещу. — кивнул он на осколки снадобья, а я приложила к брови марлю с бактерицидным. Отважный мужчина на удивление зашипел.

— Прости. — и неожиданно для себя подула на запекающуюся рану.

Легкая улыбка обозначилась в крае разбитых губ:

— Сделай так ещё.

— Как? — и более аккуратно стала обрабатывать уголок рта.

— Так. — и шутливо подул, рисуя в воздухе круги.

— Зачем? — смутилась. Ноэль так делала мне, когда я разбивала коленки или ставила ссадины где бы то ни было. Потом я делала так Вельке.

— Мне понравилось. — улыбнулся северянин.

Умел же он заставлять алые лепестки смущения распускаться на моих щеках.

— Спасибо. — решила поблагодарить за явно сохранённую честь. Закрутила бутылёк и убрала марлю в ларь. — Правда теперь могут быть проблемы.

На что мужчина лишь пренебрежительно фыркнул, мол, это вообще ерунда.

— Ты не понимаешь. Маркус Крамер сын посла Россарийской империи, Рей. С весьма злопамятным, гадливым, въедливым характером.

— И что? — отмахнулся и притянул меня к себе. Рей сидел на стуле, и я была чуть выше него. Приятный нежный поцелуй коснулся моих губ. Я выставила руку, упираясь в крепкую грудь.

— Тебе больно. У тебя свежая ссадина. — коснулась языком своей нижней губы и почувствовала отголосок крови Рея.

— Не приятно? — Рей продолжал обнимать меня, не выпуская из кольца рук.

— Да нет, ничего такая кровушка. — шутливо причмокнула губами. — Как раз в моем вкусе.

Северянин рассмеялся.

— Знаешь как в Дэрнии другие узнают, что девушка занята? — неожиданно хитро спросил Рей, на что я помотала головой.

— Вот так! — он резко притянул меня на колени и принялся целовать мою шею и лицо, оставляя кровавые маленькие пятнышки. — Мы, дикари севера, обмазываем своих дев кровью. — я захохотала и призвала нахала к порядку. А когда умылась и мы убрали улики, Рей проводил меня до комнаты, нежно целуя напоследок, невзирая на ссадину. И почему мне казалось, что словно дополнительную магию пустили по венам? Может, это шутки Даркмурта?

На следующий день я его не видела, хотя, признаюсь, жутко ждала, что он настигнет меня в своей абсолютно из ряда вон выходящей манере. И через день тоже. На третий под дверью обнаружилась коробка с припиской «От Р. Л. Ф.», которую внесла Лив, пока я поливала расцветший гипиус. Крупная вытянутая головка раскрылась жирными розоватыми лепестками, обнажая бордовую сердцевину тычинок. Чудо! Я была горда нами, мы по очереди удобряли этот жутко капризный цветок и сегодня он наконец зацвёл. Оставалось ещё месяц за ним доухаживать и зачёт в шляпе. Я всматривалась в его удивительное нутро и внезапно из пестика в меня стрельнул мутноватый дымок, сладковатый запах проник в легкие. Я испугалась, может, что–то не так сделала. Или потоп все же навредил нашему межмировому чаду. Мадам Леманн упоминала, что гипиус черезвычайно реагентное растение и может захворать от простого сквозняка. Или, не дай Стихии, у него открылась аллергия! Я проверила грунт на температуру и подоконник на пыль. А Лив ворвалась в комнату с недовольным лицом, осматривая запечатанную посылку, небрежно скинув письмо на кровать и едко прокомментировала, пока я возилась с Erithroxylum coca:

— Надеюсь, это прислал действительно Рей, а не какие-нибудь головорезы с угрозами. И это не часть одного из северян! — я укоризненно посмотрела на подругу. Она жутко любила детективные истории со всякими кровавыми подробностями, чего я на дух не переносила. — А что? Вся троица неожиданно куда-то пропала. Хоть один объявился! Вот мужчины! — возмущалась эртонка, пока я рвала почтовую бумагу.

— Мог бы хоть записку прислать. Я ведь волнуюсь. — нахохлилась Ливана, складывая руки на груди.

— А это что? — бросила я взгляд на симпатичный конверт.

— Это Рудь. — пренебрежительно отозвалась красавица. А мне стало смешно, уже второй год парень безуспешно, но упорно добивается Лив. И если первые полтора курса он просто ходил и вздыхал. А я как–то по доброте душевной в середине прошлого года посоветовала ему начать действовать, то прошлой весной он начал закидывать Ливану письмами с витиеватыми объяснениями своих чувств. И парень оказался особью особо талантливой. Жаль, что в переносном смысле, потому что алхимики дети математики и расчетов, а не писчих дел мастера.

— Что пишет? — полюбопытствовала пока подкармливала растение сывороткой «роста и цвета».

— Смеёшься? Я даже читать не буду. — раздраженно расчесывала гребнем волосы и кажется от недовольства запутала прядь в колтун.

— Можешь прочитать, если сахара в жизни не хватает. — едко заметила, пытаясь сдержанно распутать шевелюру и не «отрезать ее к чертям», как она иногда выражалась.

С глубоким уважением и сочувствием к парню, я вскрыла пухлый конверт с вживлёнными в бумагу сушеными цветами. Мелованный лист пестрел затейливым чуть кривоватым почерком и искренними строчками, обращёнными к закрытому сердцу эртонки.

'Светлейшая Ливана, смею ли я надеяться на ответ? Возможно, я косноязычен и не слишком благообразен, но мысли о вас заставляют меня меньше спать и больше трудиться на благо науки.

Вчера на экспериментальной кафедре у профессора Холлвиша мы открыли новое растения подвида суккулентных и мне выпала честь назвать ее вашим именем «Ливана Мэнсон». Мастер одобрил, и я подал прошение на регистрацию в патентное бюро. Конечно, вам больше подходят розы, чем суккулентные. Ваш светлый лик достоин лучших оранжерей, ведь все это ни стоит и грамма утонченности и красоты, коими вы благоухаете. Иногда я представляю, как вы пишете мне ответ изящные строчки, а я отправляю вам розы как элемент радости…' — закончила я, оборвавшись на слове, так как Ливана вырвала любовное письмо, обреченное явно на уничтожение в Стихии.

— Ты только посмотри, каков подлец! — вчиталась в неровные строчки эртонка. — Так и написал: «суккулентное» назвал в честь меня! Ну я ему! — смяла листок, благоухающий явно каким-то алхимическим цветочным настоем.

Я хохотала, наблюдая за праведным гневом подруги.

— Брось ты. Изящная словесность точно не его конёк, зато смотри какой парень: ещё академию не закончил, а уже именует растенице именем не сбывшихся надежд. Это он, конечно, зря.

— Рудь парень неплохой, но за суккулент он мне ответит. — закатала рукава колдунья, но от расправы ее отвлекло шебуршание почтовой бумаги от моей посылки.

Любопытство взяло верх и мы обе склонились над коробом, чуть не столкнувшись лбами. Внутри на красном бархате лежал… морозник! Но какой! Он был соткан из ледяной магии! Тонкие лепестки бутона, резные листья, изящный стебелек — все выглядело как настоящее, но из прозрачного, как чистейшие лазурные ледники в Северном море, льда. Я развернула записку, сложённую в двое:

«Для той, что ценит жизнь других». В моей груди почему–то развернулся бутон, но не изо льда, а самый настоящий горячий пульсирующий цветок жизни.

— Ого, да он искусник. И никаких тебе суккулентов. — рассматривала действительно тонкую работу мастера. — Думаешь сам или заказал? — со скепсисом посмотрела на сложнейшие прожилки на лепестках. — Слишком невероятно. — потом посмотрела на коробочку. — Да Рей к тебе страсть как неравнодушен.

— С чего ты взяла? — зачем–то спросила, но мнение Лив было для меня важным.

— Заморочился и посмотри на цвет коробки — насыщенный красный. Явно говорит о том, что что-то явно пылает. — усмехнулась эртонка чему–то своему, а я повалилась на кровать, перечитывая короткую строчку.

— Не влюбилась ли ты часом? — улыбнулась Ливана, откладывая методичку по пересечению границ мирами, когда я уже пол часа мяла листок и смотрела в потолок, хотя надо было тоже штудировать материал, скоро полевая практика. Какой-то странный транс навалился на меня и аномальная эйфория. Может, сладкого переела? Говорят, сахар в крови выделяет естественный алкоголь. И если так, то я действительно пьяна.

— Что ты? — ахнула на ее предположение. — Разве можно влюбиться за такой короткий срок?

Ливана смотрела на меня с загадочной улыбкой и, пожав аккуратными плечиками, ответила:

— Иногда хватает и мгновения.

Я удивлённо на неё посмотрела. Но подумала, о том, что горячий темперамент эртонки действительно мог вспыхивать и влюбляться с бухты-барахты. Я если и была фитильком, то глубоко внутри. И за собой подобной скоропалительности никогда не наблюдала. Надо собраться, Эверис, давай не растекайся по древу, и я таки заставила себя сесть за мироустройство.

А через пару дней в послеобеденное время вся академия ходила ходуном и жужжала, словно улей. Сознания Даркмуртских студиозусов было взбудоражено важнейшим событием, а именно — кубком Стихий. И даже я на этот раз спешно спускалась по лестнице, путаясь в длинной утеплённой юбке с шерстяными чулками, потому что погода была настроена решительно на замораживание нетерпеливых зрителей. Тёплая осень сменила пестрое пальто на пожухлую шаль и завернула Даркмурт в хмуро-серые тучи. Им в тон вторил северный ветер Борей, не жалея ледяного дыхания.

— Быстрей, Эверис! — подгоняла меня Ливана, когда мы зашагали по внутренним коридорам арены, сотрясаемой толпой сверху. Глухой шум возбужденных студиозусов слышался даже в замурованных помещениях, пространство которых сейчас опустело в преддверии игры. Лишь изредка проходил персонал, содержащий в порядке громадный комплекс для занятий спортом и состязаний Стихий. В основном для последнего. Зал для боевых искусств отстроили в прошлом году в самой академии, а нас на физической подготовке последние два года выгоняют на полосу препятствий в парковую зону дикого Кронвельского леса, опоясывающего Академию Даркмурт широким беспросветным ореолом.

Сейчас же мы думали поддержать Джара, и, конечно, нашу северную лихорадку, которая таинственно пропала на целую неделю после праздника. И у эртонки уже чесались руки и язык выяснить, что же случилось? Паузы в ее понимании — удел неуверенных личностей. Поэтому посылка от Рея была своего рода звоночком к тому, что Дьярви ведет себя не подобающе.

— Крошка! — из-за угла неожиданно вывернул Ингвар и Ливана была сметена в пылкие объятия. Или это северянин скосил по траектории под буйным нравом эртонки? Не понять. Но однозначно скажу, что Лив человек контрастов и от ненависти до любви — легко.

В любом случае, я поспешила скрыться с места встречи возгорания. Время поджимало, и в подготовительном секторе, куда пускали «родственников» команд, уже никого не осталось. Но мне повезло, как говорится в Россарии: на ловца и зверь бежит. И я всё-таки застала «зверя» около раздевалки, завязывающего пластины на предплечьях.

— Джар! — подбежала, обхватывая друга за крепкие плечи.

— Эверис? — словно удивился. Мышцы адарийца напряглись, он обнял меня, но как-то странно, а выражение лица его было скованным. Может, волнуется?

— Да не волнуйся ты так. Ты их всех сделаешь! — стукнула кулачком ему в плечо. Его губы вдруг превратились в полоску, а в глазах появилось до селя не различимая эмоция.

— Все в порядке? — заподозрила не ладное.

— Ты… — начал он, нервно завязывая шнур. Потом дёрнув завязки, только запутал их сильней, длинными макаронинами они остались свободно свисать.

Мимо нас прогарцевал Ингвар в сторону стоил, подмигнув, что казалось усугубило хмурое выражение лица приятеля.

Парень попытался выдавить что-то нечленораздельное, но видимо с мыслью не срослось, махнул рукой, и твёрдо пошёл в ту же сторону, нахально развернувшись прямо перед моим носом.

— Да что стряслось⁈ — поспешила за ним и не слишком то вежливо для леди, а вернее как совсем не леди схватилась за плечо приятеля.

— Ты лгунья! Вот что. — зло припечатал, разворачиваясь и надевая перчатки.

Я опешила, даже рот открыла от неожиданности.

— Я⁈ — это было настолько ошеломляющее заявление, что мне хотелось стукнуть его чем-нибудь поувесистей, как раз томом по мироустройство, что не далее как пол часа назад зубрила в комнате.

— Ты! — он толкнул дверь, намекая, что не намерен продолжать разговор, и я его понимала. Будь у меня кубок Стихий, который вот-вот начнётся, я бы тоже не стала выяснять отношения с подружками. Но, черт подери, я была шокирована и была намерена получить хотя бы коротенькое разъяснение ситуации!

— Объяснись! — крикнула, переходя на фальцет в туда-сюда открывающиеся двери, пахнуло крепким запахом виверн и навоза. И когда я подумала, что друг ушёл с тихой непонятной мне истерикой, то услышала возвращающиеся быстрые шаги и вылетевшего адарийца, тыкающего в меня перстом.

— Могла бы мне не врать между прочим!

— Да в чем я тебе соврала, в конце концов⁈ — непонимающе воскликнула в его тональности.

— Я тебя спрашивал насчёт отношений с тем северным ловцом. Скажешь не помнишь? Или сейчас опять начнёшь врать? — раздраженно пояснил адариец. И до меня начало доходить, где виверна зарыта. Прогудел горн, обозначающий первую

готовность, и ему пора было уже во всю сверкать пятками на арену. — Встречайся, Эверис, с кем хочешь, но только мне не ври. Я думал… — он почесал смоляной затылок, взъерошив волосы, и опять махнул рукой. — Ай, не важно. — и развернулся, не слушая, что я начала ему сбивчиво объяснять.

— Джар! — крикнула в отчаянии, понимая, что сейчас друг слушать меня категорически не будет. Глупо. Получается, что когда они подрались, я и правда была не при чем, а когда все закрутилось, то и подумать не могла, что те слова как–то откликнуться в наших отношениях с другом. Но почему? Я же ведь не врала. Просто не делилась. Да и когда? Ещё и Далл со своим крючком. И Фрейгъерд, который совсем не марал, как оказалось. Все только запуталось. Завернув за угол, я увидела сидящую на узкой скамейке Лив. Она все слышала.

— Я знала, что так будет. — покачала она головой. А я посчитала нужным не отвечать, потому что была готова сорваться и наорать на кого-нибудь. Лишь скрипнула зубами и сжала кулаки. Знала она. Что она там знала⁈ Но эртонка не стала нарываться, понимая, что мне нужно время перебеситься.

Отдаленно послышалась вступительная речь ректора, обозначая начало состязания. И мы поспешили со всех ног в красный сектор, где сидели болельщики с факультета Хранителей. Пардон, стояли, орали, прыгали, галдели, дули в дудки, шумели шумелками и размахивали флагами.

Я социофоб, поэтому такая толкотня доставляла мне массу неудобств, но, когда вышла первая команда, то я, как и всегда, забыла, что рядом находится такой жуткий муравейник. Потому что было, скажу я вам, на что посмотреть и тихо вторить общему восхищению. Пусть даже команде противников — Гарпиям.

В левом углу противников втянулась огромная решётка, и темно–серые виверны с вытянутыми короткими шеями и сложёнными кожаными крыльями хищно выползали на центр стадиона, на спинах которых сидели всадники с факультета Некромантов. Чёрный доспех парней смотрелся зловеще. А зелёные попоны были единственным ярким пятном.

Ящеры щерились и один лишь их вид внушал ужас. Я бы ни в жизнь не залезла к такой опасной твари на спину. Что там у неё в башке, одному создателю известно.

Противоположная сторона «повелителей смерти» взревела. (Так они себя называли, хотя это жуткое бахвальство. Ничто не властно над временем, даже некромантия. Это лишь отсрочка.)

Волна с их стороны пошла с одного края к другому, а кричалки в поддержку «темных», сопровождаемые ритмическим топаньем по деревянному настилу, прозвучали слажено и громко. Я всегда думала, что однажды где–то «пол» даст трещину, ну слишком сильным испытаниям их подвергает разогретый народ. Кстати, о тепле, Ливана взяла нам горячий ароматный чай у девушки, что ходила с термосом. Я прижала к бумажному стаканчику руки, которые уже покраснели от холода и пригубила кипяток с заваркой. Крепкий сладкий напиток с ноткой имбиря и клюквы обжег язык, но ощущение кипятка быстро померкло в сравнении с дубильным холодом, которым одаривала нас погода Даркмурта.

Комментатор состязания, наконец, закончил хвалебные речи темным, объявляя Хранителей и наша сторона взорвалась усиленной волной шума приветствий и скандированием кричалок. Чёрная форма с красными вставками и золотыми креплениями торжественно смотрелась на команде «Грифонов», восседающих контрастом на темно–графитовых спинах виверн.

Джар вёл клином семерку и сосредоточенно смотрел на противников. Его лицо, крупным планом отражалось на экранаторе, увеличивающем все многократно и показывая малейшие детали трансляции. И, смотря на собранное, строгое лицо друга, я видела, какой он станет в будущем — настоящий аристократ, достойный представитель рода Толлгартов, занимающий высокую должность где бы то ни было: сахарные плантации или ведомственный контур. Примерная жена — Алессандра, которая наверняка такая же родовитая и во всем правильная, будет ждать мужа дома и воспитывать парочку Толлгартов-младших.

Но я знала также, что адариец как бы он ни был нашпигован правилами и догмами, он живой человек и огонь в его крови желает обрести что-то настоящее — познать саму жизнь в полном ее проявлении. А не только престиж и нормы общества. И с четверть часа назад я видела, как летело в бездну его ярое желание быть сдержанным и спокойным. Но сейчас его лицо выражало идеальную маску аристократа: холодную, вежливую и отстраненную. Чудеса, да и только!

— Кто бы сказал, что только что Толлгард орал словно взбесившаяся виверна. — прокричала мне в ухо Лив в гвалте толпы, практически прочитав мысли.

И в этот момент я поняла, что эгоистично не интересовалась делами друга, погружённая лишь в свою жизнь. Недовольство и волнение Джара стали очевидными, потому что троих ребят из его команды заменили северянами.

Их дэрнийские профили сейчас сверкали на «сотах» магического экрана. И это был Рей, вот почему он назвал его ловцом. Эверис, дальше своего носа не видишь! Он шёл вторым. За ним ехали Ингвар — атакующий и Йен — защита. Судя по расстановке. Симметрично двигались парни, которые давно играют в составе «Грифонов» и составляли пары северянам по позициям. Рик был вторым ловцом. А ещё двоих я плохо знала, лишь то, что их звали Гарольд и Кольт.

Семерки остановились друг напротив друга. Животные нервно махали хвостами с острым шипом и мотали рогатой башкой, предчувствуя схватку.

В центре на камне как символе начала — тверди — уже лежал заряженный артефакт, с вселенными туда элементалями. Шар представлял собой полупрозрачную сферу, которая оживала сгустком Стихии и могла превратиться в кого ей заблагорассудится.

— Команды готовься! — магически усиленный голос ректора разнесся над стадионом, заставив одуревшую толпу аномально притихнуть. — Да начнётся кубок Стихий и пусть победит сильнейший! — Гордон Холдсворд вознёс руки, заставляя руническую пружину в камне раскрыть «замок» и отпустить артефакт созвучно с горном. Шар выстрелил вверх, трансформируясь. Со смачным рыком и гвалтом толпы команды бросились в бой, занимая позиции. Сфера в миг обдала трибуны водой и устремилась ввысь в форме птицы с водным телом и ветряными крыльями. Народ ахнул, потому что такого просто не могло быть! Стихии не объединяются в одном элементале! Показали на секунду застывшее лицо ректора с удивлённо поднятыми седыми бровями и тут же перевели в кадр обалдевших игроков, которые пришли в себя быстрее остальных, бросившись ловить неведому метаморфозу.

— Офигеть! — крикнула Лив.

Парень, что сидел рядом со мной проговорил непечатную фразу, как и многие в округе и в азарте подались вперёд, потому что Ингвар с Кольтом жестко атаковали капитана, пытающегося угнаться за элементалем, который не мог выйти за пределы магической полусферы, возвышающейся над стадионом.

«Грифоны» занимались прессингом, ожидая ворот. Неожиданно для всех пошёл ливень и поднялся ветер, затягивая шарфы факультетов на шеях болельщиков, заставляя их остервенело развиваться как стяги на шпилях. Одежда тут же стала мокрой и, ручаюсь, завтра резко сократиться количество студиозусов на лекциях. Потому что половину точно сметут признаки инфлюэнции, но даже угроза горловой жабы не заставит уйти ярых болельщиков под крышу, лишив себя того сумасшествия, что творилось на арене. Все происходило настолько быстро, что комментатор сбивался с восклицаний, а оператор суматошно переключал маглинзу с одного бойца, на другого.

— «Гарпии» схватили буквально птицу за хвост! — кричал через усилитель ведущий журналист Даркмурта — Лейтон Морган. — Но не все так просто, счастье ещё нужно удержать! — элементаль бился в руках защитника, чья стихия видимо не совпадала с воплотившимися. И в бок его виверны жестко впечатался Йен, выбивая птицу, хватая за крыло. Сердце заходилось в такой скачке, наблюдая за матчем, словно ты сам боролся за стихию на летающих монстрах! Показались вспыхнувшие ворота.

— Маккелан удерживает элементаля. — Йен быстро сворачивал существо, трансформируя его обратно в шар, — Похоже горцу по руке работа с этими стихиями, бросок, и…! — раздался звонок и сфера пролетела прямёхонького в ворота, а в отместку в нашего рыжего друга врезался атакующий «Гарпий», чуть не сбив его с виверны. Тот удержался и, ехидно зыркнув, показал ему не приличный жест.

— Что мы видим, Курт Хейг открыто мстит «Грифонам» за товарища и отобранный рон! Аккуратней Маккелан, у Хейга жесткие бока!

Экран показал разозленное лицо Йена, на что Курт лишь оскалился. Наша сторона загудела, призывая «Гарпия» к честной игре.

Над ареной наконец-то растянули полог, утихомиривший дождь. Но мокрая одежда и ветер никуда не делись.

Артефакт снова ввели в игру, выбравший на этот раз Стихию Земли, превратившись в голема и парни обеих команд уворачивались от комьев грязи, что нечисть кидала, вспахивая землю. Он был медленный в передвижениях, но в магии элементаль преобразовывал стихию быстро. До него нужно было лишь добраться. В сторону «Грифонов» направилась целая гряда комьев, заставляя их зигзагом перемещаться по полю. А капитан Гарпий пожертвовав игроком, попросту прикрывшись защитником, схватил голову Голема и стал скручивать в шар, сокращая стихию. Зелёные встали в оборону и прямо перед их носом материализовались ворота, позволив сравнять счёт.

— Ахщ, не честно! — стукнула Лив ограждение. — Вечно этим некромантам везёт!

Схватка была жуткая и продлилась ещё час, истязая игроков и студентов на трибунах, чьи сердца были целиком и полностью в игре и часть особо разбушевавшихся были готовы спускаться на поле и лично навалять некромантам за нечестную игру. Ведь прямую магию к соперникам применять было нельзя. Но кто–то устроил косой ветер, сбив Рея с траектории и это был явно не погодный катаклизм. Из–за этого манёвра счёт был ровный 3/3. Время подходило к концу, грязные и вымотанные игроки не слишком грациозно направляли виверн по траектории, частенько вписываясь в бока противников и животные начинали кусать броню неугодного агрессивного ящера.

Рей схватил Стихию, что горела огненной саламандрой и, зашипев, перекинул сферу подоспевшему Джару, чья родная стихия была как раз сопряжена с элементалем. Магический циферблат отсчитывал последние минуты, когда возникли ворота и Джар со всех крыльев направил виверну к ним. Ему на перерез мчался Дрейк Ван Хелл. Капитан «Гарпий» намеренно впечатал рогатую башку в бок виверны, и я словно в замедленной съёмке увидела, как проклятая веревка на его доспехе зацепилась за рог и рванула Джара на себя. Страховочные ремни не сработали. Толпа ахнула и повскакивала с мест. Адариец резко вскинул руку и отправил сферу, ещё не отлетевшему Рею, и стал неотвратимо падать вниз, а освободившаяся от наездника виверна напала на дракона Дрейка.

Все произошло так стремительно, что можно было только гадать, как все попало в кадр. Экран показал: грязное, но не менее привлекательное, лицо Рея, закинувшего сферу в ворота, вспыхнувшие пламенем, вскинувшего руки Далла, тормозящего падение Толлгарта, и не естественно лежащее тело Джара, с вывернутой левой рукой. Я зажала рот ладонью, и если было бы возможно, то непременно спрыгнула бы на арену. Однако, предупреждая такие порывы, она была ограничена магическим пологом, чтобы пылкий зритель точно не кинулся к участникам матча, подвергая себя опасности.

Прозвенел звонок, оповещая об окончании матча, зазвучал оглушающе гимн факультета Хранителей, а экран показал Фрейгъерда, сажающего свою виверну вниз. Его обожжённые руки мелькнули в кадре и привели меня в ужас еще больше. Лив запрыгала от радости за команду, одновременно обнимая меня и стеная, что в жизни так не волновалась! Друга споро унесли в лекарское крыло. Матч закончился 4−3. В пользу «Грифонов». Толпа взревела. Ректор закрыл состязание, вручив кубок Рею, чьи ладони на скорую руку охладили целители прямо на стадионе и, не став брать вожделенный приз, северянин отдал привилегию товарищам, которые схватились за сияющую голубым и алым пламенем чашу и стали прыгать, хлопая друг друга за крепкие плечи. Я была за них искренне рада. И не задерживаясь более на награждении, помчалась в лекарское крыло.

Белые коридоры встретили меня суетящимся персоналом. А особый запах лечебной магии проник в нос. Пришлось подождать пока народ рассосётся, а когда путь был открыт пригнулась, чтобы не попасться на глаза администраторше, и незаметно прошла регистрационный отдел, юркнув в отсек, где стояли платные палаты. Надела халат в одной из подсобок.

На втором курсе я выбрала проходить практику именно тут, поэтому знала расположение комнат. Рисковать и ломиться на прямую, не решилась. Вряд ли бы меня сейчас пустили, ведь было негласное правило: в острых случаях к пациенту могут пройти лишь близкие родственники. А документально, я таким не являлась. Но желание увидеть друга было непреодолимым и, надев шапочку помощницы лекаря, устремилась в крайнюю палату, рядом с которой я увидела шматок грязи, которого здесь явно быть не должно. Персонал здесь высокопрофессиональный, а в платном секторе, так вообще работающий как часы.

Тихонько приоткрыла дверь и не прогадала. В темных сумерках практически светились накрахмаленные белые простыни, и друг выделялся четким темным контуром в этом белоснежно стерильном больничном царстве. Голова приятеля была замотана бинтами, а на руку наложен гипс. Сердце пронзил страх. А в коридоре послышались голоса, беспокойство тут же усилилось. я заметалась и, недолго думая, запрыгнула в шкаф, как в дешевом бульварном романе.

— Где он? — услышала знакомый грозный, но заботливый голос отца Джара. Я видела его несколько раз и манеру, с которой разговаривает барон южных земель, спутать было нельзя ни с чем. А рядом послышался плач женщины, который напугал меня до ужаса. Почему она плачет⁈ Звук открывшейся двери, всколыхнул спокойствие палаты, где лежал адариец. Ярко загорелись маглампочки, и через щель я увидела бледное лицо приятеля, и сама была готова разрыдаться.

— Росса Толлгарт, не убивайтесь так, Джаред сейчас не сможет поговорить с вами, он спит. У него перелом и сотрясение, ничего более. Боги милостивы к вашему сыну. — а женщина зарыдала навзрыд, но, кажется, уже от облегчения.

Чета Толлгартов осмотрела ранения, мать кинулась обнимать любимого сына, а врач уговаривал ее прийти в себя и оставить «мальчика» отдыхать. Барон сносил истерику женщины с решительным спокойствием. Я даже зауважала его ещё больше, потому что еще чуть–чуть и поддержала бы истерику баронессы, но слова лекаря пришлись на мою раскачанную матчем психику весьма кстати.

Говорю так, потому что иной муж мог наорать на бедняжку за такую полноту чувств. Хотя на юге в целом люди более эмоциональны и экспрессивны. И не склонны вести себя как мороженные рыбины, считая, что эмоции — это лишняя функция человечества, ведь это так не прилично! Через четверть часа разговоров о здоровье Толлгарта младшего, чета и врач удалились, выключив свет, погружая комнату и мое укрытие в полнейшую темноту.

Для верности я подождала ещё пять минут и стала вылезать, неловко уронив вешалку. Как лис около курятника, я замерла, прислушиваясь, не идет ли кто, но все настолько стихло, что я спокойно повесила взбунтовавшиеся плечики на место и закрыла шкаф. Обернулась и чуть не вскрикнула от ужаса, когда увидела открытые глаза друга. Все это время Джаред лежал без сознания и признаков жизни не подавал, соответственно будить его, даже ради мира, было бы форменным кощунством. А нервишки, Эверис, надо успокаивать.

Мы уставились друг на друга на несколько мгновений, и, я, растеряв браваду, неловко двинулась в сторону двери. Мысль, что это была не самая лучшая идея припереться к приятелю с объяснениями и непрошеной поддержкой внезапно ударила по затылку словно в гонг.

— Так и уйдёшь? — тихо спросил он, буравя меня взглядом.

Я остановилась и пожала плечами, понимая все противоречие своих действий.

— Ты невозможная женщина, Эверис, ты знаешь? — практически прошептал адариец.

Мой вздох вырвался сам собой, и я молча подошла к Джару и села на тумбочку рядом с кроватью, боясь промочить простыни мокрой одеждой. Затылок коснулся холодной стены, и мы оба смотрели в сторону двери, но через пару мгновений Джар перевёл взгляд на меня, и я разрезала тишину:

— Я ни разу не лгала тебе. И ты мой друг. И… — я повернулась к нему, оглядывая перевязь головы, загипсованную руку. — Стихии, как же я испугалась за тебя! — выпалила эту фразу громким шепотом и, несмотря на влагу что пропитала халат, обняла друга неловко навалившись на него, но услышав глухой стон, поспешила отпрянуть.

— Иди сюда. — приятель подвинулся влево, освобождая место, на что я помотала головой.

— Я мокрая.

— А ещё внутри тебя сплошное противоречие. Но я всегда найду ему место рядом с собой. — улыбнулся друг и я поняла, что он не злится. Аккуратно примостилась рядом, сбросив обувь и облокотилась на него как раньше, как это было всегда.

— Чем закончился матч? — спросил через какой–то время Джар, уютно оглаживая плечо. — Твой дружок попал хоть в ворота? — не преминул добавить кислоты в так хорошо начавшийся разговор. Что было неожиданно. Джар был из тех, кто любил открытые искренние беседы и не тешился за счёт прысканья яда на других.

Я укоризненно на него посмотрела:

— Рейдар. — поправила его нарочитое избегание имени, — Да, забил в ворота, и он мне не дружок. — фыркнула на столь нечестивое прозвище.

— А кто тогда? Видел я как вы отплясывали на Мабон. — странно проговорил друг, словно я не должна была этого делать. Может, в его голове так и было, ведь я относилась скептически к северной лихорадке, а сама потом попала в их круг общения. Я и правда само противоречие.

— Ты будешь изливаться и дальше желчью или будешь мне другом? — не вытерпев, спросила его. Тот поднял руку — мол все — он прекращает.

— Просто ты удивила. Сначала ты говорила одно, потом слухи частично подтвердили другое.

— Слухи? — удивилась я. — Неужели знать Даркмурта обмывает косточки «водице»? — ехидно посмотрела на друга, тот шутливо щипанул меня. Ведь он знал правду.

— Да глупости всякие, что ты «спишь», — сделал кавычки пальцами правой руки, — с племянником Далла, чтобы профессор ставил тебе высший балл. — кавычки друг поставил, потому что знал, что я трепетно относилась к девичьей чистоте и точно не стала бы так расплачиваться за оценки. Даже открыла рот от возмущения.

— Вот гады! — прошипела фразу, в которой нет ни одной шипящей согласной.

— Не хмурься. — тронул меня между бровей, и я тут же расслабила лоб: а затем задумчиво добавила:

— Ты сказал подтвердили…

— Ну ты же встречаешься с северянином. — спросил–утвердил приятель.

— Возможно. — туманно отозвалась. Почему-то обсуждать это с Джаром было странно неловко, хотя я всегда очень открыто перемывала с ним парней, что пытались ухаживать за мной. Приятель даже в шутку советовал, куда с кем сходить и давал ликбез, если он про кого-то что-то знал и сразу говорил, что тот или иной мне точно не подходит по таким-то причинам.

— Он мне не нравится. — проговорил мужчина.

— Ты играешь с ним за одну команду, забыл? — отшутилась я, не зная, как реагировать на такой отзыв.

— Да, но тебя ему не доверяю. Что ему надо от тебя вообще? — удивился адариец словно это была загадка года.

— Ну, может, я ему понравилась, ты об этом не думал?

— Эв, он знаком с тобой чуть больше месяца, а реагирует на совет не трогать тебя, словно вы обвенчаны. Тебе не кажется это странным?

— Он просто импульсивен, тебе ли не знать? — сдобрила эту фразу лисьей ухмылкой, потому что Джар махал кулаками направо и налево, ему только повод дай. Хоть и пытается казаться умудрённым опытом, взрослым дядькой, что держит все под контролем и при каждом удобном случае читает мораль.

— Он просто хочет затащить тебя в постель вот и все. — жестко проговорил адариец.

Воцарилось молчание, а потом я медленно проговорила мысль, когда–то вложенную мне мудрой женщиной в голову.

— А какой мужчина не хочет? — Я не была глупа в этих вопросах и понимала половую физиологию, в теории, конечно.

— То есть ты считаешь, что я тоже жажду переспать с тобой? — усмехнулся Толлгарт.

— Ты нет. — уверенно сказала я. — Мы же с тобой как родственники. Я могу доверять тебе. — облекала чувства в слова, ощущая поддержку от его руки за спиной. — Поэтому и рассказываю тебе личные вещи.

Опять пауза, а потом:

— Прости. — выдохнул Джар, — Просто я не хочу, чтобы тебе было больно. Видел я этого Ингвара. И ты знаешь, он не брезгует другими девушками. Зря с ним Ливана связалась. Вот и волнуюсь.

— Что ты имеешь в виду? — я напряглась и удивлённо посмотрела на друга. Тот помолчал, словно думал говорить или нет, но все же ответил:

— После тренировки мы с парнями ходим в общественные бани и иногда кто-то приводит с собой девиц. И этот чернявый очень неплохо проводил там время с одной из девушек. — я вытаращила глаза на друга. — Только я тебе этого не говорил.

— Ты шутишь? — ахнула.

— Какие шутки? — возмутился адариец.

— Надо рассказать Лив! — дёрнулась я, готовая срочно спасти подругу из лап этого подлеца. Но Джар удержал меня за плечо, изрядно скривившись. И я поумерила пыл.

— Погоди, если ты расскажешь, она не поверит. Будто ты ее не знаешь? Ливана любит любить фантазии и пока она не уткнётся носом в неприглядную реальность, то ее ни одна история не убедит, она придумает ей оправдание.

Я переваривала слова друга, он был прав. Но ведь надо же что–то делать⁈

— И что делать?

— Ждать. — без колебаний ответил друг.

— Как ждать? Чего? — не поняла я такого бездействия.

— Пока она сама не увидит его подноготную.

— Но это же мерзко!

— Мерзко — это ходить налево, когда ты встречаешься с очаровательной девушкой. Ливана неплохая, при всем своём напоре.

— Она замечательная и хороший друг. — прокомментировала слова адарийца. В его понимании девушка не должна проявлять активность, а должна быть хрупкой розой, которую стоит добиваться всеми силами, а затем окучивать и беречь в оранжерее. На этой почве между россарийцами разных темпераментов не раз разгорался спор.

— Трудно ей будет найти парня, который выдержит ее напор. Нервы у него должны быть как кандалы из мерила. — усмехнулся друг и через мгновение продолжил: — Но уж точно это не этот иноверец, если, конечно, она не пылает страстью к рогачам.

— Тебе тоже, между прочим, было бы непросто. Возможно, тебе даже повезло, что ты помолвлен. — хмыкнула на его выпад: — Не представляю, как ты выбирал бы себе девушку. Наверное, годам к пятидесяти только выбрал бы и то не факт. — подколола его, зная список его требований. Хотя секундой позже подумала, что зря я это и резко как-то получилось. Не мое это дело.

— Если бы я выбирал, Эв. — казалось нейтрально отозвался он, но что–то грустное все же промелькнуло в его словах, затем адариец настроился на привычную волну идейности и правильности: — А так есть долг и договор. Я предан семье, и отец рассчитывает на меня. — его слова звучали твердо, но я почему–то чувствовала где–то там в глубине, что это не то, чего бы он хотел на самом деле.

— У тебя всегда есть выбор. — тихо ответила, чтобы не слишком громко ковырять его нутро и понимание жизни.

Мы помолчали, а потом Джара стало клонить в сон, видимо его всё–таки накачали успокоительными, регенерантами и восстанавливающими, потому что, когда я рассказывала ему про стычку с Крамером, почувствовала, как он конвульсивно дернулся во сне. Такое случается, когда мышцы расслабляются и человек проваливается в фазу. Что ж, спи мой друг, я приду к тебе позже. Тихо прикрыла дверь, а в соседнем отделении услышала знакомый смех, который вызвал во мне отвращение.

— Поверь, если бы я был болен, то задержался бы в лечебнице на подольше. — ворковал Ингвар, развалившись на койке позади Рея, не сняв обувку.

Я за каким-то демоном по шире приоткрыла дверь и увидела Моего северянина, сидящего на той самой тахте, которому ещё в добавок юная лекарь с короткими светлыми волосами накладывала обновлённую перевязь, ловко орудуя тонкими пальчиками по крепким предплечьям. И я почувствовала до селя не возникавшее внутри чувство, поднимающееся точно, лава из жерла вулкана на острове Каху в Южном море. Дальше подкатило отвращение, глядя на Дьярви. А затем словно кто–то вылез наружу и утробно зарычал, увидев, что непонятная девица дотрагивается до моего, прошу заметить, парня, да ещё и стреляющая явно заинтересованным взглядом. Не известные мне инстинкты подталкивали разорвать мерзавку на части. Картина открылась на мгновение и встретившись с льдистыми глазами, помахала головой, почему–то развернулась и спешно пошла прочь, желая усмирить странные чувства. Да пошли они! Злобный стук низких каблуков раздавался по плитке на весь коридор, хотя кралась сюда испуганной кошкой.

— Эверис? — услышала голос дэрнийца и припустила по коридору, не понимая своих чувств, раздираемая противоречиями. Мне хотелось убить обоих!

— Рис, стой! — Рей нагнал меня и схватил забинтованными руками, складка меж бровей подтвердила, что ему было не очень–то приятно дотрагиваться свежими ожогами. И на мгновение это вызвало даже радость, что ему тоже стало не приятно. Какой кошмар. Что со мной⁈ Я ведь не желаю ему зла!

— Что? — не очень-то вежливо спросила его. На его лице отразилось недоумение.

— Почему ты ушла? Ничего не сказала. — не понял он происходящего. — Тебя кто–то расстроил? — вглядывался он в мое лицо. А мои глаза бегали и не понимали собственных же чувств, такое бывает вообще? Мне хотелось надавать по морде всей троице. Ты еще спрашиваешь⁈

— Наверное, не знаю. Я пойду. — попыталась пройти, желая остаться с собой наедине и прощупать, что там внутри происходит. И что–то с этим сделать. Что за внезапные кровожадные собственнические наклонности? Но он загородил проход.

— Что случилось? Я думал ты рада и поздравишь меня. — растеряно отозвался парень, но дороги не освободил.

Я услышала опять смех девушки и меня дико это разбесило.

— Решила не мешать вашему веселью. — желчно процедила и дёрнулась в сторону.

— Пусти уже наконец! — попыталась пройти и резко дернула рукой. Видно было, что северянин сдержал болевой импульс, не показав, что это был не приятный жест. Рей нарочно загородил путь и дальше чему–то улыбнулся. Ненормальный!

— Ты ревнуешь меня что ли? — изогнул он бровь.

— Вот ещё! — нахохлилась, складывая руки на груди. А Рей толкнул дверь в соседнюю палату, которая оказалась свободной и втащил меня внутрь, несмотря на ладони.

— Эй! Я собираюсь уйти! — возмутилась его поведению. И включила свет, но тот почему–то выключил магогни, щёлкнув выключателем. Я упорно дернула обратно рычаг, светляки нервно мигнули, потому что северянин повторил действо в обратную сторону.

— Тебе стыдно разговаривать при свете? — едко от комментировала, хотя у самой сердце забилось чаще от того, как близко стоял мужчина.

— Хочу понять тебя. — хрипло проговорил он.

— Хочешь? — изогнула я бровь. — Тогда попрошу симпатичного лекаря забинтовать мне лодыжку. — развернулась, открывая дверь, но Рей тут же ее захлопнул, заключая меня в капкан рук по обе стороны. Я уткнулась взглядом в окрашенную белой краской деревяшку, освещенную лишь темными сумерками.

— Ты в порядке? Не ранена? — шепотом спросил мужчина, потревожив дыханием воздух около моей шеи. Почему-то это действо отозвалось дикими волнами дрожи по лопаткам и голове. Вопрос был собственно обычным, так как бывало и защитный контур рвало заклинаниями. А сегодняшний матч, уверена, войдет в историю новым этапом смешения Стихийной Магии. Но последняя волновала меня меньше всего. Проблема была в том, что мужчина, спросивший меня о самочувствии, был героем увлекательного романа, который нестерпимо хотелось читать, слушать и просто быть причастной к этой повести, хотелось перелистывать страницу и удивленно спрашивать: «А что же дальше?». И на его слова мне хотелось закричать «Да!». Рейдар Фрейгъерд, ты сжигаешь меня и колешь в самое сердце! И я не знаю этому причины!

— Нет. — тихо ответила, глядя также в белую дверь, в темноте отдающую серо–голубым. Это был первый раз, когда я откровенно солгала. Похоже с маленькой лжи начинаются огромные трагедии, но тогда я об этом не знала.

Рей невесомо вдохнул воздух у шеи, отчего дыхание перехватило почему–то у меня и пустило пульс в пляс. А лодыжки и правда нуждались в бинтах. Мериловых! Чтобы удержать подгибающиеся суставы!

Руки нежно обхватили талию, открыв воротник халата, плаща и кардигана, приспустив с одного плеча весь ворох. Губы запорхали, исследуя контур раменов, затем, резко разворачивая невольно доверившееся тело, мужчина без лишних церемоний захватил в плен мои приоткрывшийся от ласки рот.

Где я в этот момент, спросите вы? Я не помню, потому что разум где-то терялся на задворках сознания, а запах и действия этого мужчины сводили меня с ума. Наверное, это проклятие забвения, потому что иначе как можно объяснить то, что я очнулась на больничной койке бесстыдно зацелованная Реем и не менее порицающе отвечала ему, распахнув рубаху, оголив верх крепкой грудной клети.

— Нам надо остановиться. — пришла в себя, когда в коридоре кто-то громыхнул чем-то металлическим, что гулко ударилось об пол, а за звуком последовала смачная брань. Да такая забористая, что сразу понятно это был лекарь со стажем.

— Ты права. — хрипло отозвался парень, оглядывая себя и с явным сожалением меня. Встал, оправил внешний вид и после подал руку, словно галантный кавалер. Учитывая, что ладонь его была замотанная, смотрелось это презабавно.

— Тебе идёт лекарская форма. Откуда она у тебя? — спросил Рей, пока мы пробирались из лекарского крыла до жилого сектора, не проронив ни слова. Я пылала щеками, а он кидал на меня взгляды, что заставляли кровь бежать быстрее.

Он отдал мне свою коричневую куртку, в которую успел переодеться после матча и стоически терпел стылый ветер. Даже кончик носа покраснел.

— Я проходила в прошлом году практику. — кутала нос в меховую подкладку и думала: это он так хочет замять ситуацию? Или это я просто ищу во всем подвох? Мнительность губит людей или спасает… Это как посмотреть.

Когда теплый тамбур общежития впустил за мгновение окоченевших нас, Рей спросил:

— Что там произошло? То, что тебе не понравилась девушка — это я понял. Но ты ведь понимаешь, что я не заигрываю с другими девицами? — пытливо посмотрел на меня северянин и даже остановился. Судя по вопросу Рей понял, что я слышала усладные речи Ингвара. Пришлось притормозить и наткнуться на его внимательный взгляд.

Он ждал, а я смотрела на его лицо, по которому бегали причудливые тени от уже приглушённых на ночь магогней.

— Я не знаю. Откуда мне знать! — сказала то, что пришло на ум. — Это все не правильно, так не должно быть! — стала размахивать руками в куртке, рукава которой забавно свисали вниз, ведь одежда была очевидно большой.

— Чего не должно быть? — ласково спросил Рей, подходя ко мне ближе.

Я помолчала, разыскивая ответ в своих чувствах и поняла, что там полный бардак. Как нормальные люди вообще разбираются в этом ворохе мыслей и эмоций в отношениях?

— Тебя, такого правильного или не правильного. — задумалась, а затем в порыве озвучила конец мысли, что крутился в голове. — Этих чувств! — разозлилась на истерику, которая вывалилась, сильно испугав меня. Я была противником этого всего, что обычно происходит в отношениях, когда начинается ревность и все побочные эффекты.

Он усмехнулся.

— А как должно быть?

— Не знаю… спокойно. Чтобы не хотелось убивать других, если я вижу, что кто-то трогает тебя! — выпалила я, и вытаращила глаза, закрыла рот рукой, потому что такие слова девушка не должна произносить в слух. И развернувшись, быстро пошла, нет, побежала по коридору. Я чувствовала себя странной, не вписывающейся в шаблон, потому что хотелось по-другому! Не так как видела у каждого встречного или читала в книгах. Хотелось иначе.

Рей догнал и точно поймал взбунтовавшуюся зверушку.

— Уходи! Мне надо подумать. Это все неправильно! — я помотала головой, не желая видеть его улыбку, потому что моя кожа чувствовала ее, даже не глядя ему в лицо.

— Рис, мне приятно, что ты ревнуешь меня. — наклонившись проговорил на ухо, когда я воротила нос в его объятиях.

— А? — его глаза смеялись и смотрели на меня с искренней нежностью. — Тебе понравилось? — медленно проговорила я. — Погоди, погоди. — стала рассуждать, — Я устроила тебе жуткую сцену и тебе это понравилось?

Чего-то в этой жизни я упустила. Мне казалось, это такой жутью, когда кто–то начинает ощущать ревность. Ведь корни растут от чувства владения, ну и неуверенности, конечно, страха потери.

— Да. Мне хочется тогда горячо доказать тебе, что я выбрал тебя. — обнял меня крепче и так посмотрел, что у меня вновь загорелись щеки алым пламенем.

— Риса, — я подняла на него взгляд, — будь моей. — жарко прошептал мне в губы. И не дождавшись моего ответа, запечатал уста поцелуем, выметающим все мысли из моей головы.

Я не думала над смыслом сказанного, но засыпала в каком–то невероятно легком состоянии. Правда на следующий день меня спустила с небес и пригвоздила к земле реальность, от которой я так старалась убежать. А Ливана не пришла ночевать в комнату…