Измена. Бей на поражение

43

Когда Платон ведёт меня за руку вверх по лестнице, тело будто плавится и перестаёт слушать мои команды.

Я хочу вырвать руку, сказать что-то резкое. Хоть как-то дать понять Гродневу, что я не позволю прикасаться к себе. Но вместо этого я покорно иду за ним, трепеща от предвкушения.

Мы ведь идём в спальню? И там он…Тело обжигает горячей и стыдной волной желания.

Нет-нет, этого нельзя допустить…

Но Гроднев будто имеет надо мной тайную власть. Он тянет меня за руку, и я послушно иду.

Когда мы с Платоном заходим в одну из комнат, сердце пускается вскачь.

Я должна немедленно прогнать его!

Ноги и руки становятся ватными, когда ладони Гроднева обхватывают моё лицо.

Дыхание перехватывает.

А он просто наклоняется, целует меня в лоб и желает спокойной ночи.

Внизу живота снова ощущается лёгкое шевеление малыша, и я на секунду выпадаю из реальности, а когда возвращаюсь обратно, вижу спину уходящего Платона.

Он действительно просто отвёл меня в спальню и ушёл.

Ничего не могу поделать с чувством разочарования, заполнившим сердце.

Нет, всё это глупости! Мне нельзя снова подпускать Платона слишком близком. Это опасно. Во-первых, ничего хорошего из этого не выйдет – я уже поняла, что этот мужчина не хочет близких отношений. Во-вторых, я не знаю, как Гроднев отреагирует, если поймёт, что я беременна.

Вначале скрыть беременность, мне показалось хорошей идеей. Ведь я думала, что Платон больше не появится в моей жизни. Но теперь с каждым днём чувствую себя всё более и более нелепо, объясняя растущий живот лишним весом.

Возле постели обнаружилась моя дорожная сумка. Наверно, кто-то принёс её сюда, пока мы ужинали и беседовали в гостиной.

Снимаю одежду, в которой приехала, и натягиваю запасную футболку, которую достала из своей сумки. Рядом со шкафом на стене висит большое зеркало. Кошусь на своё отражение, рассматривая изменения в фигуре.

Животик слегка выпирает над резинкой трусов. Без просторной одежды, это уже очевидно.

Кровать в гостевой спальне Платона оказывается гораздо удобнее, чем раскладной диван, на котором я сплю в своей съёмной квартире. И стоит только голове коснуться подушки, как тяжесть прошедшего дня наваливается на меня усталостью.

Кладу ладонь на свой животик, в котором растёт малыш, и почти моментально засыпаю.

Просыпаюсь ночью от непонятных ощущений. По расслабленному телу прокатывается истома. Низ живота сладко сводит.

Кажется, мне что-то такое снилось…

Во сне меня целовал Платон. Он гладил сильными ладонями моё тело, нежно возбуждая во мне желание.

Это самое желание сосредоточилось сейчас внизу живота. Я будто всё ещё чувствую там руку своего воображаемого любовника.

Горячая ладонь прижимается к моей коже в том самом месте, где я недавно чувствовала первые шевеления ребёнка.

Моего уха нежно касаются горячие мужские губы. По телу бежит волна мурашек, а я резко открываю глаза, окончательно просыпаясь.

Это ведь вовсе не сон!

И в мягкое место мне сейчас упирается кое-что очень твёрдое и реальное!

- Какого чёрта! – ору я сиплым со сна голосом.

Выворачиваюсь из рук невидимого в темноте нахала и вскакиваю на ноги.

- Вернись в кровать, П-полиночка, - слышу сбивчивый и, кажется, нетрезвый голос Гроднева, - я что-то ничего не понял, мне очень нужно ещё тебя пощупать…

- Ах ты, сволочь! – ору я во весь голос. – Я тебя сейчас так пощупаю!

Хватаю с кровати подушку и принимаюсь со всей дури лупить ей пьяного Платона.

Он напугал меня! Руки трясутся, и эмоции требуют выхода.

- А я ведь опять почти поверила, что ты хороший человек!

Гроднев закрывает руками голову, на которую я обрушиваю серию ударов.

- П-полиночка, - заплетающимся языком стонет он, - что же дурного в том, что нас так тянет к друг другу? Честное слово, я ничего плохого не собирался делать…

- Ну, конечно! – я устала махать тяжёлой подушкой.

Последний раз обрушиваю её на Платона, вытираю со лба выступивший пот и оглядываюсь по сторонам.

Ага!

Хватаю с пола один из своих кедов и безжалостно бью забравшегося в мою постель гада по плечу.

- Совершенно ничего плохого ты не собирался делать, подбираясь ночью в темноте к моим трусам?! – шиплю я.

- Ай! - Платон морщится, когда я случайно задеваю кедом его лицо. – Ты мне так синяков наставишь…

- Так тебе и надо! – рычу я, кидая на пол обувь.

Хватаю со стула свои джинсы и пытаюсь быстро натянуть их в темноте. Нужно одеваться и валить отсюда! Неважно сколько сейчас времени. Вызову такси, пойду пешком… В этом доме я не останусь!

Ноги никак не хотят пролезать в штанины.

Я чуть не падаю, пугаюсь этого и, не подумав, приседаю на кровать, чтобы справиться, наконец, с джинсами.

Пьяный Гроднев, который до этого безропотно сносил удары, неожиданно прытко бросается ко мне, обхватывает под грудью и тянет за собой обратно на кровать.

Он слишком сильный. Я оказываюсь на спине с ногами, запутавшимися в дурацких джинсах.

Сильные мужские руки тут же обвивают моё тело, крепко прижимая к себе. И я снова чувствую бедром кое-что очень твёрдое.

- Попалась… - хрипло шепчет мне на ухо Платон.