Истребитель богов

Глава 27. Колебатор Еремеева

Утро началось с тревоги, на часах – четыре тридцать, на нас опять нападают. Ничего нового.

– Вставай! – кричала Алиса, одетая в форму звездного флота. – К планете движется крейсер врага.

Изумительно! Сколько же у них крейсеров? Я вскочил в кровати, надел «Сферу» и, пробегая мимо Фени, передал ей десяток водородных картриджей. Если меня убьют, то добираться до планеты буду долго, а андроид должна иметь запас энергии. Потом подумал и передал ей мультизарядную винтовку.

– Остаешься за главную! – на ходу крикнул я. – Чужих на базу не пускать. Если врагов будет много, не рискуй, отступай в пещеру под базой. Теперь ты в армии!

Когда заходил в люк истребителя, оглянулся и увидел, что металлические части андроида стали красными, добавились погоны и какие-то знаки на груди.

– Алиса, почему она стала красной?

– Женская форма Китайского звездного флота, – Алиса тоже рассматривала Феню, – ты активировал её скрытый военный протокол действий. Я и не знала, что он у неё есть!

Мы взлетели, на радаре целей не было, я пощелкал настройками, но ничего не изменилось. А над нашим континентом начинался рассвет – звезда едва выглянула из-за горизонта, освещая мирный пейзаж. Волга внизу блестящей дорожкой отражала восходящее солнце. Мир просыпался: начинали копошиться животные, в воздух поднимались стаи птиц, встревоженных шумом нашего дельтаплана, летящего на сверхзвуковой скорости низко над землей.

– Алиса, где цель?

– Пока еще в космосе! Около ста тысяч километров.

– Как ты её обнаружила? – я даже удивился, у нас не было оборудования, способного засекать цели в космосе.

– Данные о цели передал Ковчег, – начала сухо докладывать Алиса. – Как обычно, саксы шифруются, на самом деле «Скорый дилижанс «Хаски» – это боевой крейсер.

– Понятно, – цель оказалась серьезней, чем я думал. Мы круто взмыли вверх и через несколько минут вышли на орбиту планеты.

– Мы обнаружены, – доложила искин, – если будем сближаться с такой же скоростью, то они смогут атаковать нас через десять минут.

Я сверился с панелью вооружений, изумительно, блин, мы сможем атаковать лишь через полчаса.

– Алиса, мы продержимся двадцать минут под их огнем? – я встревожился не на шутку. Одно дело – подловить «Лайку» на орбите планеты: там минимальные расстояния, плюс фактор неожиданности, и, скорее всего, полное отсутствие искинов. Не зря же Дженни говорила, что три их искусственных интеллекта «умерли» на орбите четвертой планеты. И совсем другое дело – схлестнуться с крейсером, находящимся в полной боевой готовности.

– Вероятность продержаться двадцать минут равна двум процентам, – сообщила свой расчет Алиса, – и это при том, что Суори и Балву будут помогать. Нет, нам нужен другой план.

– Что предлагаешь?

– Не знаю, – растерянно проговорила Алиса, – может, встречать их на планете?

– Нет уж, – я покачал головой, – если у них есть ракеты, то там нам точно хана. А у них, уверен, есть ракеты.

Я задумался, истребитель – не боец против крейсера, это понятно. Нам нужна дальнобойная пушка. Из известных мне есть только одна – фазер «Фантазия», система противоастероидной защиты.

– Алиса, проси Ковчег передать управление «Фантазией»! Быстро!

Чтобы хоть как-то продлить нам время до огневого контакта, я начал уходить от крейсера за планету.

– Есть! – радостно закричала Алиса, выводя на боевой экран систему управления фазером.

Я начал разбираться с этой «фантазией» погибших инженеров, которая оказалась не совсем фазером. Всего на этом аппарате было три системы поражения: излучатель микроволн, лазер и колебатор Еремеева. Блин. Изумительно. Вряд ли мы сможем сбить крейсер из этой фигни.

Но опускать руки было нельзя. Сначала я активировал лазер, чтобы нагреть часть обшивки и, возможно, прожечь её. Но лазер был недостаточной мощности, это же не военное устройство! Для нагрева обшивки надо было удерживать фокус лазера на одном месте корпуса корабля. А сигарообразный корпус крейсера начал вращаться вокруг своей оси как веретено, и этот план стал невозможен.

Потом я ударил микроволнами, но металлический корпус был для них непроницаем.

– Пуск ракеты! Боеголовка – термоядерная, – доложила мне Алиса действия вражеского крейсера, – ракета пропала с радара. Вероятность поражения фазера – сто процентов, вероятность поражения «Дельты» – девяносто девять процентов.

Блин. Что там еще есть? Колебатор Еремеева… Ну, попробуем «поколебать» врага. В системе управления неведомым устройством были только две непонятные настройки: g – от 1 до 100 и частота колебаний от 1 до 1000 в минуту. Я выкрутил их обе на максимум, навел на крейсер и нажал огонь. Ничего! Вообще ничего! Сигара крейсера быстро приближалась к планете. «Изумительно повоевали, никакого урона не нанесли», – с горечью подумал я.

– Раке…, – закричала Алиса, но не успела закончить фразу, мир для меня сначала вспыхнул ослепительным огнем, а потом почернел.

Очнулся я в квадратной комнате с черными стенами, полом и потолком, материал напоминал стекло. Мне было очень плохо. Вроде организм в порядке, медблок на «Сфере» показывал, что я здоров как бык, но на душе было погано, полная потеря моральных сил. Алиса вроде говорила раньше, что ядерное оружие сжигает не только тело, но и повреждает энергоструктуры, в том числе душу. Хорошо, что я был в энергоскафандре, но даже «Сфера» не смогла полностью защитить.

Лег на пол и постарался ни о чем не думать, войти в состояние медитации, расслабиться и постараться упокоиться. Я начал думать о прекрасном: о роскошных ногах Каты, колышущихся в такт танцу грудях Балву, нежных и мягких губах Суори… Энергия начала осторожно, словно нехотя, вливаться в меня, вытесняя чувство опустошенности и одиночества. Наконец, когда я снова захотел жить и творить глупости, то обнаружил, что парю в воздухе. Невесомость, это точно была невесомость. Не мог же я воспарить сам по себе? Люди сами по себе не летают…

Бум! Я упал на пол с высоты полутора метров.

– Блин! Что за шутки! – я выматерился от души, потирая затылок, где теперь точно будет шишка.

– Гравитационный шторм. Это мы его сотворили, - буркнула Алиса в голове. Ей тоже было плохо, голос был слабый и грустный.

Бум! Меня бросило на стену, которая теперь стала полом. Стены не могут быть полом. Что тут происходит? Я огляделся и увидел в уголке под потолком Алису, которая сидела на стене и что-то читала. В её руках была стопка пластиковых карточек. Такие я уже видел – на пластике печатали инструкции к различным сложным устройствам, так долговечнее и практичнее, не порвешь случайно, как бумагу.

– Алиса, где мы?

– В кубе! – мотнула она головой. – Не парься!

Я встал, размял ноги и прошел от одной стены к другой – семнадцать метров. Да уж, что за западня такая? Дверей нигде не было.

– Что читаешь? – спросил я Алису.

– Про колебатор Еремеева, – заулыбалась Алиса, – интересный агрегат. Как ты догадался из него выстрелить в крейсер? Ведь было же совсем неочевидно, что это за диковина.

– И что? – Алиса меня заинтриговала.

– Гравитационная установка была разработана, чтобы уничтожать, разогревая до разрушения, железные астероиды с большой массой. Очень изящное решение. Я бы замуж вышла за Еремеева. Умище во! – она смешно развела руки в стороны, демонстрируя размер мозга примерно с голову бегемота.

– Ну и разрушили мы их? Хоть сбили с курса?

– Неа, мало времени стреляли, – замотала она головой.

– Тогда чему ты радуешься? – возмутился я. – Они сейчас громят нашу планету!

– Некому громить, – развела руками Алиса, – здоровье сильно ухудшается, когда ты находишься в гравитационном поле, где происходит тысяча колебаний в минуту от 1 до 100g. Компенсатор перегрузок, скорее всего, сгорел сразу, там сейчас вместо людей желе. Я смоделировала такой удар математически.

– Желе? – переспросил я.

– Ну, или кисель, – голограмма Алисы расплылась в лужу. – Фу, на себе не показывают…

Понятно, что андроиды при таком «колебаторе» тоже не выживут, корпуса разрушатся в местах соединений, да и половина оборудования корабля, вероятно, рассыпась в труху. «Хаски» стал летучим голландцем, кораблем-призраком без экипажа.

– Крейсер, пролетев орбиту планеты, удаляется с постоянной скоростью и стабильным курсом, – Алиса прямо по стене подбежала ко мне, – он столкнется в поясе астероидов с тремя крупными осколками через четыре месяца.

– Откуда знаешь? –удивился я.

– Так мы в Ковчеге! В кубике! – закружилась Алиса вокруг меня в хороводе. – Наш тупарик стал умнее! Воскресил тебя на орбите планеты, так как из пояса астероидов мы бы только с «Фрахтом» смогли вернуться в следующем году. А ты ему сейчас нужен!

Алиса прижала к груди пластиковые инструкции, а я мельком прочитал: «Инженер Еремеев – автор трех уникальных агрегатов: Хобот Еремеева, Колебатор Еремеева, Щуп Еремеева». Вроде отличный парень, с юморком, но только жил более двадцати тысяч лет назад.

– Ковчег, давай поговорим! – сказал я громко.

В черной стеклянной стене открылся проем, в который влетело семнадцать кубиков, они покружились, как в первый раз, сложились в крест и спираль, а затем стали башней. Появилась проекция Ковчега.

– Дружище! – я широко ему улыбнулся. – Как дела?

– Плохо, – серьезно сказал он и, совсем как человек, нахмурился. Блин, Алиса все-таки влезла к нему в программный код – он демонстрировал эмоции. Не факт, что чувствовал, но уже мог их показывать.

– Что случилось? – я ждал продолжения. – Неужели на крейсере кто-то выжил?

– На крейсере нет неповрежденной органики. Люди, андроиды, искины восстановлению не подлежат, – покачал он головой, а потом добавил: – Большие проблемы с моими поселениями в северном полушарии.

– Ого, ты заселил несколько континентов? – эта информация была для меня новой.

– Южный континент заселен пятьсот сорок шесть лет назад, – начал рассказ Ковчег. – Северный континент я начал заселять шестьдесят лет назад. Все шло согласно программе посева, но в последний месяц наблюдается необъяснимое падение популяции людей…

– Насколько? – перебил я его.

– Погибло пятьдесят процентов населения. Мне нужна твоя помощь. Нужно прекратить деструктивные действия чужаков, которые там сейчас находятся. Я не могу выдать тебе награду за устранение проблем, потому что это противоречит директиве о сохранении жизни людям. Но я могу авансом передать тебе боевой корабль из своих запасов.

Ковчег старательно избегал слова «убить», видимо, иначе он сформулировать не мог. Но я-то понимал, что на северном континенте есть группа саксов, устроивших геноцид. Во Вселенной ничего не меняется, всегда есть кто-то, добивающийся цели любыми методами.

– Я решу проблему, – сказал Ковчегу, сделав ударение на слове «решу», – сколько чужаков на планете? Мне нужны точные данные по составу и месту дислокации.

– Двое! – Ковчег показал голограмму карты, их местоположение оказалось на двести километров западнее горного массива, где располагалась база, на которой я уже был.

– Понятно, – я кивнул, – характеристики их оружия известны?

– Десантный бот «Вортекс», квадроплан «Драгонфлай», ракетное оружие типа «Рокшилд», штурмовые скафы «Онсет», плазменные пушки, лазерные установки, ручное оружие.

Транспорт и вооружение были как у группы Дженни, скаф подобного типа был на штурмовике в пещере, который в итоге «потерял» голову.

– Какие боевые скафандры у тебя есть? – спросил я Ковчега. – Особенно интересуют с экзоскелетом и мышечным усилением.

– «Онсет» есть…

– Не интересует. А еще?

Саксовский скафандр был, на мой взгляд, неудачным – слишком медленный и неповоротливый, каких неспешных бегемотов можно было в нем штурмовать, я не понимал. Да и то, что первый же выстрел в голову оказался фатальным, было не в пользу этой модели. Возможно, его плюсы – в атаке на большой дистанции, он позволял нести более тяжелое оружие и оборудование обнаружения. С устаревшим, без систем поиска, «Вортексом» это, вероятно, сочеталось, но любой нормальный истребитель выполнит эти функции лучше скафа.

– Есть «Сармат» – скафандр десантников Русского звездного флота, есть «Москва» – легкий полицейский скафандр, – показал мне Ковчег свои запасы.

«Сармат» был похож на «Стража», такой же непроницаемый шлем, но брони больше, плюс была емкость с пятью сотнями нанитов – крошечных роботов, которые устраняли повреждения прямо в бою. Все параметры были лучше, да и вместо ракетного ранца был антигравитационный привод. Но при этом он не был огромным шкафом, как штурмовые скафы саксов, вполне себе изящный, с соблюдением пропорций тела. «Москва» же была тканевым скафом с двумя бронепластинами спереди и сзади. Мне он не подходил, но был идеальным для Фени – прикрывал водородный двигатель и кристалл искина.

– Беру оба! – сказал я Ковчегу. Он как будто был готов к тому, что мне понадобится не один скаф. - Первый нужен для меня, второй – для полутораметрового андроида. Размеры продиктовать?

– Не надо. Хорошо, я отдам оба, – согласился он, – есть встречная просьба. Я хочу получить результаты Фенфанг по селекции сельскохозяйственных растений… Полную базу, пожалуйста.

– Договоритесь с ней сами, – я развел руками, кивнув на Алису. – Феня теперь от начальников свободная, Алиса внесла свои правки.

– Хорошо!

Потом Ковчег предложил на выбор три малых боевых корабля: легкий истребитель «Стриж», тяжелый истребитель «Кречет» и штурмовой бот «Индепенданс».

Штурмовой бот сразу отмел, у него ракетные двигатели как у «Вортекса», замучаюсь учиться ими управлять. «Стриж» имел слабое вооружение – одну кинетическую пушку и маломощный лазер. А вот «Кречет» был аналогом «Дельты», но без ядерных ракет. По форме он был не дельтапланом, а летающей тарелкой – как «Геомант», но только гораздо крупнее. Размах крыльев «Дельты» был девять метров, диаметр «Кречета» – одиннадцать с половиной. Бедный РВАД, опять ему придется увеличивать посадочную площадку.

В остальном все в «Дельте» и «Кречете» было похоже – четыре энергоустановки, комплексный двигатель: гравитационный, ядерный и ракетный для взлетов и посадок. Вооружение: две скорострельные кинетические пушки в верхней и нижней частях корабля, ракетная установка, два лазера разной мощности и дальности применения, плазменная пушка. Внутри – десантный отсек на четыре человека, туалет, душ, стойки обслуживания скафандров, две капсулы криосна для межпланетных перелетов.

– Ковчег, с тобой приятно иметь дело, ты – настоящий друг! – я был доволен как слон, когда Ковчег передал мне два скафа и права на управление «Кречетом». – И последний вопрос…

Мне пришлось сделать длинную паузу, потому что он, как мне показалось, наслаждался моментом – получал огромное удовольствие от похвалы и признания его заслуг. Наконец он сфокусировался на мне, и я продолжил:

– Есть ли у тебя атомарный принтер? Мне нужно человеческое тело для искусственного интеллекта.

Ковчег замер, было видно, что он пытается сформулировать ответ, который давался ему непросто.

– Атомарный принтер – это точка воскрешения. В системе мне известны два: этот зал, – он обвел руками вокруг, – и второй на станции «Вольфрам-2». Возможно, есть и на четвертой планете, но у меня нет к ней доступа. В атомарный принтер никаким образом нельзя загрузить данные о теле, которое необходимо напечатать, кроме как из человеческой души. У искусственного интеллекта нет данных о теле, значит, и напечатать тело нельзя. Другое дело – молекулярный репликатор, он позволяет сделать копию тела или загрузить ДНК, которую можно отредактировать. Но об этом устройстве я знаю из ненадежных источников. Может быть, это сказка, в которую верят искины, стремящиеся стать человеком.

Алиса слушала его ответ, затаив дыхание. Я уверен, что они постоянно обмениваются информацией, но сама поинтересоваться об этом вряд ли бы решилась. Пришлось спрашивать мне и, увидев её разочарованное лицо, я уже пожалел, что встрял. Ну, а с другой стороны, мы с ней видели, как работает молекулярный репликатор на «Валькирии 7», когда одна девушка превратилась в три, при этом каждой частью управлял отдельный искин.

– Нам нужен звездный передатчик класса «Пульсар», – торопливо заговорила Алиса, видя, что наше общение с Ковчегом подходит к концу.

То, что было дальше, я помню, «как во сне». Ковчег провел нас в другой куб через дверь, которую сделал усилием мысли. В центре нового куба был светящийся шар, ноги сами понесли меня к нему. Когда я подошел вплотную, то левая рука сама, без моего участия, погрузилась в шар, который оказался внутри горячим и тягучим как резина. Я только и почувствовал, как через левую руку в шар из меня вышла какая-то энергия. Она была смутно знакома, но я никак не мог уловить мысль, откуда я её знаю. Но я понимал, что это связано с моими девушками-искинами, потому что во время контакта с шаром я почувствовал легкий запах малины.

Пришел в себя я только тогда, когда уже неслись над океаном на новой летающей тарелке. Управляла тарелкой Алиса, уверенно придерживаясь курса на нужный нам континент в северном полушарии.

– Алиса, колебатор Еремеева уцелел? – спохватившись, спросил я, судьба такого коварного и мощного оружия меня очень беспокоила.

– Уцелел, – подмигнула она, – Ковчег за долю секунды до взрыва упаковал «Фантазию» в энергетические измерения.

– Отдаст мне?

– Нет, конечно! Ты же не отдал бы! Он теперь знает, как этот колебатор работает, – она рассмеялась, – понять его можно, ему тут еще пятьдесят тысяч лет цивилизацию опекать.

– А потом?

– Потом полетит искать следующий мир, пригодный для посева, – Алиса помрачнела, – …или снова этот будет засеивать, если тут все закончится очередной войной.