Измени мне, любимый!

Глава 51

Проснулась — как будто вынырнула из тихого омута. И на всякий случай затаилась на поверхности, смакую в своих ощущениях эту хрупкую грань сна и яви.

Это такой щадящий режим включенной реальности: что бы не произошло сейчас, всегда можно сослаться на то, что это приснилось…

А вот мои бабочки в животе уже не спят: они ворочаются спросонья, потягиваются, а самые нетерпеливые щекочут меня своими усиками.

А ну, цыц! Ей Богу, не до вас!

Штошшш…. давай-ка, родная, сориентируемся на местности: поблизости никого, но слева на кровати смятая простынь. Спала ты не одна, однако.

Это комната Петра — сказала вчера Эмма.

Значит он был рядом, куда ж ему деться.

По привычке ищу слово для эмоции, которую сейчас проживаю. И оно всплывает — такое странное, несовременное — благолепие.

На всякий случай лежу и дальше с закрытыми глазами. Имитирую, что в объятьях Морфея.

А сама прислушиваюсь ко звукам, что доносятся в открытое окно — там уже все съедобное шкворчит, фырчит и соблазняет ароматами.

Чую, вот-вот — и позовут завтракать.

А первый совместный завтрак — момент ответственный.

И вот, ей-Богу, совсем не хочется, чтоб как в анекдоте:

— Девушка, а давайте позавтракаем вместе? — А давайте! — Вам позвонить или растолкать?

Поэтому лучшая тактика — когда инициатива за мной.

Всего две минуты — умыться, причесаться, себе улыбнуться — и выхожу на крыльцо.

Оглядываюсь.

Это дальнее крыло двухэтажного мини-отеля с автономным входом. Прямо передо мной расстилается большой и уже активно проживающий свое утро двор.

Как будто здесь везде настроены датчики движения — в мою сторону оборачиваются сразу все. Даже гуси на минутку перестали щипать сочную травку и развернулись ко мне, вытянув шеи.

Решительно сбегаю по ступенькам и направляюсь к Эмме, которая вместе с Аннушкой накрывает на стол.

Всем, кто встретился по пути — мои улыбка и “доброе утро!”

Так, а где синеглазый? А вот же где, притаился под навесом, куда Эмма очень вовремя отправила меня за оливковым маслом. И у него тоже своя тактика — особо не раздумывает, а сразу берет в плен.

Одна его рука выдвигается на правом фланге и выполняет захват, прижимая мои бедра.

Одновременно с этим другая рука осторожно перебирает мои волосы, ловко подхватывает их в пучок и замирает на затылке.

Бабочки в моем животе достают запасы попкорна, устраиваются поудобнее и готовы наблюдать — куда нас сейчас занесет.

Но, собственно, ничего особенного и не происходит.

Петр просто перехватывает инициативу и сразу нежно и бережно фиксирует наш статус кво. А потом в прямом контакте из губ в губы интимно шепчет — “Доброе утро, милая”.

Это даже не поцелуй. Это прям нежность-нежность, приправленная пряным вкусом желания на губах.

Но это то, что точно хочется повторить…

Завтрак проходит дружно и в удовольствие: много вкусной, свежей и сытной еды. Но все спешат — у каждого впереди много дел, планов, встреч, визитов и об этом прям с утра на семейном совете доложено и одобрено. Такое заседание маленького штаба.

А мы с Петром свидетели тому, как деятельное семейство разрабатывает стратегию и реализует тактику. Эта семья — Эмма, Глеб, их уже выросшие дети — похожа на небольшую, но очень хорошо подготовленную и боеспособную армию Успеха. Каждый день — только победы!

Задумываюсь — хотела ли бы я такую семью? Вспоминаю свою — которой уже по факту нет. Ну, что ж — здравствуй, грусть!

— Давай, я покажу тебе что-то совершенно удивительное — синеглазый сразу после завтрака хватает меня под руку и ведет в сторону калитки в дальней части двора.

— Мне надо к чему-то приготовиться?

— Тебе лучше просто расслабиться

— Да я с того момента, как ты меня вытащил из клуба — уже больше и не напрягалась.

Мы идем мимо зарослей цветущей акации, аромат которой кружит голову и сводит с ума, обещая, как минимум, продолжение счастливого утра.

Быстро спускаемся по откосу и дальше по тропинке.

Дорожка утоптанная — видно, что здесь ходят часто и много. А вдоль нее как будто небо перевернулось, разлилось и плещется. Это расцвели васильки.

— Мы идем к морю?

— Не сегодня. Но здесь такая же сильная история, которая очень точно рассказывает, в чем же гений этого волшебного места

И вот мы пришли. Петр подводит меня к небольшому павильону — явно историческое строение. Внутри барельеф — Давид, разрывающий пасть льву. Из пасти бьет фонтанчик — струя под напором летит вверх и рассыпается тысячью капелек-бисеренок. В каждой — маленькая радуга.

Подставляю ладошку лодочкой, собираю в нее бисеринки и пью живую радугу.

Вкусно. Волшебно.

— Этот источник обустроил императорский лекарь, когда вышел в отставку и переехал сюда с семьей. Построил купальню и павильоны с лечебной минеральной водой. По легенде сам император любил здесь останавливаться.

— Скажи, а Эмма — она, случайно, не какая-нибудь пра-пра-правнучка этого лекаря?

— Насчет исторического родства — спроси у нее сама. Но то, что она очень хороший и опытный врач — это точно.

Пью еще и не могу остановиться.

А потом Петр берет мою ладошку-лодочку и сам припадает к ней.

— Вкусно?

— Из твоих рук, милая, яд покажется амброзией!

Петр целует каждый мой пальчик, смотрит на меня и улыбается. А в его глазах цветут васильки, плывут облака и отражается тысяча крохотных радуг.

“Прелееееестно! Шармааааннн…! Благолееепие! Мы хотим еще! А ну-ка, повтори! Даешь каждое утро в объятиях синеглазого!” Бабочки устроили в животе фан-клуб синеглазого, выстраиваются в колонны, несут транспоранты и скандируют.

Но всего лишь один телефонный звонок и от безоблачного настроения не остается ни одной самой маленькой радуги.

— Алеся Игоревна, мы получили встречный иск от адвокатов вашего мужа. И мы готовим встречу сторон. Планируем сегодня в семнадцать. Мне нужно согласовать с вами детали.

Голос Ямпольского бесцветный, не разберешь, что он чувствует.

Надеюсь, что главное для него сейчас — это чувство глубокого профессионального удовлетворения.

Началась игра по-взрослому и самое время моему дорогому во всех смыслах адвокату применить свои навыки и включить хваленую интуицию.