Истребитель богов

Глава 23. Пороть нельзя помиловать

За оставшуюся часть дня я осмотрел всю базу, которую построил Хэпин с коллегами. Ничего особенного не нашел, все ценное забрали убийцы. Но несколько находок могли мне пригодиться, правда, они были очень габаритные, вероятно, саксы поэтому их и не вывезли.

Во-первых, я нашел две транспортные платформы «МАЗ-12887» на антигравитационных двигателях – большие, три на шесть метров, с грузоподъёмностью пятнадцать тонн, на собственных источниках питания. Пусть старенькие и потертые, но вполне рабочие.

Во-вторых, впечатлила печь плазменного пиролиза для зарядки водородных картриджей. Очень нужное устройство, но размерами как три автобуса, установленных друг на друга. И это учитывая, что сам плазмотрон и ядерный реактор были «упакованы в точку» – то есть находились в пространстве семи измерений, аналоге моего инвентаря. В наших измерениях были только металлическая коробка для складирования сырья – различного мусора, любой материи от органики до металлолома, и, собственно, газовый уловитель с блоком зарядки на десять картриджей.

Это не я такой умный, это все прочитал в инструкциях на пластиковых табличках, которые нашлись на рабочем месте оператора установки. Как утащить на свою базу такую большую конструкцию, у меня идей не было. Она была полезна, команда Хэпина явно ею активно пользовалась, потому что рядом с ангаром было несколько отвалов шлака и песка – отходов производства.

Ну и, в-третьих, здесь были «Волновой генетический скальпель» и «Инкубатор генно-модифицированного материала» – устройства специфические и высокотехнологичные, предназначенные для коррекции любых видов растений и животных. Пользоваться ими я не умел, но сразу забрал в инвентарь. Они были небольших размеров. Скальпель представлял собой серый куб с гранью в сорок сантиметров с лотком загрузки сверху. Без кнопок, без экрана, без проводов. Просто куб с табличкой – название на русском языке. Инкубатор был более сложной конструкцией – скорее похож на крупную скороварку метрового диаметра, под стеклянной крышкой виднелись несколько десятков прозрачных колб.

На этом полезные находки закончились. Конечно же, я набрал «про запас» чистых комбинезонов с чешками, столовые приборы, рюмки и бокалы, пару упаковок водородных картриджей по сто штук. Но это всё то, без чего можно было и обойтись.

Мучил вопрос: как они доставили сюда крупное оборудование? В десантные боты оно не поместилось бы. Неужели они посадили межпланетный корабль на поверхность? Тогда, где он сейчас, куда его припарковали?

Пока не стемнело, я ходил по плато в поисках следов посадки крупного корабля, через бинокль скафандра осматривал окрестные горы. Не знаю, что искал, может быть, пещеру, или посадочную площадку, или сам корабль. Но все было тщетно, ничего не нашел.

Спать лег в чистом ангаре, где проводили генетические эксперименты, для комфорта перетащил кровать из жилого модуля. Потом сюда же перенес андроида, которая не подавала признаков жизни, и я не знал, что с ней делать. Но лучше пусть будет рядом, под присмотром. Вроде маленькая, ростиком, наверное, метр сорок пять, но весит полтора центнера. Благо, что в «Сфере» была имитация экзоскелета в виде магнитного поля, железные объекты скаф помогал перемещать. Это я понял еще во время боя в пещере, когда не почувствовал немалого веса мультизарядной винтовки.

Но вспомнил я это не сразу. Я ведь надел «Стража», когда понял, что электрические яйца больше не появятся. В нем сначала и пытался тащить Фенфанг, чуть спину не надорвал. Упал два раза, больно ударил коленку, изматерился весь, высказал облакам и окрестным камням всё, что я думаю о китайских умельцах, смастеривших сей чудный аппарат. Только намаявшись, додумался переодеться в «Сферу», и потом нес андроида как невесту, прижимая к груди. В ангаре положил её на пол, так как была опасность, что стеллаж или стол она проломит своим весом.

Спать лег в скафандре с задраенным шлемом в режиме «тревога», охранять меня было некому, моя пьянчужка продолжала крутить спирали и дискотечный световой шар на своей энергоструктуре.

Утром я первым делом вызвал Алису, которая появилась все растрепанная, смотрела в пол и постоянно икала. Поставив искина в угол ангара, лицом к стене, я начал стругать вицу из ветки кустарника, которую подобрал еще вчера, блуждая по плато.

– Розги придумали, чтобы наказывать хулиганок, – назидательно выговаривал я Алисе, которая тихонечко рыдала в углу, – таких как девочка Алиса, которая украла у папки водку, напилась до скотского состояния, разбила папкин самолет…

Я осмотрел дело рук своих – отличная розга получилась. Я хоть и делал её первый раз в жизни, да еще и не знал, как надо, но результатом остался доволен.

– …Сейчас вот переведу розгу в семь измерений, чтобы жопки искинов доставала в любом из них, и буду пороть, – Алиса на этих словах зарыдала еще громче, – а как еще мне бороться с алкоголизмом?

– Не буду, – завывала Алиса, – больше не буду…ик… алкоголизмом…

– Как ты смогла выпить водку? – спросил я строго. – Она же материальный объект! И хватит выть, успокойся!

– А как твои любовницы шоколад и малину едят? – затараторила Алиса, а её плечики вздрагивали в такт сдерживаемым рыданьям.

– Какие еще любовницы? – я даже опешил слегка.

– Суори и Балву! Как они едят шоколад? – Алиса обернулась и, размазывая по лицу кулачком свои горючие слезы, посмотрела на меня с надеждой, что пороть не буду.

– Ну и как? – спросил я, помахивая вичкой. – Расскажи мне, ты же шибко умная!

Надежда таяла в ее глазах, она неотрывно смотрела на раскачивающийся перед её лицом прут и снова зарыдала в голос.

– Это свойствааа, ик, универсального пространствааа, материя, ик, – это энергия, – икала она сквозь рыдания, – а энергия, ик, – это материя. Они всегда взаимодействуют, материя при этом разрушается, но оставляет энергослед. А вот уже с ним и взаимодействуют энергоструктуры.

– Понятней можно?

– Квантовую теориюююю помнишь хоть, ик, чуть-чуть? – Алиса немного успокоилась, но слезы у неё все равно катились. – Фотон может быть или волной, или частицей, он сам определяется, когда на него смотрит наблюдатель.

– Ну и?

– А он и частица, и волна одновременно, если рассматривать с точки зрения метода отложенного выбора.

– Это что за метод?

– Смотреть на фотон сегодня, ик, а выбор между волной или частицей сделать завтра, ик, – Алиса больше не рыдала, а только шмыгала носом, – при этом фотон пролетел вчера, ик!

Ну, конечно, блин, все сразу стало понятно! Получалось, что водка сама выжралась! Попытка Алисы запутать меня была достойна уважения: так завернула, что я аж сам поверил в эту «материю-энергию». Вот как такую умницу пороть? Я отбросил розгу в сторону и спросил:

– Из энергии можно сделать материю?

– Да! Но я не знаю, как… – Алиса развела руками. – Понятно только, как из материи получить энергию.

– Но БАТы как раз делают из энергии материю, опять же атомарный принтер, – начал перечислять я. Но Алиса меня прервала, замахав руками:

– Водород-то материален, трансмутация элементов – это другое. Там взаимодействие частиц, а не синтез материи из энергии.

– Алиса, что с водкой? Только давай простыми словами! – опять я перешел на строгий тон.

– Сожгла водку, энергослед перенесла на матрицу, скопировала твои психофизиологические реакции опьянения, – вздохнула она, – и потеряла контроль, ядро алгоритмов замкнуло в бесконечный цикл бессмысленных вычислений…

– Пообещай мне, что водку пить не будешь! – мой голос опять стал требовательным. – Хотя бы до двадцати одного года.

– Так мне больше десяти тысяч лет, ик! – возмутилась Алиса.

– Я имею ввиду от момента, когда стала искусственной формой жизни!

– Обещаю! – искренне отозвалась она. – А мне и не понравилось! Гадость какая! Ик, как ты эту водку пьешь?!

– Страдаю, но пью… А почему ты назвала искинов моими любовницами? – задал я вопрос, который меня не на шутку заинтересовал.

– А ты их полюбил, – ехидно хихикнула она, – и даже два раза.

– Да ну тебя! – я отмахнулся. – Иди думай, как будем «Дельту» чинить!

Решение, к которому мы пришли с ней через несколько часов споров и осмотров повреждений, было изумительно простым, как рельса. На стойки дельтаплан становился, когда был отключен гравитационный двигатель, но, если его не отключать, чтобы истребитель висел над землей, то и стойки не нужны. Вернемся на базу и РВАД все починит.

Затащив тело Фенфанг в наш транспорт и уложив его в десантном отсеке, мы попробовали запитать андроида от энергосистемы дельтаплана, но ничего не получилось. Решили, что Феня, как ласково предложила называть робота Алиса, не только разряжена, но и повреждена. А ремонтировать мы её не можем, так как ничего не понимаем в устройстве…

Примерно два часа мы прочесывали окрестные горы в поисках корабля Хэпина, но приборы молчали и визуальный осмотр ничего не дал. Мы видели горных козлов, гнездовья птиц, множество бурных горных речушек, живописные долины. Сами горы были очень впечатляющи, некоторые пики были высотой по семь километров, со снежными шапками и крутыми склонами.

Никогда не понимал, почему людям так нравятся горы и морское мелководье? Какой бы средненький пейзаж не был, человек все равно скажет, что это красиво. Но почему? Что позволяет нам сделать такой вывод?

Нет же курортов в степи или в тундре, даже на реках не создают курортные зоны, лишь локальные дешевенькие пляжи. Почему тогда горы и море так привлекательны, причем, на подсознательном уровне?! Я вот посмотрел на этот раскинувшийся внизу горный хребет и сразу захотел сделать фотографии восхитительных, вызывающих благоговейный трепет, пейзажей. Это изумительно! И непонятно.

Так ничего и не обнаружив, мы с Алисой решили осмотреть окрестные равнины и леса. Снизившись до высоты в сто метров, полетели на запад, еще больше удаляясь от нашей базы. До западного побережья континента оставалось около двух тысяч километров. Найти корабль уже и не надеялись, но, возможно, встретим людей или следы их пребывания.

Встретили, но то, что мы увидели, нам не понравилось. После непродолжительных поисков нашли сожженную деревню. Это было поселение на двести с лишним построек: дома, амбары, загоны для скота. Пепелище производило мрачное впечатление. Останков жителей мы не обнаружили и решили, что люди все-таки спаслись.

Потом увидели еще две такие деревни, и на душе стало тревожно. Последнее поселение было сожжено не полностью, и мы решили приземлиться и осмотреть развалины. Хотелось понять, что же произошло с людьми, почему они не вернулись и не восстановили поселение, ведь места были очень удачные?

В этой последней деревне мы нашли даже яблоневый сад. Я беспечно жевал кислую незрелую ранетку, когда и обнаружил следы от пуль на остатках частокола, который раньше окружал деревню. Разломив бревно, нашел в нем и свинцовую пулю со стальным сердечником.

Понимание пришло внезапно. Дома загорались не с бамбуковых крыш как при пожаре, а с бревенчатых стен, в уцелевших постройках обязательно виднелся прожжённый насквозь участок сруба. Это было сделано плазменным оружием, но стреляли не на полную мощность, заряды плазмы были небольшие и огонь в некоторых домах тух сразу после возгорания. Может, нападение случилось во время дождя или была другая причина, сбившая пламя.

Мы с Алисой были единодушны в мнении, что деревня погибла не из-за случайного пожара. Её расстреляли из технологичного оружия. А то, что скелетов на улицах не осталось, означало, что людей забрали с собой. Также сделали вывод, что нападения произошли в разное время: пепелища двух деревень уже успели зарасти травой и молодым леском, а в третьей – все произошло недавно. Максимум пару лет назад.