Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы XIX - начало XX в.

Народы Швейцарии Н.М. Листова

В Швейцарии на небольшой площади живут четыре народа. Самый многочисленный из них — швейцарские немцы, или германо-швейцарцы, принадлежит к германской языковой группе (занимает север, северо-восток и центр страны), а три остальные — к романской: франко-швейцарцы (область их расселения — западная часть Швейцарии), итало-швейцарцы (южный кантон Тичино) и ретороманцы (часть населения кантона Граубюндена).

После Реформации население Швейцарии разделилось и в религиозном отношении. В настоящее время протестанты живут на западе (почти вся французская Швейцария и две трети кантона Берна), на севере и северо-востоке страны (часть немецкой Швейцарии), большинство ретороманцев Граубюндена также исповедуют протестантизм. Католические области находятся в центре (немецко-швейцарские районы), на юге (италоязычный кантон Тичино и кантон Валлис).

Разнородность национального состава и религиозной принадлежности привели к значительной пестроте в традиционной обрядности.

Вместе с тем естественно-географические и климатические условия Швейцарии (3/5 ее поверхности составляют горы), не совпадают ни с языковыми, ни с национальными границами, поэтому сложившийся на основе этих географо-экономических условий календарный ритм в какой-то степени одинаков у всех народов.

На основе трудовой деятельности сложился народный календарь. Его главные сроки, единые в целом для всего населения страны, определялись началом и окончанием сельскохозяйственных работ: земледельческих в области швейцарского плоскогорья — Миттельланда, днями выгона скота и его возвращения — в области Альп и Юры.

В большей части страны они приходились на апрель-май и октябрь-ноябрь. Согласно этому и хозяйственный год делился на две части.

Представление о времени окончания хозяйственного года в большей части Швейцарии совпадало с днем христианского святого Мартина — 11 ноября. В этот день устраивали ярмарки, как бы завершавшие год. Здесь заключали сделки, договора о найме. Как и в соседних альпийских областях, 11 ноября было принятым сроком расчетов, уплаты налогов, долгов и т. д. В селах прекращались к этому дню полевые работы, скот возвращался с лугов домой — «Мартин ставит скот в стойла» («Martini stell ini»), — говорили в народе[539].

В горных районах Швейцарии святого чтят как покровителя домашних животных, птиц, патрона альпийских пастухов. Следы большого празднества с жертвенным блюдом — жареным гусем, устраивавшимся в старину в этот день, сохранились до сих пор в Швейцарии (главным образом в немецкой). Это подтверждали и другие обычаи этого дня. Так, в Люцерне устраивались игры с гусем: участники их надевали круглолицые «солнечные маски», окруженные лучами. Известно также о прежних жертвоприношениях гусей и кур святому[540].

Старые обычаи, сопровождавшие убой скота в этот день, по-видимому, также имели ритуальное значение. Так, среди ретороманцев Энгадина еще в 40-е годы этот день превращался в праздник — «La bacharia». Из дома, где была девушка-невеста, деревенские парни стремились выкрасть быка, предназначенного для убоя. Хозяева в свою очередь старались спрятать животное и запереть его покрепче, что не всегда помогало. Утром хозяева просыпались от дикого крика и шума: по улицам деревни ряженые вели быка, украшенного гирляндами, в руках они несли большие сковороды, по которым били ножами и ложками[541].

По обычаю, хозяева должны были выкупить быка колбасами, мясом, вином и т. д. Вечером молодежь устраивала ужин в трактире. В других районах крали колбасы[542].

В виноградарских хозяйствах Швейцарии с Мартином связывалась первая проба вина. Шумное веселье, устраиваемое в этот день, неоднократно осуждалось церковью и местными властями и постепенно исчезло[543].

Сам внешний облик Мартина противоречив. Согласно церковным канонам, Мартин изображался в виде епископа или воина, однако в народе его представляли, как старика с длинными белыми волосами и бородой — возможная персонификация наступающей зимы. Черты какого-то мифологического персонажа, вероятно, были скрыты в образе Мартина с черным лицом и руками[544].

Хождения ряженых, устраиваемые в этот день в немецкой Швейцарии, сходны с зимними процессиями масок в Австрии. Вооруженные кнутами и трещотками, под звон колокольчиков ряженые шли по деревням. В этих шествиях участвовала мужская молодежь и дети (в старину — только мальчики). В настоящее время они сохранились как детские развлечения среди швейцарских немцев в кантонах Цюрихе, Ааргау, Санкт-Галлене и отчасти у ретороманцев Граубюндена.

В Швейцарии также известны процессии со светящимися тыквами или репами (Rääbechilbi). На тыквах рисовали лица, черепа или астральные знаки (луну, звезды, солнце). Можно предполагать, что здесь идет речь о процессиях с огнем и светом, устраиваемых когда-то с магической целью усилить слабеющий свет солнца. Возможно, эту же цель преследовал обычай зажигать костры в этот день[545].

В восточной части Швейцарии — области горного скотоводства — роль, аналогичную Мартину, играл св. Галлус (16 октября). Галлуса, как и святых Мартина и Георгия, почитали здесь как покровителей скота. В этот день заканчивался выпас. 16-го открывались ярмарки, к которым были приурочены сроки найма работников и слуг.

В Западной Швейцарии подобные ярмарки устраивались перед рождеством[546].

Начало зимы не имело определенных сроков, но время и приближение ее отмечались в народном календаре и связывались народом с именами святых. Эти даты имели значительные расхождения, что зависело от местных географических особенностей. Это нашло отражение в многочисленных пословицах и поговорках, часть их известна и в соседних альпийских районах с одинаковыми климатическими условиями. Так, в некоторых горных долинах ждали снег еще в конце октября. «Симон и Иуда приносят зиму» (28 октября), или «Симон бросает снег», — говорили в народе; в других районах снег шел только в день св. Катерины (25 ноября), да и то считался несвоевременным («Снег на Катерину вредит хлебу»). Наступление зимы связывали часто с днем Андрея (30.XI) или св. Николая (6.XII): «Если на св. Андрея снег, то он будет лежать в течение ста дней»[547].

После уборки урожая и окончания сельскохозяйственных работ в ноябре наступало время свадеб и веселья среди молодежи. Покровительницей браков, как и у других европейских народов, считали св. Катерину, в ее день устраивались свадебные торжества. В горных районах к ней обращались с молитвами, как к защитнице от стихийных бедствий — лавин и обвалов[548].

После дня Катерины наступало время рождественского поста — адвент. Запреты, связанные с этим периодом (прекращение веселья, танцев, постная еда), соблюдаются более строго католиками и то не везде. В католических и протестантских церквах ставятся «рождественские ясли» («Weihnachtskrippe») — ящик с фигурками, изображающими сценки рождения Христа, пришествие волхвов и т. д. В XIX в. «ясли» часто делались самими крестьянами и постепенно их стали помещать и в домах. Сначала этот обычай распространился среди католиков, значительно реже он встречается у протестантов франко-швейцарцев[549].

В период адвента особое значение придавалось четвергам и воскресеньям. Так, в народе верили, что погода в четыре воскресных дня адвента должна соответствовать погоде четырех кварталов будущего года. Более ранние представления были, по-видимому, связаны с четвергами. В большей части Швейцарии четверг издавна считался счастливым, однако он представлял и некоторую опасность для людей, так как считался днем духов и ведьм. Впрочем, точнее говорить о «ночах духов»; в немецкой Швейцарии ночи на четверги, а также на св. Андрея и св. Николая так и назывались: «шумные ночи» («Bochselnarhte», «Klopfelnärhte»). С наступлением темноты деревенские парни ходили по улицам, производя шум, стук, грохот. Особенно были распространены такие развлечения в северо-восточных районах страны и в Валлисе[550].

В ночь на св. Андрея, так же, как и в день Варвары (4 декабря), особенно усердно занимались гаданием: о будущем, о погоде, об урожае, о замужестве. В день Варвары ставили ветки вишни в воду, если они расцветали к рождеству, то ждали благополучного года. Распространены посевы овса и пшеницы в плошки — ростки их к рождеству означали хороший урожай и т. д.[551]

Один из самых почитаемых святых в Швейцарии — Николай Мирликийский. Его культ распространился здесь в X–XII вв. Но 6 декабря как праздник отмечается в основном в немецкой Швейцарии, причем главнейшие обычаи у католиков связаны с его кануном — 5.XII, а у протестантов с самим днем — 6.XII. Во французской Швейцарии, особенно в кантонах Во, Женеве, Валлисе (Нижний Валлис), этот день проходит тихо, сам образ святого здесь связан с праздником Нового года и рождества. Среди итало-швейцарцев (кантон Тичино) и ретороманцев (кантон Граубюнден) этот день стали праздновать недавно, вероятно, под влиянием немецких переселенцев. Само имя святого имеет ряд местных вариации. Так, в романской Швейцарии к его имени прибавляют «святой» — sontga, в немецкой Швейцарии — эти два слова сливались в одно Samichlaus, в ее восточных районах — просто Klaus, или Chlaus. Имя Клаус относится не только к св. Николаю, но в народе его связывают и с группой масок, появлявшихся в различные зимние дни.

В настоящее время в немецкой Швейцарии как у католиков, так и у протестантов день св. Николая — детский праздник. Дети получают подарки от имени святого. В ряде областей их вручают ряженые — св. Николай со свитой. Весь праздник обычно носит назидательный характер — награждение прилежных и порицание непослушных.

Интересно отметить, что и сам образ Николая у католиков и протестантов внешне различен. Так, характерные для католицизма фигура епископа, его торжественное появление — относятся к позднему времени. В протестантских районах шествие возглавлял Николай — старик в простой одежде — «белые кудри и борода его покрывали грудь подобно снегу, а плащ развевался, как серые клубящиеся тучи»[553]. Его спутники отличались более диким видом. В Центральной Швейцарии их приход сопровождался страшным шумом. Особенностью зимних шествии в кантонах — католических Ури, Швице, Унтервальдене и протестантском Цюрихе — был светящийся головной убор — инфул (Inful). Укрепленные внутри него свечи освещали прорези, сделанные в его боковых стенках, в виде фигурок животных, солнца, луны, звезд.

В составе свиты Николая находились фигуры, контрастирующие с образом святого. Наиболее распространенный образ в немецкой Швейцарии — шмутцли (Schmutzli, буквально — «грязный»). Как указывает само имя — лицо и руки его были черны от сажи. Аналогичные персонажи были известны и в других районах Швейцарии. Так, на Севере св. Николая сопровождал кнехт Рупрехт (Knecht Ruprecht — черный спутник Николая в Германии).

В немецкоязычных частях Фрибура и Валлиса эту роль исполнял «отец Фуэттар» (Pere-Fouettard) — образ, вероятно, заимствованный от соседнего франко-швейцарского населения. В небольшой области Кандерталц и Зимменталц вместо них появился «меховой» персонаж (Pelzer) в меховой одежде из овечьей шкуры, с кнутом и цепями в руках, явно напоминающий австрийских перхт.

Из зооморфных образов наиболее часты маски осла и лошади. Персонажи позднего происхождения: «слуга» (Diener), «ангел» (Engel, Angette), «рождественское дитя» (Weihnachtskind) — играют небольшую роль.

Исследование образа святого Николая и его праздника вызвало различные суждения в этнографической литературе. Немецкий этнограф Мейзен считал, что этот праздник имеет христианское происхождение. Сам святой в этом шествии выступает как победитель темных и злых сил, а побежденные сопровождают его в качестве свиты. Однако это мнение вряд ли убедительно. О позднем включении образа святого в эти шествия говорят шумные процессии клаузов, в которых Николай играл второстепенную роль или отсутствовал совсем. Клаузы (по-видимому, имя святого перенесено на них случайно) появлялись в различные дни зимы, а не только 6.XII. Один из составителей этнографического атласа Швейцарии Гейгер, детально исследовавший обычаи этого дня, указал на слияние здесь различных праздников и фигур. По его мнению, святой впитал в себя различные образы, в том числе германского бога Вотана, а также являлся персонификацией зимы[554].

Период с 25.XII по 6.I, как время зимнего солнцестояния, занимал особое место в народном календаре Швейцарии, независимо от национальных и религиозных различий населения. Швейцарские этнографы П. Гейгер и К. Мейли предполагали, что в основе зимней обрядности лежит магия плодородия и культ предков. Ряд обычаев сохраняет следы почитания огня, как света, возможно ассоциированного с солнцем.

Начиная с сочельника или за два-три дня до рождества и до 6.I наступало кульминационное время появления масок. Ряженые ходили по улицам, мазали сажей лица женщин, ударяли встречных ветками, заходя во дворы, хлестали скот и плодовые деревья. Считалось, что эти действия приносят здоровье и способствуют плодородию. Значение этих шествий могло быть различным — предполагается, что они олицетворяли умерших или представляли какие-то мифологические фигуры. Возможно, что маскирование и шествие было также охранительным, защитным актом[555]. Эти обычаи часто носят ограничительный областной характер, типичный для Швейцарии. Происхождение их различно.

Так, в кантоне Цюрих и в соседних районах последний день учения превратился в школьный праздник — «Школьный Сильвестр». Рано утром проходят группы детей, они шумят, щелкают трещотками, бьют в сковороды и кричат: «Сильвестр, встань!» Пришедшего последним в школу — «Сильвестра» возят по улицам в повозке, украшенной бумажными цветами. Этот обычай, название которого перенесено с последнего дня старого года, имеет недавнее происхождение, и в ряде случаев он был введен местными учителями.

Подобный обычай возить куклу или ряженого с маской козы или осла («Posterli») был известен в Люцерне. Смысл этих обычаев неясен — некоторые исследователи видят в этом проводы старого года, по предположениям других, это видоизмененные похороны духа растительности.

Процессии масок были приурочены также к 23 декабря, известному в народе как «ночь Хрунгели» (Chrungelinacht). Сам образ Хрунгели (Chrungeli, Chlungeri, Chlunge) представлен в легендах как злое существо, часто с чертами птицы — клювом и когтями. Как полагают, этот женский демонический образ был связан с женскими домашними работами, прежде всего, прядением, и позднее превратился в пугало, вызывающее страх детей.

Маски ходили с шумом, чтобы изгнать злых духов (Strätele), которые, как верили в народе, могли вредить урожаю фруктов[557].

В кантоне Базель холостая молодежь, главным образом деревенские парни, позднее — дети, устраивали шествия (Nünichlingere). Одежда их из овечьих шкур и маски часто напоминали австрийских перхт. Распространены также переодевания в сильно поношенные женские платья. Среди ряженых появлялись и зооморфные маски — с головой осла или лошади (Rossgrind, Schnappesel), реже быка (Grungel) или птицы, а также с фантастическими чертами (Gurri, Schnabelgurri).

Шумные шествия, устрашающие маски вызывали осуждение со стороны духовенства и местных властей. Более позднего происхождения было участие в них детей, членов ферейнов. Вечером в сочельник или утром в первый день рождества ходили по дворам, пели специальные рождественские песни ноэли (Noel — в Западной Швейцарии) или читали стихи с поздравлениями (Восточная Швейцария). По старым традициям участникам давали сласти, колбасы, другую еду и деньги. Эти хождения принимали иногда характер попрошайничества и запрещались как нищенство[558].

Стремление узнать будущее — гадания, приметы о погоде, урожае, личном счастье распространены у всех народов Швейцарии.

Так, выставляли на улицу на ночь снопы различных злаков, в зависимости от инея на них судили о будущем урожае, или по погоде 12 дней святок угадывали погоду 12 месяцев следующего года[559]. Вера в таинственные силы, которые могли в это переходное время повлиять на людей, отразилась в многочисленных предосторожностях, особой значимости, придаваемой каждому действию в эти дни.

Все домашние работы должны быть закончены за несколько дней до рождества, запоздавших ожидали различные несчастья. Верили, что все случившееся в это время могло распространиться на весь год — так, никто не должен был лежать больным. Чтобы обезопасить себя от злых сил, хозяин дома кропил все строения святой водой и окуривал дымом от жженой хвои. В итальянской Швейцарии мальчики продавали ветки можжевельника, так как по поверьям его дым предохранял от болезней[560].

Самый большой зимний праздник — рождество. Семейный характер его отражается в обычаях этого дня и его кануна. Все члены семьи стремились быть в это время дома, даже отходники из Валлиса и Тичино возвращались к рождеству домой. В этот день не приглашали посторонних. В немецкой Швейцарии считали, что приход гостя в сочельник и даже на первый день рождества приносил несчастье.

Празднование начиналось с обрядовой трапезы, устраиваемой после возвращения из церкви. Вечером все члены семьи обязательно собирались за общим столом. Еда должна была быть обильной и разнообразной, так как это могло оказать магическое влияние на благополучие в будущем году. В селах на стол ставили все, что производило хозяйство. Особую роль отводили обрядовому хлебу, так, на столе обязателен хлеб из различных злаков и хлеб с сухими фруктами, ягодами или орехами. Обрядовому хлебу часто придавали форму заплетенной косы или кольца — характерную также для хлеба, выпекаемого в поминальные дни.

Часть еды давали скоту, а крошки бросали под корни фруктовых деревьев, желая их приобщить к общей трапезе; также верили, что пища, приготовленная в сочельник, особенно обрядовый хлеб, способствует плодородию и здоровью. Старый обычай — оставлять еду на ночь — в народе объясняли по-разному. Так, местами считали, что умершие возвращались домой, чтобы быть вместе со всей семьей в это время.

Возможно, что когда-то этот обычай имел и значение жертвы, приносимой предкам. Позднее под влиянием христианства трактовка его изменилась. Так, в Бернском Оберланде еду оставляли для ангелов или для младенца Христа[561]. В итальянской Швейцарии зажигали свечи, а еду, как считали, принесут умершие сами.

Еще недавно в романской Швейцарии вся семья проводила этот вечер около очага, на котором горело рождественское полено (фр. «Souche de Noël», «Buche de Noël», ретор. — «Cusch de Natale», ит. — «sciuk»). Его остатки хранили весь год как лечебное средство, а потом бросали на крыши домов или на поля, чтоб увеличить урожай. Об особом значении, придаваемом полену, говорят слова песни-заклинания, которую когда-то исполняли в сочельник.

На рождество принято дарить подарки, особенно в немецкой Швейцарии. Некоторые швейцарские этнографы — П. Гейгер, Р. Вейс — указывали на особую их значимость: подарки не были обычным обоюдным поздравлением, а дарами, приносящими благополучие. Этот обычай имеет различную давность в Швейцарии. Так, у франко-швейцарцев он представляет недавнюю традицию и, по-видимому, вытеснил более раннюю — дарить на Новый год[563]. Подарки детям приносят ряженые, или кладут их незаметно под елку, в детские башмачки и чулки, подвешенные около очага, дымохода и батарей центрального отопления. По старым представлениям, через дымоход якобы проникали духи.

С обычаем дарить на рождество связаны многочисленные персонажи. Часть их, вероятно, выступала раньше в иной роли. В Восточной и Средней Швейцарии среди швейцарских немцев наибольшее распространение получили два близких образа — «рождественское дитя» (Weihnachtskind) и «ребенок Христос» (Christkind). Первый наиболее характерен для западных районов данной области, а также кантонов Базель и Берн, тогда как в остальной части ее распространен второй. Аналогичные фигуры известны и у других народов Швейцарии. Так, в романской Швейцарии «рождественское дитя», «Иисус дитя» и т. д. — Unfant da Nadal, Petit Jesus, Enfant Jesus, Poupon Jesus, Unfant d Nadal внешне близки к ним. «Рождественский ангел» (Ange de Noël, Angette, Engel) — девочка, реже мальчик в белой одежде с веночком на голове. Все эти образы имеют недавнее происхождение и, по всей вероятности, заступили место более ранних.

В протестантских районах французской Швейцарии подарки приносит св. Николай — старик в темном плаще. Подобную внешность имеют «Отец рождество» (Реге Chalande, Pere Noël), «Рождественский человек» (Homme de Noël), «Доброе дитя» (Bon Enfant), различные чудища (Croquemitaine, der Mutti).

Аналогичную роль играют и женские образы: «Рождественская дама» (Dame de Noël) во французской Швейцарии и Befana в итальянской. Несмотря на позднее происхождение, оба эти образа показывают и более ранние черты, в народных легендах они выступают то как страшные, то как красивые женские фигуры. Интересен призрак — Chauchevieille (область его появления — небольшой район кантона Во)[564].

Обязательным элементом современного рождественского праздника является «рождественское дерево» или «дерево Христа» (Weihnachtsbaum, Christbaum). Это елка или сосна, украшенная гирляндами, фигурками и зажженными свечами, появилась в Швейцарии сравнительно недавно. Само его происхождение уходит в глубокую древность и, вероятно, было связано с магическим значением вечной зелени как символа жизни. В старину зеленые ветви ели или сосны, или вершину дерева подвешивали в домах к потолку парадной комнаты. Украшенные еловые деревья (но без свечей) известны в 70-е годы XVIII в. на рождественских цеховых праздниках. Еще недавно зеленые ветки падуба, сосны или само дерево ставили на день св. Николая 6 декабря (Chlausbaum). Как предшественников современной праздничной елки, вероятно, надо рассматривать также и пирамиды, украшенные ветками, пряниками, зажженными свечами, а позднее и фигурками.

В кантоне Аппенцелль эти пирамидки называются Chlausezüüg. Первое упоминание елки с огнями относится к концу XVIII в., но распространение ее в Швейцарии произошло в 70-80-е годы XIX в. прежде всего, на севере в районах, граничащих с немецкими, что, вероятно, и указывает на значение немецкого влияния. Как и в других странах, елка первоначально стала городским обычаем. В этнографическом атласе Швейцарии выделено несколько периодов ее распространения — до 1900 г., до 1918 г. и позднее. Значительно медленнее этот обычай входил в быт протестантов и особенно жителей романских районов Швейцарии[565].

В части немецкой Швейцарии второй день рождества посвящен патрону лошадей св. Стефану. В некоторых местностях совершали освящение соли и лошадей. В других районах страны подобные обряды связаны с иными днями, так, в итальянской Швейцарии покровителем лошадей считали св. Антония (17/I).

В противоположность рождеству встреча Нового года и его празднование имеют общественный характер. Праздник начинается 31 декабря — со дня, посвященного памяти католического святого Сильвестра — римского папы. Хотя этот день в народе и известен под его именем, обычаи, связанные с ним, не имеют ничего общего с его жизнью.

В немецкой Швейцарии родственники, знакомые, соседи собираются вместе в трактире или у кого-нибудь. Горожане отправляются компанией в театры. Этот обычай настолько укоренился, что в языке появились глаголы — altjohrli, neujohrli, silvestre («провожать Старый год», «встречать Новый год», «праздновать Сильвестра»).

В протестантских районах 31 декабря главный день шумных маскарадных веселий. В немецкой Швейцарии главные ряженые это сильвестровские клаузы. Характер обрядности имеет местные варианты, но все клаузы носят светящиеся головные уборы разной формы, большинство их закрывает также лицо. По своему характеру они близки к инфулу Николая и, вероятно, представляют остатки шествий со светом. В Аппенцелле клаузами рядились мужчины, часто надевавшие женские национальные костюмы. Черты их масок благообразны и даже несколько слащавы. Интересны их головные уборы: эти сложные сооружения снабжены фигурами из различных материалов, они изображали порою целые пейзажи с деревнями, постройками, церквами или альпийские луга со скотом и пастухами. Клаузы из Оберланда отличаются большими масками с грубыми гротескными чертами, на широких поясах привязаны большие бубенцы и колокольцы, которые обычно подвешивают коровам. Звон их вторит движениям ряженых. Среди них опять появляются маски с черными лицами и руками, которые пачкают встречных женщин и девушек сажей.

Древние по своему происхождению маски, одетые в еловые ветки или закутанные в солому (район Амден), олицетворяли, по всей вероятности, духов леса и растительности. В Берне поздно вечером ходят ряженые: огромные деревянные маски с длинными языками полностью закрывают их лица (Achetringele). Роли их исполняют деревенские парни, одетые в старые женские платья, в руках они держат метлы, чтобы вымести старый год.

Обычаи проводов Старого года, похороны Сильвестра, сожжение чучел были известны раньше и в других районах Швейцарии[567]. Первого января все обменивались поздравлениями и подарками. Местами сохранялись представления о влиянии первого встречного в этот день (мальчик — к счастью; женщина, особенно старуха, — к несчастью), соединенные с магией первого дня.

В романской Швейцарии во французских кантонах и в протестантских районах соседнего Берна, в части Граубюндена и Тичино день Нового года считали главным временем подарков, что, возможно, было связано с римской традицией. Позднее обычай одаривания приурочили и к рождеству[568].

В горных деревнях сохранился ряд обычаев, связанных с традициями союзов молодежи, долго здесь существовавшими. Так, еще в 30-е годы среди парней и девушек путем жеребьевки составлялись пары. Их символическая связь сохранялась в течение всего года — в виде взаимных подарков во время игр и танцев, как взаимопомощь и т. д., с этим же, вероятно, было связано и новогоднее развлечение в Энгадине — катание молодежи на санях (Schlitteda). Рано утром 1 января выстраивались длинные вереницы санок, в них садились попарно парни и девушки. В некоторых районах придавали этому обычаю и магическое значение — чем длиннее процессия, тем будет лучше конопля: «Длинная конопля, толстая конопля», — кричали участники процессии. В Тринсе такой ряд назывался «длинной колбасой»[569].

В большей части Швейцарии новогоднее веселье продолжалось и 2 января. В протестантских районах его называют по имени известного св. Берхтольда (Berzelis, Betelis, Berchtelistag), однако швейцарские этнографы считают, что это производное от мифологического образа Перхты или перхт, другие — от христианского праздника эпифании (дня богоявления). Интересно, что эти названия не закреплены за 2 января, а переходят и на другие дни — так, во Фрауенфельде это третий понедельник, в Люцерне — первое воскресенье после 6 января, а в Цюрихе — 13 января («после Нового года»). В кантоне Цюрих от корня, общего с именем Берхтольда, произошел глагол «bechteli», что значит собираться, устраивать ужин в складчину (собирались отдельно взрослые, холостая молодежь, дети). В этот день ходят также ряженые, собирают колбасы, сласти и деньги и пируют совместно. На западе Швейцарии шествуют целые процессии, среди ряженых часто бывает много мужчин, переодетых в женские платья.

В Альпийской области и кантоне Тичино 2 января не отличается от других дней[571].

6 января — день богоявления (Epiphania, Babania, Buania). В католической Швейцарии среди народа он известен как день Трех королей (Dreikönigstag). Основным событием этого дня был приход ряженых со звездой. Три короля — два в длинных белых одеждах с коронами на головах, один с черным лицом и чалмой на голове — читали стихи, в которых извещалось о рождении Христа. В заключение они желали счастья, богатства и просили дать им подарки. Иногда они собирали деньги, которые шли как плата участникам из церковного хора, сопровождающим королей. В Тичино короли (Re magi) приносили подарки детям 6 января (реже в другие дни). В народе считали королей покровителями путешественников, поэтому их имена часто значатся на вывесках гостиниц.

В протестантской Швейцарии в этот день «праздника короля» («Fête du Rois») устраивались его выборы. Для этого в специальное печенье («gateau des Rois», «la galette des Rois») запекали боб или два боба, второй предназначался для королевы, в некоторых районах — маленьких кукол. Получивший печенье с бобом становился королем. Возможно, что этот обычай связан со средневековыми выборами «шутовского короля» (Narrenkönig). Избранный король угощал присутствующих, произносил речи, принимал почести. Несмотря на распространение этого обычая в протестантской Швейцарии, его вряд ли можно связывать с религиозными различиями, так как он был известен и до Реформации, а также за ее пределами — в католической Франции[572].

6 января — последний день святок. Легенды немецкой Швейцарии повествуют, что в ночь на 6 января появляются злые силы, таинственные призраки. В эту самую страшную ночь якобы возвращаются бедные души, не нашедшие покоя. В горных районах имеется ряд обычаев, не связанных с христианскими мотивами, — дети с колокольчиками ходят по деревням и просят сладостей, с наступлением темноты идут парни, одетые в белые пастушеские одежды, трубят в горны, щелкают кнутами и т. д.

В горных деревнях Нижнего Энгадина — по улицам сверху вниз катили по склонам все, что попадалось на глаза, особенно телеги, бочки, чурбаны, сани, часть их бросали в деревенские колодцы или источники. Возможно, что этот обычай когда-то был связан с представлением об очистительной или оплодотворяющей силе воды. Считают также, что в этом обряде — отголоски древнего почитания источников кельтами[573].

Одинаковые обычаи, сопровождающие эти дни, связаны и календарными изменениями, вызвавшими передвижения праздников. Так, введение нового стиля (1582 г.) происходило в Швейцарии неодновременно. Особенно долго сохранялся старый счет в западных протестантских районах страны. И в настоящее время его следы видны в народном календаре — так, в Эмментале еще недавно гадали на старого Сильвестра 13 января, а в кантоне Аппенцелль ходили «сильвестерские клаузы». В других районах 13 января, согласно новому стилю, праздновали день Хилари, но выполняли некоторые новогодние обряды. В Альпах считали, что к живым приходят бедные души (появления умерших ждут обычно в канун Нового года и в сочельник). О более старой традиции говорит связь этих же обычаев с 10 января (в XVIII в. — 31 декабря)[574].

В январе отмечался ряд праздников, среди них посвященные покровителям скота: 17 января — день св. Антония и 20 января — день св. Себастьяна.