Кадеты императрицы

VIII

Однажды ночью шевалье Сюльпис Герен де Бруслар, живший в своем старинном замке Сен-Пер, возле Гранвила, внезапно проснулся от крика, несшегося с морского берега. Шевалье быстро приподнялся со своего ложа — кровати предков, одной из тех кроватей, на которых рождались и на них же умирали.

Жилище было старое, ветхое, расползающееся по всем швам, но род Брусларов жил в нем в течение пяти столетий, и члены семьи покидали его лишь в тех случаях, когда отправлялись в путь, на поиски за различными приключениями.

Все души почивших предков, казалось, жили под старыми сводами покоев и тихо перешептывались между собой по ночам; последний из рода Брусларов был очень доволен своим жилищем: он любил старое гнездо своих предков и любил воспоминания.

Услышав крик, он протер себе глаза и поспешно вскочил.

Хотя императорская полиция еще ни разу не тревожила старого шевалье, — что, между прочим, было бы излишним, так как на морском берегу всегда стояло наготове судно, готовое в любой момент отплыть к берегам Англии, в чем шевалье поспешили бы помочь преданные ему крестьяне, — он всегда был настороже и начеку.

Как знать: у Фуше могла явиться прихоть, хотя бывший шеф жандармов занят войной с Россией, предоставить другим уничтожение вандейцев.

Поэтому и теперь шевалье подошел осторожно к окну, раскрыл его и стал чутко прислушиваться, зорко вглядываясь в ночную тьму.

Был конец октября. Погода стояла довольно мягкая, хотя и туманная. Впрочем, туманы — не редкость в этом полунормандском-полубретонском уголке.

По небу неслись темные клочья разорванных туч. Луна то появлялась на мгновение, то снова скрывалась за быстро несущимися тучами. Однако в одну из минут просветления шевалье удалось рассмотреть женскую фигуру, одиноко стоявшую на берегу. Женщина боролась с ветром, стараясь запахнуться в свой плащ, срываемый при каждом порыве. У ее ног на мокром песке стоял небольшой чемоданчик.

Бруслар всегда был храбр и отличался рыцарскими наклонностями. Поэтому и в данном случае он поторопился одеться, сунул предосторожности ради пистолет в левый карман, кинжал — в правый и, не желая будить Бернара, своего единственного слугу, пошел один навстречу одинокой путнице с искренним желанием предложить ей в случае надобности свои услуги. Когда он уже подходил к женщине, луна словно по волшебству выглянула из-за туч, осветив все окружающее своим ровным сиянием; сильный порыв ветра сорвал с головы молодой женщины капюшон и растрепал ее густые белокурые кудри. Это зрелище было так очаровательно, что старый шевалье, большой поклонник женских чар, сразу почувствовал себя покоренным.

Он хотел заговорить, на эта попытка не удалась. Ветер был настолько силен, что заглушал слова. Тогда Бруслар удовольствовался жестом: предложил левую руку незнакомке, а правой указал на свой старый замок. Эта пантомима была достаточно ясна. Незнакомка сперва было оттолкнула от себя предложенную руку, но тотчас же одумалась и оперлась на нее. Таким образом они добрались до старого замка, и незнакомка перешагнула его порог.

— Сударыня, — почтительно промолвил Бруслар, — будьте, прошу вас, как дома и располагайте мной как своим покорнейшим слугой.

Дама, слегка запыхавшаяся от волнения и быстрой ходьбы, ничего не ответила на приветствие шевалье. Последний поспешил подойти к затушенной масляной лампе и зажег ее. Горела она плохо, но все же давала кое-какой свет.

Оба действующих лица поспешили незаметным образом искоса оглядеть друг друга. При вторичном осмотре шевалье снова должен был сознаться, что старому замку Сен-Пер выпала честь принимать в своих стенах чистейшую женщину по красоте, восьмое чудо на свете. А между тем он был большим знатоком женской красоты и немало перевидал на своем веку привлекательных женщин…

— Не голодны ли вы? — засуетился шевалье.

— Немножко, — вздохнула в ответ женщина.

Шевалье поторопился подойти к большому дубовому буфету, добросовестно осмотрел все его полки, потом кинулся к винтовой лестнице, ведущей на маленькую угловую башенку, и громко крикнул:

— Бернар!.. Эй, Бернар, просыпайся скорее и беги сюда! Слышишь?.. Поторапливайся, старина!..

— Ладно!.. Слышу!.. Чего еще нужно? — ответил сверху чей-то заспанный, охрипший голос.

Вскоре на пороге появился сам Бернар, лохматый, заспанный, распространяющий сильный смешанный запах дешевого табака и водки.

Это был тот самый субъект, который несколько месяцев тому назад с жадностью пожирал хлеб с ветчиной перед гостиницей «Золотой колокол», в тот день, когда разыгрался там известный эпизод.

Он нимало не удивился присутствию женщины, словно вышедшей из морской пучины или же упавшей прямо с неба. Его хозяин приучил его ко всевозможным неожиданностям. Поэтому он вполне флегматично принялся растапливать очаг и накрывать на стол.

Молодая женщина опустилась в старое, потертое кресло и с видимым удовольствием протянула к огню свои застывшие ручки и ножки.

Бруслар не сводил восхищенного взора с ее порозовевшего личика. Он не сомневался в том, что эта молоденькая женщина если не принцесса, то, во всяком случае, очень высокого происхождения. Об этом говорили ее внешность, манеры, речь, изящный, хотя и очень простой, туалет.

Она говорила очень мало, отделываясь короткими фразами, но все же шевалье удалось узнать, что она прибыла из Авранша; она ехала в экипаже, но велела остановиться в одном лье от старого замка и пошла пешком, не желая никого компрометировать. Она дошла до морского берега, но — о, ужас! — не нашла ни одного судна, тогда как была уверена, что ее поджидает английское судно, специально высланное за ней. Она призналась, что ее преследуют, что она спасается от императорской полиции; что достаточно одного ее присутствия в доме для того, чтобы навлечь гонение на его хозяев, так как они, давая ей приют, становились тем самым ее сообщниками.

Шевалье и Бернар молча кивали головой, слушая ее рассказ. Каждый из них был занят своим делом: шевалье готовил аппетитную яичницу, тогда как его слуга цедил из бочонка кружку пенящегося сидра. Когда все было готово и расставлено на столе, Бернар, очевидно незнакомый с утонченными приемами, недолго думая взялся за спинку кресла, в котором сидела белокурая красавица, и подвинул его вместе с ней к накрытому столу.

— Вот так! — произнес он. — Ешьте-ка теперь, барынька, вовсю! И ешьте и пейте — это веселит душу.

— Грубый скот! — проворчал шевалье. — Ты как был, так и остался навсегда грубой свиньей… Мужичьем!

Но изгнанница смотрела на Бернара своими чистыми голубыми глазами и, обращаясь к хозяину, сказала нежным, певучим голоском:

— Оставьте его! Ведь намерение у него было доброе, а это самое главное. Во всяком случае, это много лучше фальши и лицемерия…

Сказав это, она глубоко-глубоко вздохнула. Затем, берясь за вилку, кротко промолвила:

— Предупреждаю вас, господа, что, немного подкрепившись пищей и слегка обогревшись, я тотчас же покину ваш гостеприимный кров. Я еще и сама не знаю, куда я пойду… одна-одинешенька, но, во всяком случае, избавлю вас от своего опасного присутствия.

— Ничуть не бывало! — возразил Бруслар. — Я этого не потерплю! Как? Вы хотите уйти из моего дома одна, да еще ночью? Слыханное ли это дело? Нет, вы это оставьте. Вы моя пленница, или, вернее, моя почетная гостья; ваша личность священна для меня, я отвечаю за вас головой! Отпустить вас одну неведомо на какие опасности! Нет, я позабочусь о том, чтобы найти возможность безопасно переправить вас в Англию, а до тех пор считайте этот дом своим. Для того чтобы вы знали, с кем вас столкнула судьба, и могли иметь доверие ко мне, позвольте вам представиться, мое имя вам многое скажет: я шевалье Сюльпис Герен де Бруслар, бывший лейтенант Фротте, друг Кадудаля. Теперь вы знаете, с кем имеете дело. Согласны ли вы принять мое гостеприимство?

С искренним ли или с деланым удивлением, но незнакомка радостно всплеснула руками и воскликнула:

— Вы Бруслар?.. И я у вас?.. О, какое счастье! Мной руководил сам Господь!..

Шевалье, склонившись в низком поклоне, с гордостью смаковал эффект, произведенный его именем (эффект, на который он заранее сильно рассчитывал).

— Шевалье, — продолжала между тем очаровательная блондинка, — вы, вероятно, уже поняли, что я связана тайной. Чужой тайной. Поэтому я лишена возможности назвать вам свое имя… Скажу вам только, что я, как вы знаете, принадлежу к вашей партии… Вы хорошо знаете моего мужа, и я надеюсь, что наступит день, когда…

— Я ничего не спрашиваю, — прервал ее шевалье. — Опять-таки повторяю, что вы здесь у себя. Если вам будет угодно почтить меня своим доверием, я буду счастлив выслушать вас, но я сам никогда не…

— О, как я узнаю по этой фразе прославленного шевалье де Бруслара! Вы именно такой, каким я и представляла себе вас, — промолвила прелестная блондинка, протягивая свою руку очарованному шевалье.

Он бережно принял изящную ручку и припал к ней пламенным поцелуем; он окончательно влюбился.

Надо сознаться, что шевалье Сюльпис Герен де Бруслар, последний вандеец и личный враг императора Наполеона, был, в сущности, большим простаком. Будь находившаяся перед ним женщина старой и некрасивой, он, конечно, точно так же спас бы ее от непогоды и предложил бы ей свой кров. Но вместе с тем он, конечно, тотчас же заподозрил бы тут что-нибудь неладное, подумал бы, что это шпионка Фуше, подосланная им с целью подстроить ему смертельную ловушку, а может быть, даже и осторожненько отравить его — как знать? Но достаточно было пышных белокурых волос незнакомки, ее чарующей улыбки и обаяния ее молодости, чтобы шевалье на все остальное закрыл глаза, беспрекословно принял на веру все ее слова и доверчиво влюбился в нее, как мальчишка, несмотря на свои пятьдесят лет с хвостиком. Его сердце не поддавалось влиянию времени.

Кроме того, надо полагать, что прекрасная незнакомка обладала даром укрощать диких зверей, так как сам дикобразный Бернар, недоверчивый, подозрительный, нелюдимый, и тот поддался очарованию белокурой чаровницы.

— Вы будете звать меня госпожа Луиза, — кокетливо промолвила она.

«Госпожа Луиза»! Это имя прозвучало в ушах шевалье и его слуги как райская мелодия, раз это было ее имя.

Потом они торжественно провели ее в ее комнату, комнату компаньонов, в которой долго скрывался Фротте, в которой побывали и Тинтеньяк, и Косте де Сен-Виктор.

— Вы не боитесь привидений, госпожа Луиза?

— О, во всяком случае, не этих, — с улыбкой ответила она, — ведь это же друзья!

Комната была просто, но комфортабельно меблирована. Молодая женщина стала устраиваться на ночь. Шевалье и Бернар почтительно раскланялись и отправились по своим спальням доканчивать прерванный сон.

Оставшись одна, молодая женщина задумчиво остановилась посреди этой незнакомой холодной комнаты, под враждебным для нее кровом и промолвила со своей характерной улыбкой, снова появившейся на ее губах:

— Луиза де Кастеле, дитя мое, ты далеко не глупа! Ты с первых же шагов сумела овладеть позицией. Теперь уже все пойдет само собой и приведет к желанным результатам.

Придя к этому заключению, она вскоре уснула крепким, здоровым сном молодости.