Как это было

Глава 7. Время перемен

Для моей семьи 1991 год был разным, но большей частью счастливым.

Я росла в профессии, у меня появился авторитет в коллективе. Худ. рук в очередной раз разругался с директрисой, уволился и уехал в Краснодар. Мне было искренне жаль терять такого наставника. Он был просто профи в своем деле. Но как человек он, конечно, был очень тяжелый.

Бедная директриса порой плакала после общения с ним. Им обоим было не просто. По-моему ему самому с собой было сложно — все время на эмоциональных качелях. Творческие люди не редко так себя ведут.

Как-то читала дневник жены Федора Достоевского. И там есть такая запись:

«Федя проснулся не в духе. Сейчас же поругался со мной, я просила его не так кричать.

Тогда он так рассердился, что назвал меня проклятой гадиной. Это меня ужасно рассмешило, но я показала вид, что разобиделась.

Вообще я не могу на него сердиться. Иногда хочу сделать сердитую физиономию, но лишь взгляну на него и всякая досада кончается.»

Вот думаю, это же надо так любить человека, чтобы терпеть такие его выходки.

Наша директриса не смогла так снисходительно относится к выходкам талантливого Ник. Ника. Но она же не была его женой. И это многое объясняет.

Считаю, какой бы ты не был талантливый и творческий, это не дает тебе право вести себя по-хамски с людьми. И неважно жена рядом или коллеги.

И все же я очень благодарна судьбе за встречу с ним, за бесценный опыт, который я почерпнула, работая под его крылом.

Майские праздники легли на мои плечи. Я с большим энтузиазмом окунулась в работу. Это были и концерты на главной сцене клуба и праздничные вечера, для работников завода и отдельно для Ветеранов ВОВ и Труда. Это были такие встречи, которые можно было бы назвать «От всей души». Ведь собиралось поколение тех, кто на своих плечах вынес и военные и трудовые тяготы 40-х годов. Они были и ровесники моим родителям и гораздо старше их.

Проводить такие вечера — была отдельная история. Ведь ветеранам мало было посмотреть концерт. Им хотелось петь самим! Это было главным на этом вечере. Потому что танцевать они уже много не могли. И вот тут-то я была несказанно благодарна своей маме. Она очень любила и умела петь и знала огромное количество песен. Причем это были песни революционные, военные, народные и псевдонародные. Ну, а я была рядом и как губка все впитывала. С 4-х лет уже знала многие песни и утро мое в то время начиналось с песни «Вихри враждебные веют над нами». Уж очень мне нравился ритм этой революционной песни, слова которой понимала явно не все.

Эти знания, которые очень органично мной воспринимались, меня очень выручали в жизни. В проведении праздников это оказалось неоценимым.

Баянист Николай Иванович, как я и говорила был настоящим профи. Играл с любой ноты. Мотив улавливал моментально, даже если не знал песню. И вот мы с ним ходили от столика к столику и пели с ветеранами по куплету любой песни. А зал подхватывал. И это был самый лучший момент в празднике — момент единения душ.

А еще те, кто помоложе (кому за 65) любили вальсировать. Но не все женщины их возраста, уже могли составить им пару. Стремительно кружится уже не могли. А я не отказывалась. Танцевать настоящий вальс я умела. Мы даже с Дедом Морозом открывали новогодний вечер большим вальсом. Танцевали по большому кругу вокруг нарядной ёлки и это было очень красиво! Все смотрели и аплодировали! Это сразу поднимало планку вечера!

Среди моих ровесников, к сожалению, таких танцоров не было. Очень жаль.

На первом таком вечере для ветеранов, ко мне подошел мужчина — стройный, приятный во всех отношениях. Как потом я узнала при знакомстве, что ему 67 лет и он бывший начальник цеха. Он скромно спросил:

— А можно я приглашу вас на вальс?

Было видно, что он был готов к отказу. Но я улыбнулась и с готовностью подала ему руку:

— Да, с удовольствием.

И что это был за партнер! Он красиво и бережно кружил меня по залу и очень чутко видел, где приостановить свою прыть, а где сделать большой круг, чтобы дать возможность унять головокружение.

Это был танцор-виртуоз!

Когда музыка окончилась, он проводил меня до моего столика, где лежал микрофон и аккуратно усадил на стул. Слегка поклонился, поблагодарил за танец, похвалил мое умение танцевать вальс и попросил еще об одном танце чуть позже.

Вот это я понимаю воспитание!

Я до сих пор помню его фамилию и имя: Борисов Владимир Сергеевич. И сколько я работала в Доме Культуры, столько он и приходил на вечера-встречи ветеранов войны и труда. А они были два раза в год. На День Железнодорожника и ко Дню Победы. И мы неизменно с ним танцевали. Но с годами он стал сдавать. К сожалению годы не щадят никого.

Проведя череду концертов и праздничных вечеров я увидела, что у меня все получается, что я, наконец-то, правильно выбрала профессию и жалела только об одном, что моя мама не видит моего успеха.

Но видимо, мое желание видеть свою маму главным зрителем моих мероприятий было так велико, что в письме, которое я получила к концу мая, я узнала, что она собирается ко мне в гости!

Радость мою было не описать! Мы тут же помчались с дочкой на телеграф!

— Доченька! Я так соскучилась, а ты не собираешься к нам летом. Хотя обещала! Что-то случилось у тебя? Отпуск не дают?

— До Дня Железнодорожника никого из нас в отпуск не отпустят, а потом я уже не смогу ехать по особой причине. Сама потом узнаешь. А ты одна собираешься или с папой?

— Мы собираемся с Мариной и детьми.

— О! Отлично!

— А будет где разместиться?

— Конечно, мамочка! Все будет нормально!

Я словно на крыльях полетела домой, думая, как я могу улучшить свое жилище, чтобы мои дорогие гости не испытывали неудобств. Но с другой стороны, они же знали, что джакузи у нас нет, да и в принципе условия полевые. Но зато есть баня, которой у них нет! Свои радости.

В середине июля муж поехал на вокзал встречать наших гостей. Я осталась готовить угощение, чтобы устроить праздничную встречу, да и в такси бы все не поместились.

Дом действительно был светлый, веселенькие занавеси на окнах, придавали ему что-то лубочное и сказочное. И он сразу произвел очень приятное впечатление на моих родных:

— Ой, как уютненько! Как теремок! — радостно воскликнула сестра.

Встреча была очень теплой и трогательной. Племянники за полгода подросли и были счастливы, что приехали в гости, и вообще были в восторге от пятидневной поездки в поезде. Это было их первое в жизни путешествие.

Мама с сестрой сразу увидели сюрприз, о котором я не рассказывала. В ноябре в нашей семье ожидалось пополнение и в сентябре я должна была уйти в декрет. Увидев меня в интересном положении, мама озадачено сказала:

— Доченька! А как же институт? Еще три года учиться. Как же ты с двумя детьми будешь ездить?

— Ничего! Есть самолет. Олечке уже 4 года будет. Я справлюсь.

Собственно, обсуждать было нечего. Я всегда хотела иметь двоих детей. Девочку и мальчика. По всем приметам должен был быть мальчик. И мы ждали Ивана или Ярослава.

Первые два дня мы гуляли все вместе по городу и все были довольны. В Ташкенте уже давно опустели магазины, а здесь было еще, чем полакомиться, что-то прикупить. Женщины же это любят. Гостям понравился центр города, небольшой парк. Чита, конечно, радикально отличалась от Ташкента. И постройками и размерами и составом населения. Но он был хорош по-своему. Мама сказала:

— Очень миленький городок, доча. Приятно здесь жить. И люди такие простые, доброжелательные.

Сестра тоже не скупилась на эпитеты со знаком плюс. Ей понравилась и Церковь Декабристов, и другие старинные здания, и что она соприкоснулась с настоящей русской историей. Такого в Ташкенте не увидишь.

Конечно! Там свой восточный колорит.

На третий день пошел дождь. И пошел такой сильный и затяжной, что это как и в прошлом году вылилось в большое наводнение. Власти ничего не сделали после первого наводнения прошлого года. Не укрепили и не подняли берега. Решили, наверное, что это случайность и больше такого не повторится. Ан, нет!

Мы жили на Чите-1, а этот район города находится на возвышении и потоки воды от нас текли вниз, в центр. И основной потоп был именно там. Кстати, дом, который от нас тогда ушел в 1989 году, затопило по самые окна! И в первый раз, и во второй. Так что продавать там было уже нечего. Все превратилось в негодность.

И вот же интересно, тогда мы очень огорчились, что покупка не состоялась, но спустя год были рады, что бог отвел от этой покупки.

Дом Культуры наводнение тоже не достало. Дождь лил три дня, но мы с мужем исправно ходили на работу. А мои гости три дня сидели безвылазно дома. И если мама нашла себе занятие — решила Олечке связать носочки на зиму, то сестра впала в депрессию. И когда я, купив что-то вкусненькое для всех, прибежала на обед, прячась от дождя под зонтом, то застала ее просто в истерике.

Она кричала, что приехала в самое ужасное место на земле! И зачем она только сюда поехала? И как можно было вообще сюда приехать и остаться жить? И где была моя голова? Здесь все ужасное! И как это ливень может быть три дня? Это же настоящий потоп. И зачем ты нас сюда только заманила???

Я хоть и знала ее выходки с детства, но такое поведение было неожиданным. Вроде ничего не предвещало. Мы с мужем старались их принять как дорогих гостей, но за дождь мы в ответе не были.

Мама была очень расстроена и пыталась ее урезонить, говоря, что мне нельзя волноваться, и что она должна успокоиться. Но та вся в слезах закричала:

— Мы уезжаем! Надо обменять билеты на ближайшее число! Мама, езжай на вокзал сегодня же!!!

Они приехали почти на месяц, до 15 августа, а было только 24 июля. Я еще не наобщалась с мамой, не нарадовалась. Пусть бы возвращалась одна с детьми, раз так все плохо… Но вслух я сказала:

— Надо успокоиться. Не надо говорить лишнего. Это просто дождь. Он закончится, уже завтра будет солнце и ты забудешь об этом, но будешь жалеть о сказанном…

Ко мне подбежала племянница Иринка и обняла меня:

— Я не хочу никуда уезжать.

— Тебя никто не спрашивает! Марш в детскую!!! — рявкнула сестра.

Обед как-то не задался. Мама собралась и пошла со мной, ведь мой перерыв был всего час. Из него 40 минут на дорогу туда-сюда.

Дом Культуры стоял напротив кольца троллейбусов. Оттуда можно было уехать в любую точку города.

К удивлению дождь стал стихать. И пока мы с мамой дошли до кольца, зонт я сложила.

На кольце собралось довольно много троллейбусов и, по-видимому. они никуда не собирались ехать. Как оказалось, вода в речке настолько поднялась, что залило большие участки дороги и движение было приостановлено.

Я когда выходила из клуба, спряталась под зонт и не обратила на это внимания. Мы зашли с мамой ко мне на работу. Она познакомилась с моими коллегами и посмотрела мой кабинет.

— Какие приятные люди тебя окружают! Я вижу, что тебе здесь интересно! Как бы я хотела поприсутствовать у тебя на концерте.

— Буквально через 10 дней будет наш профессиональный праздник — День Железнодорожника. Ты не должна уезжать до этого дня. Наш праздничный вечер будет даже раньше — 2 августа в пятницу… Или тебе тоже так плохо у нас?

— Ну что ты? Нет! Вы с Сашей стараетесь! Но я что, в таких условиях что ли не жила? Меня этим не напугать.

Я засмеялась.

В кабинет заглянула Вера:

— А там троллейбусы запустили. До вокзала правда. Вам же куда-то было надо?

— Спасибо, Верунь!

Мама решила все-таки съездить на вокзал. Повторного концерта дочери она не хотела. Да и боялась, что это отразиться на моем здоровье. Но мы с ней уговорились, что раньше 4 августа она билеты не возьмет.

Она вернулась с вокзальных касс к концу моего рабочего дня. Билеты удалось поменять только на 10 число. Раньше не было. Я обрадовалась! Еще больше двух недель!

Домой мы вернулись вместе. Дождь закончился еще в обед. Солнце, которое вышло буквально через час после этого, нещадно палило и от мокрой земли поднималось испарение.

Сестра уже отошла к этому времени. Приготовила ужин. Нарвала редиски и всю положенную к нему зелень для салата на моем огородике и встретила нас улыбаясь, как-будто ничего не произошло. Абсолютно спокойно приняла то, что завтра они не уезжают. И послезавтра тоже.

— Ну ничего! Можно было никуда и не ездить! Уже солнце вовсю!

Вот так у этих истериков и есть.

Разница с сестрой была 4 года. Характер у нее был вспыльчивый и она часто провоцировала конфликты. Я относилась всегда к ним как к экзамену — на выдержку, на умение удержать внутренний баланс.

Моя сила всегда была в спокойствии, для меня было главным не позволять ей втягивать меня в распри, я должна была оставаться всегда на светлой стороне, сохранив себя.

Мама очень удивлялась моим огородным успехам:

— Ты же никогда этим не занималась! А теперь у тебя все здесь есть! И даже огуречки в тепличке! Молодеееец…

— Молодцы! Саша вскапывает, я сажаю. Мы все вместе делаем! Я бы не смогла столько перекопать земли. Зато все свое. И капуста и зелень и морковка с огуречками.

Я не могу сказать почему, но мне доставляло большое удовольствие выращивать все на своем участке. И я прекрасно понимаю одного римского императора, который оставил трон. И когда его стали уговаривать вернуться к власти, то он сказал: «Видели бы вы, какую капусту мне удалось вырастить в своём саду! Тогда бы не стали приставать ко мне со своим предложением!».

Марина была равнодушна к моим огородным успехам, но зато нашла интерес в библиотеке нашего клуба. Она оканчивала последний курс института филологического и ей нужно было готовиться к финальным экзаменам. В нашей библиотеке она взяла очень удобный краткий философский словарь и еще несколько необходимых книг. Сидела и конспектировала.

Мой главный день был 2 августа — День Железнодорожника. Я к нему с волнением готовилась и сшила себе новый наряд, который прекрасно скрыл мое интересное шестимесячное положение.

Моя мама была моим главным гостем на этом праздничном вечере. Директриса с уважением ее приняла и усадила за наш стол так, чтобы ей было видно все действо.

Когда я училась в музыкальной школе, я не хотела, чтобы мама приходила на концерты, в которых я участвовала. Я почему-то боялась, что ошибусь и мне будет перед ней стыдно. Но здесь, в Чите, что бы я не делала, я все время мысленно вела с ней диалог. И думала — как бы она оценила это или другое. Она была для меня главным ценителем.

Выходя к публике в этот вечер, я почему-то не испытывала волнения. Я была очень хорошо подготовлена, составила программу из лучших номеров нашей худ. самодеятельности и было одно желание, чтобы мама получила удовольствие от увиденного.

Мне все удалось. Общаясь с залом с микрофоном в руках, и при выступлении артистов, я все время держала маму в поле зрения — хотелось видеть ее реакцию. Мои коллеги, это все уже видели и с удовольствием ели и потихонечку выпивали — народ праздновал. А моя мама весь концерт просмотрела на одном дыхании, слушала каждое мое слово и не притронулась к еде. Она была вся поглощена праздничным действом.

Когда завершилась поздравительно-концертная часть, я пригласила желающих на танцпол, что все с радостью и сделали. Наш народ два раза просить не надо было, а сама пошла и села рядом с мамой.

Она просто сияла! Чуть прижав меня к себе, она сказала:

— Доченька! Как же я горжусь тобой! Я получила огромное удовольствие от концерта. Какие молодцы все артисты! Так красиво пели, танцевали. А ты — настоящая ведущая! Ты даже не представляешь, как тебе это все идет! Ты на своем месте.

Прошло 30 лет. И до сих пор, при воспоминании об этом, возникает невероятно теплое ощущение от маминых сияющих глаз и слов. Я очень счастлива, что она видела мою работу…

Все последующие дни пребывания моих гостей в Чите прошли без эксцессов. Все были всем довольны. Мы съездили на озеро, возили всех в лес. Мама несколько раз еще возвращалась к разговору о праздничном вечере и очень сожалела, что пошла на поводу у старшей дочери и поменяла билеты. Пусть бы хоть 5 дней да еще побыли вместе.

Я попросила никому не рассказывать в Ташкенте о моем секрете. Папе особенно. Он очень эмоциональный и будет волноваться. А как все произойдет, Саша позвонит и расскажет. Все будет хорошо.

Гости уехали. В душе образовалась пустота. Так было хорошо, когда была мама рядом. Оля спрашивала:

— Ну почему бабуля моя уехала? Она что ли меня не любит?

Я понимала, что как бы мама не говорила, что ей здесь все понравилось, они с папой к нам не переедут. И что эта боль разлуки все время будет жить со мной.

А 19 августа страну вспучило. Я пришла на работу, а там консилиум. В стране Путч! Власть захватили ГКЧПисты, их цель была сохранить Советский Союз путем остановки либеральных реформ Михаила Горбачева и введения жесткой централизованной власти.

Объявление по радио прозвучало в 6 утра, а в 6.30 новость зачитали по телевизору. И после этого началась бесконечная трансляция балета "Лебединое озеро".

В клубе все бурно это обсуждали. Директор радостно сказала:

— Ну вот все и закончилось! Сейчас все республики приструнят! Будут сидеть как миленькие! — а потом обратилась ко мне:

— Ну что, Иринка? Поедешь обратно к своим узбекам?

Это все было так неожиданно, что я даже не знала как к этому отнестись. В Чите было не видно больших перемен, которые происходили в республиках, нашей столице и крупных городах. Здесь была тишь и гладь. Но я знала, как было в республиках и в успех ГКЧП мне верилось с трудом.

Так и случилось. Хотя, по воспоминаниям участников переворота, они обзвонили всех глав союзных республик, кроме Прибалтики и получили поддержку.

Но большинство руководителей изначально заняли выжидательную позицию по отношению к событиям в Москве. На верность ГКЧП присягнули главы Армении Л. Тёр — Петросян, Азербайджана А. Муталибов, Узбекистана И. Каримов и ряд других.

Неожиданностью был переход в стан мятежников крайне антисоветски настроенного президента Республики Грузии Звиада Гамсахурдиа.

Они выразили им поддержку, со словами — "пора наводить порядок в стране."

Президент РСФСР Борис Ельцин отказался подчиняться ГКЧП и объявил его действия "антиконституционным переворотом". Он и его единомышленники стали центром сопротивления ГКЧП. Он получил огромную поддержку москвичей и ленинградцев. Видные деятели искусств, артисты, научные работники — все хотели перемен и пришли к Белому Дому. Достаточно посмотреть на этот снимок:

Танковый батальон 1-го мотострелкового полка 2-й Таманской мотострелковой дивизии под командованием начальника штаба Сергея Евдокимова переходит на сторону Ельцина, разворачивая свои 10 танков уже в защиту Белого Дома. Поднявшись на танк номер 110 Таманской дивизии, Борис Николаевич обратился к собравшимся с речью. Его выступление было снято на телекамеры и обошло весь мир.

21 августа уже было вынесено решение об отмене путча и выводе войск из Москвы. Прокуратура РСФСР объявила, что все участники ГКЧП будут привлечены к ответственности. 22 августа в Москву прибыл Горбачев с семьей, который был под арестом на Форосе. Растерянный, но живой.

24 августа Горбачев сложил полномочия генсека и призвал ЦК КПСС к самороспуску, а также подписал указ "О прекращении деятельности политических партий и политических движений в Вооруженных Силах СССР и правоохранительных органах и государственном аппарате".

Коммунистическая партия уже не была "ядром". Союзные республики уже становились суверенными и центр утратил свой авторитет.

Это был окончательный развал нашей большой страны СССР и начало нашей новой истории.

Впереди всех ждали перемены, которые тревожили своей неизвестностью. И как был прав Конфуций, который сказал: "Не дай вам Бог жить в эпоху перемен".

"А времена не выбирают…в них живут и умирают." А хотелось бы жить и быть счастливыми…