Измена. Верни мне мою жизнь.

Где-то в аду

Глава 7

— А что ты думаешь? — вызверилась свекровь, растягивая слова. — Ты когда последний раз обед ему готовила? Все доставки да рестораны…

Её голос звучал каким-то фоновым шумом. Я заворожённо следила за связкой ключей, что звенела в её пальцах. Это последнее и доступное, что оставалось мне. Всё моё окружение найдёт три сотни оправданий неверности Макара, обвинив во всём меня. И сейчас был новый виток моей бракованности как жены.

— А время? Ты ведь постоянно на своих курсах. То совершенствуешься, то учишься. Макар просто не видит тебя…

Он никогда не был одинок. И, мне казалось, ему интересны мои увлечения. Он сам же всегда предлагал попробовать мне что-то новое…

В горле застрял истеричный смех.

Конечно, предлагал, но, видимо, я не умею понимать намёки, либо он просто освобождал время для любовниц, отвлекая меня.

Сердце трепыхалось, слёзы горячими ручьями потекли по щекам, и соль их чудовищно разъедала кожу.

— Или вот ты даже не интересуешься его жизнью. А ты в курсе, что он новый филиал в Ижевске открыл? И в Воронеже…

Про это я что-то слышала, но на предложение составить компанию на открытии получила ответ, что лучше мне не напрягать свою милую головушку такой ерундой.

— А ещё … — в голосе Марии Львовны столько извращённого удовольствия, что оно сочится из её губ словно яд. — Ты ведь холодная… Не поцелуешь, не обнимешь…

Наверно, просто я воспитанная, и то, что уместно наедине, не стоит показывать обществу.

— Вы отдадите мне ключи? — хрипло спросила я и сделала маленький шаг навстречу. Свекровь отходит и прячет руки за спину.

— В изменах мужа виновата только жена. Это ты так сама построила вашу жизнь, что стала неинтересна моему сыну.

Мне не хочется слушать эти слова, но они раскалённой спицей ввинчиваются в мой мозг, прокручиваются. И виски ломит. Я прикладываю ладонь к голове, чтобы унять боль.

— Отдайте мне ключи от моей квартиры, — я специально делаю ударение на «моей», чтобы показать, что не намерена терпеть проповедь про хороших жён, но тут Марию Львовну понесло…

— Хорошая жена не бежит после измены, а возвращает мужа. Умная жена молчит, а не бегает по родственникам. Добросовестная жена всеми силами возвращает супруга в лоно семьи, а ты! — она взмахивает рукой, стараясь попасть мне по лицу, но я отшатываюсь, удаляюсь спиной в дверь. — Ты! Ты самая настоящая паршивка!

От унижения и стыда меня снова мутит. Причём настолько сильно, что желудок подступает к горлу и я дышу сквозь сцепленные зубы, чтобы прямо в коридоре меня снова не вырвало.

— Ты бессовестная нахлебница! — кричит свекровь. — Ни единого дня в своей жизни не проработала. Всё на шее Макарушки сидишь, ножки свесив. Всё клянчишь... Этот отпуск тебе не отпуск. Это кольцо некрасивое, новая квартира не обставлена. А жена сама вьёт свой уголок! И только ты бездельница.

Кричит свекровь громко. Так громко, что свёкор не выдерживает и выходит в коридор, но один взгляд бешеных обезумевших глаз, и он просто закрывает дверь спальни, оставляя меня наедине с чудовищем, в которое превратилась всегда улыбчивая и отзывчивая женщина.

— Ты нахалка, что присосалась к моему мальчику. Дрянь, которая из него верёвки вьёт, всю жизнь ему своими капризами портит. Ты смеешь ещё приходить и обвинять Макарушку в измене? Да без него ты бы на панели сгнила!

Я не успеваю среагировать, и звонкая сочная пощёчина касается моего лица, откидывая мне голову в косяк. Я хватаюсь одеревеневшими пальцами за гладкий шелк стен. Внутри всё звенит и переливается перед глазами бензиновой плёнкой. Я жмурюсь, стараюсь отогнать галлюцинации, но становиться ещё хуже, и ритм крови в ушах гремит набатом.

Мария Львовна кричит. Её лицо раскраснелось. Она машет перед моим лицом руками, и я шагаю, хватаю твёрдое её запястье и срываю с пальца колечко с ключами. Свекровь визжит.

— Дрянь! Подлая дрянь! Ты мне руку разодрала! Вот сейчас я позвоню Макарушке! Вот он научит тебя уму-разуму! В ногах его ползать будешь и радоваться, что дали облизать ботинки!