История Рима

После смерти Константина в 337 г. снова началась междоусобная борьба за власть. Из сыновей Константина наиболее удачливым оказался Констанций, кото­рый не только пережил своих братьев, но и разгромил всех узурпаторов и в 353 г. стал единоличным правителем империи. В 355 г. Констанций назначил цезарем своего двоюродного брата Юлиана. В 361 г. Юлиан начал войну против Констан­ция и после смерти последнего стал императором (361—363 гг.). Юлиан был по­следним римским императором-язычником. Он вошел в историю с именем «От­ступник», потому что сделал попытку «отступить» от христианства и восстановить язычество. Попытка не увенчалась успехом, а сам Юлиан погиб на войне с персами (363 г.).

337—353 гг. — борьба за власть в империи.

353—361 гг. — правление Констанция.

361—363 гг. — император Юлиан Отступник, попытка языческой реставра­ции.

Борьба после смерти Константина

После смерти Константина в 337 г. снова началась междоусобная борь­ба. Мы видели, что император еще при жизни разделил значительную часть империи между тремя сыновьями: Константином, Констанцием и Константом. Себе он оставил только Балканский полуостров (Фракию, Македо­нию и Ахайю). Эту часть Константин завещал перед смертью своему пле­мяннику — Делмацию. Другому племяннику Аннибалиану были отданы в управление Армения и Понтийское побережье.

Император умер в разгар приготовлений к войне с Персией. Цезарь Кон­станций уже находился в Месопотамии. Узнав о смерти отца, он поспешил в Константинополь и там инспирировал военный мятеж против своих дядей и двоюродных братьев. Два брата Константина и семь его племянников были убиты, в том числе Делмаций и Аннибалиан. Констанций захватил их вла­дения. После этого он снова отправился на Восток (338 г.). Война с персами затянулась. Между тем на Западе началась борьба между Константом и Кон­стантином II, в которой последний погиб (340 г.). Констант захватил его владения и на 10 лет объединил в своих руках весь Запад империи.

Констант был сторонником решений Никейского собора. Своим влия­нием он содействовал тому, что арианство, восторжествовавшее в конце царствования Константина, снова должно было уступить православию: Афанасий, отправленный перед этим в ссылку, был возвращен и снова по­сажен епископом в Александрии. В 350 г. в Галлии Констант пал жертвой военного заговора, во главе которого стоял его военачальник — франк Магн Магненций. Магненций был провозглашен императором на Западе, однако в Риме его не признали и избрали августом Непоциана, одного из племянников Константина I. Магненций быстро подавил движение в Риме, и Непоциан погиб. Одновременно с этим войска в Иллирии выдвинули императором полководца Ветраниона.

Констанций, война которого с персами шла плохо, узнав о событиях на Западе, поспешил туда. Продолжение войны с персами он поручил своим полководцам. С Ветранионом Констанцию удалось довольно быстро до­говориться: узурпатор добровольно сложил с себя власть (351 г.). Но борьба с Магненцием потребовала много усилий. В конце концов он был разбит в ожесточенном сражении в Паннонии. Несмотря на это, Магненций еще держался некоторое время и лишь в 353 г., покинутый всеми своими сто­ронниками, покончил жизнь самоубийством. Таким образом, Констанций объединил в своих руках всю империю.

Констанций и торжество арианства

Его правление знаменовало собой полное торжество арианства. Смерть Константа лишила ортодоксальное течение самого влиятельного защит­ника, и Констанций мог без помехи отдаться своим арианским симпатиям. На Миланском церковном соборе Афанасий был осужден и в разгар страш­ных волнений снова изгнан из Александрии (356 г.). Церковь раздиралась смутами, всюду кипела ожесточенная борьба, часто переходившая в на­стоящую гражданскую войну. Однако это не мешало императору энергич­но преследовать языческие культы: он приказывал отбирать имущества храмов, запрещал языческие жертвоприношения.

Предпосылки языческой реакции

В такой обстановке старая античная религия попыталась дать христи­анству последний бой. Она сделала это не в замаскированной форме, не под флагом той или другой ереси, но совершенно открыто. Это было зако­номерно. Старое мировоззрение, старые религиозные традиции и навыки

не могли сразу и бесследно исчезнуть. Они гнездились еще в психологии населения. Еще оставались в империи кое-какие прослойки, которые были связаны со старым не только идеологически, но и материально. Это были жрецы опустевших языческих храмов, профессора высших школ в Афи­нах, Александрии, Антиохии, Милете, Эфесе, Никомедии. Это были рито­ры, грамматики, философы — цвет старой интеллигенции. Наконец, язы­чество было еще сильно среди части городской знати (особенно на Восто­ке), во многом ущемленной политикой Константина и относившейся к нему недоброжелательно. Не надо забывать также, что во многих случаях пере­ход в христианство, начиная с эпохи Константина, был вызван соображе­ниями далеко не идеальными. Часто он диктовался узкопрактическими расчетами. «Обращение» носило внешний характер, и новоиспеченный христианин в душе продолжал оставаться язычником.

Таким образом, в империи оставалось еще достаточно много элемен­тов старой культуры, не поглощенных христианством и поэтому враждеб­ных ему. Задача состояла в том, чтобы эти элементы объединить и проти­вопоставить торжествующей новой религии. Вскоре для этого нашелся под­ходящий человек.

Юлиан

У Констанция не было детей. Единственными уцелевшими родствен­никами императора являлись два его двоюродных брата — Галл и Юлиан, сыновья Юлия Констанция, одного из братьев Константина I. Когда Кон­станций оставил персидский фронт и направился против Магненция, он назначил цезарем Галла и послал его вместо себя на Восток. Но уже очень скоро Галл навлек на себя подозрения Констанция, был отозван и казнен (354 г.). Остался Юлиан. Скрепя сердце Констанций вынужден был назна­чить его цезарем и отправить в Галлию (355 г.). Там за годы гражданской войны снова усилились набеги саксов, франков и аламанов.

Флавий Клавдий Юлиан (родился в 331 г.) провел тяжелую юность. Вместе с братом он случайно спасся во время страшной резни, устроен­ной Констанцием после смерти отца в 337 г. Галлу было тогда 12 лет, Юлиану — 6. Для братьев настали ужасные дни. Жестокий и подозри­тельный Констанций, оставив им жизнь, осудил их на заточение в разных городах Малой Азии. Мальчики были окружены христианскими учителя­ми, игравшими при них роль шпионов. Во главе их стоял епископ никомедийский Евсевий. Это был убежденный арианин, опытный интриган и по­лемист. Таким образом, первые уроки христианства Юлиан получил от тех, кого он считал смертельными врагами, а само христианство воспри­нял в наиболее отталкивающей форме бесконечной грызни между право­славными и арианами.

Когда в 342 г. Евсевий умер, братьев отправили в один замок в Каппадокии, где они безвыездно провели более 6 лет. Они жили под постоянным и мелочным надзором придворных евнухов. Толпа арианских учителей по-прежнему окружала их. В Юлиана насильно вбивали христианство, и он из чувства самосохранения вынужден был играть роль убежденного и стро­гого христианина. Он соблюдал посты, аккуратно ходил в церковь и даже читал в церквах для народа священное писание.

Однако, по-видимому, не все окружение Юлиана было чисто христиан­ским. Среди евнухов был некто Мардоний, который тайком знакомил маль­чика с великими греческими поэтами и философами. Легко себе предста­вить, с какой жадностью набрасывался Юлиан на запретный плод и какое влияние оказало это на формирование его мировоззрения.

Когда Галл был назначен цезарем, кончилось и заточение Юлиана. Ему было разрешено жить в Константинополе и посещать высшую школу. Од­нако профессором ему Констанций избрал христианского ритора Экеболия, который в своих лекциях занимался только «поношением богов».

Но подозрительный Констанций не мог долго терпеть присутствия Юлиана в Константинополе. Под предлогом пополнения образования его отправили в Никомедию. Это было счастьем для Юлиана. В Никомедии преподавал тогда знаменитый языческий ритор Либаний. Правда, Юлиан должен был поклясться Констанцию, что не будет посещать его лекций. Но он сумел найти выход. За большие деньги Юлиан нанял человека, ко­торому поручил записывать лекции Либания, а потом тайком изучал их. Либаний впоследствии говорил, что Юлиан усвоил его учение гораздо луч­ше, чем те, кто его слушал.

Несмотря на все ухищрения и конспирацию, до Констанция дошли слухи о том, что Юлиан дружит с язычниками. Юноше снова грозила опала, быть может, смерть. Пришлось усилить маскировку: Юлиан остригся, сбрил бороду (длинные волосы и борода были признаком приверженности к язы­ческим учениям), стал вести монашеский образ жизни и вступил в никомедийский клир в качестве чтеца.

В эти годы совершилось окончательное обращение Юлиана, обраще­ние назад, к язычеству, от ненавистного христианства. Юлиан, как боль­шинство людей его эпохи, был глубоко религиозной натурой. Но эта рели­гиозность благодаря условиям его жизни свернула с того пути, который в середине IV в. стал уже традиционным. Для Юлиана христианство явля­лось символом всего того, что он ненавидел с детства. Христиане убили его отца, долгие годы держали его самого в изгнании под непрерывным страхом смерти, вынуждали его притворяться и лицемерить. Христиан­ство стало рисоваться Юлиану как чудовищная религия насилия, обмана, интриг, бесплодных догматических споров и грубого суеверия. Рядом с ним он видел старый прекрасный мир эллинских богов, бесценные сокро­вища древней культуры. Язычники не травили и не преследовали его, на­оборот, они сами были гонимы. От них Юлиан тайком получил самые яр­кие и прекрасные впечатления своего детства и юности. Для страстного и экзальтированного юноши выбор был ясен.

Юлиан в величайшей тайне с жаром предался изучению языческой на­уки и философии. Его особенно манила область религиозной философии и мистики. Для посвящения в тайны модных тогда учений он отправился в Эфес к знаменитому неоплатонику Максиму. У него он познакомился с тайным учением неоплатонизма, постиг искусство гаданий и способы «всту­пать» в непосредственное общение с богами.

Неоплатонизм был религиозно-мистической философией, созданной в III в. философом Плотином на основе платонизма и под сильным воздей­ствием гностицизма. Неоплатоники представляли себе мир как истечение (эманацию) божественной силы, исходящей из непознаваемого абсолюта (бога). Первой ступенью эманации является мир разума, духовный мир идей; второй ступенью — мир душевный, психический; наконец, третьей и последней ступенью — мир материальный. Каждая ступень означает со­бой постепенное убывание божественной силы, поэтому на материальном мире лежит только слабый отблеск света, исходящего от бога.

Ступени эманации неоплатоники заполняли божествами и демонами восточных и греко-римских религий. Получилась, как и в гностицизме, сложная и причудливая синкретическая система, завершившая развитие античной религии и философии.

Мистика, гадания, посты и молитвы, доведение себя до экстаза в целях «слияния» с богом играли и в неоплатонизме огромную роль. Он являлся как бы своеобразным языческим христианством, антиподом новой религии.

Но для Юлиана неоплатонизм имел то преимущество перед христиан­ством, что, удовлетворяя религиозную потребность, он целиком оставал­ся на почве старой культуры и старого политеизма, хотя и преображенно­го философской мыслью в духе модного монотеизма. Юлиан стал горячим адептом неоплатоновской философии.

В это время разразилась катастрофа с Галлом. Юлиан был назначен цезарем и послан в Галлию. В его жизни наступил резкий поворот. Из за­творника, мечтателя и философа он должен был стать полководцем, госу­дарственным деятелем, практиком. В первый момент Юлиан пришел в от­чаяние. «Это не мое дело, — воскликнул он, — седло надели на корову!». Однако богатая, необычайно разносторонняя и гибкая натура Юлиана спра­вилась со всеми трудностями его нового положения. Он быстро изучил военное дело, начав с самых азов, и уже в 357 г. наголову разбил аламанов в большой битве около Аргентората (Страсбург). После этого Юлиан три раза переходил Рейн, развивая свой военный успех. Удачно воевал он и с франками, хотя должен был разрешить части их поселиться на римской территории, на левом берегу Рейна.

Тем временем Констанций боролся на Дунае против квадов и сарматов. В 359 г. персидский царь Сапор II с большими силами перешел Тигр и напал на римские владения. Император был вынужден отправиться на Восток. Он потребовал от Юлиана вспомогательных отрядов. Но это требование вызва­ло сопротивление галльских войск, так как по договору с варварами, слу­жившими в его армии, Юлиан не имел права отправлять их из Галлии. Вспых­нул мятеж, окончившийся тем, что зимой 360 г. галльские войска в Париже провозгласили Юлиана августом. Он уже пользовался среди них большой популярностью за свои военные и административные способности.

Сначала Юлиан обратился к Констанцию с требованием признать его августом и очистить Запад от своих войск. Император продолжал войну с персами, не давая никакого ответа. Тогда Юлиан двинулся на Балканский полуостров. Констанций выступил ему навстречу, но 5 октября 361 г. умер в Малой Азии. Юлиан был признан во всей империи.

Борьба с христианством

Наконец-то мечта его жизни осуществилась. Он больше ни от кого не зависел, он не трепетал за свою жизнь, он мог наконец доставить торже­ство своим любимым идеям. Когда произошел его открытый разрыв с Констанцием, Юлиан перестал скрывать свои идеи и планы. В его лице и в лице его армии с Запада наступало на христианский Восток восстановлен­ное язычество.

Каким же путем предполагал Отступник (так прозвали Юлиана хрис­тиане) доставить торжество своим идеям? Юлиан не собирался отменять Миланского эдикта. Весь опыт его жизни показывал, как трудно бороться против идеи насилием.

Однако логика борьбы неизбежно должна была привести императора, обладавшего всей полнотой власти, к таким мерам, которые фактически оказывались мерами насильственными. На первом плане, во всяком слу­чае, стояли методы идеологического воздействия. Юлиан пишет сочине­ние «Против христиан». В нем сконцентрирована вся его ненависть к «нечестивой секте галилеян». Обладая большой начитанностью в христи­анской литературе (здесь ему помогла суровая школа юности), в совер­шенстве владея сокровищами античной науки и философии, он обрушива­ется градом тяжелых обвинений против христианства. Он критикует его догматику, выискивает противоречия в «писании», издевается над библей­скими мифами. В арсенале антихристианства, пожалуй, не было оружия острее сочинения Юлиана!

Но, повторяем, логика борьбы толкала императора гораздо дальше. Он лишил христианское духовенство всех льгот, предоставленных ему пред­шествующими императорами. В 362 г. Юлиан издал эдикт, запрещавший христианским философам, грамматикам и риторам преподавать в школах. Эта мера, вызвавшая величайшее негодование христиан, мотивировалась тем, что христианские ученые не могут без искажений толковать языческих философов и поэтов. «Нелепо учить людей тому, что не считаешь хоро­шим», — гласил эдикт. Одной из первых мер, принятых Юлианом по при­бытии в Константинополь, являлось возвращение из ссылки всех, кто был изгнан при Констанции по религиозным причинам. Возвратились главным образом православные, в том числе и епископ Афанасий. Формально эта мера была продиктована соображениями широкой веротерпимости. Факти­чески же это был очень сильный ход против христиан. Возвращая право­славных, Юлиан тем самым снова разжигал споры между ними и арианами.

Теми же соображениями веротерпимости мотивировалось возвраще­ние прежним владельцам имуществ, конфискованных по религиозным ос­нованиям. От этой меры выигрывали больше всего языческие храмы, у которых в предыдущие годы были отобраны земли, сокровища и часто даже здания. Теперь все это подлежало возврату. Эдикт открывал широкую воз­можность преследований против христиан, так как далеко не всегда мож­но было отыскать действительных виновников конфискаций.

Вообще религиозная политика Юлиана привела к чрезвычайному обо­стрению отношений между христианами и язычниками. Чувствуя поддер­жку государства, последние перешли в решительное наступление. Там, где старая религия еще сохраняла некоторое количество сторонников, про­изошли волнения. В Александрии толпа убила епископа Георгия. Людей, которые были известны своей деятельностью против язычества, арестовы­вали, избивали. Юлиан сам должен был признать, что в некоторых случа­ях его сторонники хватили через край.

Юлиан был умный человек, прекрасно понимавший, чем сильна хрис­тианская церковь. Поэтому, желая восстановить язычество в «новой очи­щенной форме эллинизма» (так называл он свою неоплатоническую рели­гию), император решил создать для него и новые организационные формы. Греко-римская религия, строго говоря, не знала настоящего, профессио­нального жречества и настоящей церковной иерархии. Жрецы являлись выборными должностными лицами, которые не имели специального обра­зования и нужной подготовки. Юлиан попытался создать языческую иерар­хию по образцу христианской. Во главе ее были поставлены старшие жре­цы, обязанные наблюдать за всеми остальными с правом отрешать от дол­жности негодных членов иерархии. Жрецы должны были избираться не из богатых и знатных граждан, как обычно практиковалось, а из среды стой­ких борцов за язычество, преимущественно философов. Император посто­янно обращался к жрецам с посланиями, в которых требовал от них вести нравственный образ жизни, часто молиться богам, не посещать театров, воздерживаться от чтения легкомысленных книг.

Юлиан понимал, какую роль играла в христианстве благотворитель­ность и настоятельно рекомендовал жрецам обратить самое серьезное вни­мание на эту сторону дела.

Неудача Юлиана и его гибель

Однако все попытки Юлиана оживить труп оказались тщетными. Даль­ше отдельных христианских погромов, восстановления языческих храмов и богослужений, дальше оживления показной стороны язычества дело не пошло. Сами же язычники издевались над Юлианом за его благочестие и монашеский образ жизни. Его страстная религиозность абсолютно не гар­монировала с общим характером язычества. Неоплатонические фантазии могли увлечь за собой тонкую прослойку старой языческой интеллиген­ции, но оставались чуждыми широким кругам населения империи. Дух религии покинул язычество и целиком переселился в христианство. Все религиозные натуры (а таких было большинство в этот страшный час кру­шения старого мира) перешли к христианству. И сам Юлиан, по всему своему характеру, по всем своим устремлениям, являлся типичным хрис­тианином. Только условия воспитания сделали его врагом христианства. В другой обстановке он с таким же блеском написал бы сочинение «Про­тив язычников» и с не меньшим рвением преследовал бы их. В этом состо­ит величайшая личная трагедия Юлиана. Но в этом же и трагедия его как исторической личности. Он не сумел понять направления исторического развития и хотел повернуть назад ход истории. Поэтому дело его было обречено на неудачу, и сам он погиб. Отступник царствовал всего два с половиной года. В 363 г. после тщательной подготовки он возобновил вой­ну с персами, начатую еще Констанцием. Первое время военные действия развивались очень успешно для римлян. Римские войска проникли на Во­сток до самого Ктесифона. Но затем персы перешли в наступление, и рим­ская армия вынуждена была начать отступление. В одной из стычек 26 июня 363 г. Юлиан был смертельно ранен дротиком.

Его преемником войско избрало полководца Иовиана. Положение рим­ской армии, сжатой со всех сторон персами, было настолько серьезным, что Иовиан спас себя и войско только ценой уступок персам почти всех месопотамских завоеваний Диоклециана. Новый император был христиа­нином ортодоксального толка, поэтому он немедленно прекратил все пре­следования христиан. Православие снова восторжествовало, и его неуто­мимый борец Афанасий вернулся на епископскую кафедру в Александрии.

В начале 364 г. Иовиан неожиданно умер в Малой Азии. Собравшиеся в Никее полководцы и сановники избрали на его место Флавия Валентиниана, который при Юлиане был начальником императорских телохраните­лей. Империя вступала в последний этап своего существования.

Юлиан правил империей всего два года и умер, едва перешагнув 30-летний рубеж, однако ему удалось оставить заметный след в рим­ской истории. Историки и писатели не раз обращались к образу Юли­ана, по-разному воспринимали и рисовали этот образ. Одна из обо­снованных точек зрения принадлежит русскому исследователю А. Б. Рановичу. Он пишет: «Флавий Клавдий Юлиан (331—363) — любопытная фигура на троне римских императоров. Ненависть, ко­торую христианская церковь питала и питает к этому "отступнику", разукрасила его образ, придав ему черты антихриста, сатанинского супостата и гонителя веры христовой. Русскому читателю этот об­раз Юлиана был известен по роману Мережковского. Гораздо ближе к исторической действительности Юлиан Ибсена; в его трагедии "Цезарь и Галилеянин" монологи Юлиана — почти буквальные ци­таты из его писаний. Но и Ибсен наделил своего героя чертами вели­чия, вовсе ему не свойственными... В своей политике Юлиан руко­водился прежде всего своими религиозно-философскими взглядами, совершенно не считаясь с реальным положением вещей, не учиты­вая ни сил, ни возможностей своих противников. Ему самому, ко­нечно, не понять было, что он фактически является идеологом и ору­дием разбитых остатков древней сенаторской знати. Как и все идео­логи этих групп, Юлиан думал, что путем восстановления древней религии можно будет удержать и старые порядки. Получив в свои руки императорскую власть, Юлиан решил, что можно путем рито­рических циркуляров повернуть колесо истории назад, что, восста­навливая запрещенный преемником Константина культ древних бо­гов, он тем самым восстановит былое величие Рима времен Цезаря... Получив власть, Юлиан не открыл гонений против христиан, как это делали его христианские предшественники и преемники по отноше­нию к "язычникам". Христианская церковь была тогда уже слишком сильна. Он провозгласил свободу вероисповедания; единственный его враждебный христианам акт — запрещение христианам преподавать светские науки. Но это запрещение было изложено в весьма умерен­ных выражениях: "Преподаватели школьные должны превосходить дру­гих, во-первых, своим поведением, во-вторых — красноречием. Поэто­му, поскольку я не могу быть лично в каждом городе, я приказываю, чтобы всякий желающий отдаться преподаванию не попадал на это дело без разбору и внезапно, но чтобы он получил одобрение властей и дек­рет куриалов, изданный в согласии с лучшими гражданами; этот декрет будет потом представлен на рассмотрение мне для того, чтобы (препо­даватель) приступил к занятиям в городе, облеченный высшим почет­ным титулом на основании нашего заключения". Конечно, Юлиан имел в виду просто не утверждать учителей-христиан и откровенно мотиви­ровал это в одном из своих циркуляров тем, что преподаватель должен быть честен, а не двуличен, и поэтому христианин не может быть допу­щен к преподаванию Гомера и других классиков, которых он считает сынами сатаны. Но император вместе с тем не возражает, чтобы хрис­тиане в своих церквах преподавали своим единоверцам догматы хрис­тианской веры и занимались "толкованием Матфея и Луки". Однако такое поведение императора не умеряло гнева и ненависти к нему христианской знати, лишившейся своего значения и влияния. Христиане никак не могли удовлетвориться свободой исповедовать свою веру наряду с другими, они хотели монополии для себя при дворе, в управлении, в армии, сохранить свои привилегии, свои им­мунитеты. Весьма правдоподобно поэтому предположение Либания, что копье, нанесшее императору смертельную рану в сражении с персами в 363 г., было пущено рукой христианина» (Ранович А. Б. Первоисточники по истории раннего христианства. Античные кри­тики христианства. М., 1990. С. 396—397).