Измена. Бей на поражение

27

Гроднев спускается вниз по лестнице со мной на руках. Усаживает на пассажирское сидение в свою машину и сам застёгивает на мне ремень безопасности.

Меня колотит от пережитых эмоций. Это похоже на истерику. Только я не плачу, а нахожусь в каком-то ступоре и дрожу всем телом. Не могу остановиться.

Платон Богданович закрывает дверь рядом со мной, обходит машину, садится за руль и заводит мотор.

Он молча увозит меня от Галиного дома, а я и не думаю спорить. Очень хочу оказаться как можно дальше отсюда.

Мы едем совсем недолго, минут пятнадцать, прежде чем автомобиль Гроднева ныряет в подземный паркинг под один из элитных жилых комплексов.

В голове пустота. Как будто от страха отбило все мысли.

Гроднев паркует автомобиль, выходит из салона и открывает мне дверь.

Пытаюсь отстегнуть ремень безопасности, но руки так сильно дрожат, что я уже в десятый раз промахиваюсь мимо кнопки.

- Ну-ка дай сюда! - Платон Богданович наклоняется, отпихивает мою ладонь и сам отстёгивает ремень. Подаёт мне руку и помогает вылезти.

- З-з-зачем вы меня сюда привезли? – заикаясь, спрашиваю я.

Гроднев усмехается.

- А что спасённые барышни больше не достаются спасателям? – шутливо спрашивает он. – Куда катится этот мир?

Он берёт меня под руку и тянет к лифту. Мы поднимаемся на десятый этаж.

- Ты, Полина Сергеевна, конечно, можешь посопротивляться для приличия, - со смехом в голосе заявляет Гроднев, - но я тебя в свою пещеру уже уволок. Проходи, чувствуй себя как дома.

Гроднев распахивает передо мной дверь в квартиру.

Делаю шаг вперёд и спотыкаюсь о порог. Взмахиваю руками и лечу вниз, потеряв равновесие.

Естественно, Платон Богданович ловит.

Хватает за талию и не даёт шлёпнуться носом об пол.

- Понравилось на руках кататься, так бы и сказала, - он дёргает меня вверх и опять подхватывает на руки, - не обязательно было ради этого пытаться расквасить себе лицо.

Он всё время говорит шутками. Я не понимаю, как реагировать. Обижаться вроде глупо. Спорить – тем более…

Гроднев несёт меня на кухню. Я прижата к его груди и чувствую сердцебиение мужчины своим телом. Гулкие ровные удары успокаивают.

Всё плохое позади, если тебя взяли на ручки и разговаривают с тобой таким мягким утешающим голосом, каким говорит сейчас Платон Богданович.

Он сажает меня на диванчик, а из кухонного ящичка достаёт контейнер из прозрачного пластика. Это аптечка.

- Ну что за урод? – Гроднев хмурится, обрабатывая антисептиком ранку на моей шее. – Зачем же портить такую красоту?

Я морщусь оттого, что щиплет, и даже шиплю сквозь зубы.

- Подожди, - низкий голос Гроднева действует на меня как обезболивающее, - сейчас пройдёт.

Чувствую, как горячие мужские ладони обхватывают мою шею. Гроднев склоняется к пострадавшей коже и дует на ранку.

У меня дыхание перехватывает от смеси острых ощущений. Боль от пореза вперемежку с дико приятными мурашками по всему телу.

А мужские руки уже ощупывают мою голову в поисках других повреждений. Пальцы Платона ныряют в волосы и, не торопясь, массируют кожу на затылке.

Поднимаю на мужчину вопросительный взгляд. Какой же он всё-таки привлекательный мужчина. От него веет силой.

- Извини. – хрипло говорит он, убирая руки, - увлёкся немного… красивая ты очень.

Мне не хочется оскорбляться или возмущаться. После перенесённого стресса, в руках Гроднева я чувствую себя в безопасности. Разве может случиться что-то плохое рядом с мужчиной, который смотрит с такой нежностью, будто я ребёнок, разбивший коленку?

Я сижу на диване, а Платон Богданович присел рядом со мной на корточки. Мои колени упираются ему в живот. Интимная поза. Не сексуальная, но слишком близкая для посторонних людей.

Мужские ладони ложатся на мои колени. Массируют бёдра через ткань джинсов.

Ловлю взгляд Гроднева. В его тёмных глазах нет больше смеха.

- Оп-п-пять увлеклись? – спрашиваю я.

Гроднев кивает, не прекращая гладить мои бёдра.

В груди трепещет сомнение вместе с робким желанием не отталкивать мужчину.

Наверно, это очень легкомысленно. Но он только подул мне на шею, а это подняло в теле такое волнение, какое не удавалось разбудить ещё никому.

Мне некуда отодвигаться. Платон Богданович поймал меня в ловушку.

Всё, что я могу, это откинуться спиной на диванные подушки.

Делаю это и морщусь от боли в рёбрах.

- Что такое? – спрашивает мой спаситель.

- Ничего страшного, - говорю я, - ручка входной двери в ребро впечаталась.

Ладони на моих коленях замирают и сжимаются сильнее.

- Дай посмотреть, - требует Гроднев, - надеюсь, ты не сломала ребро.

- Всё в порядке, не нужно…

- Нужно проверить и полечить все вавки! – строго заявляет Гроднев. – Не бойся, я подую.

Меня его обещание что-то совсем не успокоило. Наоборот, волнительно как-то стало и жарко.

Гроднев схватился за край футболки и задрал её выше, до груди. Понажимал на рёбра вокруг начинающего темнеть синяка.

- Думаю, действительно, всё в порядке, - пальцы Платона Богдановича опять увлеклись поглаживанием моих рёбер. – Просто синяк.

А мне уже так жарко, что воздуха не хватает.

Щёки горят, а вдохи получаются какими-то рваными

- Нужно подуть… - хрипло шепчет Гроднев и наклоняется к моим рёбрам.

Горячее дыхание мужчины разжигает в теле настоящий пожар.

Закрываю глаза и считаю про себя до десяти.

- Ох… - из моей груди вырывается стон, когда губы Гроднева прижимаются к коже рядом с ушибленным местом.

- Там, где подули, нужно и поцеловать, разве ты не знала? – шепчет мой спаситель.

Мужские ладони обхватывают мою талию.

- А тут не болит? – спрашивает Гроднев, прижимаясь губами к моему животу ниже пупка.

- Ох, нет… - стону я.

Живот дрожит. Мышцы сводит в сладком напряжении.

- Что ты делаешь? – спрашиваю я задыхаясь.

- Успокаиваю, - бурчит Гроднев.

Он мягко давит мне на плечи, заставляя лечь на спину. Футболка вместе с бюстгальтером задираются ещё выше, и мужские губы прижимаются к обнажённой груди.

- Мне нужно идти, - пытаюсь сказать я, но выходит слишком неуверенно.

Мешают стоны, сами собой вырывающиеся из груди.

- Не нужно, Полина, - Гроднев приближает своё лицо к моему. – Хватит, добегалась уже.

Платон дёргает ремень на моих джинсах, пытаясь его расстегнуть.