Как это было

Глава 9. Позитивные изменения

Денежная реформа 1993 года нас с мужем опять никак не задела. Денег нам хватало, но излишков не было. Поэтому обменяли нам положенную сумму и мы ничего не потеряли.

А в город, тем временем, пришли интересные и новые события. Появился обменный рынок, на котором читинцы обменивались с китайцами вещами. Для этого была огорожена весьма приличная территория. Вход туда был платный. На «воротах» стояли братки. В кожанках, спортивных костюмах и белых кроссовках. Это было начало лихих 90-х.

Чего только не тащили китайцам на обмен: и текстиль, и электронику, и металлические предметы быта — несли все, как на блошиный рынок: самовары, электробритвы, набор рабочих инструментов, фотоаппараты, кипятильники, детские складные коляски, велосипеды, телескопы, дорогие подарочные наборы вилок, ложек и ножей, а наши китайские друзья особенно ценили алюминиевые столовые приборы. Несли на барахолку и унты, и шкуры животных, и военные портупеи, и юбилейные монеты, и рыболовные снасти. Особенно гонялись иностранные торговцы за офицерскими шинелями и даже ходили в них зимой.

Очень потешно они смотрелись в шинели до пят, шапке-ушанке, которую завязывали под подбородком. Наши мужики в Чите так не ходили! Шапку лихо носили на голове с завязанными ушами на верху! Дрожу — но фасон держу!

Помню, однажды шла с работы и первый раз было -25. Мне было невероятно холодно, я шагала как можно быстрей, надев меховую шапку поглубже, а нос спрятав в воротник искусственного полушубка. Иду и вижу два молодых мужчины стоят. Куртки на распашку, шапки на затылок сдвинуты. Я поравнялась с ними, а они посмотрев на меня заржали как кони и один спросил:

— Да неужели так холодно?!

И да, мне было ужасно холодно! Я прибежала домой и еле согрелась. Но посмеялась вместе с ними.

На рынке от китайцев читинцы получали в обмен всякую всячину: сигареты, китайскую косметику, кроссовки, которые быстро расклеивались, пуховики, пальто, ветровки, костюмы «Адидас», джинсовые куртки и штаны, сумки и брелоки — словом товары широкого потребления! Вот такой был бартер по-читински.

Нам с мужем на этом блошином рынке обменивать было нечего. Ни шинелей, ни лишних ложек.

Но продлилась эта «обменка», как ее называли в народе, недолго. На смену ей пришел китайский рынок. Китайские продавцы, груженные большими сумками-рисовками заполонили рынок. Прилавков сначала не строили. Вещи лежали на земле на расстеленных газетах. И огромная толпа народа — покупатели.

Чуть позже построили прилавки, а потом бутики.

Маньчжурия была от нас недалеко, порядка 500 километров. Граничил с ней убогий маленький городок Забайкальск.

Ассортимент товара на «китайке» был разнообразный и вначале был достаточно качественный. Была красивая и яркая детская одежда, женская и мужская на любой вкус, и главное — это почему-то стоило копейки! Если я вязала своим детям шапки, свитерочки и варежки сама, то с приходом китайских товаров такая необходимость просто отпала. Я на шерсть больше тратила, чем на готовые красивые фабричные вещи. А еще же сколько времени было надо, чтобы связать!

Можно было на треть зарплаты одеть всю семью и еще целый месяц жить. Это был какой-то вещевой рай. Пойти на «китайку» было праздником! Народ просто воспрял духом! Молодежь, да и не только, вся оделась в спортивные костюмы Адидас и гордо в них разгуливала по городу. Это считалось особым шиком! В нем ходили и в пир, и в мир! Но нормальные люди понимали все же, что в Адидасе в театр ходить не надо.

Весной 1993 года я в очередной раз поехала в Ташкент на две сессии, и повезла целый чемодан подарков для всей семьи. Когда доставала по одной вещи — все с таким интересом ждали — а что же им? Особенно племянники. Их у меня там было трое.

Я вспоминаю о том времени, как о чем-то достаточно светлом! Китайский рынок решил проблемы людей с носильными вещами и это было немаловажно.

И наш рубль вызывал уважение. Он был гораздо крепче, чем сум и мы себя в Ташкенте очень уверено чувствовали. Там мне казалось, что мы — богаты! На свои рубли мы могли позволить себе гораздо больше ташкентцев. И когда приезжали, то это был настоящий праздник для всех. Потому что угощали, ходили в парки, расплачивались за всех и были рады, что можем себе это позволить.

Обстановка в городе как-то нормализовалась и была достаточно спокойной. Власти тихой сапой шли выбранным курсом. Сокращались часы изучения русского языка в школе, некоторые совещания вдруг начинались на узбекском языке, хотя там добрая половина была русскоязычных. И когда кто-то смелый просил перейти на русскую речь — снисходительно переходили, но журили, что надо учить государственный язык. Знали, что это было нарушением и все-таки делали это. Семь лет еще не прошли!

Сестра тоже переживала, как будет дальше с работой. Она преподавала русский и литературу в колледже. Я была настроена категорически — надо ехать в Россию. Либо учить язык — а этого она тоже делать не хотела.

Но тут уж надо было выбирать! Это уже была не наша страна. А если остался, то живи по законам выбранного государства. Другого не дано. Но сестра все надеялась на какой-то русский авось. Она понимала, что в России легко не будет. И все ждала какого-то доброго дядю, который перенесет ее в Россию вместе с детьми.

Старший брат уехал в Тверь. В сторону Сибири они не смотрели. Все хотели в центральную часть России. Вместе с другом отправились туда попытать удачи. Под Тверью в одном из поселков они взялись вдвоем ремонтировать строительный объект. Работать они умели, были профи в своем деле. И буквально через полгода им выделили две трехкомнатные квартиры, чтобы те могли привезти свои семьи. Квартиры, конечно, были убитые, но даренному коню в зубы не смотрят. Работали, потихоньку привели свои квартиры в порядок и вызвали семьи.

Родители категорически никуда не хотели ехать. Пенсионерам было нормально. Никуда не надо было каждый день ездить и сталкиваться с национальными проблемами. Пенсии на все хватало. В модном гардеробе необходимости тоже уже не было. Потребности совсем другие. Мама всегда умела распределять деньги и всегда старалась помочь старшей дочери.

Я тоже спокойно могла и накопить, и распределить. И отсутствие денег меня не сильно пугало.

Мне очень нравилось учиться в институте. У нас была небольшая группа, состоявшая всего из 11 человек. Разлет по возрасту был от 22 до 34. Я была посерединке. Старостой мы выбрали очень представительного молодого мужчину кавказской национальности, который неизменно ходил с дипломатом. Когда знакомились, то он сказал:

— Джигит!

Мы засмеялись и я сказала:

— Да, это понятно! А зовут как?

— Джигит! Имя такое! Полное — Буз-Джигит. Но можно и просто, Джигит

Очень сдержанный, уверенный в себе, воспитанный, с правильной речью, уважительный, он почему-то сразу вызвал у всех доверие, и других кандидатур на роль старосты никто просто и не видел!

Он был карачаевец. Еще из других национальностей был кореец Игореша — очень славный, безобидный и дружелюбный, и узбек Ахмед. Очень эрудированный, кроме русского и узбекского знал еще и английский, прекрасно пел, играл в ансамбле и жил в Бухаре.

Остальные все были на первый взгляд русские. Но когда однажды после обеда, в ожидании пары стали разбирать национальности, то оказалось чисто русских-то и не было! У кого-то мама литовка, немка, белоруска, украинка, у меня папа грек, у кого-то корни в Скандинавию ушли. А так — все русские! Это было, конечно, смешно. Прям по поговорке: "Я совсем как русский, только нос плюский и глаза узкий."

Когда мы собирались на занятия — это был такой островок творчества, искрометного юмора и дружбы! Мы не только слушали лекции, сдавали зачеты и экзамены. Мы еще к окончанию каждой сессии готовили представление, состоящее из небольших миниатюр. По типу «Уральских пельменей». Но не так широко, как они. У них это профессиональный театр. У нас все это было проще, но достаточно талантливо. И после первого такого представления после второй сессии, слава о нас разнеслась «по всей Руси великой».

Наше выступление ждали! Мы собирали полный зал в институте. Это был своеобразный наш экзамен и по сценической речи, и по режиссуре, и по актерскому мастерству. Больше всех, конечно, выделялись парни. Трое из них были потрясающе талантливы. Настоящие артисты. Режиссура их особо не волновала, а в актерском мастерстве им не было равных. Публика просто ухахатывалась! Да и мы сами получали огромное удовольствие.

Наш куратор очень гордился нами. Был такой интересный момент: в Ташкенте частенько брали плату за экзамены. Не официально, конечно. А так, кто-то невзначай сообщал старосте, что зачет или экзамен будет стоить столько-то с группы.

На первом курсе, как-то обошлось без этого, а на втором курсе, буквально в первые дни занятий староста собрал нас и рассказал про эту систему. Я спросила:

— А есть ли альтернатива?

— Да! — засмеялся он, — Учить и отвечать.

— В таком случае, я буду делать именно так. Я учусь для себя, мне эта специальность интересна, и я не собираюсь за свою глупость платить. Да и денег таких нет. Буду учить.

Меня поддержала подруга, которая была постарше лет на 6. Она уже была при должности и ей нужны были только корочки о высшем образовании. Голова у нее тоже прекрасно работала и она сказала, что ей посильно учить те предметы, которые здесь преподают.

Еще один мужчина такого же возраста сказал:

— Ребята, я наверное тоже, как и девчонки. Не смогу это оплачивать.

Остальные обиженно молчали. Открывалась такая прекрасная перспектива просто болтаться, не напрягаться, весело проводить время и теперь все пропало!

Один сказал:

— Вот из-за трех человек все может испортиться. Джигит, ну скажи им! Ты же староста!

— Ребята, у меня за плечами Училище Культуры. Я уже эти предметы изучил. Не все правда, это же институт. Но я считаю, что можно справиться.

Больше возражений не было. А потом уже, когда оканчивали институт, говорили, вспоминали былое и кто-то сказал: "А Иринка, сколько нам денег сэкономила!" Что было, то было…

Мы очень помогали тем, кто не дотягивался на зачетах и экзаменах. Ну правда, группа была дружная. И еще через курс за нами уже шла слава — эти монстры, даже денег никому не платят. Сами умные!

Был один курьезный случай, когда мы сдавали Историю Культуры. Мне был очень интересен этот предмет. Я внимательно слушала нашего преподавателя, штудировала учебник, мы с ней беседовали, задавали вопросы. А перед экзаменом она внезапно заболела, и принимать экзамен пришла другая. Не всем этот предмет был так интересен. Но он не был труден. И если постараться, можно было даже ответить самому, без особой подготовки, используя свои, накопленные за жизнь, знания.

Она всем раздала билеты и предложила кто хочет, отвечать без подготовки. Это был текущий экзамен и принимала она его одна.

К ней стали подходить по одному и отвечать.

Мне несколько человек не дали идти отвечать. Мы сидели в конце кабинета и я тихонечко им наговаривала, что им отвечать. Они меня конспектировали.

Преподаватель не была особо требовательна. Парни с ней шутили, осыпали комплементами, говорили как жаль, что вы у нас не вели лекции, и она цвела и пахла!

Все уже отстрелялись и я села отвечать перед ней последней. Те, кому я помогала — ответили на пятерки и решили меня подождать. А я решила блеснуть знаниями. Очень подробно рассказывала, она сидела и внимательно слушала:

— Надо же! Вы так интересно рассказываете! Даже я не все знала об этом. Ну что ж, спасибо!

Она взяла ведомость, посмотрела на оценки и говорит:

— Что-то я дала сегодня маху, несколько троек, остальные пятерки, а вот четверок ни одной. Поставлю-ка я вам четверку для разнообразия.

И ставит! Она не понимала, что для меня это было очень важно. Я взяла зачетку и быстро вышла из кабинета. Один сокурсник сразу понял, что произошло и вышел за мной. Я стояла у окна, закрыв лицо руками и не могла сдержать слез.

Он обнял меня и сказал:

— Иринка! Снежиночка, ты, наша! То, что сейчас произошло это нонсенс! Хочешь я сейчас пойду и скажу, что четыре наших пятерки твои!

Я отрицательно покачала головой и не могла успокоиться.

— Ты отлично знаешь этот предмет! Нашла из-за чего плакать! У тебя есть главное — у тебя есть две дочки! Ты должна радоваться, что находишь силы учиться! Не плачь, прошу тебя! Вот у меня никого нет и. благодаря тебе, я сегодня получил первую пятерку! Мне всегда было все равно. А тут захотелось! Ты потом забудешь об этом! У тебя знаешь сколько еще пятерок будет!

— Ты разве не понимаешь, что для нее было неважно, знаю я предмет или нет? Она поставила 4-ку для разнообразия ведомости!

— Да она дурочка просто! Забудь о ней! Сейчас придешь домой, а тебе девчонки обрадуются, а мне никто. Даже собаки нет!

Я потихоньку успокоилась. И мы пошли вместе до остановки. Он, конечно был прав, что у меня был смысл в жизни и радость Только единственное, в чем он ошибся, это то, что меня так поразил этот случай, что я о нем забыть не смогла.

В конце сессии мы обязательно собирались у кого-то дома и накрывали стол. Сидели, вспоминали наши сессии, было очень много веселого. Ахмед очень смешно пародировал мою подругу Валю. Он ее ласково называл Валюшка. Мы всегда просили его показывать пародии на какие-то наши курьезные моменты по несколько раз одно и то же. Самое главное, что никто не обижался на него! Он это делал совсем не обидно! А Валюшка смеялась громче всех!

Однажды, на таком празднике жизни, главный повар готовил плов, мы с девчонками дружно строгали салатики и вдруг обнаружили, что нет яиц. Игорек тут же отозвался быстренько сходить. Уже почти все было готово, только не было Игорька с яйцами. И, наконец, он пришел с большой коробкой:

— Ребята! Я купил коробку мороженого! А то на десерт ничего нет! Никто об этом не подумал!

— А яйца ты купил? — спрашивает Валентина.

— Ну, говорю же — я купил мороженое!

Я, конечно, засмеялась, Валя возмутилась, но в этот момент пришел Джигит со своим неизменным дипломатом и упаковкой яиц.

— Извините, я проглядел, когда брал продукты по списку. А сейчас пока ехал из института, просмотрел вновь список и увидел.

Все его дружно начали хвалить и восторгаться его ответственностью и хозяйственностью. А Игорек был невозмутим:

— Вот видите! Теперь и яйца, и мороженое!

И тут Джигит говорит:

— У меня для вас две новости.

— Как всегда хорошая и плохая? Начни с хорошей! — загалдели мы.

— Я всем закрыл сессию и поставил печати. И завтра никому не надо в институт!

— УРА!!! — закричали мы, — Ты — лучший!

— Но сессию закрыли сегодняшним днем, так что вам на работу уже завтра.

Он раздал всем справки и добавил:

— На работу завтра, а сегодня — за стол!

Но никаких «за стол» не получилось. Валентина сразу сказала, что она тотчас поедет домой. Потому что ей надо было ехать в соседний город. В Ташкенте она жила на квартире и ей надо было еще и вещи собрать.

Мы конечно, все расстроились, потому что хотели посидеть все вместе. Каждый из нас был личностью и вносил в действо определенный колорит. А Игорек сказал:

— Да это же просто делается! Дай мне твою справку! Сейчас все будет отлично!

Он схватил ее справку и убежал к окну. Достав ручку из кармана, он что-то там поколдовал и, очень гордый собой, принес ее Валентине:

— На! Делов-то!

Валя, улыбаясь взяла справку и стала смотреть. Мы все ждали результат. А она сразу заплакала:

— Что ты сделал??? Как я теперь такую справку покажу руководству?

Мы естественно тоже взглянули на творение рук Игоревых. И что же мы увидели? Ручкой другого цвета, поверх старой даты стояла новая!

— Валюша, не плачь! Никто и не заметит! — гундел он.

Валя плачет. Этот говорит всякие нелепости. Мы тоже пытаемся успокоить, но проблему решил Джигит. Он взял свой дипломат, молча открыл его и достал совершенно пустой бланк справки с печатью и подписью!!!

— На, Валентина! Поставь себе любую дату, какую хочешь! Только не плачь! И давайте уже за стол сядем!

Проблема была решена! Валюшка расцвела прямо на глазах. Слезки высохли, она не знала как и благодарить нашего Джигита! Это был такой удивительный быстрый переход от состояния отчаяния к состоянию радости, что просто не все на такое способны. Некоторые будут долго приходить в себя. А тут все быстро!

Чуть позже это небольшое происшествие вылилось в великолепную пародию от Ахмеда.

Начало застолья всегда было традиционным. Джигит вставал с бокалом, внутренне готовился к тосту, а Ахмед тихонько говорил:

— Високо-високо в горах…

И мы дружно смеялись. А потом было золотое слово Джигита. Он всегда говорил веско и красиво! Сразу видно, мужчина с Кавказа — знает толк в тостах!

Дорогие мои однокурсники! Как же я вас всех люблю! Даже сейчас, по прошествии времени, я вспоминаю о тех счастливых днях учебы! Я много в своей жизни где училась, но так интересно и здорово, как с вами — не было нигде!

Все мое пребывание с родными и учеба в институте — это самые светлые воспоминания о поездках в Ташкент.

Но путешествие по железной дороге становилось настоящим преодолением препятствий. С разделением республик, обозначились границы между союзными государствами, которые раньше были прозрачными.

Осенью 1993 года, едва завершив осеннюю сессию, я засобиралась в Читу. В конце ноября заканчивался мой декрет и мне надо было выходить на работу. Насте было уже почти два, Оле — шесть. У нее уже было отдельное место в купе и она могла присмотреть за Настей пока я буду ходить за чаем.

Едва отъехали от вокзала, расположились, хотела покормить детей, как зашли узбекские погранцы или таможенники, кто их разбирал… И началась проверка документов, вещей и главное денег. Кто сколько везет. А кто там что вез? Больше нервомотание. Такое новшество было впервые. По-моему они и сами не очень понимали, что они должны делать и что искать.

Через два часа поезд тронулся. Проехав незначительное расстояние, опять остановка. В вагон вошли казахские погранцы. И опять все по новой.

В вагоне началось беспокойство, что-то непонятное с документами. Хотя еще были советские паспорта. Больше придирки. Одного мужчину сняли с поезда, до выяснения, семья осталась, дети плачут. Нервотрепка по полной. Он потом догнал через две станции… Представляю, сколько всего натерпелся!

И вот вагон опять тронулся. Страсти кипят. Все в возбуждении рассказывают, кто кому что сказал, какие претензии звучали. И наконец, время девять ночи. Верхний свет выключен. В коридоре горят дежурные тусклые лампы. Вагон начал засыпать.

Я уложила детей и попробовала уснуть сама. Попутчик, который ехал с нами, вышел. Мы в купе остались с девчонками одни. Голова раскалывалась от пережитых впечатлений. И только заснула, как поезд резко остановился. Я услышала громкий разговор в коридоре. Открылась дверь купе и в проеме возник крупный мужчина-казах. Спросонья, я не поняла кто он и сказала негромко:

— Вы наш новый попутчик? Место — на верху. Пожалуйста, потише, дети спят.

Он включил свет в купе и я увидела, что он в форме:

— Проверка документов.

Я села, достала из сумочки паспорт и свидетельства о рождении. Он посмотрел на девчонок. Но придраться было не к чему.

— Показывайте, сколько у вас денег.

Я достала российские деньги. Сейчас уже не помню, какая сумма. Не много, но мне надо было еще купить билеты с Иркутска до Читы. В Ташкенте это оказалось не возможно. Бардак же был… Он посмотрел на деньги и сказал:

— Вот у вас такая сумма, что мы будет делать?

— А что мы будем делать?

— Ну что мы будем делать с вашими деньгами?

Я так разозлилась, что сказала:

— Вы — не знаю. А я сейчас их уберу в кошелек! Вы что не видите, что я еду с детьми! Я по вашему должна без денег ехать? А кормить я их на что должна?

С этими словами я убрала все в сумку. Он обалдел. Люди рассказывали потом, что он у многих забрал какие-то суммы. И ему отдавали, подальше от греха.

Он грубо сказал:

— Вставай! Показывай свои вещи!

Я опять попросила, чтобы вел себя тише и не будил детей, подняла полку и сказала, чтобы он достал сам мой чемодан. Он сделал это. Переворошил все. Разозлился еще больше. Детские маечки, платюшки, колготки, пара моих футболок и джинсы. И ничего интересного. Я до сих пор помню его толстые пальцы и какие-то трясущиеся руки… Разбросав все вещи он выскочил из купе.

В каждом купе был свой шмон.

Я стала собирать все в чемодан и чувствовала внутреннюю дрожь. Мы были не виновны ни в чем и совершенно бесправны…

Через час поезд опять тронулся. Двери купе закрылись. Свет выключили. Но проехав совсем немного поезд опять остановился и я услышала как проводница вновь открыла дверь вагона. В коридоре раздались мерные шаги.

«Опять?» — подумала я. И вдруг слышу голос одного из пассажиров:

— Ребята! Не бойтесь, это НАШИ!!!

— Наши!!! Наши! — стали раздаваться возгласы по вагону.

От этих слов я чуть не заплакала. Ведь мы это слово слышали только в фильмах о войне. А тут я сама почувствовала на себе, что такое это — НАШИ!!!

Раздался осторожный стук в купе, дверь приоткрылась и в проеме появился молодой человек в зеленой форме.

— Доброй ночи! — улыбнувшись, сказал он.

Я тоже приветливо улыбаясь, присела на полке и потянулась за сумкой с документами. Спросил с кем еду и куда. Я ему показалась очень молодой для двух ребятишек. Показала паспорт. Говорил он очень негромко, боясь разбудить детей. Пожелал счастливого пути и сказал, что теперь будем ехать по России и все неприятности завершились.

Я опять почувствовала себя счастливой, что уехала в Россию. В Ташкенте все было хорошо дома, в институте среди своих, где-то показательно в новостях по телевизору, но внутри как нарыв сидел чирей и он мог прорваться в любой момент. И это было страшно.