Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы XIX - начало XX в.

Финны Н.В. Шлыгина

Народный календарь финнов, сложившийся к началу средневековья, был в основе аграрным, хотя в нем сохранялись и более древние элементы, связанные с охотой и рыболовством, которые стали побочными, но продолжали быть жизненно важными промыслами для финских крестьян. Основное занятие финнов — земледелие — не только определило специфику народного календаря, но и способствовало в дальнейшем стойкому сохранению в течение веков наиболее важных его элементов. С начала XIII в. в Финляндии стало распространяться католичество. Постепенно церковь укрепляла свои позиции в стране и расширяла влияние на повседневную жизнь народа; начал входить в обиход и церковный календарь. Церковный календарь в ходе времени изменялся не только в связи с церковными событиями, как, например, в период Реформации, но в нем происходили преобразования и под влиянием народного календаря. Входя в жизнь народа, церковные праздники соединялись с теми датами и праздниками, которые приходились на это время по народному времяисчислению. Дни церковных святых и праздники, связанные с событиями священного писания, оказывались соединенными с традиционными работами сельскохозяйственного годового цикла. Обряды и обычаи, приуроченные к церковному празднику, зачастую связывались дохристианскими верованиями, заключали в себе остатки древних магических действий, традиционных жертвоприношений, призванных обеспечить хозяйственное благополучие крестьянства.

Финскими исследователями проделан большой труд по изучению старых форм народного календаря, их трансформации путем внешних влияний на народное времяисчисление, а также по выяснению первоначального значения различных памятных дней и празднеств, претерпевших большие изменения с течением времени.

Финские исследователи полагают, что до перехода к земледелию финские племена вели счет времени по лунным месяцам — по 28 дней — и прибавляли в конце каждого две-три безлунные ночи. Счет месяцев в году не был точным — могло быть 12–13 месяцев. При этом лунный месяц делился на 4 семидневные недели, в каждой неделе выделялся последний, седьмой день, как день различных запретов (pyhä)[353].

Переход к солнечному году был связан с распространением земледелия, требовавшего более точного счета времени, предварительного вычисления периодов различных работ, сроков вызревания злаков и т. д. Солнечный год уже очень точно делился на 12 месяцев и 52 недели. Финны знали дни солнцестояний и солнцеворотов, но исходными точками отсчета времен года у них были иные дни, так как в основе народного времяисчисления лежал аграрный годовой цикл. Естественно, что в Финляндии с ее длинным, темным и холодным осенне-зимним периодом календарь имел свои специфические особенности, отличавшие его от народного календаря земледельцев Центральной или Южной Европы.

Финны делили год на два основных периода: летний и зимний. Один был временем полевых работ, другой — периодом домашних занятий, ремесел, лесных промыслов и рыболовства. Исходными днями отсчета времени были «зимний день» (talvipäivä), приходившийся на 14 октября, и «летний день» (suvipäivä) — 14 апреля. Каждая из половин года делилась в свою очередь на две части своей, так сказать, наивысшей точкой: 14-ое января считалось «центром зимы» (talvennapa), а 14 июля — «серединой лета» (keskikesä)[354]. При этом границы одного периода не были особенно четкими, летний период уходил постепенно, как это и происходило в природе. Деление на недели было весьма важным, так как многие работы и их сроки — посев, сенокос, жатва — высчитывались по неделям. Любопытно, что при этом применялся обратный счет. Так, если посевными считались десять недель от дня Георгия до Петра (с 23 апреля по 29 июня), то первой при этом была та, что шла со святого Петра, а десятой — под святого Георгия. Изучение счета сроков земледельческих работ у других северных народов показало, что аналогичный счет недель в обратном порядке хорошо прослеживается у карел, эстонцев, а также в Исландии. Вероятно, подобная система применялась и другими народами до распространения юлианского календаря, вытеснившего эту традицию в Центральной Европе, в то время как в периферийных районах она сохранилась[355].

Для финского календаря характерно, что, хотя иногда при определении сроков аграрного календаря и называли недели по тем святым, с дней которых они начинались, но, как правило, обходились без этого, и опорными пунктами отсчета рабочих сроков были дни народного календаря — «зимний» и «летний день», «середина» зимы и лета.

Как уже упоминалось, в старой неделе лунного года отдельные дни не имели, вероятно, собственных названий, исключая день запретов (pyhä). С течением времени при переходе к солнечному году все дни недели получили собственные названия, пришедшие из европейского календаря и в финском языке заимствованные непосредственно из старошведского.

Но названий месяцев с латинской основой финны не восприняли, сохранив их народные наименования, определяющие месяц по какому-нибудь характерному признаку: основным сельскохозяйственным работам, погоде, состоянию природы.

По старой традиции летний период кончался с завершением полевых работ — когда урожай был убран, а скот пора было ставить на зиму в стойло. Считалось, что все работы старого сельскохозяйственного года должны были быть завершены в конце сентября. Вероятно, эти сроки выработались в те времена, когда земледелие стояло еще на довольно низкой ступени развития, поля были небольшими и обмолот зерна требовал не много времени. С распространением церковного календаря конечным сроком полевых работ стал Михайлов день — 29 сентября, а в пограничной Карьяла, где было распространено православие, другой церковный праздник — Покров (1 октября). В эти дни скот ставили в хлева и пастухов отпускали; раньше в этот день получали расчет и батраки. С развитием земледелия сроки окончания уборки урожая отодвинулись на более поздний период, но старая традиция, связывавшая окончание полевых работ с Михайловым днем, оказалась живучей. Этот день оставался праздничным, и многочисленные поговорки говорили о его значении: «С Михаила женщины в доме, репа (или картофель) в погребе», «Михаил опустошает поля», «Михаил запирает ригу» и т. д.

Старый сельскохозяйственный год заканчивался сентябрем, с октября начинался новый. Таким образом, зимний период народного календаря в Финляндии следует начинать с октября, так же, как это было и в среднерусской полосе[356]. Месяц октябрь назывался у финнов lokakuu (также lika, ruokakuu[357]) — «грязный, слякотный месяц». В этой северной стране с осеннего равноденствия погода портится, дожди размывают дороги, дни быстро становятся короткими и темными, как говорит поговорка, «осенняя ночь гонится на девяти конях».

Урожай в октябре был уже убран с полей, скот стоял во дворе, так что погода не имела большого значения для хозяйства. Наблюдая природные явления в это время, старались угадать погоду будущей весны, от которой ход работ и урожай во многом зависели. Приметы сопоставляли октябрь с маем: в тот день месяца, когда в октябре начнется листопад, в мае может выпасть снег. Время ледостава определяло начало весенних дождей, появление льда на воде у корней тростника значило, что в тот же день мая откроется ледоход, первый иней на деревьях — день, когда в мае появятся листья, и т. д.

Октябрь относился к зимнему периоду, но началом зимы было не первое, а 14 октября, день св. Калиста. Народное начало зимы, обозначавшееся как «зимний день» и «зимняя ночь» или «зимние ночи», отстояло, как мы видим, от дня окончания старого года, дня окончания полевых работ, на две недели — от Михайлова дня до Калиста. Некоторые исследователи, в том числе Кустаа Вилкуна, полагают, что этот разрыв возник в прошлом благодаря тому, что по окончании старого года ждали для отсчета начала зимы новолуния, что и составляло промежуток в две недели[358].

С того времени, как эти дни закрепились за постоянной датой — днями святых, расстояние в две недели сохранилось, хотя, естественно, перестало соответствовать фазам луны. В прошлом «день зимы» был настолько важным в народном календаре, что вошел в старинные деревянные жезлообразные календари, которые отражали уже христианское времяисчисление, а затем и в печатные календари XVII в. Он применялся не только в народе, но и в высших слоях общества и даже в качестве официальной даты в документах в течение всего XVIII в. В церковном календаре зимний день отмечался еще в 1840 г.[359] Интересно, что в шведском народном календаре аналогичного дня нет, но есть он у норвежцев, эстонцев, эстонских шведов. Одним из значительных церковных праздников, приходившихся на октябрь, был день св. Бригитты (народные финские формы этого имени — Пирьо, Пиркко и др.) — 7 октября. В некоторых местностях Финляндии эта святая была очень популярна, ей было посвящено много церквей, и 7 октября было большим праздником. Интересно, что имя Бригитты соединилось с названием насекомого — «божьей коровкой» (coccinella), которая и у других народов считается посредницей между людьми и богом. Названия, связывающие ее с Пиркко, — леппяпиркко, леппятгирьо, пиимяпиркко и др. — божья коровка получила в Хямэ. Через «леппяпиркко» можно было получить от св. Пиркко сведения о погоде, о женихе, о смерти и др.

День св. Бригитты в народном календаре определял начало вязания большого зимнего невода. В Халикко в этот день устраивалась большая ярмарка, получившая название Пиритта (также народная форма имени Бригитта). На ней велся преимущественно обмен крестьянами зерна на рыбу у рыбаков.

28 октября отмечался день Симо, т. е. св. Симона (Simonpäivä), когда, как считалось, окончательно устанавливалась зимняя погода: «Симо строит мосты», — т. е. промерзает земля, замерзают внутренние воды. По народным поверьям, день Симо несчастливый: в этот день не следовало начинать никаких крупных работ, женщины не пряли, вообще старались не прикасаться ни к каким колесам. Такие представления были распространены и в Центральной Европе. В некоторых местностях Финляндии на Симо кололи свиней.

В пограничной Карьяла среди православных праздновался следующий день — 29.X — св. Анастасии, считавшейся покровительницей овец. В этот день женщины также не должны были прясть. С утра они шли в церковь и несли в качестве дара овечью шерсть. «Овечий праздник» аналогичным образом отмечался у православной води и ижоры — женщины несли к часовне шерсть, овечьи ножки и головы, которые потом распределялись между нищими[360]. В некоторых деревнях Ингерманландии в этот день кончали копать картофель и трепать лен. В этих местах женщины ходили в этот день ряжеными, с льняной куделью на голове.

Особый интерес представляет приходившийся на октябрь «день белки» (oravan päivä), который никак не был связан с христианским календарем. Белка издавна играла большую роль в экономике страны, ее мех составлял одну из важных статей экспорта и служил единицей обмена, мерой денег и даже зерна. В связи с этим охота на белку была очень рано регламентирована. На деревянных календарях день белки, т. е. начала охоты на нее, обозначался особым знаком. Он вошел и в печатные календари. День начала охоты на белку не был единым для всей страны, что не удивительно, если вспомнить ее протяженность с юга на север. В некоторых старинных календарях лук и стрелы, обозначавшие день белки, были нарисованы около дня св. Бригитты, в Похъянмаа и Карьяла он приходился на св. Симона, в большей части страны день белки был 21 октября, когда церковный календарь не отмечает ни одного святого. Можно добавить, что шведский календарь также отмечал день белки и тоже в разных частях страны в разные дни.

В конце октября — начале ноября по народному календарю наступал важный период, длившийся десять-двенадцать дней и называвшийся «время раздела», «время деления» (jakoaika). В одних местах этот период отсчитывали с 1 ноября, в других с 28 октября, в Мартынов день — 10 ноября — он заканчивался. С этим периодом связано множество обычаев, запретов, примет, что уже само по себе говорит о его важности.

В известной мере этот двенадцатидневный период был временем отдыха от повседневных работ. Многие будничные занятия были запрещены: нельзя было стирать, прясть, стричь овец, резать скот. Можно было плести сети, что было тихой и чистой работой, женщины могли заниматься мелким рукоделием, даже брать такую работу с собой, когда шли в гости. Вообще в это время было принято навещать родственников и знакомых, мужчины собирались компаниями выпить и поговорить. Но вести себя следовало солидно, не шумно. В соответствии с этим праздничным периодом с 1 ноября начиналась свободная неделя или две для наемных работников (muutto~, römppä~, runtu~, itseviiko).

Но запреты различного рода, относящиеся к этому периоду, говорили не только о его праздничности, но и об опасностях, которые в нем таились. В это время нельзя было ни в какой форме уменьшать свое хозяйство: ничего нельзя было ни дарить, ни одалживать соседям, нельзя было подавать нищим что-либо из вещей (вероятно, с этим же был связан запрет резать скот). Нарушитель этого запрета мог подорвать благосостояние своего хозяйства в следующем году.

Важность «времени раздела» подчеркивалась и тем, что молодежь во многих местах в эти дни гадала, чтобы узнать свое будущее.

Большое значение имела и погода в эти дни. Старики предсказывали по ней погоду на весь следующий год. Каждый день времени раздела соответствовал одному из месяцев: первый — январю, второй — февралю и т. д. Кроме того, если в эти дни светило солнце, год должен был быть солнечным. Появление солнца обещало 9 солнечных дней во время сенокоса. По приметам, если солнце проглядывало даже на такой срок, за который можно было лишь оседлать (или запрячь) лошадь, год будет неплохим. Но если все 12 дней было пасмурно, то считалось бессмысленным вырубать лес на подсечном участке: лето будет таким дождливым, что деревья не высохнут и их нельзя будет сжечь.

Особое место в этом периоде занимал день кекри или кеури (kekri, keyri, köyri). В настоящее время этот день приурочивается на первую субботу ноября, которая является праздничным и свободным днем. Одно время официальный календарь ставил день кекри на 1 ноября.

Изучение старых данных о празднике кекри говорит, однако, о том, что этот день обладал большой подвижностью, но связан был с концом октября-началом ноября и «временем раздела».

Есть данные о том, что в некоторых местностях кекри праздновался даже в июле, но, как правило, по народной традиции день кекри не отмечается ранее Михаила, в большинстве случаев его относят к Мартынову дню, дню всех святых, иногда к Катеринину дню. Объяснения этому явлению можно найти в некоторых сведениях, собранных о празднике кекри: он отмечался в разное время потому, что даже люди одной деревни праздновали его в разные дни, соответственно тому, в какой день они заканчивали обмолот зерна[361].

То обстоятельство, что праздник кекри совпадал с различными церковными праздниками, имевшими свои традиции, представляло трудности для выделения специфики и анализа той обрядности, которая была связана только с этим днем. Из имеющихся данных явствует, что день кекри был связан с благополучием стада и успехом земледелия. Анализ различных терминов, связанных с кекри, показал, что часть этих слов обозначает «последыша»: «кеури» назывался пастух, который последним пригнал скот в последний день его выпаса, последняя посеянная озимая рожь называлась рожь-кеури, последний жнец кеури. В Карьяла «кеури» обозначало также духа — хранителя стада и урожая. В иных случаях слово «кеури» обозначало, наоборот, «первого». Иногда оно употреблялось с ругательным словом «поросенок», «собака» и т. д. по отношению к гостю, пришедшему на праздник кеури. Последнее было связано с тем, что по своему характеру праздник кеури был семейным, незваные гости были нежелательными, появление постороннего человека рассматривалось как бесцеремонность, и ему давалось насмешливое прозвище «поросенка-кеури» или аналогичное.

По некоторым сведениям на кеури пекли специальный каравай, который лежал во время праздника на столе, а потом убирался в закрома до весны. В этот день гадали — о том, кто доживет до следующего года, кто выйдет замуж или женится и т. д.

Все данные о кеури, в особенности в сочетании с теми, которые относятся ко «времени раздела», позволяют сделать заключение о том, что это был период, когда по народному календарю заканчивался старый год и начинался новый, и кеури был праздником урожая и окончания года[362]. О том, что в прошлом каждый двор справлял начало нового года в тот день, который стал традиционным для этого двора, независимо от соседей, имеются вполне определенные сведения[363].

В давние времена год заканчивался в сентябре, но с течением времени земледелие развивалось, увеличивались возделываемые поля, рос размер урожая, появлялись новые культуры, и уборка, а главное, обмолот не могли быть закончены к Михайлову дню. Постепенно праздник урожая переместился на более поздние сроки. Вместе с ним неразрывно передвинулось и время начала нового года и «время раздела», которое раньше, очевидно, приходилось на промежуток между днем окончания старого года и «первым днем зимы».

«Время раздела», как и разрыв между окончанием уборки и днем зимы, объяснялось тем, что старый лунный год, состоявший из 12 месяцев, имел разницу с солнечным годом, вошедшим в употребление позже, в 11 суток. Только добавив эти дни к лунному году, можно было начинать новый год[364]. Вместе с днем нового года образовывался период в 12 праздничных дней, которым придавалось большое символическое значение.

Финский календарь не представляет собой чего-либо исключительного в этом отношении: «время раздела» или время «выравнивания» (die Zwölften у немцев) знали многие народы. Эстонцы отмечали время раздела (jaagomisaeg) тогда же, что и финны, хотя о нем сохранились более скудные сведения. В Германии и Швеции этот период приходился на середину зимы, когда кончался старый год и начинался новый.

Ноябрь месяц назывался по-фински «marraskuu», что пытались объяснить различными способами. В настоящее время придерживаются той точки зрения, что в основе этого слова лежит понятие голая, мертвая, пустая (земля).

Ноябрь имеет богатый рабочий календарь, в нем есть большие церковные праздники.

По рабочему календарю в этот месяц следовало заниматься изготовлением сетей, считалось, что сети, изготовленные в ноябре, прочнее и уловистее остальных. Большой зимний невод полагалось закончить к Андрееву дню (30.XI). Если не успевали изготовить всего необходимого сетевого полотна, то хотя бы часть ячей на каждой снасти должна была быть связана в ноябре. Ноябрь считался благоприятным и для рубки леса.

По христианскому календарю ноябрь начинался с дня всех святых и мучеников церкви. Этот праздник сохранила церковь и после Реформации. То обстоятельство, что на некоторый срок официальный календарь приурочил к 1 ноября праздник кекри, затруднило впоследствии как изучение самого праздника кекри, так и тех моментов, которые были связаны со днем всех святых. Во всяком случае в этот день не разрешалось шуметь, в том числе колоть дрова и производить другие шумные работы. Предполагалось, что души мучеников в канун праздника всю ночь находятся в пути, и крестьяне должны были приготовиться к их встрече. Приготовления к приему гостей были традиционными: топили баню, готовили веники, накрывали стол, ставя на него праздничные блюда.

Истопленная баня стояла некоторое время пустой «для душ». Затем в нее отправлялись обитатели двора, последней уходила туда хозяйка, приглашая «души» войти в дом и занять место за столом. Считалось, что если «души» были довольны оказанным приемом, то дому обеспечено благополучие в следующем году, особенно в животноводстве. К возвращению хозяев из бани «души» покидали дом. Следующий день — 2 ноября — был днем всех «душ». Как таковой этот праздник был малоизвестным в Финляндии, тем не менее, второе ноября отмечалось довольно торжественно: надевали праздничные костюмы, ходили в гости. Домашние работы выполняли особенно тщательно, в некоторых местностях было обычаем соревноваться, кто из хозяек раньше затопит печь.

Многие традиции этого дня свидетельствуют о сохранении, хотя и в очень малой степени, воспоминаний о том времени, когда кеури приходился на 1 ноября, а 2 ноября было первым днем нового года. Название же «день всех душ», вообще почти не употреблялось в обиходе, если исключить поговорку «это длилось с кеури по день душ» — т. е. «кончилось, не успев начаться».

В ряде мест 2 ноября рассчитывались с наемными работниками. В Северной Финляндии для этого дня традиционным блюдом была молочная похлебка, символизировавшая конец молочного сезона, так как раньше в эту пору коров переставали доить[365].

Из дней, связанных с церковными праздниками, следует отметить день св. Мартина (Martin päivä). Он празднуется 10 ноября, на этот день приходится смерть папы Мартина (655) и день рождения Мартина Лютера (1483). Но обычаи, связанные с этим днем, относятся совершенно к другому Мартину — епископу, насаждавшему христианство среди галлов в IV в., основавшему на Западе первый монастырь и знаменитому преданием о том, что он отдал половину своего плаща нищему. В действительности его день приходится на 11 ноября. Но именно 10-го (причем не только в Финляндии, но и в Эстонии, и в Ингерманландии) по деревне ходили ряженые, обычно дети, изображавшие нищих (Martini-santti). Они ходили из дома в дом, пели, собирали «подаяние» — различную еду, — а затем совместно съедали ее в каком-нибудь доме. Но Мартинов день был не только, так сказать, детским праздником. В этот день полагалась парадная трапеза, обязательными были мясные блюда — свежая свинина, кровяные колбасы. В некоторых местностях существовало даже выражение «мясной Мартин». К столу подавали пиво, топили, разумеется, баню, ходили друг к другу в гости, улаживали неприятности — в частности, с наемными работниками. Видимо, такое значение этот день приобрел потому, что был последним днем в «периоде раздела».

В рабочем календаре Мартинов день был также заметной датой: в некоторых местностях это было время расчета с пастухами, кроме того, в этот день кончали лов рыбы в открытой воде и начинали готовиться к подледному лову. В Юго-Западной Финляндии женщины должны были приготовить к этому дню часть льняной пряжи: считалось, что если к Мартинову дню нет пряжи, то к маю не будет и ткани[366].

Из последующих церковных праздников интересным по традициям и наиболее отмечаемым был Катеринин день (Kaisan päivä) — 25 ноября. Празднование Катеринина дня носило отнюдь не церковные формы. Катерина была у лютеранского населения такой же покровительницей овец, как Анастасия у православных. В Катеринин день производилась стрижка овец, причем эта шерсть считалась самой лучшей: более густой, чем летнего, и более мягкой, чем зимнего настрига. К столу в этот день также подавалась баранина. Иногда овцу, предназначенную к убою в этот день, выбирали еще за год и специально выкармливали. Особенным лакомством считалась овечья голова, иногда ее к этому дню заранее коптили. Есть сообщения о том, что перед началом трапезы старший в доме произносил традиционную речь, обращенную к святой Катерине, а по окончании еды — непонятную речь типа заклинания, — возможно, искаженную латинскую молитву, сохранившуюся со времен католичества[367]. В некоторых местах — в Южной Финляндии (а также в Ингерманландии) — торжественная трапеза проводилась в хлеву, причем традиционной пищей была каша, которую вся семья ела из общего котла; остатки пищи давали той корове, которой при выпасе надевали колокольчик. После трапезы молились о благополучии стада.

В Ингерманландии на Катеринин день пробовали первое пиво, причем также в хлеву, около коровы, носившей колокольчик, — и она тоже получала свою долю. Видимо, в этих трапезах в хлеву сохранились остатки традиций жертвоприношений, и все это было связано с обрядами, направленными на благополучие стада.

Считалось, что какая погода будет на Катеринин день, такой будет она и на рождество, до которого оставался «один поворот месяца». Но, как это вообще характерно для примет, связанных с погодой, в некоторых местностях полагали, что, наоборот, если в этот день тепло, то на рождество будет холодно и т. д.

Последний день ноября был днем св. Андрея-Антти (Antin päivä) — 30.XI. Так как Антти (Андрей), по преданию, был рыбаком, то его наряду со святым Петром считали покровителем рыболовства и рыбаков. И до сих пор, бросая сети в воду, рыбаки говорят: «Дай, Антти, окуней, Пекка (Петр) — мелких рыб». Некоторые рыболовные общества устраивают годичные встречи в этот день. Считалось, что с Андрея дело идет к Рождеству, и существует поговорка: «Антти рождество начинает, Туомас приводит его в дом».

Последним месяцем современного календаря является декабрь, который теперь называется йоулукуу (joulukuu) — т. е. «рождественский месяц». Впервые это название зафиксировано в календаре Гезелиуса в 1668 г., где оно дается еще наряду со старым названием «talvikuu», что значит «зимний месяц». Только декабрь получил новое, хотя и не общеевропейское, название, и оно прочно утвердилось; это тем более понятно, что рождество как праздник приобрело с течением времени большое значение.

В декабре приметы, связанные с погодой, начинают касаться ближайшего времени. Это объясняется наступившим периодом морозов, вьюг, когда знать приметы важно при выездах в лес и вообще при длительных поездках. Приметой приближающейся вьюги был треск льда, треск горящей лучины, такой сильный, что она ломалась. Перед метелью зайцы появлялись на краю пашен и рыли там ямки для лежки; птицы бились в окно.

Крик ворон предвещал потепление. Особое значение для предсказания погоды имело рождество (см. ниже). За 4 недели до рождества начинается период адвента, или «малое рождество» (pikkujoulu). В Хельсинки на Сенатской площади устанавливается елка, открывается украшенная и иллюминированная «рождественская улица»; с 1947 г. ею стала ул. Александринкату. Начинается продажа рождественских подарков. Другие города стремятся не отставать от столицы. Предстоящее рождество празднуется в учебных заведениях, предприятиях и учреждениях. За две недели до рождества в школах начинаются рождественские каникулы, в высших учебных заведениях оканчивается семестр, с каждым годом все большее число служащих и рабочих получает также рождественские каникулы. По своему характеру «малое рождество», которое начали праздновать после первой мировой войны и которое превратилось в традицию с 1950-х годов, совершенно не совпадает с благочестивым и тихим церковным стилем периода адвента.

День Николая Мирликийского — 6 декабря — не имел в Финляндии большого значения. Во всяком случае у финнов не было обычая делать в этот день подарки детям, как это принято в Западной Европе. Св. Николай (народные формы имени в Финляндии — Нику, Никке, Нийло, Клаус, Лаасе и др.) считался у финнов покровителем птиц, а в Ингерманландии он был и властителем моря — вероятно, в связи с тем, что по легенде он усмирил однажды бушующие волны. Поверье об этом имело вообще широкое распространение; известно, что ганзейские купцы, отплывая в Финляндию, просили покровительства именно у этого святого.

В настоящее время 13 декабря — день св. Люции — стало заметным праздником в Финляндии, хотя он и носит городской характер и распространился совсем недавно. Впервые его отмечали в Хельсинки по инициативе шведской газеты «Blatt Allas Krönika» в 1930 г. Есть сведения, что в районах со шведоязычным населением, в городах, например, в Порвоо, а также в школах, день Люции отмечался и раньше, также в подражание шведскому празднику. В настоящее время в Хельсинки 13 декабря из широкого круга претенденток выбирается самая красивая девушка, которая становится «Люцией этого года». Одетая в белое, с короной из электрических свечей на голове, она едет по городу во главе праздничного шествия.

В Финляндии день св. Люции в народе никогда не отмечался; но он интересен тем, что с ним связано много поговорок, смысл которых в том, что самая длинная ночь в году — это «после дня св. Люции, в канун Анны». Но день св. Люции не был самым коротким, ибо это 13 декабря. К тому же день св. Анны стоит раньше его — 9 декабря. Однако удалось установить, что до XVIII в. день св. Анны у финнов отмечался 15 декабря (затем было произведено изменение в соответствии со шведским календарем). Таким образом, выражение «ночь святой Люции, канун Анны» — объяснимо. Почему же именно эта ночь, по народной традиции, считалась самой длинной? Разгадка состоит, очевидно, в том, что культ этих святых пришел в северные страны в XIV в., когда юлианский календарь отставал от истинного времяисчисления на 11 суток, т. е. день зимнего солнцестояния приходился на 14 декабря[369].

День Анны (финские формы имени — Анни, Анникки, Аннели и др.) считался началом подготовки к рождественским праздникам: «Анна варит пиво», «Анна ставит пиво, в праздник его пьют», «Анна месит хлеб» и т. д. Есть многочисленные сведения о том, что хлеб, предназначенный к рождеству, ставили и месили в Аннин день, а пекли его ночью. Длинная ночь позволяла выпечь две порции хлебов. Одному из хлебов — «рождественскому хлебу» придавалась форма человеческого лица, его съедали потом в рождественское утро. В ночь, когда пекли хлеб к рождеству, было принято ходить к соседям просить «подаяния» в форме пирогов. Подавали охотно и щедро — считалось, что от этого зависит в будущем удача, особенно в земледелии и рыболовстве.

С 21 декабря, дня св. Фомы (Туомаса), начинали подготавливать помещение к рождеству. Мыли и белили закопченные стены, вешали потолочные короны, готовили свечи и т. д. В этот день вечером устраивали маленький праздник: можно было пробовать рождественское пиво, часто к столу подавали свиные ножки — лакомое блюдо. Существовала поговорка: «У кого в день Туомаса нет, у того и на рождество нет». Этот день был невеселым для торпарей — кончались контракты с хозяевами земли. Кое-где в эту ночь гадали. Например, в Карьяла втыкали в сугробы лучины, помеченные именами всех обитателей дома, и по горению определяли, что кого ждет в будущем.

Дни между Туомасом и рождеством были днями солнцеворота, поэтому считались важными для предсказания погоды на будущий год. Эту неделю называли «днями гнезда» — солнце «находилось в гнезде», и, если оно не показывалось, — это предвещало дождливый год.

Наконец, 25 декабря наступало рождество. И праздник и его название — йоулу (joulu) пришли в Финляндию из Швеции (jul). Вероятно, первоначально заимствование имело форму юхла (juhla), что означает теперь вообще праздник, но в Карьяла так называется день всех святых, а в Похъянмаа — именно рождество.

Среди церковных праздников рождество оказалось очень стойким и важным. Этому несомненно способствовали время празднования и стоявшие за ним старые традиции. Во многих странах Центральной Европы на этот момент приходился «период выравнивания» и начала нового года. Рождество совпадало с зимним солнцестоянием, что определяло точность даты. В Швеции в это время проходил праздник окончания уборки урожая и обмолота хлеба и начало нового года. Именно старыми традициями, связанными прежде с днем кекри, временем «выравнивания» солнечного года и т. д., объясняется многое в традициях рождества. На рождество перенесены были такие традиции, как гадание, предсказание погоды на весь год, магические действия для обеспечения урожая и благополучия стада, и даже семейный характер праздника — проведение его без гостей — словом, традиционные черты кеури. Вместе с тем, рождество было все-таки новым праздником, который долго оставался чуждым крестьянам, что отразилось в поговорке «кекри у крестьянина — рождество у господ». Поэтому многие черты в проведении рождества сложились не так давно.

Канун рождества специального названия не имел — говорили просто «канун рождества» (jouluaatto). В этот день работали, как в будни, но старались начать работу пораньше, выполняли ее особенно тщательно, заканчивали рабочий день рано. Уже днем была натоплена баня, ужин подавался рано, многие и спать ложились пораньше, чтобы утром можно было рано выехать в церковь.

Как уже говорилось, помещение подготавливали к празднику заранее — а в канун рождества застилали пол соломой. Без застланного соломой пола не могло быть рождества[370]. Этот обычай был распространен практически во всей Финляндии. При этом очень долго сохранялся обычаи застилать соломой также пол в церкви. Относительно того, кто вносил солому в жилище и как ее нужно было расстилать, в различных местностях были различные правила.

В некоторых местах перед тем как класть солому на пол, ее сбрызгивали пивом или водкой. В некоторых местах в старину в ночь под рождество на соломе на полу спала вся семья — это напоминало о яслях Иисуса в Вифлееме. Но главное значение застланного соломой пола — это символ урожая и обеспечение будущего урожая. Прежде чем расстилать солому, ее бросали горстями вверх, в потолок. Если солома зацеплялась за доски потолка, которые в старину были из колотых досок и потому с шершавой поверхностью, это предвещало хороший урожаи. Старались, чтобы как можно больше соломы повисло на потолке. Видимо, к этому обычаю восходит и украшение потолка (обычно над столом) пирамидальными коронами из соломы и лучинок (himmeli, olkikruunu)[372], которые были распространены и в других странах Европы.

Во многих местах солому не разрешалось спутывать ногами — это могло привести к тому, что хлеб на поле поляжет. В Хямэ одну неразвязанную охапку соломы клали на скамью у верхнего конца стола — она называлась «рождественским духом» или просто «рождеством» — некоторые считали, что дух-охранитель на ней спал[374].

Солома оставалась на полу обычно на все время рождественских праздников, с сочельника до крещенья или дня Кнута. Иногда ее меняли в определенном порядке — под Новый год и под крещенье, причем под Новый год стелили солому от ячменя, а под крещенье — овсяную, или наоборот.

К рождественским украшениям наряду с соломенными коронами принадлежали самодельные деревянные сложные люстры для свечей (joulukruunu), деревянные кресты на подставке (tuomaan, jouluristi), которые ставили на стол[375].

Елка в качестве рождественского дерева появилась в финской деревне очень поздно. Она была заимствована из Западной Европы в начале XIX в.; первоначально ее знали только в городах. В сельских местностях украшенная елка появилась сначала в школах, и в крестьянских домах получила распространение к концу прошлого века[376].

Вечерняя трапеза в сочельник была довольно ранней. От нее давали еду — обычно хлеб и пиво — домашним животным.

Предполагалось, что в ночь под рождество и в следующую ночь появлялись души покойников, духи-покровители и нечистая сила. Для покойников и духов всю ночь стояла на столе еда, была истоплена на ночь баня. В некоторых местах духам-покровителям оставлялась еда и в других местах — в бане, риге, хлеву. Для того чтобы нечистая сила не проникла в дом и другие помещения, на всех дверях снаружи рисовали крест. В новое время — уже в XX в. — распространился обычай ездить в сочельник на кладбище и ночью зажигать свечи на могилах ближних.

В старину молодежь в ночь под рождество обычно гадала — по горению лучины, по поведению животных, по тому, как клевал зерно принесенный в избу петух, полагали, что можно угадать свою судьбу; верили в вещие сны в эту ночь и т. д.

И сочельник, и рождество проводились в кругу своей семьи, гости считались нежелательными так же, как это было и в день кекри. Единственная встреча с односельчанами и другими прихожанами происходила утром на рождество в церкви, единственным шумным моментом было возвращение из церкви — обычно гнали лошадей наперегонки: кто первым успевал домой, тому должна была сопутствовать удача весь год.

Еду к рождеству в старое время начинали заготавливать заранее. При засолке свинины откладывали лучшие куски мяса к рождеству, заблаговременно запасали и другие продукты — считалось, что еда в рождественские праздники не должна сходить со стола. Даже малоимущие крестьяне старались по мере сил соблюсти это правило.

Трудно говорить о каких-то традиционных блюдах, так как рождество было новым праздником. Но важную роль в убранстве рождественского стола играл «рождественский» или «посевной» хлеб (joululeipä, kylvöleipä)[377], который украшали колосьями, знаком креста, выдавливали на нем оттиск ключа от амбара и т. д. Этот каравай не ели, а убирали после праздника в закрома, вплоть до посева. На стол ставили разные сорта хлеба и лепешек для еды. До последнего времени в различных местностях в сочельник и на рождество подавали разнообразные блюда: то, что считалось в этих местах лучшей, праздничной пищей. Особых блюд, которые ели лишь накануне рождества и на рождество, как правило, не выделяли, хотя в некоторых местах существовали определенные традиции на этот счет. Так, из Хямэ есть сообщение о том, что в сочельник ели картофельную кашу-пюре, запеченную в печи. К ней подавали растопленный свиной жир. В Карьяла в сочельник традиционной едой была похлебка из мяса с картофелем, сваренная с луком и перцем в печи. Из Южной Похъянмаа известно специальное блюдо, которое подавали 25-го утром перед поездкой в церковь: это были в одном котле сваренные говядина, свинина, баранина и два кольца соленой кровяной колбасы (joulukasti). В Западной Финляндии в число рождественских блюд входили кровяные колбасы и сыр, в Южной Похъянмаа готовили особым образом вяленую треску, заранее размачивали ее и потом варили на пару с картошкой (lipjäkala). В Карьяла обязательно пекли различные пироги. В число рождественских блюд входила каша, обычно на молоке, раньше — ячменная, потом ее сменила рисовая. В печи делали запеканки из овощей, в первую очередь из брюквы. Обычным напитком было домашнее пиво. В настоящее время рождественскими блюдами считаются окорок, винегрет с селедкой, упомянутая треска, которая получила повсеместное распространение, запеканка из брюквы, различные горячие мясные блюда, печенья с пряностями и т. п.[378]

Как и во «время раздела», в рождественский период старались предсказать погоду на весь год, причем первый день рождества соответствовал январю, второй — февралю и т. д. Многие сроки отсчитывали от рождества: начинали следить, когда будет первое потепление, когда раздастся первый крик тетерки и т. д. С этим связывались в свою очередь сроки различных полевых работ.

Второй день рождества был днем св. Стефана (фин. Тапани), первого христианского мученика, который в Финляндии стал покровителем лошадей. Очевидно, это произошло вследствие совпадения во времени дня этого святого с дохристианским праздником, посвященным лошади. Во многих местностях Финляндии именно в этот день впервые запрягали жеребенка, впервые выезжали на молодой лошади и т. д. Почти повсеместно в этот день устраивались скачки на лошадях. В Южной Финляндии до сих пор помнят, что раньше день Тапани начинался с того, что кто-нибудь из молодых мужчин въезжал верхом в жилое помещение и сидел на лошади, пока она съедала ведро отрубей или овса. Во многих местах к этому дню пекли специальный «хлеб Тапани», который съедали до начала состязаний. В некоторых местах хлеб Тапани ели только мужчины, и делать это нужно было в конюшне.

С Тапани начинались и различные развлечения молодежи, игры, появлялись ряженые. Ряженые ходили в любое время со Стефанова дня до Кнута. Их было два рода: «козлы» и «звездные дети».

Среди ряженых, называвшихся «кнутовыми козлами» (nuuttipukit), «рождественскими козлами» (joulupukit), были различные фигуры и маски животных. В первую очередь это были козлы — люди в вывернутых шубах, с рогами и хвостами, «рождественский журавль» (joulukurki), а также всадник на лошади (tapaninvalko). Мужчины переодевались женщинами, женщины — мужчинами, чернили себе лицо сажей и т. д. Ряженые ходили из дома в дом, затевали игры, разыгрывали сценки; их угощали. В пограничных районах Карьяла группа ряженых (kuhlakot) была невелика. В ней участвовало 3–5 человек. Они разыгрывали довольно длинные драматические представления, в которых участвовала фигура смерти.

Вторая группа ряженых, «звездные мальчики» (tiernan, tähtipojat) или «мальчики Стефана» (tapanipojat), — видимо, заимствование из средневековых мистерий. Это шествие шло со свечами, один из мальчиков нес вифлеемскую звезду (tähti). В процессии принимали участие фигуры, изображавшие царя Ирода (Herodex), солдата (knehti), «арапского короля» (murjaaneenkuningas). Традиции хождения «звездных детей» сохранялись преимущественно в Хямэ, а также в окрестностях Оулу и др.

За днем Тапани следовали день Иоанна Евангелиста и день «невинных душ». Эти дни носили характерное название «малых» или «будних» праздников. Уже можно было работать, но все же не как в обычные дни: устраивались толоки по заготовке леса и дров, а также их вывозке. Созывали в эти дни свои толоки и батрачки, ремесленники и т. д. После толоки молодежь обычно танцевала и веселилась. Считаясь праздничными в католическую эпоху, после Реформации эти дни стали будними. Однако крестьяне продолжали рассматривать их как праздники и не выходили на работу. В торпарских контрактах специально оговаривалось, что за невыход в эти дни на работу торпарь обязан потом отработать пять конных дней. Однако традиция «будних праздников» оказалась устойчивой, и эти дни остались «полупраздничными» и днями толок.

По финским старинным представлениям, центральный зимний месяц был двойным. Январь и февраль назывались большим и малым или первым и вторым месяцем таммикуу (tammikuu). Значение слова «таммикуу» объясняется трудно. Буквально это значит месяц дуба, но дуб (tammi) — дерево, мало распространенное в Финляндии, и попытки объяснить название из того обстоятельства, что дуб последним сбрасывает листву, вряд ли убедительны. Более верной может считаться расшифровка этого слова, исходящая из диалекта хямэ, где tammi значит «ядро», «центр», «ось», т. е. как «срединный месяц»[380].

Январь был относительно легким месяцем для крестьянина. В январе продолжали заготавливать лес, готовить рыболовецкие снасти, женщины пряли и ткали.

Празднование Нового года 1 января было воспринято финнами в XVI в. До этого, как уже говорилось, год начинался после Михайлова дня, постепенно передвигался к концу октября и одно время праздновался, очевидно, 1 ноября. С того времени, как Новый год стали отмечать 1 января, на канун его и на первое число перешли характерные для такой даты черты. В канун стали гадать. В том числе распространилось пришедшее с запада литье олова в воду. Отливали по фигурке для каждого члена семьи и последнюю — для духа земли, чтобы узнать, будет ли он покровительствовать дому. В воде из-под литья девушки смачивали свои платки и клали их под голову, надеясь увидеть во сне суженого. Кроме того, смотрели в зеркало, что якобы поможет увидеть лицо жениха, предсказать в наступающем году: предстоящее замужество, время смерти и т. д.

Как и под рождество, пол под Новый год устилали соломой. В день Нового года на ней гадали, бросая ее вверх. Если солома зацеплялась за жерди, то это обещало урожай. Обычно, бросая, спрашивали, уродится ли хлеб на таком-то клине? Если вся солома падала вниз, считалось, что на этом участке яровые сеять нет смысла.

Каждый должен был достойно вести себя в день Нового года — как он делал все в этот день, так будет и весь год. Много примет было связано и с погодой 1 января.

6 января — крещенье, которое называлось лоппиайнен (loppiainen), термин, происходящий от слова «конец», т. е. по значению — проводы рождественских дней. Крещенье не было большим праздником в Финляндии, так как все, что было связано с окончанием рождественского периода, переносилось на день Кнута (7 или 13 января). В пограничных районах Карьяла сохранились обычаи отмечать крещенье так, как принято это в православной церкви, — с проведением всей церковной церемонии, «хождением на Иордань» и т. д.

День Кнута до 1708 г. приходился на 7 января, затем был перенесен на 13.I. По традиции считалось, что день Кнута — это конец рождественских праздников; иногда зависело просто от благосостояния крестьянина закончить их неделей раньше — 7 января или позже — 13-го. Существуют поговорки: «Кнут выгоняет рождество» и «добрый Фома приводит рождество, плохой Кнут его уводит».

В день Кнута можно было начинать уже обычные работы, но в этот день проходили еще и некоторые рождественские игры — ходили опять ряженые, «козлы Кнута» или «странницы Кнута» и т. д. Они ходили из дома в дом «мыть бочки» — допивать рождественское пиво.

После 13 января рождественские праздники заканчивались.

Таким образом, мы видели, что финский народный календарь устойчиво сохранял в течение веков свои особенности аграрного календаря. Последние проявились в том, что год делился соответственно работам на две половины — летнюю и зимнюю, в то время как весна и осень особо не выделялись. Пункты отсчета времен года, т. е. начала и середины лета и зимы, совпадали с реальными климатическими особенностями, а не с днями солнцестояний и солнцеворота, хотя последние и были известны. Земледелец внимательно наблюдал из года в год колебания температуры, периоды наибольших осадков и холодов, сроки вызревания злаков при различной погоде и сообразовал с этим свою трудовую деятельность — в соответствии с этим и вырабатывался его календарь.

Так и окончание года у него не имело формально точного и определенного дня в году — каждый отмечал этот день тогда, когда заканчивал уборку урожая и складывал его в закрома. В соответствии с менявшимся характером земледелия происходили и такие изменения в народном календаре, как отступление праздника Нового года далее к зимнему периоду. Праздники официального церковного календаря с течением времени соединялись с более старыми народными дохристианскими праздниками, приходившимися на это время, — так, св. Екатерина стала у финнов покровительницей овец, а св. Стефан — покровителем лошадей. Традиции, связанные с этими днями, продолжали отражать их былой магический характер, в них сохранялись остатки старинных жертвоприношений.

Вместе с тем официальный календарь с течением времени приобретал все большее значение и некоторые старые традиции перемещались на новые праздники — обрядность кеури была перенесена на рождество, а затем частично передвинулась и на Новый год. Наряду с этим в быт народа стали входить и некоторые городские традиции — так, широко распространилась рождественская елка, связанные с нею подарки, возник обычай праздновать «малое рождество».