Как это было

Глава 6. Впервые на сцене

Мне было необыкновенно интересно работать в клубе. И вообще, я уже так не огорчалась этому переезду.

Человек интересно устроен. Если он будет чем-то сильно увлечен, то он может перестать обращать внимание на какие-то неудобства.

Коллектив клуба меня принял довольно доброжелательно, а если на работе все в порядке, то туда хочется идти.

Я написала сценарий к первому вечеру отдыха. И предложила Ник. Нику быть моим соведущим.

— Ну давай почитаем, что ты там написала. — снисходительно сказал он.

Он был о себе очень высокого мнения и считал, что кроме него в клубе никто работать не умеет. Он только баяниста достаточно высоко оценивал. Но тот и правда был профессионал. Играл стоя, сидя, лежа — в зависимости от состояния. Но первые годы он в основном был всегда трезвым.

Я предложила худ. руку самой прочесть сценарий вслух. Он сел в кресло, положил ногу на ногу, соединил пальцы по-японски (подушечками обеих рук). Интересный, кстати, жест. Так складывают руки, чтобы закольцевать поток энергии. Интересно, он об этом знал?

Я читала сценарий — он молчал. Дал мне дочитать до конца, а потом сказал:

— Довольно неплохо! Хорошо, будем работать вместе! У тебя есть второй экземпляр? Я должен выучить свои слова.

Это была почти похвала. Я — воспряла духом. Вдвоем работать мне будет не так страшно.

К Вечеру отдыха я сшила себе новое платье. Так хотелось хорошо выглядеть!

Дебют прошел успешно, не считая одного казуса. Темой Вечера было путешествие по странам. Я связала это с ушедшим летом, периодом отпусков и каникул.

После торжественных фанфар мы вышли с Николаем в центр зала и начали свое приветствие. Народ меня принял благосклонно. Я боялась, жуткое дело. Публика была далеко за сорок! Это только писалось, что за тридцать! И я себя чувствовала девчонкой по-сравнению с ними. Но все, что мы говорили, народ встретил аплодисментами. Лето всегда приятно вспомнить. После короткого спитча мы пригласили всех танцевать.

Через полчаса танцев я провела небольшой конкурс, который в целом получился. А когда в следующий перерыв я решила провести шуточный армрестлинг, то тут началось невообразимое.

Пока я приглашала двух людей для участия, Николай поставил в центр зала круглый стол на одной ножке и два стула. Вышли двое мужчин, поставили локти на стол, сцепили руки и начался конкурс. Но народ-то уже был выпивший. Конкурс никак не заканчивался. То один побеждал, то другой. Наконец, вроде победа произошла. И только я хотела объявить победителя, как откуда ни возьмись выскочил эксперт и начал требовать, чтобы все начали сначала!

— Вы нарушили все правила! Не честно! Давайте заново!

Я конкретно растерялась, а мужчина нет! И проведение конкурса резко перешло к нему. Я попробовала призвать к порядку, но куда там! Он явно был на кочерге и не хотел слушать никаких моих увещеваний. Неадекватно взмахивая руками, он руководил состязанием. Ну, а те двое старательно упирались.

Сначала все с увлечением смотрели, но результата не было. Эксперт суетился вокруг них и конкурс сильно затянулся. Народ стал требовать продолжение банкета (танцев), но убрать «спортсменов» и доморощенного судью у меня никак не получалось.

Николай смотрел на всю эту вакханалию со стороны, сложив руки как Наполеон. Потом он сжалился надо мной, большими шагами подошел к конкурсантам, раздал обоим призы и сказал в микрофон:

— Все! Победила дружба! — и махнул рукой звукарю, чтобы тот включил музыку. А сам схватил стол и унес с центра зала. А стулья люди сами унесли. Это было впечатляюще! Высокий, уверенный в себе — его послушались просто мгновенно!

Вот так-то! Я получила очень хороший урок и запомнила на всю жизнь, что никаких силовых конкурсов с выпившей публикой проводить категорически нельзя. Ну или надо излучать такую уверенность в себе, что никто не посмеет заменить вас в качестве ведущего.

Подходило время отъезда на сессию в Ташкент. Видимо я часто об этом говорила, и однажды вечером, когда Оля играла в кубики, я готовила ужин и работал телевизор, то диктор вечерних новостей сказал:

— В Москве началась сессия Верховного Совета.

Олечка тут же обеспокоенно откликнулась:

— Мамочка, сессия уже началась! А мы еще дома!

Это было очень смешно. Но пора было готовиться и нам.

Я торопила время. Очень много хотелось рассказать маме и сестре. Готовила всем подарки и гостинцы.

Со своего поля мы собрали 9 мешков картошки. Два мешка отдали супругам Корниловым — у них был неурожай, и решили мешок отвезти родителям. Мама часто говорила, что российская картошка самая лучшая — вкусная и рассыпчатая! И нам очень хотелось порадовать их и. наверное, удивить, похвалиться своими успехами.

Низ сумки я полностью уставила пол литровыми баночками с вареньем. Ведь у мужа тоже были родители — все гостинцы поровну! Голубики в Ташкенте не было. И наше лакомство было эксклюзивным.

Если бы мы летели на самолете, то ничего бы этого взять не смогли. Но поскольку я работала на Железной дороге, то мне оформили бесплатные билеты! Это был настоящий подарок! И я доплатила лишь за купе.

Вообще, в Чите первое время не покидало ощущение, что мы живем как 20 лет назад. В магазинах там еще все было (кроме водки) и человек был человеку друг, товарищ и брат! И это очень чувствовалось!

Володя тоже пришел нас провожать. Он был довольно частым нашим гостем. Ему было очень интересно все, что у нас происходило. Ему понравились все наши переделки в доме, но поначалу его это все сильно удивляло.

Когда он приходил и видел, что Саша что-то делал, то он всегда говорил:

— Ково делашь-то опять? Нормально же все было!

А потом говорил мне:

— Не даешь мужику покой!

Муж смеялся. Ему тоже нравились перемены. Но ему как и Володе, могло сойти и так как было. А я была очень благодарна и Вове, и его отцу, за теплое и заботливое отношение. Иногда дядя Илья передавал с Вовой овощи со своего огорода. Это нас очень поддержало в сложный период.

Мужчины загрузили нас с дочкой в поезд. Никто кроме нас с мешком картошки не ехал. В другое время я бы наверное застеснялась такого груза. Но не в этот раз. Это была наша гордость!

Где-то под Красноярском к нам в купе подсел парень узбек, с очень угрюмым лицом. Возвращался он по-видимому, из мест не столь отдаленных, потому что, когда пришел проводник, то он вместо паспорта показал ему какую-то справку.

С нами от самой Читы ехала еще женщина с сыном лет 12. Она была очень многим недовольна и очень враждебно приняла нового пассажира.

Мне наоборот его стало как-то по-человечески жалко. Из вещей у него с собой была только маленькая котомка, еды не наблюдалась. Следующая станция была еще не скоро и когда он принес себе чай, я решила угостить его булочкой. Сделала это через Олечку. Она протянула ему булочку и достала из кармана конфетку:

— На, дядя.

И все изменилось. Настороженность на его лице сменилась каким-то детским выражением незащищенности.

— Рахмат, — сказал он. А потом быстро добавил, — спасибо!

— Мархамат! — ответила я.

Чтобы не смущать его, мы вышли с ребенком в коридор. Он поел и залез на верхнюю полку.

Потом он иногда выходил на станциях, что-то перекусывал и практически все время спал. Может отсыпался, а может быть стеснялся нашей ворчливой женщины. Но во всяком случае вел себя тихо и никому не мешал.

Когда проезжали через Казахстан, он выскочил на одной из станций и возвратился с большим пакетом алматинских яблок. Они были огромные и очень ароматные.

— Это вам! — сказал он мне.

— Ой, ну что вы? Не надо! — попробовала отказаться я. Лицо его вновь посуровело и он добавил:

— Я для вас их взял! Возьмите!

Мне ничего не оставалось, как только принять этот дар. Я улыбнулась и поблагодарила.

Когда приехали в Ташкент, то он спросил:

— А чей это мешок на верху?

— Мой.

— Я помогу. — просто сказал он.

Я уже в окно видела своих счастливых родителей. Они приехали нас встречать всем составом, с моими старшими братом и сестрой. Люди толпились в коридоре вагона. А мой помощник положил мешок на плечо, взял мою большую неподъемную сумку и уверенно пошел к выходу. Мы с Олечкой шли за ним с пакетом яблок.

Человеческие отношения никто не отменял. Вне зависимости от национальности, доброта и забота всегда в чести. И если честно, я не знала как выглядит лицо врага. Все мои знакомые узбеки, и все те, с кем сталкивала меня судьба, были со мной весьма и весьма доброжелательны.

Встреча была шумной и горячей. Мои родные очень удивились, что я привезла мешок картошки. Это потом дома бурно обсуждалось и все весело смеялись! Я была всегда такая цаца. С маленькой дамской сумочкой и на каблуках. А тут вместо дамской сумочки — мешок картошки! Это потом был семейный анекдот.

Несмотря на то, что к встрече готовились и к столу все было, немного картошки почистили и отварили! Всем хотелось попробовать наш урожай. Хвалили, и радовались нашим успехам!

Я была вновь среди своих. Было невероятно тепло и уютно. Ну почему Чита так далеко?!

Уже потом, на следующий день, вечером, вдвоем с мамой, обсуждая подробности нашего быта, она грустно сказала:

— Откинули вы себя на 50 лет назад, доченька! Мы с этого начинали здесь в 1940 году… И потом уже с твоим папой построили дом, создали удобства, чтобы вы не знали этих трудностей. А вы добровольно лишили себя этого.

— Я бы не сказала, что мы сделали это добровольно! Ты же знаешь, если бы не обстановка в Узбекистане, мы бы не уехали. И вы сами не захотели в Краснодарский край. Там цивилизации побольше.

— Ну вот Мариночка же осталась. (моя сестра) А она русский преподает в школе. И ничего. Думаю, что как-нибудь приспособится.

— Мама! Я не хочу приспосабливаться. И не хочу как-нибудь! Через семь лет здесь все столкнутся с переходом на узбекский язык! Я не смогу его выучить в совершенстве. А я — разговорник! Как я должна буду работать по-твоему?

Мама вздохнула. Было видно, что она понимает, что я права. Она просто не могла согласиться, что наша дальнейшая жизнь будет идти на расстоянии пять тысяч километров.

— Мамочка! Наши трудности — временные. У меня хорошая работа, хорошая зарплата. Что-нибудь и с водой придумаем. Может быть скважину пробурим! Не все же сразу! Мы всего два с половиной месяца там прожили. И самое главное — знаешь, какая радость жить среди своих? Я буду проводить русские традиционные праздники. У нас в клубе коллективы художественной самодеятельности поют русские песни и танцуют танцы под народную музыку. Мы здесь такое только по телевизору уже смотрели.

— Все это так. И я рада, что ты среди своих. Быт ваш только меня удручает.

Я засмеялась:

— Мы не искали легких путей. Мы нашли трудности, чтобы мужественно их преодолевать.

В институте у однокурсников все разговоры сводились к переезду. Весной многие надеялись, что поедут к родне в Москву, в Пензу, в Тамбов. Но летом, когда стали вести конкретные переговоры, то оказалось, что никто их там не ждет. Родные были не против принять их в гости на недельку, а чтобы до того момента пока не найдут себе жилье и работу — нет. На это никто не подписывался.

Квартиры не продавались… А давление на русских потихонечку продолжалось.

Дорога назад в Читу была спокойной. Границ между республиками как таковых еще не было. Союз пока держался, но уже на честном слове.

Чита встретила морозом в -25. Это было необычно! Таких морозов ощущать мне никогда не приходилось. Но дома было очень тепло. Муж с конца сентября стал работать, дрова привез и завел собаку.

А вот в клубе ждали большие перемены. Директора коллектив съел. Перед отъездом на сессию меня пытались втянуть в эти подковерные игры, чтобы убрать ее, готовили петицию. Но я от нее видела только добро и не подписала бумагу. Произошел жесткий разговор с инициатором этого мероприятия и она заимела на меня зуб. Но я не придала этому большого значения. Ник. Ник сказал, что Валька сама хочет быть директором, но знаний никаких нет и вообще она круглая дура и ее не назначат. Он ее не иначе, как Валька не называл.

Она была зав. детским сектором, но всю работу вел за нее Ник. Ник. Организовывал конкурсы между школами, а она была на посылках. Её все устраивало. Так было очень удобно. Ей тогда тоже было лет 45. В клубе она работала дольше всех, имела хорошие связи с руководством завода и, благодаря этому, постаралась сместить прежнюю директрису и именно ее поставили директором.

Ник. Ник. так психовал! Он никак не ожидал такого поворота. Я как раз вышла на работу в первый день и была свидетелем этого скандала. Коллектив собрался в кабинете директора, а Ник. Ник. митинговал:

— Валя, ты же ничего не умеешь! Как ты нами руководить будешь? Деньги будешь получать, а работать будет Дзюба?

Валя смеялась как колокольчик и делала хорошую мину при плохой игре:

— Да, я ничего не умею. А руководить-то я смогу!

Народ смеялся. Я молчала. Мне было понятно состояние худ. рука. Неприятно подчиняться непрофессионалу. Но мне не хотелось участвовать в этих склоках, тем более, что никого из них близко я не знала. Кроме того не за горами был Новый Год и надо было готовиться к праздникам.

Худ. рук через пару дней смирился с ситуацией и пришел ко мне с игровым сценарием.

— Работать ты умеешь! Мы берем тебя в новогоднюю бригаду. Подзаработаем на новогодние праздники. У нас будет в клубе спектакль на сцене и игровая программа возле ёлки, — это за зарплату. А на выезде — это калым.

Я везде была Снегурочка, а он Дед Мороз. Я возмутилась:

— А почему я Снегурочка? Давайте возьмем помоложе! Я буду любым другим персонажем. Врушей или Говорушей — вот у вас здесь два клоуна.

— Куда еще моложе??? Что ты придумываешь! У меня жена в Краснодаре в 40 лет Снегуркой скакала! А тебе еще 30-ти нет! И вообще, в моем сценарии на нас двоих все представление держится. А эти два персонажа вспомогательные. Они начинают, заводят хоровод, тут и мы с тобой выходим. И все проводим. А они реквизит подают, призы раздают. Надо же уметь работать! У тебя получается. Я видел.

Убедил. И стали мы репетировать. Николай был главным режиссером и очень эмоционально себя вел. Врушей была директриса Валя, а Говорушей — зав. детским сектором Вера. И директору, как оказалось, хотелось подзаработать и она согласилась на клоунский персонаж. Костюмы сшили им красивые и у нас была очень яркая новогодняя бригада. Сценарий Николай написал можно сказать, талантливый — задорный и веселый. Все приветствия и связки в стихах. Игры сменялись хороводными песнями, конкурсами, танцами. Все одно за одним без пауз — очень динамично. Во всяком случае написано и задумано было именно так.

Сначала репетиции были сидя в кабинете с листа, потом в кругу с листа, с действиями, а за 10 дней до представления Ник. Ник. листочки с текстом запретил. Мне было все равно, потому что я знала не только свой текст, но и их. А женщинам никак не удавалось запомнить и Николай ругался на чем свет стоит, и жутко нервничал. Они оправдывались и успокаивали его, что они все выучат.

И еще попутно мы готовили спектакль на сцене по мотивам Новогодних приключений Маши и Вити. Были очень красивые декорации и светомузыкальные эффекты. Тогда это только начиналось! Было много персонажей — Баба-Яга, Кощей, Леший, Кот Матвей, Маша и Витя и завершалось все Дед Морозом и Снегурочкой.

И вот за неделю до представления уходит в запой Леший. Оказывается, уходил он туда всегда на месяц. Ну правило такое у мужика было. Это был приглашенный артист. И понятное дело, что через неделю не очухается.

Прихожу я на работу, а там Николай бегает по кабинету директора, в ужасе заламывая руки:

— Все! Всё! Как мы будем играть??? Лешего нет! Там ансамбль Диких гитар, нас трое. Как без него??? И еще сцена, где он 5 минут на сцене!!! Там всё действие на нем завязано!!!

(Гипс снимают! Клиент уезжает. Лелик! Все пропало!)

Директор сидела за столом, закрыв лицо руками — все билеты проданы! Я говорю:

— Я с Лешим нигде не совпадаю в сценах.

Коля в бешенстве орет:

— Ну и что??? Причем здесь ты???

— Не кричи! Я могу успеть переодеться и сыграть Лешего!

— С твоим ангельским голосом? Лешего??? Не смеши мои тапочки!

И тут я произношу фразу грубовато-скрипучим голосом:

— Да вы же меня плохо знаете! ха-ха-ха

Директор отняла руки от лица.

— Коля, это же выход…

Коля смотрел с сомнением:

— А манеры? Она же вся Снегурочка у нас.

— Николай Николаевич — это поправимо, — улыбнулась я, — дайте только спрятаться в костюм Лешего и никто в нем Снегурочки не узнает.

Мужчина мгновенно успокоился:

— Репетиция в два часа! Никому не опаздывать!

Леший — Снегурочка — Леший — Снегурочка — за спектакль я переодевалась 4 раза в быстром темпе, чтобы успеть. Хорошо, что у Лешего не было грима, а было на голове типа объемной треуголки в соломе, с сеткой на лице. И одевалось это все по самые плечи. Бесформенный кафтан и смешные чуни на ногах. Жаль такой фотки нет. А у Снегурочки был кокошник на голове и можно было не бояться за прическу.

На словах все было просто, но вот физически это было очень тяжело. Я на спектакле уставала невероятно, от беготни в гримерку и обратно. На ходу с себя стаскивала кафтан. Чуни летели в конец гримерки, одевались модельные сапожки и костюм с кокошником. Сердце готово было выскочить из груди от быстрого темпа. Помощница собирала разбросанные вещи и ждала меня опять, готовая принять другие. После спектакля Дед Мороз со Снегурочкой всех выводили в нарядно украшенный холл на игровую часовую программу. И на ней я уже отдыхала. Никуда не надо было бежать, а просто говорить, играть и доставлять детишкам радость.

Два дня работали по такому графику: Два спектакля и две игровушки. Заканчивалось это в 17.00

А вечером, в 19.00 "Новогодний огонек" для взрослых до 22.00

Еле добираешься до дома и спишь без задних ног. А утром все сначала.

На третий день до обеда был запланирован выезд в школу. Три игровые программы. Начало Ёлок в 10 утра. В 8.30 мы собрались в клубе. Я опоздала на 5 минут. Пришла — все с похоронными лицами.

— Ну извините, пожалуйста. Пока ребенка собрала в сад. Извините.

Директриса посмотрела на меня и сказала:

— Да это-то ладно! Колька говорит не может.

— А что случилось?

Ник. Ник. хоть говорить не мог, а злиться не перестал:

— Что случилось? — просипел он еле слышно. — Связки вчера посадил.

— И что теперь? Работать не пойдем? Дети-то ждут!

— Как работать? Как? Ты не понимаешь! Езжайте одни! — еле слышно сипел он.

— Без Деда Мороза нельзя!!! Ты же главный персонаж!! Кто мы такие? Мы — массовка! Дети тебя ждут!!! Я буду говорить за тебя. Я помню весь твой текст.

Все на меня смотрели как на сумасшедшую. Я засмеялась:

— Дед Мороз выйдет красиво, а я же с ним! Скажу свой приветственный текст, а потом скажу, что Дедушка Мороз вчера слишком много съел мороженного!

А Дед Мороз он настоящий! Из глухой сибирской чащи! Где стоят в сугробах ели, где бураны и метели и т. д. по твоему тексту! Я буду говорить Снегурочкой, но от тебя!!! А ты будешь деток хвалить, по головке гладить, призы раздавать!!! И все будет по сценарию!

— Едем! — просипел Дед Мороз.

Мы отработали нормально. Не без казусов конечно, но они были незначительны, учитывая эксклюзивность ситуации.

Вечером опять был "Новогодний огонек", Николай там тоже ходил ряженным. Головой кивал и раздавал призы. А на следующий день ко взрослому огоньку у Ник. Ника прорезался голос. Но тут и закончилась наша убойная предновогодняя компания.

Интересный был финал. Когда мы задумывали платные ёлки, худ. рук заложил себе самую высокую плату.

— Я и сценарий написал, я и главный персонаж! Если бы не я — никакого представления бы и не было. Поэтому я беру 40 %, а остальные 60 % делю между вами. Вас трое — всем по 20 %.

Никто не спорил. Женщины чувствовали, что они не дотягивают до него, а я не возмущалась, потому что это была моя первая работа.

Когда он стал рассчитывать, то 40 % отдал клоунам, а 60 разделил поровну между мной и собой.

— Спасибо, тебе! Вытащила всю программу на себе.

Мне было приятно его признание. Но я была ему очень благодарна за хорошую школу. Он за три месяца работы дал мне гораздо больше, чем учеба в институте культуры. Потому что это была настоящая практика! И он сам работал очень хорошо, с полной отдачей! На него хотелось равняться и никак не хотелось подвести.

Но еще я поняла, что надо быть скромнее. Не выпячивать себя — "Я самый лучший и талантливый. Кто вы без меня?"

За такие речи сразу следует наказание. И человеку дают понять, что он без коллектива никто. Просто ряженный. Вот тут и задумываешься, что кто-то все-таки за нами смотрит? Почему наказание пришло так быстро?

После такого предновогоднего марафона сам Новый год хотелось встретить дома, тихо, сидя на диване! И чтобы ничего не говорить…Ну может быть "С Новым годом!" и всёёёёё.

Вот такими мы вошли в Новый 1991 год. Что мы ждали? Что желали? Наверное как каждый год хотели, чтобы он был счастливым, с надеждой загадывали желание под бой курантов и ждали только хороших новостей.

И новости не заставили себя ждать долго. Только были они ошеломляющими.

В январе 1991 года произошло событие, которое полностью подорвало доверие к правительству. Произошла денежная реформа, которую народ окрестил Павловской. Дело в том, что буквально за несколько дней до этого, министр Валентин Павлов бил себя в грудь на трибуне и говорил, что никаких реформ не предвидится. Но в обстановке строжайшей секретности, никакой информации не просачивалось, 22 января в 21.00 по Москве ведущим программы «Время» принесли короткое объявление прямо к эфиру и сказали зачитать примерно следующее:

С 23 января будет производиться обмен денежных купюр номиналом 50 и 100 рублей. На всё про всё дается три дня. Обменять можно будет только до 1000 рублей на человека. А со сберкнижки можно снять не более 500 рублей в месяц.

Так началась знаменитая реформа, за которую ее автора, премьер-министра СССР Валентина Павлова, до сих пор винят люди, потерявшие тогда свои сбережения.

Что тут началось! Самые шустрые и денежные ночью побежали в кассы аэрофлота и ЖД. Покупали по 20–30 билетов до Владивостока, куда угодно, подальше — чтобы потом сдать билеты и получить деньги назад. Пострадали ночные таксисты, с которыми расплачивались крупными купюрами. Они работали, не зная последних новостей и спокойно давали сдачу. Это была просто сумасшедшая ночь. А потом такие же три дня. Утром 23 января Сберкассы брали штурмом.

Я как раз прилетела в Ташкент на сессию. С весны ни с того, ни с сего сессию перенесли на январь и мы с Олей прибыли самолетом. Новостей не знала. Были в дороге. Разница с Ташкентом была 6 часов. Когда в Москве сделали такое объявление, у нас было 3 часа ночи и мы как раз собирались ехать в аэропорт. Но честно говоря, эти новости меня не особо тронули. Денег с собой было немного. Причем, те что были, не такими огромными купюрами. И меня это совсем не задело. Удивил только взлет цен в аэропорту. Была пересадка в Новосибирске, и у меня не поднялась рука купить себе кофе за какие-то немыслимые деньги.

Вся сессия прошла под знаком реформы. Народ ее очень бурно обсуждал. В официальную версию — о том, что банкноты изымают для борьбы со спекулянтами и теневой экономикой, — никто не поверил, хотя о целях мало кто задумывался, людей беспокоила только потеря собственных средств.

А впереди всех ждал год событий, которые перевернули ход истории. Объявление независимости государств и августовский путч.