Измена. Верни мне мою жизнь.

Смертники с индульгенцией

Глава 36

Макар стаскивает с меня верх платья и особенно развратно задирает бюстье, прижимая им грудь сверху, и я пытаюсь поправить бельё, но по соску вдруг скользят его слегка шершавые пальцы, и я прикрываю глаза, чтобы не смотреть, просто чувствовать, тогда не так стыдно. Такого непотребства у нас никогда не было, и я просто теряюсь среди чувств, таких разных, которые вдруг просыпаются внутри. Сумасшедший коктейль сильного, зудящего даже в кончиках пальцев желания и страха, стыда, смущения. Всё это заставляет меня перестать думать, хотя бы сейчас, на это чёртово мгновение, где, наверно, мне можно побыть чуть-чуть живой. Той, что может чувствовать и не корить себя за эти чувства.

Поцелуи меняются. Они обжигают, они спускаются с шеи ниже, туда, где ладони Макара сжимают мою грудь, а пальцы перекатывают горошины сосков. И влажное дурманящее прикосновение языка к ареолам простреливает изнутри. Я чувствую острые иглы, которые проедают все тело, заставляя меня елозить по столу в нерешительности и будоражащем предвкушении. Макар отстраняется. Смотрит на меня. Его лихорадит как во время высокой температуры, и мне передаётся эта едва сдерживаемая дрожь. Он опускает руку мне между ног, на этот раз просто отодвигая ткань трусиков, и проходится длинным движением вниз. Снова наверх. Круговое поглаживание узелка клитора, которое отзывается волной огня, что прокатывается по телу. Я хочу свести ноги, но Макар второй рукой придерживает моё колено, не позволяя. И я уже даже не сижу на столе, а лежу, приподнявшись на локтях. И смотрю.

Нельзя смотреть на такое. Нельзя от такого ещё сильнее хотеть, желать…

Пальцы вытворяют что-то невозможное. Макар раскрывает меня слишком развратно. Проводит кончиками по возбуждённым складкам и резко спускается вниз, задерживаясь у входа. Я сжимаюсь от ускользнувшего огня и подаюсь бёдрами ему навстречу. Макар поднимает на меня затянутый пеленой вожделения взгляд и спрашивает:

— А как ты это делаешь сама?

Я нервно мотаю головой, словно сейчас расплачусь от одной мысли делать это при нем, и тогда Макар начинает особо изощрённую пытку.

— Так? — длинные пальцы проникают в меня, и понимаю, насколько у меня внизу всё мокро и влажно. Макар медлит, не меняя положение, а потом два скользящих движения. — Или так?

Он оставляет внутри один палец, а большим находит клитор и поглаживает его. Я запрокидываю голову назад, прикусываю губы, потому что мне приятно. Мне очень сильно приятно, почти как во время сольного концерта.

— А давай ты просто кивнёшь, когда станет похоже на то, что ты делаешь одна?

И я киваю. Смотрю, как Макар медленно расстёгивает рубашку, выдёргивает её из брюк, и как напрягаются его мышцы, как проступают вены на запястьях, как тёмная полоска волос уходит вниз.

Я резко сажусь и провожу ладонями ему по груди, ощущая жар его кожи. Спускаюсь ниже, на холодную пряжку ремня, где замираю, понимая, насколько возбуждён муж.

— Или дальше, или я сейчас кончу прямо так.

Я нервно, излишне резко расстёгиваю ремень, пуговицу, молнию. Ткань белья. Стягивая вниз, стараюсь смотреть Макару в глаза, но он лишь усмехается и качает головой. Я опускаю взгляд. Твёрдое желание с бархатной кожей, вздутыми венами и аккуратной головкой, которая тут же тыкается мне в ладонь, и я несмело провожу вниз, а потом вверх. Макар рвано выдыхает и ловит мою грудь, очерчивает по кругу, задевает снизу там, где самое чувствительное нежное местечко, и я прикусываю губы. Муж шагает впритык, упираясь членом мне между ног. Я инстинктивно приподнимаю слегка бёдра. И это движение без слов даёт понять, что я хочу. Макар проводит членом вдоль влажных складок, и мне неловко, что всё так мокро. Я сжимаюсь, чтобы скрыть это, но Макар как-то без слов понимает.

— Мне нравится… ещё никогда так не нравилось, как сейчас, — он наклоняется и ловит мои губы, чтобы пройтись по ним языком. — А ещё ты сладкая на вкус…

Волна огня пролетает и останавливается на моих щеках. И мне очень жарко, очень неловко, очень возбуждающе.

— И сегодня ты дашь мне услышать, как звучишь во время?..

Я не знаю, что ему сказать, просто ещё ближе придвигаюсь, чтобы наконец Макар вошёл. И он входит по сантиметру, медленно, раскрывая меня для себя. Он обнимает меня за талию и снова ловит губы. Целует так, что я забываю, что мы в его кабинете, на столе, и на мне всё ещё есть одежда, но как-то так вышло, что я всё равно голая.

Один толчок, и Макар выдыхает сквозь зубы, а я чувствую блаженную наполненность внутри. Он так глубоко, так сильно, так близко, что мне кажется, если я сейчас притяну к себе Макара ещё сильнее, то обязательно дойду до финала, но он отдаляется, чтобы почти выйти и вернуться. И снова волосок до, который я не успеваю схватить. Макар раскачивает меня, моё ускользающее возбуждение, а потом ловит грудь в ладонь и сжимает сосок указательным и большим пальцем. И я не выдерживаю:

— Сделай! Сделай ещё раз так! — голос хриплый, надсаженный. И Макар сильнее прижимается, полностью входя в меня и не переставая ласкать грудь. И мои стоны становятся каким-то особенно громкими. В них теряется звук резких толчков, рваное дыхание. Я могу лишь выдыхать огонь и ловить, ловить моё возбуждение.

— Как ты это делаешь сама? — снова спрашивает Макар, кладя большой палец мне на клитор. И я, обезумев от чувств, которые накрывают меня снежной лавиной, бессвязно шепчу:

— Чувствительность… мне скользко там…

Не знаю, что Макар понял из моих слов, но он отстраняется, а потом с сожалением совсем выходит из меня. Сразу вся противоестественность картины навалилась на меня. Я только что занималась сексом с мужем, который мне изменил.

— Иди сюда, — прошептал Макар, садясь в кресло. Я понимала, что не стоило вообще это всё начинать, но почему-то сползла со стола и сделала шаг. Ещё один.

В голове шумело и пульсировало. Горячее тело Макара разжигало во мне огонь, и я послушно села к нему на колени. Он приподнял мои бёдра, и опустилась я уже на член. Охнула от глубокого проникновения. Я не любила эту позу, потому что вообще не понимала, как хотя бы приблизить себя в ней к финалу, но Макар, видимо, сейчас считал иначе. Он качнул меня на себя, вынуждая начать двигаться, и я, уперевшись коленями в кресло, приподнялась. И опустилась. Макар обнял меня и погладил по спине, спустился к ягодицам, слегка разведя их. Я дёрнулась, потому что это было непривычно и странно.

— Ты приподнимаешься… — его руки прижали мои бёдра, не давая пошевелиться. — Не надо. Скользи вперёд-назад.

И подтолкнул меня к себе. А потом наоборот.

В этой позе я была слишком открытой. И клитор тёрся о лобок. Я закусила губу, потому что это было приятно. А стало ещё приятнее, когда Макар поймал губами мой сосок и втянул в рот. Прокатил между зубами слегка прикусывая. Ладони по-прежнему лежали у меня на пояснице, не позволяя приподняться. А Макар как будто специально подавался навстречу, и тогда касание становилось очень плотным.

Огонь внутри из маленького тлеющего костреца превращался в пожар. Он бежал по моим венам, растекался как горячая лава. И я ловила приоткрытым ртом воздух. А Макар его отнимал, запечатывая поцелуями, слишком огненными, чтобы оставаться обычными.

Давление его рук на пояснице становилось сильнее, я хотела отстраниться, чтобы отдохнуть, но меня упорно прижимали и подталкивали. Это длилось, это тянулось, и это нравилось.

Я цеплялась за плечи мужа, впивалась ногтями. Стоны летели слишком часто, и в какой-то момент я просто поняла, что уже не скольжу по Макару, а член просто снуёт во мне настолько часто, что от этого трения, от непрекращающегося, нарастающего давления внизу, внутри, словно прорывался водопад. Я замерла, хватая ртом воздух. Я упёрлась ладонями в грудь Макара, не понимая, где я, а где вечно сбегающий оргазм, потому что сейчас внутри всё пылало жаром, пульсировало так сильно, сжимая член, что я готова была расплакаться, но вместо этого, задыхаясь воздухом, я стонала протяжно. Эпицентр наслаждения сменился в тот момент, когда Макар резко опустил меня на себя, и я поняла, что огонь, пульсация, всё это собралось в одной точке, которая сейчас разливалась океаном, и я, прижавшись к мужу, стонала в голос. Короткие, резкие удары, слишком острые для моего воспалённого гаммой чувств организма, и я поняла, что почти теряю сознание, что мир разлетается осколками радуги, что вокруг меня всё плывёт, а между ног настоящий потоп, который смешал в себе мой неуловимый оргазм и наслаждение мужа. Я рвано дышала, царапала грудь Макара, не в силах поверить, что так бывает, что невозможно обильное сочное наслаждение копилось все эти годы, чтобы выплеснуться наружу в такой момент, когда всё разрушилось.

— Я хочу ещё слушать, как ты кричишь, — прошёлся по нервам голос Макара. Он прижимал меня, целовал, и я впервые не хотела сходить в ванную, потому что мне не надо было смывать с себя позор.

Я расплакалась.

Не вставая с мужа, не размыкая тел, не прекращая этой дикой гонки. Я вцепилась зубами в плечо Макара и дышала, дышала, дышала. А Макар, воспользовавшись моим замешательством, шептал:

— Как же люблю… казалось, сильнее уже невозможно… Но возможно…

Он снова раскачивал меня. Он заставлял моё тело реагировать сейчас остро, нервно. И каждое прикосновение снопом искр разлеталось. Я стонала, уже не помня себя, потому что так хорошо ещё не было никогда.

Макар снова любил меня. На кресле и всё же на столе…

И заснула я в гостевой спальне, так и не сходив в ванну, просто потому, что не хотела. Я ничего не хотела в этот вечер. Только его. Который на кровати гладил меня, не давая провалиться в сон. И его руки были везде, даже там, куда я боялась пустить.

Ночь скрыла в тёмном городе двух смертников, которым подарили индульгенцию.

До утра.

Что ужасно резко заглянуло в спальню и разрушило волшебство ночи. Я проснулась и долго лежала с закрытыми глазами, вспоминая на вкус Макара. И ещё его прикосновения. И тело среагировало на воспоминания, заныло, застонало…

Я открыла глаза и наткнулась на Макара, который сидел на краю кровати. Он смотрел в окно и, услышав, что я проснулась, обернулся.

— Ты как? — он, видно, тоже недавно проснулся, потому что ещё не успел побриться и сходить в душ.

— Хорошо, — медленно протянула я и поняла, что что-то изменилось. Магия ночи растаяла. Сейчас мы в реальности, где на кровать легла папка документов.

— Я всё подписал, Полин. Там брачный договор и заявление. Ты свободна…