История русалки. Пока идет дождь

9

— Раз ты живешь в этом доме, то должна соблюдать правила. Во-первых, я, итак, хожу в маске и плаще большую часть времени и не собираюсь это делать еще и дома.

— Зачем они? — перебила я хозяина. Некрасиво, но любопытство взяло верх.

— Я — королевский инквизитор, — огорошил меня ответ.

По спине пробежал холодок — инквизиторы ищут ведьм, нечисть и прочую нежить, а затем уничтожают их или передают суду. Невероятная удача! Обратившаяся в русалку утопленница устроилась служанкой не просто к инквизитору, а к самому главному — королевскому.

— Ты можешь звать меня господин, — добавил инквизитор.

Я почувствовала, как мои брови невольно приподнялись. Какой самоуверенный гад! Господин? Может ему еще в ноги кланяться при каждой встрече? Заносчивый осел!

Удивление сменилось гневом, и я еле сдержала себя, чтоб не ляпнуть господину-раздутому-королевскому-потрошителю чего лишнего. Я — служанка, и мое дело подчиняться и, собственно, служить. А в моей ситуации еще и желательно без возмущения.

— … поэтому, — мужчина не обращал никакого внимания на череду эмоций на моем лице. — Я хочу, чтобы ты выполняла все свои обязанности до рассвета, а после уходила к себе в комнату или в город. Так мы будем видеться реже, и шанс, что ты застанешь меня без маски, будет крайне мал. Мы не должны встречаться, и ты не должна видеть моего лица. Поняла?

— Да, — я послушно кивнула. Меня это больше чем устраивало: весь день я могла спокойно посвятить поискам того, кто так жестоко со мной расправился.

— Во-вторых, прежде чем войти в дом после прогулки или спуститься из комнаты, ты должна убедиться, что там нет меня. В ином случае — опусти глаза и спроси разрешения войти. Если я буду в плаще и маске, то разрешу. А иначе, просто уходи. Ясно?

Я снова кивнула. Попахивает каким-то рабством.

— Я заплачу тебе больше, чем обычно платят прислужницам, но ты должна быть нема как рыба. Никому не говори, у кого ты работаешь. И если ты вдруг увидишь мое лицо и кому-то расскажешь — жди беды.

Согласный кивок. Он оказался даже жутче, чем мне привиделось изначально. Лучше бы он был туповатым громилой охранником подле пухлого лордика, как подумалось при встрече.

— Дядя, если ты будешь говорить таким тоном, — пробубнел Никс с набитым ртом. — То она подумает, что ты ей угрожаешь.

— Так и есть, — спокойно ответил ему инквизитор, а затем понизил голос почти до шепота, обращаясь ко мне. — Я убью тебя, если придется.

— У вас не будет для этого повода, — я старалась ответить как можно более ровным голосом. — Господин.

На последнем слове проскочило неприкрытое ехидство, и он это почувствовал. Мужчина откинулся на спинку стула и застучал пальцами по столешнице. О чем он думал сейчас? Не четвертовать ли меня, пока не поздно? Вроде и покорно ответила, а вроде и укусила. Надо быть осмотрительнее, не в озере с сестрами пререкаюсь так-то.

Угрозы его меня не пугали. Неужели он, королевский пес, смог бы напугать уже мертвую? Наоборот, пришла вдруг мысль, что это даже лучше… Лучше наконец окончательно упокоиться, чем топить и поедать людей в мерзком озере.

По коже пробежали мурашки от воспоминаний о мутной и холодной воде. Это не укрылось от глаз инквизитора.

— Никс, отведи ее к каморке возле кладовой, там лежит отличный тюфяк. И от моей спальни подальше будет.

— Хорошо, — парень не переставал все это время жевать. От пирога почти ничего не осталось, и инквизитор подвинул блюдо к себе.

— Хватит с тебя, — он отбил потянувшуюся напоследок руку племянника, желавшего ухватить еще кусочек напоследок. — Я еще не ел.

Инквизитор встал, чтобы подняться по лестнице на второй этаж. Мы с Никсом молчали, пока не хлопнула дверь.

— А ты можешь еще что-нибудь приготовить? — Никс заглянул мне в глаза, словно голодный щеночек, выпрашивающий вкусный хрящик.

— Уже поздно, я думаю.

— Жаль, — выдохнул мальчишка. — Я тогда яблок наберу в кладовой. И сыр возьму. Но к утру ты приготовь побольше — не хочу опять остаться голодным.

И куда в него столько влезает? Почти весь пирог умял в одно лицо, а он был весьма немалых размеров. Растущий организм, видимо, требует.

— Дядя просил передать, что оставил тебе деньги на продукты и рабочую одежду. Я положил их на кухонный стол.

— Хорошо, спасибо.

Никс проводил меня до моего чулана, а сам нырнул за дверь кладовой. Он пошуршал там и погремел, а затем вышел с горой яблок в руках, которую сверху украшала головка сыра.

— Доброй ночи, — обжора поднялся по лестнице, роняя яблоки.

Стоило мне только прилечь на колючий соломенный тюфяк, как я тут же провалилась в сон, даже не обратив внимания на все неудобства. Шерстяной плед, подаренный стариком, стал отменным теплым одеялом. Но сном я наслаждалась недолго.

Я резко проснулась, ощущая, что сейчас задохнусь. Грудь сперло, внутри все горело. Я испуганно вскочила, хватая воздух, словно выброшенная на берег рыба. Кожу стянуло, как если бы я весь день провела на солнце и обгорела. К ней невозможно было прикоснуться — любое касание отзывалось жгучей болью.

Я не знала, что происходит, и, тем более что с этим делать. Единственное, что хотелось — скорее окунуться в холодную воду. Я выскочила на улицу под капли дождя, и мне тут же стало легче.

Не трудно было догадаться, что произошло. Русалке не протянуть на суше долго без воды, даже если она обратилась на время в человека. Я стояла под дождем пока не продрогла, и только тогда вернулась в дом. Мне стало легче, жжение прошло, а дыхание восстановилось. Теперь нужно не забывать мокнуть периодически.

Я обратно прилегла на тюфяк, и тут пришло новое воспоминание.

Дверь скрипнула, луч свет упал треугольником на пол моей спальни. Я задышала чаще, но не подала виду, что проснулась. Сквозь приоткрытые глаза я видела, как темная широкоплечая фигура вошла в комнату.

— Ты спишь? — тихо прошептал мужчина.

Я не ответила. Стараясь дышать как можно ровнее, я ждала, что же будет дальше.

Мужчина сел на край кровати. Он провел кончиками пальцев по моей шее, плечу. Затем они скользнули ниже, стягивая тонкое шелковое покрывало. Пальцы пробежались по шелковистой ткани сорочки на талии и ягодицах, пока не коснулись бедра. Мужчина замер, но я слышала его тяжелое дыхание.

Сон сняло как рукой, и я села на кухне с чашкой воды. Кто этот мужчина? Мой муж? Любовник? Он убил меня или это был кто-то другой? Возможно, Сорра и была права. Вопросов было слишком много. И это уже второе воспоминание за такой короткий срок. Может, мне действительно идет на пользу выход на землю.

От размышлений меня оторвал заурчавший желудок. Тыквенный пирог был так ужасен, что вызвал тошноту, после этого я и думать о еде не могла. Но теперь голод навязчиво требовал внимания.

— Может, в кладовой остались яблоки? — я направилась туда.