Как в первый раз

Глава 11

Коннор въехал в маленький городок, находившийся в тридцати минутах езды от казино Деймона. В целом город и его окрестности имели ухоженный, жизнерадостный вид, за исключением сохранившихся на окраинах старых построек. Еще раз бросив взгляд на клочок бумаги с адресом, который дала Мария, Коннор остановился, вышел из машины и направился к одному из домов.

Он бесконечно долго ждал этой минуты. Внезапно его охватило такое волнение, что даже ладони стали влажными. Как будто он шел на свое первое свидание. Мало что в жизни могло повергнуть его в такое состояние. Но когда он встретил темноволосую Марию, которая никак не хотела подпускать его к себе, внутри что-то изменилось. Раньше он и сам был бы рад не приближаться к женщине на опасное расстояние, его никогда не привлекали длительные и постоянные отношения. Но теперь с ним что-то произошло, и ему никак не удавалось выбросить из головы мысли о Марии. И сейчас оставалось только надеяться, что их свидание пройдет без осложнений.

Он уже почти подошел к дому, когда перед ним вдруг появился мальчик, по всей видимости, соседский паренек, который вел перед собой баскетбольный мяч. Ребенок остановился прямо перед Коннором. На вид ему было лет шесть-семь. Его темные вихры торчали вверх, как будто он встал с постели и забыл расчесаться. Но скорее всего он не расчесывал волосы вот уже недели две.

— Здравствуйте, мистер.

Коннор присел перед ним.

— Привет, парень.

— Что бы вы там ни продавали, нам это не нужно. — Мальчишка гордо выпятил вперед свою тщедушную грудь, изображая из себя взрослого мужчину. Его черные глаза впились в лицо Коннору.

Коннор отлично помнил, что и сам был вот таким же отчаянным смельчаком, «крутым» парнем. Он добродушно рассмеялся.

— Не волнуйся, я не продавец. А ты кто такой? Представитель комитета по приветствию приезжающих? — устало спросил он.

Мальчишка энергично затряс головой.

— Я забочусь о том, что принадлежит мне.

— Тогда беги домой и займись делами, — посмеиваясь, сказал Коннор и огляделся пo сторонам. Те времена, когда дети гуляли на улице одни, уже давно прошли, за мальчиком должен был присматривать кто-то из взрослых.

— Я уже дома. Вот мой дом. — Мальчик ткнул пальцем в серый дом, затем сморщил нос и посмотрел на Коннора так, как будто тот был полным идиотом.

Внезапно Коннор почувствовал странную тяжесть, и его охватили не самые приятные чувства. В эту минуту он услышал знакомый голос:

— Джозеф Энтони, немедленно домой!

Коннор поднялся и посмотрел на серый дом — на крыльце перед раскрытой дверью стояла Мария. Игнорируя его присутствие, Мария смотрела на мальчика и махала ему рукой.

— Иду, мама. — Джозеф в несколько прыжков оказался перед матерью, а потом, нырнув под ее руку, исчез.

Его мать. Господи Боже мой, пробормотал про себя Коннор.

Мария зашла на мгновение в дом, что-то сказала сыну, что именно, Коннор не расслышал, и снова вышла на крыльцо, плотно притворив за собой дверь. Потом она сложила руки на груди, как будто хотела защитить себя.

— Надеюсь, ты без проблем нашел дом?

— Я хорошо ориентируюсь на местности, — сказал Коннор, подходя к крыльцу.

Она кивнула:

— Ты можешь уехать прямо сейчас, если хочешь.

Его глаза сузились.

— С какой стати мне хотеть этого? — Теперь Куинн начал понимать, почему Мария держала его на расстоянии и почему она не обращала никакого внимания на все те трюки, которыми он старался привлечь к себе ее внимание.

— В этом ты не будешь первым, надо сказать. — Она внимательно смотрела на него.

Черт, выругался про себя Коннор и провел рукой по волосам. Ему следовало понять посылаемые сигналы и принять их к сведению. Он был человеком, который мог заботиться только о себе самом, поэтому и женщин выбирал соответствующих. Еще в юности он дал себе клятву, что никогда не поступит так, как его отец, — не убежит от женщины и не бросит своего ребенка. Ребенок, считал он, не должен страдать из-за выбора взрослых. Поэтому он всегда искал женщин, которые были свободны и не требовали никаких обязательств.

Он встал рядом с Марией, чувствуя себя смущенным и сбитым с толку. Слова не шли на язык.

Все так же, скрестив на груди руки, Мария смотрела на него.

— Я понимаю, твой интерес ко мне не распространяется на моего ребенка. Но мы с Джои — неразлучная команда. Теперь ты это знаешь и можешь уйти, чтобы избавить нас обоих от горя. — Исходившее от Марии напряжение и недоверие Коннор ощущал просто физически.

Она явно хотела, чтобы он принял решение. Ни она, ни ее сын не хотели снова страдать. Что ж, это разумно, подумал про себя Коннор. С одной стороны, он уже жалел, что не понял ее сигналов, но, с другой стороны, чувствовал, что его еще сильнее тянет к Марии, потому что она оказалась не просто официанткой из бара, с которой приятно проводить время в постели. Но ведь он и раньше подозревал, что дела обстоят именно так. Не потому ли он так безжалостно преследовал ее?

— Возможно, ты недооцениваешь меня, — сказал Коннор. Ее, как оказалось, он тоже недооценивал.

Она пожала плечами:

— Посмотрим.

Коннор бросил на нее взгляд и почувствовал, что ее напряжение начало спадать. Раньше он всегда видел ее в форменной майке, туго обтягивающей грудь. Сейчас же Мария предстала перед ним совсем в другом виде. На ней были черные брюки и синий джемпер из тонкой шерсти с V-образным вырезом, подчеркивавшим ее формы. Вместо тапочек Мария надела черные туфли на высоком каблуке. Если в баре она всегда появлялась с густым, тяжелым макияжем, то теперь ее глаза и губы были лишь слегка подкрашены. Она хотела, чтобы он увидел настоящую Марию.

Теперь она ничего не скрывала от него.

— Ты отлично выглядишь, — сказал он.

— Спасибо. — Мария опустила голову.

По всей видимости, этот комплимент был для нее неожиданным, но приятным. Коннор решил, что ему следует чаще говорить ей что-то хорошее.

— Где его отец?

Она снова пожала плечами:

— Не могу сказать. Он может находиться в любом из пятидесяти штатов. Он не платит алименты, но мой адвокат не может найти его. Так что…

Коннор кивнул. Вот откуда в ней эта усталость и равнодушие. Ему нетрудно было понять чувства Марии, ведь и его в свое время бросил отец.

— И ты предполагала, что я, как и он, тут же в ужасе убегу от вас?

— Да, так я и думала. Я же сказала тебе, что ты не будешь первым. — Ее голос слегка дрожал, хотя она хотела казаться уверенной в себе.

Коннор обернулся и посмотрел на свою машину, припаркованную на стоянке на противоположной стороне улицы. Свобода была всего в нескольких шагах от него. Он распрямил плечи, чувствуя в спине напряжение. Он мог прямо сейчас сделать несколько шагов, сесть в машину и уехать, навсегда оставив Марию и ее сына.

Ему совсем не хотелось повторять ошибку, которую сделал его отец. Коннор не должен приносить этим людям боль, потому что ему самому случалось оказываться на месте тех, кого оставляли. Но в то же время он понимал, что не сможет дать Марии и ее ребенку то, чего они от него ждут.

Но что-то, какие-то отдаленные и еще плохо осознаваемые им самим чувства удержали его от этого шага. Коннор вспомнил свою мать, которая чем-то напоминала ему Марию, она, бывало, уходила на работу, оставляя его одного у соседей. Это была пожилая пара, с трудом сводившая концы с концами, и мать никогда не давала им денег. В то время его отец был где-то далеко. А потом исчезла и мать, она просто не вернулась с работы. Так как у Коннора имелись еще брат и сестра, соседи не смогли оставить всех детей у себя, и с того времени началось бесконечное путешествие по сиротским приютам.

Коннор обвинял во всем отца, а для матери всегда находил оправдания. Но сейчас, глядя на Марию, он начал понимать, что и мать несла ответственность за покалеченную жизнь детей. Ее выбор определялся прежде всего собственными эгоистическими желаниями. О детях и их потребностях она совсем не думала. Она была ничем не лучше отца.

Мария терпеливо ждала, пока Коннор перебирал в памяти свои воспоминания и пытался сделать выбор. Перед ним стояла женщина, которая прекрасно отдавала себе отчет в своих действиях и которая сразу же поставила на первое место ребенка, а на второе — свои потребности. И это восхищало Коннора.

Сейчас он мог последовать зову своего сердца и стать для Марии близким человеком. Или навсегда уйти и вести тот образ жизни, к которому привык. Коннор с трудом сглотнул.

— А кто присматривает за ним, когда тебя нет дома?

Она махнула головой в сторону соседнего дома:

— Сосед.

Коннор вздрогнул. Он годами работал с детьми в реабилитационном центре, и его уже не могли поразить никакие истории. Но сейчас Мария и ее ребенок каким-то непостижимым образом перевернули все с ног на голову. Они потрясли его.

«Беги, — шептал ему внутренний голос. — Пока еще не слишком поздно, беги». Но если он сейчас уйдет, то никогда не узнает чего-то очень важного, потеряет нечто большое и значимое.

Словно со стороны, Коннор услышал собственный голос:

— Почему бы нам всем вместе не отправиться куда-нибудь перекусить?

Глаза Марии широко распахнулись, на губах появилась робкая улыбка. Коннор почувствовал себя немного увереннее. Он ведь давно дал себе клятву, что никогда не поступит, как его отец. Оставалось только надеяться, что ему удастся справиться с этой ситуацией.

Куинн подъехал к дому родителей Ари, она ехала следом за ним в своей машине. Куинн просто не мог поверить в то, что несколько часов назад они занимались любовью, а потом он вдруг раскрыл ей все карты, поставив под удар дело. Хотя он доверял ей, все это было более чем опасно.

Уже в машине он услышал ужасающий грохот, доносившийся со двора. Он выключил мотор и дождался, когда Ариана припаркуется рядом.

— Ты слышишь это? — Она покачала головой. — Я не могу здесь оставаться.

Ни о чем не думая, он взял ее за руку.

— А тебе и не нужно оставаться в доме родителей. — Он уже придумал, как помочь ее беде. — Ты любишь собак?

— Гораздо больше, чем обезьян. Хотя, надо признать, Спэнк все больше и больше привязывается ко мне. — Ари махнула в сторону окна, которое облюбовала для себя Спэнк.

Он засмеялся.

— А почему ты спрашиваешь об этом?

— Ты можешь пожить у меня, пока твои родители не закончат пристройку. В моем настоящем доме, — сказал он. Неожиданно Куинн понял, что, разделив свое бремя с Ари, он почувствовал себя лучше. Да, так с ней было легче общаться. Она знала, что он полицейский, и теперь ему не нужно было кружить вокруг да около и ходить на цыпочках. Теперь она хорошо понимала, что происходит вокруг нее. Ари все глубже и глубже проникала в его жизнь, и Куинн надеялся, что позже не пожалеет об этом.

Она остановилась и посмотрела на него:

— И ты позволишь мне пожить у тебя?

— Если ты присмотришь за моей собакой, — сказал он. Присутствие собаки в доме не обсуждалось, вопрос состоял в том, захочет ли Ариана иметь такого компаньона.

Признавшись, что он полицейский, Куинн доверил ей свою жизнь. Разве могло быть что-то серьезнее этого?

Чтобы не развивать эту тему, он взял из ее руки ключ, открыл дверь и пропустил Ариану в дом.

— Мать сказала тебе, что она хотела?

Когда Ариана перезвонила Елене, та сказала, что хочет видеть Куинна.

— Вероятно, это что-то такое, что касается нас всех, — неопределенно ответила Ариана. — Мам? Пап? Кто-нибудь дома? — прокричала она, пытаясь перекрыть грохот.

— Давай посмотрим на кухне, — предложил Куинн.

— Вряд ли мы обнаружим там что-то хорошее, — пробормотала она.

Засмеявшись, Куинн направился к кухне, Ари последовала за ним. То, что они увидели, доказало, что Ари была права.

Посреди кухни на высоком детском стульчике сидела Спэнк, перед ней лежал поднос с разными баночками. Напротив нее верхом на стуле восседала Сэм, она накладывала на лицо обезьяны белую густую массу.

— Это пахнет очень вкусно, Елена, — не оборачиваясь, крикнула Сэм.

— Попробуй их все, — отозвалась из другой комнаты Елена.

— Разве законом не запрещено жестокое обращение с животными? — пошутила Ариана.

— А еще законы запрещают школьникам прогуливать занятия. — Куинн прошел к Сэм, на его лице появилось сердитое выражение.

Саманта наконец обернулась и вздохнула.

— Ты всегда думаешь обо мне все самое плохое.

— Потому что не так давно ты доказала, что я прав. — Он оперся рукой о стол и встретил взгляд Саманты.

— Но на этот раз я ничего плохого не сделала. У нас были сокращенные уроки, потому что сегодня родительское собрание. А у меня идти некому, так как родителей у меня нет.

— Господи… — прошептала Ариана на ухо Куинну, потом посмотрела на Сэм и сказала: — И что вы тут творите? — Ариана не любила ссор и всегда старалась сгладить напряженную атмосферу. Она пододвинула стул к Сэм и села на него.

— Елена хочет, чтобы я проверила, как все это пахнет. — Сэм обвела рукой ряд баночек. — Но Спэнк захотела испытать крем на своем лице, и мы решили помочь ей и посмотреть, что из этого выйдет. — Саманта засмеялась, и Куинн отступил от нее.

Второй раз в жизни Куинн слышал, как Сэм смеется. И все это случилось в доме родителей Арианы. Сэм просто-таки лучилась радостью.

— Значит, вы готовитесь к званому вечеру? — спросил он.

Ари посмотрела на него, а Сэм сказала:

— Разве ты не понимаешь? Мы просто испытываем запахи. Но за Спэнк можете не беспокоиться, с ней ничего не случится.

— Какое облегчение, — сказал он. Ари пнула его по ноге.

— Как я понимаю, все приготовлено на рыбьем жире.

— На рыбьем жире? — Сэм сморщила нос.

— Не задавай лишних вопросов. — Ари взъерошила Сэм волосы. — Меньше знаешь, крепче спишь. Почему вдруг стало так тихо? — Она обвела взглядом комнату — доносившийся с заднего двора грохот вдруг стих.

Куинн тоже заметил это.

— Наверное, рабочие решили закончить сегодня пораньше. Игорь сказал, что у них есть еще какая-то работа. — Сэм поднялась, взяла несколько бумажных полотенец, намочила их и вернулась на место.

— Кто такой Игорь? — спросила Ари.

Сэм вытерла Спэнк мордочку и сняла ее со стула.

— Старший рабочий, — сказала Сэм с уверенностью человека, жившего в доме и бывшего в курсе всех событий.

Глаза Куинна сузились.

— А где Елена?

— Не знаю. — Сэм засунула руки в карманы. — Только что была в соседней комнате. Она хотела поговорить с вами обоими. — Саманта с беспокойством заерзала на стуле. — Елена, пришел Куинн. Он хочет поговорить с тобой! — набрав в легкие воздуха, неожиданно громко завопила Сэм. — Иди скорее.

Послышался смех Елены, и она вышла из комнаты.

— Не волнуйся, я здесь и никуда не собираюсь уходить.

Сэм смотрела на Елену светившимися обожанием глазами:

— А можно мне остаться, когда вы будете разговаривать? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

Ари положила руку на плечо Саманты.

— А почему бы нам с тобой не пройти в другую комнату? Пусть они спокойно поговорят.

Куинн пожал плечами. Если Ариана не хочет оставаться с ним при разговоре, значит, она уже знает, о чем пойдет речь и что Елена собирается обсудить.

— У меня такое чувство, что все здесь, кроме меня, уже знают, о чем Елена хочет поговорить, — сказал Куинн, глядя на Ариану.

Она виновато посмотрела на него.

— Я не совсем уверена, но догадываюсь… Идем. — Она протянула руку Сэм, которая, ворча, уже выходила из комнаты.

— Что здесь происходит? — спросил Куинн.

Елена положила на подоконник папку.

— Я провела кое-какие исследования. Я позвонила в Службу семьи и переговорила с представителями Отдела по делам молодежи. Дело в том, что я хочу удочерить Сэм.

Куинн испытал что-то вроде шока. Он ожидал чего угодно, но только не этого.

— Это большая ответственность.

Елена кивнула:

— Я уже воспитала двух девочек. Разумеется, мне известно, что такое быть матерью.

Куинн опустился на стул.

— А что думает по этому поводу ваш муж? — спросил он, быстро обдумывая сложившееся положение.

Конечно, Сэм нуждалась в семье, и Елена с Николасом могли дать ей хорошую семью и хороший дом. Тот дом, в котором Сэм была бы счастлива. К тому же сейчас для Саманты не было никаких вариантов, кроме приюта. И вот семья Арианы протянула руку помощи, а Куинн, несмотря ни на что, был оптимистом. Осторожным оптимистом, если точнее.

Елена села рядом с ним.

— Николасу понравилась эта идея. Когда он узнал о проблемах Сэм, он с радостью согласился принять девочку в нашу семью.

Куинн ущипнул себя за переносицу.

— Это очень благородно с вашей стороны, Елена, но вы не можете… — Как бы это сказать потактичнее, размышлял Куинн. — Нельзя удочерять Сэм только для того, чтобы заполнить пустоту, образовавшуюся после исчезновения Зоуи.

Елена хлопнула его по плечу.

— Прикусите свой язык, молодой человек. Во-первых, я уверена, что Зоуи вернется. А обе мои девочки уже взрослые. У них своя жизнь, и мое желание удочерить Сэм не имеет с этим ничего общего, — заверила она Куинна.

— А что сказали в Службе семьи? — поинтересовался он.

— Они пустились в пространные рассуждения о том, какие выдвигаются требования по содержанию ребенка, сказали, что им потребуется время, чтобы познакомиться с нашей семьей и решить, подходим мы им или нет. — Елена махнула рукой, мол, все эти формальности не имеют никакого значения. — Но Сэм не может ждать. Она не может жить в доме, где ее не любят. Это сослужит ей плохую службу. Она переедет к нам прямо сейчас.

— Я перееду, Куинн? Пожалуйста… — В дверь кухни заглянула Сэм.

— Я не смогла удержать ее в другой комнате. — Следом за Сэм появилась Ари. — Сэм очень хотела присутствовать здесь в тот момент, когда ты узнаешь о предложении Елены, — сказала она. Трудно было понять, как она относится к решению матери. Ари не отвергала эту идею, но и не одобряла ее.

Принять ребенка в семью — значит нагрузить его проблемами этой семьи и ее родственными связями. Куинн не знал, что сказать. Ему хотелось успокоить Ариану, стереть с ее лица эту озабоченность и напряжение. Но как?

Зато он знал, что расстраивало его самого. Повернувшись к Елене, Куинн спросил:

— Значит, Сэм в курсе вашего плана?

Елена кивнула, и его страхи усилились. Все, что касалось усыновления ребенка, было неопределенно, расплывчато, никто и никогда не мог что-либо гарантировать. Поэтому обнадеживать Сэм нельзя, чтобы потом не пришлось отбирать ее и еще сильнее разочаровывать девочку. Его сердце забилось сильнее, он почувствовал возбуждение от того, что близок к принятию решения, которое раньше казалось немыслимым. Так или иначе, но подавать ложные надежды Сэм он не мог.

— Ну разве это не здорово? — спросила Сэм. — Елена хочет меня удочерить, — потрясенно проговорила она. — Я нужна.

Черт. Все зашло очень далеко.

— У меня есть кое-какие знакомые, — сказал Куинн, стараясь взять свои эмоции под контроль. — Я постараюсь ускорить процесс. — Если он, полицейский, поручится за семью Костас, это, разумеется, поможет уладить формальности и решить вопрос положительно.

Ни Зоуи, ни Ариана никогда не говорили о том, что у кого-то из членов семьи имелась судимость. Тем не менее вся необходимая информация будет получена, все проверят, вплоть до отпечатков пальцев, и это может неожиданно породить непредвиденные проблемы и стать камнем преткновения.

— Слышишь, Куинн. — Сэм ткнула Куинна кулачком в плечо. — Я, Ари и Зоуи можем стать сестрами! Ты видел фотографии Зоуи? Она точно такая же, как Ари. Такая же красивая.

И это не фантастика, подумал Куинн. Если он приложит усилия, если он постарается, это может стать правдой.

— Когда моя Зоуи вернется домой, она полюбит тебя, — заверила девочку Елена.

Куинн посмотрел на Ари. Она стояла, прислонившись спиной к стене, и выглядела такой же потерянной, каким был он сам. Без сомнения, Ариана чувствовала себя виноватой, потому что не могла сказать матери о том, что Зоуи жива. Куинн без труда угадывал мысли Ари. Теперь она знала, чем он занимается, и могла верить ему. Но мысль, что она должна скрывать правду от матери, угнетала ее. Это Куинн понимал.

Как и Ариане, Куинну не хотелось обманывать Елену, но она была слишком непредсказуемой и импульсивной. И ее желание усыновить Сэм подтверждало тот факт, что она действовала под влиянием эмоций, а не руководствовалась здравым смыслом. Куинн прекрасно понимал, что Ари согласна с ним, иначе она давно бы попросила у него разрешения посвятить в дело отца и мать.

Куинн покачал головой, чтобы избавиться от мыслей о Деймоне, которые постоянно присутствовали где-то на заднем плане. Сейчас надо решать проблему Сэм.

— Не могу гарантировать, что разрешение на удочерение будет получено, — напомнил он Саманте. — Елена и вся семья должны будут пройти все официальные процедуры.

— Они пройдут, — уверенно сказала Сэм. — И даже Спэнк сможет стать моей сестрой.

Она снова засмеялась, но ее уверенность и преждевременная радость пугали Куинна. Ведь, кроме семьи, специальная комиссия должна была оценить и степень пригодности дома для проживания в нем ребенка.

— Боюсь, что в этой ситуации обезьяна не поможет разрешить проблему. — Куинн сразу же представил себе, как к вошедшему в дом председателю комиссии, окруженному свитой социальных работников и родственниками Арианы, сразу же вскочит на колени обезьяна. Он снова покачал головой. Почему жизнь всегда такая сложная?

— Что это означает? — спросила Елена.

— В некоторых штатах содержание обезьяны может быть сочтено незаконным, — громко объявил Куинн.

— Куинн! — взвыла Сэм, а Елена отвернулась в сторону.

Разумеется, Елена даже и не попыталась выяснить нюансы законодательной системы их штата, касающиеся проживания Спэнк. Впрочем, ничего удивительного. Как полицейскому, Куинну приходилось сталкиваться с разными вещами, но с такой проблемой он еще никогда не имел дела.

Он провел рукой по волосам.

— Есть и один плюс. Так как подростков труднее пристроить в семьи, Служба семьи обычно быстро рассматривает все вопросы, если выплывает что-то подходящее. Мне нужно сделать несколько звонков и выяснить, можем ли мы начать официальные процедуры. Кроме того, Елене и Николасу придется пройти восьминедельный курс подготовки.

Елена всплеснула руками.

— Я вырастила двоих детей. Чему могут научить меня эти курсы? Чего такого я не знаю?

Куинн вздохнул.

— Без этих курсов обойтись невозможно, поэтому лучше сразу записаться на них и пройти как можно скорее. Каждое занятие рассчитано на три часа.

— Только не говорите это Ники. — Елена обвела глазами всех присутствующих. — Он терпеть не может всякие курсы, но если так надо, ради Сэм он сделает это.

Саманта просияла. Куинн вдруг заметил, что впервые видит ее без кепки. Длинные светлые волосы пушистым каскадом спускались на плечи и спину. Сэм была очень красивой и счастливой. Куинн дал себе клятву, что сделает для нее все возможное и невозможное. Он даже готов отдать жизнь ради счастья этой девочки.

— А как быть со Спэнк? — спросила Сэм, беря обезьяну за руку. — Если сотрудники Службы семьи увидят ее, они не позволят мне остаться здесь.

Послышался тяжелый вздох — Куинн посмотрел на Ариану.

— С собакой я справлюсь. Думаю, и с обезьяной тоже, — сказала она, решив, что должна принять участие в деле удочерения Сэм. — Так как я не могу оставаться здесь из-за постоянного грохота, я перееду в другое место и возьму Спэнк с собой. Ей, кажется, тоже не нравится шум. — Ариана посмотрела на мать.

— Куда ты собралась? — Елена подбоченилась.

— Я поживу пока у друга, — неопределенно ответила Ари. — Детали мы обсудим позднее. Хорошо?

Елена чмокнула дочь в щеку.

— Ты хорошая девочка, Ариана. Но давай сначала узнаем, может, тетя Ди и дядя Джон захотят взять ее. Они уже привыкли к ней. И Сэм сможет ее навещать.

Ари улыбнулась, но ее глаза по-прежнему оставались задумчивыми.

Куинн не знал, что ее беспокоило, но она предлагала свою помощь и была готова переселиться к нему в дом. Ради Сэм.

Можно не сомневаться, дом Костасов был подходящим местом для ребенка. Куинн чувствовал это. Да он и сам наслаждался теплом их домашнего очага и их оптимизмом. Даже их эксцентричность нравилась ему, она давала странное ощущение свободы, уюта и чего-то живого и естественного. Он чувствовал себя здесь так же хорошо, как и в собственном доме. Он все глубже и глубже увязал в зыбучих песках этой семьи, и, надо сказать, ему это нравилось.

Но, глядя сейчас на женщину, которая провела ночь в его постели и которая связывала его с кланом Костасов, Куинн чувствовал, что она начала удаляться от своей семьи.

Если он не вытащит ее отсюда, Куинн был абсолютно уверен в этом, Ари вот так же незаметно исчезнет и из его жизни.