История Ирэн. Гнев

Глава 25

Никольский уезд.

Вот это интересная картина получается, — думала Ирэн, держа в руках письмо от мужа, который действительно всё это время оставался её супругом и теперь вот даже решил признаться в … любви.

Виленский Ирине понравился, конечно, у неё есть к нему вопросы, особенно по Саше. Но в целом барон и отца с братьями поддерживал и, судя по всему, Танюшу готов признать. Вот только узнать бы точно, что им движет, не связаны ли внезапно возродившиеся чувства с тем, что новинки Ирэн становятся всё более популярны. Вот не хочется так думать, и интуиция говорит, что не такой он человек, но память не хочет открывать воспоминания прежней Ирэн, почему так произошло у них. Ирина вспоминала, что бабушка её всегда говорила, что женщина всегда права и, если что-то пошло не так, то причины надо искать в мужчине.

Вспомнив также совет графа Забела написать о Саше, Ирина села писать письмо барону Виленскому.

На удивление писать было легко, слова складывались в предложения, как будто Ирина разговаривала с бароном сидя напротив.

Дорогой Сергей,

Я благодарна вам за то, что вы решили открыться и предоставить мне возможность выбора.

Я не обещаю вам, что смогу ответить сразу по приезде на майские сезоны, но предлагаю вам возможность общения, чтобы мы заново могли узнать друг друга и уже тогда, я, да и вы, определитесь с нашей дальнейшей судьбой.

Не скрою, мне дорого то, что вы готовы принять Танюшу.

Есть ещё одно о чём я бы хотела вам написать. Вчера к нам в поместье прибыл Сашенька вместе со слугой Захаром. Саша принял решение уехать от тётки, по какой причине он сам вам расскажет, но со слов Захара, поведение госпожи баронессы было неприемлемым.

Пока вы не вернётесь из ваших поездок Саша будет жить со мной, я возьму его с собой на майские сезоны в столицу. Там мы с все вместе и встретимся.

Прошу вас объяснить вашей сестре не вмешиваться и не искать племянника. Я ей сообщу, чтобы не волновалась.

Ирэн

Письмо сестре барона Ирина попросила написать отца, не хотелось ей общаться с этой женщиной. Забела со своей стороны приложил подтверждение императорского представителя, что ребёнок находится в безопасности с матерью, законной супругой барона Виленского.

Граф долго допытывался у Ирины, как это вдруг она стала уверена, что барон до сих пор является её мужем. Но Ирина не стала рассказывать Забела про письмо от Виленского и загадочно улыбаясь сказала:

— Просто поверьте, граф, я точно знаю.

После Ирина пошла будить Сашу, но оказалось, что того уже разбудили мальчишки и утащили на «спортивную площадку», где под руководством Никодима каждое утро, как только потеплело, делали разные упражнения.

Ирина вышла на улицу и уже издалека услышала весёлый детский смех, смеялись и братья и звонким колокольчиком раздавался смех Танюши.

Подойдя ближе, Ирина увидела, что мальчишки по очереди пытаются взобраться на канат, подвешенный у «шведской стенки». И, если у братьев уже хорошо получалось, то Саша пока болтался внизу, что и вызвало бурный смех. Но судя по лицу Саши он не обижался, а тоже смеялся, радуясь, видимо, такие развлечения раньше были ему неведомы.

— Какой же он всё-таки худенький, — подумала Ирина, — ну да ничего, Пелагея его быстро откормит, а Никодим, братья и свежий воздух, сделают из него крепкого мальчика.

— Пойдемте уже завтракать, — крикнула Ирина.

Увидев маму, Саша спрыгнул с каната и уже собирался побежать, но потом замер и оглянулся на Никодима. Тот одобрительно улыбнулся и кивнул. Саша рванул и уже через секунду врезался прямо в Ирину:

— Мама, ты видела? Там, там канаты, я тоже смогу как Дима и Ваня

Ирине понравилось, что мальчик не зажимался, не пытался продумывать каждое слово, а говорил так как и должен был говорить семилетний ребёнок. И эта трансформация произошла всего за одно утро!

— Хочешь после завтрака поедем посмотреть как храм строят? — Ирина решила, что Саше будет жаль расставаться с мамой, а дела не стояли на месте, сегодня надо было обязательно проехаться и до храма и поместья Картузова. Там вообще ничего не понятно, самого Ивана Ивановича нет, и надо бы там с ответственным за «белые камни» да с управляющим пообщаться.

— Ну вот, — Димка с Ванькой тут же решили обидеться. Нас не берут…

— Так у вас же занятия, — Ирине стало смешно, — но вы можете спросить у Леонида Александровича и если отец вас отпустит, то я вас тоже возьму.

Ирина подумала, что хорошо, что Глаша увела Танюшу переодеваться к завтраку, а то бы пришлось ей сегодня ездить по делам в большой компании.

Стены храма уже «выросли» в три человеческих роста. Это смотрелось как какое-то волшебство, но как оказалось, основным в скорости строительства были… «белые камни». Бригадир Василий подошёл к стоявшим немного в сторонке Лопатину, Ирине и Забела, поклонился, и довольно улыбаясь сказал, обращаясь к Ирине:

— Не удивляйтесь, барыня, это всё ваши камни. Не надо тратить время на подбор, они же все одинаковые, кладём друг на друга, скрепляем раствором и растёт храм-то. Через три дня надо снова батюшку звать, будем главы делать, колокольню, луковички привезут, нужно благословение.

Подбежали мальчишки и стали спрашивать бригадира, показывая то на «камни», то на какие-то приспособления.

— А как с поставками матер… «камней», нет ли задержек? — Ирину больше всего волновал этот вопрос, потому как Картузова-то не было, мало ли что.

Оказалось, что «камни» поставляют вовремя, даже привозят с запасом, больше проблем доставляют разные непонятные личности, которые так и норовят стащить «камни». Вот приходится ночью дежурить.

Ирина посмотрела на Забела:

— Граф, это же ваша вотчина, поможете с охраной?

Забела кивнул, и взяв под руку бригадира отвёл его в сторону.

После храма поехали в поместье к Картузову. В принципе Василий успокоил Ирину, что с поставками всё в порядке, но раз уже наметили, надо ехать.

В поместье работа кипела, как будто Иван Иванович никуда и не уехал. Ирину с компанией встретил управляющий и по старой доброй традиции этого дома, повёл их обедать, сказав, что барин ему не простит, если он таких дорогих гостей голодными оставит. Пришлось идти есть, тем более что мальчишки явно проголодались.

За обедом управляющий принёс письмо от Картузова и сообщил, что письмо это барин ему написал, но там есть и строки для Ирэн Леонидовны и Леонида Александровича.

— Иван Иванович мне так и написал, эти… — на этом слове управляющий хмыкнул, посмотрел на Ирэн и Леонида Александровича и добавил, — ну в смысле вы Ирэн Леонидовна и батюшка ваш, точно не усидят и приедут в один день, ты уже Семён их накорми и зачитай моё им послание.

И Семён с важным видом принялся читать:

— Дорогой Леонид Александрович и Ирэн Леонидовна, как бы я хотел сам с вами увидеться, но здесь, на оренбургской земле тоже заняты мы славными делами. Проша строит новую печь, мы спим по три часа в сутки, но совершенно счастливы. Уже через неделю будет первая отливка и если всё получится так же, как и у нас на литейке в Никольском, то скоро в Стоглавой появится такая сталь, что ни у кого такой больше нет. Не устаю благодарить бога за нашу встречу на дороге и ваш светлый ум, Ирэн Леонидовна.

Душа моя скучает по всем вам, ваш Иван Иванович.

— А когда было отправлено письмо? — спросила Ирина

— Так как раз неделю назад и было отправлено, — ответил Семён

— Значит сегодня льют, — задумчиво произнесла Ирина, а про себя подумала, — а ведь и Виленский тоже там, но ничего про дело не написал. Жаль я письмо уже отправила, надо было бы спросить. Странным образом кольнуло, что барон не написал про то, чем он занимается, может он из тех мужчин, для которых женщина — это только красивое приложение?

А вслух сказала:

— Семён, ты напиши барину, передай от нас привет и спроси, как у них всё прошло, и сразу как ответ придёт пошли к нам.

Лопатин тоже закивал: — да, Семён сделай, как Ирэн Леонидовна просит

После обеда уже пошли смотреть, как и что с «белым камнем». Но придраться там было не к чему, у Фёдора всё было под контролем. Он, как и Василий пожаловался, что периодически приходят от разных помещиков просят продать «камень», но ему Картузов строго настрого приказал, что пока храм не построят никому и ничего не продавать.

— «Фёдор, а сможешь обучить пару человек? Хочу ещё одно производство организовать», — спросила Ирина

— Дык, обучить-то смогу, но печка-то одна, — развёл руками Фёдор

Это была правда, камеру для ускоренного твердения бетона сделали около литейки и она всегда была тёплой, но с другой стороны, просто процесс удлинится. Поэтому всё-таки договорились с Фёдором, чтобы тот обучил ещё двоих. Из картузовских одного выбрал, и Лопатин обещал прислать человека.

От поместья Картузова решили немного прогуляться пешком, день был по-летнему тёплым и мальчишкам было полезно пройтись, да и остальным тоже.

По дороге встретили группу крестьян, кто-то ехал на телеге, кто-то шёл рядом. Крестьяне остановились и давай до земли отбивать поклоны. Ирина даже не поняла сначала, что случилось, а Забела заржал и сказал, это вы теперь Лопатины святые для этих людей. Они на ваш плуг не нарадуются. И действительно, когда Леонид Александрович приказал крестьянам подойти, то самый бойкий из них так и объяснил, что они премного благодарны, что такой быстрой пахоты ещё у них ещё не было. Конечно, сам плуг тяжёлый, приходится в несколько рук брать, но зато потом всё идёт очень легко.

— Эх, — подумала Ирина, — вот бы ещё трактор. Но принцип создания двигателя ей был не известен.

Бротта. Вестандский дворец

Премьер-министр Бротты Уильям Гладстон рассматривал гладко вытесанный правильной прямоугольной формы белый камень, довольно большой.

Накануне вечером прибыла дипломатическая почта из Стоглавой, с которой Уитворт передал этот камень, и письмо, в котором написано, что камень этот искусственного происхождения, делают его в Никольском уезде.

На этом месте премьер-министр отвлёкся и понял, что каждый раз он слышит про этот Никольский уезд. И что там за аномалия такая!

Камень и вправду был очень странный, тяжёлый, да ещё из него виднелись железные то ли крюки, то ли края палок. Ещё перед Гладстоном лежало письмо. К письму был приложен рисунок необычного инструмента, утверждалось, что это называется «плуг» и им можно распахивать даже влажную землю. Он не ломается и не застревает, да ещё и самоочищается. Говорят, что в Никольском уезде уже видели самого Анджея Любомирского, вот кто всегда составлял конкуренцию Бротте по всему, что касается сельского хозяйства. Неужели этот проныра и здесь успел первым?

Что-то происходит в этой Стоглавой, вот и маркиз Уэлсли вернулся ни с чем, рассказывает какие-то сказки о всемогущей женщине, которая всё это и придумывает, и о том, что надо непременно эту женщину заполучить. И письмо от лорда Уитворта с рассказом о князе Ставровском, который утверждает, что женщина опасна и её надо убирать.

Итак, — подумал про себя Гладстон, — что мы имеем, и в том, и в другом случае всё упирается в женщину. Убивать нам её не выгодно, это мы всегда успеем сделать, нам нужно её заполучить. И уж если у Уэлсли не получилось это сделать «мирным путём», значит будем искать другие.

И это ещё на стол к премьер-министру не попали образы косметического мыла, которых было мало и «осели», можно даже сказать «случайно», в дипломатическом отделе. А что, простым клеркам ведь тоже надо мыться, не только министрам.

Генерал Лэмсден, глава тайной службы Бротты, получил новое задание. Ему не ограничили время, но задание было сложным и сделать его надо было таким образом, чтобы никто не мог и подумать на Бротту, пусть лучше думают на Понзское княжество, им не впервой за других «отдуваться»