История яда

Глава III АДСКАЯ КУХНЯ ИБН ВАШЕЙ

Книга Бытия повествует о том, как наложница Агарь родила Аврааму сына Измаила. До этого у патриарха детей не было: его благоверная оказалась бесплодной. В конце концов Господь Бог снял проклятие, и, несмотря на свой преклонный возраст, Сарра произвела на свет сына Исаака и велела Аврааму прогнать Измаила вместе с матерью, дабы не наследовал сын рабыни с сыном ее.

Изгнанники отправились в Вирсавию с одним хлебом и мехом воды. Когда не стало воды в мехе, мать, рыдая, оставила Измаила под кустом и пошла прочь, чтобы не видеть, как умирает ее ребенок.

Но Бог услышал крик малыша Измаила и приказал матери забрать сына, ибо Он не хотел его смерти.

«Встань, — сказал Он, — подними отрока и возьми его за руку; ибо Я произведу от него великий народ».

Пелена спала с глаз Агари, она увидела рядом с собой колодезь с водой, пошла к нему и, наполнив водою мех, напоила отрока. И Бог был с Измаилом, и он сделался искусным стрелком из лука. Сбылось Божье обетование: Измаил стал отцом целого народа. Один из его сыновей, Набат, произвел многочисленное потомство. Его наследниками были арабы, сначала кочевавшие по северо-аравийским пустыням, но затем ставшие вести оседлый образ жизни. Страна набатеев простиралась на север от Хиджаза вдоль восточного побережья Красного моря до южных границ Сирии, причем очертания ее были весьма расплывчатыми. Столицей государства был город Петра; на юге современного королевства Иордания еще и сегодня можно лицезреть его развалины.

Охраняя или же грабя караваны, которые медленно, в такт верблюжьим шагам, пересекали их страну, набатеи фактически завладели монополией на торговлю некоторыми важнейшими товарами: миррой, аравийскими пряностями и минеральной смолой с Мертвого моря. Таким образом, за семь веков до нашей эры Петра стала центром торговли между Сирией и северной Аравией, где обязательно останавливались все караваны на пути туда и обратно.

С тех пор как Ионафан, один из Маккавеев, вознамерился укротить набатеев, да только «обломал зубы», все соседние народы трепетали перед ними. Однако в 106 году войска Траяна все-таки покорили Набатейское царство, и с тех пор оно вошло в состав Римской империи под названием «провинция Аравия».

Набатеи теперь уже окончательно стали оседлым народом и занимались исключительно торговлей и земледелием. Последняя деталь и привлекла внимание Абу-Бакра, он же Ибн Вашья, агронома-алхимика родом из Ирака, поселившегося в этих краях в конце IX в. Предки Абу-Бакра были набатеями, поэтому он в совершенстве владел арабским языком и его сирийским диалектом и совершал частые поездки в Багдад и Дамаск, а также долго жил в Египте. Благодаря путешествиям и врожденной любознательности Абу-Бакр приобрел солидные научные познания, которыми и воспользовался при написании трактата о набатейском земледелии; сочинение принесло ученому славу во всем мусульманском мире. Наряду с этим он завоевал среди современников репутацию одного из лучших переводчиков с арамейского на арабский. Дело в том, что набатеи, разговорным языком которых был арабский, в качестве письменного использовали арамейский, или т. н. сирийский диалект. Этим отчасти объясняется тот факт, что соседние народы были очень плохо знакомы с набатейской культурой. И, возможно, именно поэтому арабы, иудеи и сирийцы долгое время считали набатеев неотесанными, невежественными мужланами с очень сомнительными умственными способностями.

Считалось, что они неспособны создать сколько-нибудь серьезный научный труд. В каждую эпоху существовали свои «чукчи», «пошехонцы» и «глуповцы», и имен у них накопилось хоть отбавляй.

В 1Х-Х вв. набатеи были окружены всеобщим презрением. Часто можно было услышать утверждения вроде: «Да он скареднее набатея!», — или того хуже: «Такого мерзавца и среди набатеев еще поискать!», или исподтишка: «Никакой он не араб, а набатей: ничего хорошего от него не жди!» — или просто: «Сам-то он перс, но бабка его набатейка — вот от него и разит за версту!..»

Ибн Вашье, набатею по национальности, часто досаждали подобной клеветой. Обнаружив, что народ его отнюдь не заслуживает всех этих нелестных эпитетов, ученый решил перевести на арабский какой-нибудь из научных трудов своих соплеменников. Тем самым он хотел восстановить справедливость и «заткнуть глотку» клеветникам.

Установив, что набатеи обладают основательными познаниями в области прикладных наук, в частности знакомы с технологией приготовления ядов, Ибн Вашья взялся перевести их сочинения с арамейского на арабский, чтобы с ними могло ознакомиться возможно большее число людей. Ученый намеревался наглядно доказать миру, что набатеи могут мыслить так же тонко и рассуждать так же правильно, как и все другие народы.

Но почему, желая оправдать оклеветанный народ, ученый избрал именно такое доказательство? Причины неясны, но, возможно, Ибн Вашья полагал, что самым выигрышным козырем будет тема, в которой мало кто разбирается.

«Я вознамерился доказать, — поясняет он, — что этот народ обладает разумом и научным мышлением и воспользовался примером из чрезвычайно тонкой области ядов. Я хотел, чтобы культура и мудрость этого народа получили достойную оценку, а сам он мог извлечь из своей науки необходимую пользу».

За этой пышной риторикой кроется своего рода провокация: воистину, чтобы доказать наличие моральных устоев у того или иного народа, ссылаясь на его знакомство с ядами, нужно обладать изворотливостью софиста! Поневоле приходится говорить главным образом о случаях употребления яда во вред, а не на пользу. Поэтому Ибн Вашья старается соблюдать нравственный пиетет и, описывая различные токсические вещества и их влияние на человеческий организм, тут же указывает на средства, служащие им противоядием.

Ибн Вашья настаивает: эту книгу следует читать для того, чтобы уберечься от яда. Хотя многие негодяи могут использовать приводимые сведения во вред, иметь исчерпывающую информацию по данному вопросу не только не вредно, но даже полезно.

Несмотря на вполне реальные неприятности, которые навлекал на себя наш агроном, он, вероятно, испытывал, подобно своим предшественникам, подспудное влечение к ядам, но предназначал свою книгу исключительно людям «сдержанным, чьи помыслы чисты и кои не дают волю гневу».

Ниже переводчик помещает настоящую апологию ядов.

Яд, по его мнению, — первый помощник завистников. Жертва спокойно выпивает отравленный напиток, и смертоносное зелье незаметно проникает в желудок. То ли дело убивать холодным оружием! Это средство грубое по определению, довольно часто не достигает цели, к тому же иногда обращается против тебя самого. Отравить гораздо проще: ведь у тебя в руках оружие-невидимка, которое бьет без промаха. И чтобы научиться обращаться с ним, совсем не нужно брать уроки фехтования…

Нынешние цари ничем не хуже владык древности: если кто-нибудь препятствует осуществлению их замыслов, они вправе собственноручно устранить помеху. Более того, с помощью яда легче всего сохранять верховную власть и расправляться с соперниками, которые пытаются ее подорвать.

Персы, подобно индийцам, считались асами в области ядов. Они располагали огромным количеством информации, но делились ею главным образом с царями. Ученые из Каса-дана, набатейского караван-сарая, изучили, систематизировали и, возможно даже, проверили опытным путем все эти сведения. Ибн Вашья получил доступ к различным научным трудам о ядах. Один из них он обнаружил в библиотеке старого касаданского книжника Ярбуки, другой — у набатея Си-бьяты. Сибьята, знавший буквально все о свойствах и способах использования корня мандрагоры, был помешан на колдовстве и магии. Поэтому строго научные пассажи в трактате Ибн Вашьи иногда перемежаются волшебным и сверхъестественным, что считалось вполне нормальным: общество неизбежно накладывало отпечаток на образ мыслей набатейских ученых.

Абу-Бакр тщательно законспектировал все эти сочинения и систематизировал полученные сведения. Итогом работы явился сборник смертоносных рецептов: некоторые из внесенных в него снадобий нужно было готовить целых три дня, другие можно состряпать за полчаса. Скрупулезно, словно аптекарь, автор рассортировал все яды по нескольким категориям, в соответствии с духом эпохи.

Сначала перечислены предметы, убивающие одним своим видом; затем — звуки, столь ужасные, «что от них может разорваться сердце, и если даже человек останется жив, то уж наверняка тяжело заболеет». Ниже Ибн Вашья поместил перечень смертоносных запахов, приписав, какое именно действие каждый из них оказывает и как долго его надо нюхать. И напоследок набатейский ученый изложил более двадцати рецептов смертельных пищевых ядов, которые можно подсыпать с равным успехом в еду и питье.

Рядом перечисляются токсические вещества, убивающие при одном лишь прикосновении или «приближении тела».

В большинстве случаев описание яда завершается указанием на вещество, служащее ему противоядием. Эта предосторожность должна была уберечь автора от возможных обвинений: ведь убийца по определению не может оказывать помощь своей жертве, следовательно, человеку, предлагающему яд без противоядия, автоматически приписываются преступные намерения.

Все эти яды ничуть не похожи на те, с которыми мы до сих пор имели дело: их изготавливают в лабораторных условиях, и процесс этот длится иногда неделями. Ученые используют не только токсические вещества в чистом виде, но и яды животного происхождения. В последних природа словно бы сосредоточила все самое ужасное и отвратительное. Набатеи сгружали массу омерзительных тварей на один ужасный ковчег, без возврата уходивший в океан яда, и превращали их в порошки, микстуры и прочие эликсиры смерти.

Вместе с безобидным бобром и встревоженным гекконом в трюм попадали летучая мышь, паук, скорпион и ядовитая змея. Всех нужно было задушить, ужалить, растолочь и высушить. Предварительно с них взимали кожу, кости и рога, а порою и само мясо и добросовестно ждали, пока оно не сгниет. Зверушек обливали всем чем угодно: кровью, молоком и еще одной широко распространенной жидкостью: бычьей, коровьей, вороньей, кошачьей, змеиной, ну и, разумеется, человечьей.

Животные с черной шерсткой считались особенно ядовитыми, а молоко черной кошки, как, впрочем, и черной летучей мыши, ценилось необычайно высоко. Попутно заметим, что вьщоить летучую мышь не так-то просто; набатеи считали это настоящим искусством… Как Ибн Вашья не старался им овладеть, так у него ничего и не вышло.

В нашем сборнике яды животного происхождения, по непонятной причине, отсутствуют, а растительные представлены крайне скупо. И в то же время разложившиеся трупы почитаются важнейшим источником смертоносной силы. Мясо часто оставляли на солнце или же зарывали в навоз (выбирали самый вонючий) до полного разложения. Обычно счет шел на недели: в ослином навозе, который считался наиболее гадостным, мясо держали две недели. Затем навоз оставляли на два месяца «под паром», и только после этого решались использовать его вторично.

При изготовлении яда важную роль играл сосуд. В те времена все металлы считались ядовитыми, но некоторым из них все же отдавали предпочтение. Специалисты рекомендовали использовать ржавое железо, медь, покрытую изрядным слоем яри-медянки, или же свинец, вызывающий сатурнизм. Для того чтобы превратить сырье в продукт, требовалось совершить несколько несложных операций. Если речь шла о зверьке, нужно было тщательно продумать, какому виду смерти его подвергнуть. Вам нужно препарировать змею? Тогда, будьте добры, порежьте ее на кусочки и поместите в сосуд. Грызунов можно бросить в горшок и, плотно его закрыв, подождать, пока они не задохнутся или не умрут от голода или жажды. Это для того, чтобы в трупах скопилось побольше яда. Существовали и другие, более изощренные способы умерщвления; все они были направлены на то, чтобы сделать мясо жертв как можно более токсичным.

Так, например, в чашу помещали трех ласточек, которых перед этим ужалили шершни, или же сажали в медный таз мышонка и скорпиона и ждали, пока они друг друга не убьют. Наконец, заставляли змею ужалить крокодила, из мяса которого затем изготавливали очень сильный яд.

Случалось, зверька откармливали сначала всякой сомнительной снедью, которой ни один нормальный человек есть бы не стал: змее, например, четырнадцать дней подряд давали по мышонку, а затем заточали ее в темницу, где мученица и умирала от жажды.

Когда трупы животных окончательно разлагались, их высушивали и стирали в порошок; полученную приправу иногда смачивали разными жидкостями, а затем снова высушивали. Данную процедуру повторяли, сколько считали нужным. Порою препарат дополнительно сгущали и фильтровали. Конечный продукт высушивали на солнце и на время клали в бутылку…

При изготовлении яда пользовались также некоторыми растениями, главным образом, волчьим корнем, опопанаксом, какой-то душистой смолой и asa foetida с отвратительным запахом. Отравители применяли к тому же алоэ, мирру, молочай, олеандр и морозник.

Из минералов чаще других в ход шли две окиси свинца: сурик и свинцовый глет, сернистая ртуть, киноварь, а также ярь-медянка. Все перечисленные вещества использовались в виде порошка: они только усиливали действие животного яда, который почти всегда оставался основным компонентом.

В своей практике набатеи широко применяли гашиш; в те времена этот наркотик считался веществом безобидным, но стоило лишь добавить его в луковицу нарцисса, которая тоже сама по себе неядовита, и вы становились обладателем грозного яда.

Степень вирулентности можно было корректировать. Например, если в снадобья добавляли немного камфары, то роковое воздействие замедлялось, если же подсыпали шафрана, — наоборот, ускорялось.

Сама процедура приготовления этих действительно или мнимо ядовитых веществ была связана с большим риском. Чтобы не стать первой жертвой своих собственных зелий, лаборант должен соблюдать определенные меры предосторожности.

Опасность существенно повышалась, когда ученый имел дело с ядовитыми запахами и веществами, убивающими при прикосновении. Нужно было взять немного ваты, смочить ее фиалковым маслом или серой амброй и положить в вазу таким образом, чтобы источаемый ею аромат, поднимаясь к ноздрям лаборанта, предохранял от смертоносных испарений. С той же целью можно использовать розовую воду, кувшинковое или вербное масло.

Яды, убивающие одним своим запахом или при прикосновении, считались наиболее коварными, а значит, наиболее действенными. Их можно подсыпать в складки одежды, в оправу перстня, на эфес сабли — да мало ли куда еще!

Остается только догадываться, что за смертельные испарения они излучали: ведь не шла же здесь речь о каком-нибудь токсическом газе вроде сероводорода или угарного; сегодня эти названия известны любому школьнику, но набатеи еще и не подозревали об их существовании. К тому же обычные газообразные яды вызывают удушье только в закрытом помещении, а набатейские убивали на свежем воздухе и в очень малых количествах, как и боевые отравляющие вещества. Смертоносный аромат вызывал головокружение и обморок: жертва теряла сознание, из груди у нее вырывались страшные хрипы, и в тот же день или на следующий человек умирал.

Давайте теперь пороемся на полочках адской лаборатории Ибн Вашьи и узнаем, каким способом его предки и современники, десять столетий назад, изготавливали свои смертельные снадобья. Приготовить некоторые из них не составит большого труда, другие же состоят из десятков компонентов. При их соединении необходимо соблюдать строгую последовательность. Вот рецепт одного простенького яда, убивающего своим запахом.

Взять один карат аконита индийского и тщательно измельчить, затем добавить одну крупинку мускуса и серой амбры. Все это перемешать с фиалковым маслом и хорошо размять, чтобы паста лучше приставала. Смазать полученным продуктом веточку алоэ. Смесь мускуса с серой амброй выделяет смертельно ядовитый запах, вызывающий носовое кровотечение и приток жидкости в мозг… Если в яд добавить камфары, жертва проживет еще дня два, если же камфару заменить розовой водой и шафраном и всю смесь подсыпать в еду, то смерть наступит уже через два часа.

Стоит на пахучее вещество побрызгать жасмином или Ranunculus asiaticus, и всякий, кто его понюхает, умрет от носового кровотечения и обезвоживания организма. Готовя этот яд, необходимо прикрывать ноздри кусочком ваты, смоченным в кувшинковом масле.

Обычно душистое растение таким образом влияет на запахи, что тот, кто их вдыхает, начинает испытывать сильный зуд в носу. Человек громко и долго чихает и ощущает растущую тревогу. Затем начинает идти носом кровь, и вскоре наступает смерть. Если же кровотечение затягивается, человек умирает чуть позже — через день, максимум — два.

К токсическим элементам смертельных ароматов, например, крови черного быка или крысы, следует добавлять летучие пахучие вещества, которые должны перебить зловоние. Если яд попадает в нос или в другую часть тела, смерть наступает приблизительно через двенадцать часов. Если же запах через нос проникает в мозг, человеку остается жить вдвое меньше. Чтобы изготовить подобный яд, нужно сначала словить бобра, посадить его в большую стеклянную клетку и запечатать ее глиной, замешанной на голубином помете. Клетку погружают в ослиный навоз и ждут около шести дней, пока тело зверька не разложится. Затем ее вынимают и поливают мочой несовершеннолетнего мальчика. По окончании процедуры бобра снова зарывают в навоз на такое же время, после чего опять вынимают. Чтобы устранить зловоние, сверху на клетку крошат высушенные луковицы нарцисса. Если вонь исчезла, значит, смесь готова. Ее высушивают, старательно разминают и добавляют различные масла и благовонные мази. Полученный яд, проникая в мозг, убивает жертву в течение шести часов; если же пары не поднимаются выше носа, процесс замедляется.

Некоторые растения, например, дикий редис или корни мандрагоры и морозника, могут предохранить от отравления ядовитым запахом и служат ему противоядием. Их корни измельчают и высушивают, а затем посыпают шафраном и кладут в бутылку.

Внимание! Следующее смертельно опасное средство не имеет противоядия!

Нужно взять немного гашиша, «растения, листья которого постоянно шевелятся, даже если в воздухе нет ни ветерка», тщательно измельчить его и обрызгать водой из глубокого колодца, а затем выжать из растения весь сок до последней капли. После этого тонко нарезать и растереть луковицу нарцисса. Жидкость, выжатую из гашиша, вылить на кусочки нарцисса, высушенные на солнце. Произойдет настоящее чудо: два вещества, сами по себе абсолютно безвредные, соединившись, образуют ядовитую смесь!

Произведя ряд манипуляций, ее сливают в свинцовую чашу с крышкой, которую зарывают в землю на четырнадцать дней. После просушки субстрат перемешивают с костями животных и все вместе стирают в порошок. При этом добавляют еще немного мускуса, серой амбры или какой-нибудь другой пахучий компонент, растворенный в масле.

Если вдохнуть пары данного яда, в носу начинается сильный зуд, постепенно распространяющийся по всему лицу. У человека внезапно появляется изжога, и он перестает видеть. Потеряв ориентацию, жертва падает в обморок, через некоторое время приходит в себя, но ее тут же охватывает ужасная тревога. Спасти человека уже невозможно, и в течение двух дней он умирает.

По словам Ибн Вашьи, существует яд со смертоносным запахом, которым можно также опрыскивать кожу. В основе его лежит несколько ароматических субстанций; армяне считают их очень токсичными. При измельчении препарата ни в коем случае нельзя прикасаться к нему голыми руками. В смесь добавляют серу и мышиные останки, все вместе растирают и зарывают на семь дней в ослиный навоз.

Совершив еще несколько манипуляций, получают продукт в виде пилюль, который растворяют в масле или елее.

Самые потрясающие результаты можно получить с помощью особо сложных рецептов. Вот, к примеру, один из них: взять два куска говядины (корова должна быть черного цвета) и одного геккона — большую черную ящерицу, хорошо знакомую набатеям. Мясо поместить в медный сосуд и зарыть в ослиный навоз на четырнадцать дней, чтобы в нем завелись черви.

Ящерицу заключают в другой сосуд, дожидаются, пока она подохнет с голоду, затем высушивают и измельчают, остерегаясь прикасаться к останкам голыми руками.

Как только всю смесь сотрут в порошок, неприятный запах, как по щучьему велению, исчезнет, а в зелье останется только добавить масла или какого-нибудь другого ароматического вещества.

Человек, вдохнувший пары этого яда, начинает ощущать огромную слабость и в конце концов умирает. Если отрава попадает в мозг, смерть наступает в течение шести часов. Как известно, при нагревании пахучие вещества начинают источать гораздо более сильный запах. Нагревая обонятельные яды на огне, можно добиться значительного повышения их токсичности.

Достаточно окропить горячие угли несколькими каплями ядовитого экстракта, и в воздух тотчас поднимутся смертоносные испарения; дым костра с его резким запахом послужит им надежной ширмой.

Можно еще обильно оросить верблюжьей мочой ветки, листья и корни вишни, а потом накормить того же верблюда пирожками с маслом и сушеными финиками и подобрать получившийся навоз. Высушив блюдо на солнце, приправить его asa foetida и прикрыть вишневыми ветками. После этого выкапывают корни тамариска и насыпают на них верблюжьего навоза. Все старательно перемешивают, ну и, естественно, как следует высушивают.

Прежде чем разжечь огонь, лаборант берет кусочек ваты и смачивает его фиалковым маслом, в которое предварительно накрошил камфары, размоченной в розовой воде. Этой ваткой следует прикрывать ноздри, чтобы в нос не попали смертельно ядовитые пары. Они настолько токсичны, что стоит им только проникнуть через носовой хрящ в мозг человека, и смерть неминуемо наступит в течение часа.

Иногда в препарат добавляют останки какого-нибудь совсем уж немыслимого животного.

Следующий рецепт начинается перечислением довольно привычных компонентов, как-то: рыбий жир, стиракс, смола и деготь, которые нужно сначала растереть, а потом высушить. Но затем нам советуют обзавестись трупом крокодила, захлебнувшегося собственной… мочой! Установив факт смерти, несчастную рептилию запихивают в огромный медный сосуд, который зарывают на четырнадцать дней на дне колодца. Полученный препарат варят в кунжутном и фиалковом масле.

В конце концов все перечисленные компоненты тщательно перемешивают и полученную однородную массу варят в верблюжьей моче до полного растворения; затем дают жидкости отстояться. Если теперь оросить несколькими каплями этого экстракта какую-нибудь пылающую поверхность и дать своей жертве подышать выделившимися парами, то она умрет в тот же день.

В следующем обонятельном яде содержится не менее одиннадцати различных компонентов; изготовить его под силу только профессионалу.

В глиняном горшке смешивают человеческую и верблюжью мочу и, растворив в ней серу и карамель, доводят смесь до кипения. В другой горшок насыпают сернистого мышьяка, ромашки, огурцов, наливают бычьей крови и молока летучей мыши и сдабривают все ярь-медянкой и овечьим жировым выпотом Затем из первого горшка сюда выливают серный раствор и всю смесь тщательно кипятят.

На данном этапе следует позаботиться о том, чтобы рядом с лаборантом в чаше находилась вата, смоченная розовой водой с несколькими крупинками камфары; поднимающийся в воздух аромат защитит ноздри от ядовитых паров.

Готовым ядом можно обрызгивать горящие угли и головешки: если выцедившиеся пары осядут кому-нибудь на «слизистую носа», человека уже не спасти. У жертв отравления начинается страшная мигрень с сильнейшими головными болями, от которых человек умирает в тот же день.

Быстрота действия яда в немалой степени зависит от конституции жертвы — от того, преобладает ли в ней влажное или сухое тепло

В последнем случае испарения нужно вдыхать очень долго, чтобы яд проник в самый мозг.

Ибн Вашья обнаружил в набатейских текстах более двадцати четырех наименований ядов, которые можно подсыпать в пищу; состоят они из самых различных растительных, животных и минеральных компонентов. Препараты мало отличаются друг от друга по способу приготовления; при этом, однако, между ними, так же, как и среди ядовитых ароматов, принято различать яды быстродействующие и замедленного действия. Первые используются в критических ситуациях, когда отравителю дорога каждая минута. Яды второго типа дают возможность вовремя скрыться, не вызывая никаких подозрений. С помощью специальных ускоряющих и замедляющих компонентов убийца мог управлять сроком действия яда, сообразуясь с собственными целями.

Способ приготовления снадобья, которое Ибн Вашья поместил на втором месте, может служить ярким примером изощренного мастерства набатейских химиков. Сначала ловят мышонка и скорпиона и сажают их вместе в один медный тазик. Скорпион набрасывается на мышь и жалит ее; мышь защищается и кусает скорпиона. Когда оба бойца издохнут, скорпиона выбрасывают, а мышь кладут в свинцовую чашку с крышкой. Затем растирают листья молочая, лавра, алоэ, морозника, опопанакса и горчицы и присыпают ими зверька. Чашку зарывают во влажную нору глубиною в три-четыре локтя на две недели. За это время мясо полностью разлагается, и в нем образуются различные ядовитые вещества. Мышиные останки старательно измельчают и растирают до тех пор, пока головку нельзя будет отличить от лапок. В препарат добавляют немного шафрана и все тщательно перемешивают.

Если вы подсыплете всего лишь несколько крупинок этого снадобья в еду или питье своего врага, то навсегда отнимете у него охоту жить. Впрочем, не так уж и долго останется бедолаге мучиться: какой-то денек, может — два.

Существует еще один вариант приготовления указанного яда, впервые описанный набатеем Китьяной аль-Нахрабуки:

Скорпиона точно так же выбрасывают, а мышь кладут в чашку, но при этом берут изрядное количество опия, морозника черного, семена болиголова и мозг угря, зарытого перед этим на две недели на дне колодца и успевшего уже разложиться…

Мышь хорошо перетирают и смешивают со всеми этими специями. Насыпают сверху шафрана и снова все очень тщательно перемешивают.

Теперь бросьте крохотную крупицу снадобья в питье, и человек, который его выпьет, умрет в тот же день, если только своевременно не примет противоядия.

Следующий яд сможет приготовить любой отравитель-самоучка. Нужно просто словить ящерицу (в доме их пруд пруди — бегают-охотятся за мушками и комарами) и зеленых мух с длинными лапками — из тех, что любят ползать по огурцам. Посадить ящерицу вместе с мухами в бутылку с широким горлышком и налить в нее оливкового масла. Бутылку плотно закрыть пробкой, повесить на кухне и подождать, пока ее обитатели полностью растворятся в масле. Потом трясти бутылку три дня подряд и наконец зарыть в яму, выложенную ослиным навозом. Через две недели сосуд выкапывают; если жидкость стала темно-синего цвета, значит, яд готов к употреблению. Одного грамма зелья вполне достаточно, чтобы убить человека среднего телосложения.

В завершение Ибн Вашья приводит рецепт самого грозного яда, против которого не существует противоядия. Цари, разбойники и мятежники хранят его в оправе своих перстней, а приготовление снадобья ужасно напоминает готовку дичи:

Сначала ловят крайне редкостную змею, обитающую в пустыне: длинную и тонкую, с заостренной головкой. Она живет в пустынных, засушливых местах, где нет ни травинки, и постоянно страдает от жажды. Ее зовут «голубоглазой змеей». Эту узницу кладут в медный сосуд, который ставят в недоступном месте.

Затем собирают мелкий лук-порей, растущий в песке, и насыпают на него сверху белого и черного перца и высушенного молочая. Все это замешивают на крокодильем жиру, а если такового под рукой не окажется, — на бальзамическом масле или имбирном вине.

Смесь хорошо растирают и придают ей форму аппетитного жаркого. Прежде чем кормить этим блюдом змею, должно смазать ладони тыквенным или кувшинковым маслом, чтобы не оказаться жертвой своей же пленницы. В медный сосуд ежедневно опускают два-три лакомых кусочка.

Кормежка продолжается как минимум сорок два дня, после чего сосуд выставляют на солнце, пока змея не сдохнет с голоду.

Труп кладут в медный таз, наполненный молочайным вином. Затем рептилию старательно измельчают и полученный субстрат тщательно растворяют в вине. Препарат разогревают на древесном угле или, в крайнем случае, на коровьем навозе. Маринованное мясо должно полностью разложиться, а куски, на которые оно распадется, — хорошо пропитаться вином.

Охлажденную смесь процеживают и сливают в бутылку, куда насыпают черного и белого перца, а также шафрана. Затем снадобье выставляют на солнце, и оно бродит в течение сорока двух дней. Один-два грамма вещества вызывают сильную жажду и жжение в горле, характерное для ангины. Смерть наступает исключительно быстро — в течение получаса. Этот яд предназначается, в первую очередь, тем, кто не хочет сдаваться врагу живым.

Убийца, равно как и врач, обязаны моментально распознавать симптомы отравления; ведь если время очень часто работает на отравителя, по отношению к жертве оно проявляет неумолимую жестокость. Яд начинает действовать не сразу, благодаря чему преступник успевает скрыться, но медик обязан как можно скорее установить причину внезапного недомогания.

Современники Ибн Вашьи в первую очередь обращали внимание на лицо жертвы, которое расцвечивалось поочередно всеми цветами радуги и наконец становилось мертвенно-бледным. Затем пациента охватывали тревога и смятение, часто сопровождавшиеся сильным сердцебиением.

На поздней стадии проявлялись несомненные признаки отравления: человека бросало в дрожь, он обливался поминутно то холодным, то горячим потом, чувствовал вялость, апатию и огромную усталость. Случалось, больной разражался беспричинным, неудержимым смехом, а мысли его все больше и больше путались. Наконец, у жертвы пересыхало во рту, она совершала бессмысленные движения и лязгала зубами.

Вслед за этим, если человек не принимал соответствующее противоядие, неизбежно наступала смерть.

По счастью, для каждого конкретного яда существовало свое нейтрализующее средство; препараты эти, однако, в некоторых случаях не действовали, например, если в воздухе кружились ядовитые пары.

В сущности, наиболее эффективное средство борьбы с ядом состояло в том, чтобы немедленно вывести токсическое вещество из организма.

При этом использовались различные вещества: молоко (его антитоксические свойства в ту пору были уже хорошо известны), уксус, теплая вода, пиво или оксимель — специальная микстура из воды, меда и уксуса. Прежде чем перейти к следующему этапу лечения, в микстуру часто добавляли по несколько грамм специфического антидота.

Когда из организма выводили большую часть отравы, больной принимал крупную дозу противоядия. При необходимости ему не давали уснуть до самого выздоровления. По завершении лечения больному обычно полагалось осушить целый стакан сидра или вина (разумеется, высшего качества).

В основе противоядия почти всегда лежали семена, листья или корни. Главным образом использовались семена клевера, эндивия, майорана, лавра, шалфея, базилика и тмина всех цветов.

Считалось, что савойская капуста, цикламен и салат-латук обладают особыми свойствами, а такие растения, как белена, дикий чеснок, алоэ и мак, целебные свойства которых известны каждому, входили в состав практически всех противоядий.

Одно из них состояло из двух десятков различных компонентов и использовалось при отравлении чрезвычайно токсичным четырнадцатым ядом, который цари носили в оправе перстня. Нескольких его крупиц с головой хватало, чтобы убить кого угодно в течение тридцати минут. Мало того, яд убивал не только при попадании в рот, но и при прикосновении к нему любой частью тела. Так что количество ингредиентов вполне соответствовало масштабу опасности!

Противоядием служил барбинах — разновидность сочного портулака. Это наркотик, который часто используют при тошноте и повышении давления. К нему добавляли семена цикламена, базилика, эндивия, клещевины, повилики, лимона, белены и крапивы; оба последних растения обладают смягчающими и мочегонными свойствами. Кроме этого, брали еще сухие листья эндивия и салата-латука, а также опийный экстракт и выжимку из испанского козельца. Все сдабривали соком акации и красной розы, полученным со среза стебля, корицей, чистейшей миррой, лишайником и наконец диким имбирем. Растения тщательно измельчали и отставляли, чтобы они перебродили. Затем все заливали очищенным медом и варили шесть часов на медленном огне. Лекарственные вещества полностью растворялись в меде, и в него добавляли под конец вина среднего качества.

Препарат снова ставили на огонь и выпаривали до тех пор, пока все вино не улетучивалось, а на дне сосуда не оставалась липкая масса. Когда полученное средство остывало, его помещали в глиняную вазу. Принимать противоядие можно только после того, как больного вырвет и большая часть яда уйдет из организма.

Напрашивается вопрос, каково истинное значение всех этих адских рецептов, которые с таким нескрываемым удовольствием описывает набатейский агроном? Прежде всего необходимо установить, о ядах ли идет речь на самом деле. Изготовление подобных веществ является длинной и сложной процедурой; они состоят из редкостных, порою диковинных компонентов, которые очень трудно раздобыть. Дилетанту здесь делать нечего, только немногие посвященные в силах овладеть тайнами мастерства. После приготовления столь сложной смеси всегда могут остаться компрометирующие улики, а содержащийся в этих веществах яд животного происхождения убивает только через заражение всего организма, и, следовательно, действие его по необходимости является замедленным.

На самом деле речь здесь идет о «мнимо-подлинных», другими словами, бутафорских ядах, теоретически обладающих всеми свойствами, необходимыми для того, чтобы отправить приличного человека на тот свет, если, конечно, он согласится их принять вовнутрь… Исполнение последнего условия весьма проблематично, потому что вкус и запах у всех описанных микстур был, надо полагать, чудовищный. И если даже силой запихнуть жертве в глотку какое-нибудь из этих блюд, весьма вероятно, что жертва его попросту выплюнет или ее вырвет. Гораздо проще было бы воспользоваться одним из растительных ядов, например, волчьим корнем, тем более что он гораздо сильнее и применяли его уже в те далекие времена довольно широко.

Неужто же Ибн Вашья попросту написал шуточную книжицу сомнительного вкуса (чтобы не сказать больше)? А может, он преследовал конкретные цели, которые прояснятся, если мы приглядимся к самой личности ученого?

На этот вопрос можно ответить двояко. Во-первых, дать эстетическую оценку произведению набатейского писателя. Его труд был написан в эпоху расцвета арабской поэзии: достаточно назвать имена аль-Мутанабби и аль-Маарри, слава которых переросла их эпоху, исключительно богатую талантами. Вся литература того времени, включая историческую, была овеяна ореолом ирреального и фантастического. Книга о ядах не сумела стать исключением из общего правила.

Возможно и объяснение политического порядка. Книги подобного рода были доступны отнюдь не всем; они специально предназначались для владык и царей и вообще для всех, кто обладал реальной властью. Сильные мира сего считали яд своим надежным молчаливым союзником, который самостоятельно решал многие вопросы деликатного свойства. Он всегда оставался под рукой, и всякий, кто был с ним на короткой ноге, мог тем самым себя от него обезопасить. Исчерпывающий труд по данному вопросу, снабженный оправдательным списком противоядий, пришелся бы весьма кстати. Ну а критический разбор очевидных недостатков и серьезный, научный анализ — все это было не в духе времени.

Порою скрупулезнейшие описания набатейских ядов приводят нашего современника в замешательство· уж очень они напоминают психоаналитическое исследование неких малоизвестных форм «маниакального психоза» Тем не менее, эта книга является документом оригинальной паранаучной культуры. Она возникла на пересечении естествознания, алхимии и эзотерической медицины и явилась плодом колоссальной работы по сохранению древнего знания. Имена многих греков, александрийцев, индийцев и персов вошли в историю только благодаря потрясающей эрудиции Ибн Вашьи. Воздадим же должное мастеру-отравителю, а в его лице и Джабиру Персу, Маймониду из Кордовы, аль-Кинди из Багдада и Куста Луке, собирателям и переводчикам древних текстов. Эти надежные хранители памяти человечества внесли свой неоценимый вклад в тот духовный подъем, которым был охвачен весь мусульманский мир на исходе первого тысячелетия.