Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы XIX - начало XX в.

Венгры И.Н. Гроздова

В формировании венгерской народной культуры большую роль сыграло географическое положение Венгрии, расположенной на границе двух больших культурных комплексов — славянского и немецкого. Сложный процесс взаимовлияний, заимствований и дальнейшей передачи некоторых элементов народной культуры нашел отражение и в образовании годового цикла народных обычаев и обрядов, приуроченных к тем или иным праздникам. Но, перенимая некоторые обычаи от соседних народов, венгры творчески перерабатывали принятые ими обычаи, приспосабливая их к своим условиям жизни. Зачастую венгерский народ заимствовал только внешний ритуал, обрядовое действие, вкладывая в них свой смысл, свои представления[575].

Ядро венгерского народа составили кочевые мадьярские племена, по языку принадлежащие к угорской ветви финно-угорских языков. Они пришли в области современной Венгрии, по-видимому, из Приуральских степей в конце IX в. и в течение нескольких столетий слились с народами, жившими в Паннонии, в том числе и славянскими. Таким образом, и сама венгерская культура представляет собой сложный синтез отдельных элементов культуры племен, вошедших в состав венгерского народа. Но и сейчас некоторые исследователи выделяют в верованиях и обрядах венгров фрагменты старых, языческих воззрений древних угров, связанных еще с их прежним, кочевым бытом.

Немалое значение имело и то обстоятельство, что на формирование венгерской духовной культуры оказали влияние все три основные церкви Европы: православная, католическая и протестантская.

Православие венгры уже давно оставили, но религиозные различия (2/3 верующих венгров — католики, 1/3 — протестанты-кальвинисты) имели влияние на формирование и развитие народных обрядов.

Все праздники зимнего календарного цикла тесно связаны между собой, так как все они, по существу, знаменуют собой начало нового периода в жизни человека, Нового года, связанного с днем зимнего солнцеворота. Этим объясняется сходство многих обычаев, приуроченных к разным датам зимнего народного календаря, их смысловое единство.

Большинство обрядовых действий было направлено на обеспечение благополучия семьи в наступающем году.

Началом зимы издавна считался у венгров, как, впрочем, и у многих других европейских народов, день св. Мартина (11 ноября). К этому дню было приурочено много примет, поверий, по которым пытались предугадать, какой будет новая пора года: стремились, например, определить погоду на будущие месяцы; старались прекратить те работы, которые, по народным поверьям, могли принести вред здоровью и благополучию членов семьи (нельзя было, например, стирать и сушить белье, подметать пол, столярничать).

И у венгров, особенно у католиков, св. Мартин считался покровителем домашнего скота, а так как скотоводство у них издавна играло большую роль в сельском хозяйстве, то день св. Мартина стал, прежде всего, праздником пастухов, а большинство приуроченных к этому дню обрядов было направлено на обеспечение благополучия домашнего скота, ограждения его от влияния злых, недружелюбных существ. Вечером парни, одетые в маскарадные костюмы, обходили все дворы, отгоняя от стойла нечистую силу ударами кнута, звоном колокольчиков, трещотками.

С утра дня св. Мартина во многих католических деревнях пастухи начинали обход своих хозяев.

Пастухи крупного рогатого скота — гуйяши разносили по домам сельчан виноградную лозу, которую хозяева затем прибивали над дверью стойла, а гуйяшей угощали вином, печеньем.

Свинопасы-конасы начинали свой обход домов вечером. Они вешали себе на шею обруч, в руки брали топор и в таком виде заходили в каждый дом, высказывая его хозяину пожелания иметь большой приплод поросят. Их угощали вином, творожными лепешками.

Еще в начале нашего века в некоторых комитатах Венгрии в день св. Мартина справлялся общий пастушеский праздник. Рано утром в католических храмах колокольный звон призывал всех на праздничную мессу, которую служили специально для пастухов. После мессы пастухи в процессии проходили по всем улицам селения, в своей праздничной одежде, с искусно разукрашенными орудиями своей профессии (пастушеские посохи, топорики, кнуты). Позднее такая процессия обходила лишь кругом церкви[576]. Вечером устраивали ужин в их честь.

Этот день, как и всякий другой праздник, отличался обилием еды и питья. Непременным блюдом праздничного стола и у католиков, и у протестантов являлся жареный гусь. У католиков он назывался avis Martini.

По-видимому, обычай начинать убой гусей с середины ноября был известен еще в дохристианский период, когда прекращался их выгон на пастбища, а заготовленный корм надо было сберечь для оставленных на зиму птиц. И, как это часто случается, обычай есть гуся был приурочен к ближайшему церковному празднику — дню св. Мартина[577].

Из ноябрьских религиозных праздников среди венгров повсюду отмечался день св. Андрея (30 ноября). С этим днем соединено было много поверий, связанных с приметами о погоде, с запрещениями различных видов мужских и женских работ: мужчины не должны были работать в поле, на пчельнике, охотиться; женщины не стирали и не выпекали хлеб. Этот праздник проводили только дома, по поверью, нельзя было ничего из дома выносить[578].

Но главным образом день св. Андрея был связан с гаданием о браке, что характерно и для других европейских народов.

Существовало множество различных вариантов гаданий о том, каков будет будущий муж девушки (или жена у парня). Так, ложась накануне спать, девушки кладут под подушку брюки, парни — юбку, чтобы приснился суженый (суженая). Девушки варят для этой же цели 13 галушек, в 12 из которых кладут записку с мужским именем, одну оставляют пустой: будущий муж будет иметь то имя, которое девушка найдет в первой всплывшей галушке. Существовали особые гадания и для определения социального положения мужа: так, вечером девушки ворошили соломенную кровлю навеса и смотрели, какое зерно попадет в их фартук: если пшеничное — муж будет богатый, зерно ржи — бедный, если же вместо зерна в фартуке окажется букашка — батрак[579].

В некоторых обрядах можно обнаружить связь дня св. Андрея с рождеством. Во многих местах, например, пастухи нарезали в этот день те прутья, которые они разносили по домам в сочельник.

После дня св. Андрея начинался рождественский пост, о нем возвещал звон колоколов в 12 часов ночи; с этого времени прекращались вплоть до рождества всякие веселые сборища, игры, танцы[580].

Ко дню св. Николая (6 декабря) в прошлом (вплоть до первой мировой войны) были приурочены старые, средневековые обычаи, связанные с широко распространенными в старое время среди венгров посиделками. Коллективные сборища девушек за прядением или другим рукоделием совершались особенно часто в длинные декабрьские вечера; не был запрещен такой вид работ и в день св. Николая. Часто в этот день парни ходили по тем домам, где были девушки, и требовали предъявить по пучку спряденной ими пряжи за каждый день начиная с 1 ноября. Ту девушку, у которой пряжи было недостаточно, ударяли несколько раз мешочком, наполненным золой[581].

Целое представление разыгрывалось в прошлом в день св. Николая во многих католических селах в долине р. Иполь — на границе со словаками, в Чаллокезе и других областях страны. Такая игра представляла собой пародию на церковную службу и исповедь…

Один из парней, изображавший епископа св. Николая со свитой, непременными участниками которой были два «черта», «смерть» с косою, «ангел», «звонарь» и два «слуги епископа», входили в дом, куда девушки собирались обычно на посиделки. Старались нарядиться так, чтобы девушки их не узнали, поэтому наряд их менялся каждый год, лица были закрыты масками.

Св. Николай пародировал церковную службу, а затем по очереди исповедовал девушек, часто не стесняясь в выражениях и припоминая все слышанные о них сплетни. После исповеди изображалась сцена, в которой «черти» отводили девушку в другую комнату, откуда ее «спасал» и приводил обратно «ангел»[582].

Интересно, что св. Николай, участвующий в этой игре, ничего общего не имел с его традиционным обликом епископа, а порой мало чем отличался от черта: был одет в вывернутую шерстью вверх шубу, на голове — мохнатая шапка, а на лице — устрашающая маска. И лишь по епископской цепи на груди можно было узнать в нем святого Николая.

Однако в других обрядах этого дня у венгров св. Николай имел свой традиционный облик, хорошо известный почти всем европейским народам и, по-видимому, заимствованный венграми от немцев: белобородый старик, облаченный в красную епископскую мантию, с красной шапкой на голове и с высоким посохом в руках со своим слугой обходил 5 декабря вечером все городские и сельские дома и клал в поставленные на подоконнике ботинки подарки детям: конфеты, фрукты, игрушки, а непослушным и озорным — вместо сладостей — чёртика, которого в народе называют Крамплусом, и пучок прутьев, окрашенных в черный цвет[583].

По обилию обрядов и связанных с ними поверий почти не отставал от рождества праздник в честь св. Люции (13 декабря), отмечаемый как католиками, так и протестантами. В празднике мало сохранялось религиозных черт, гораздо больше — разных элементов языческих культов.

Очень противоречиво было само представление венгров о Люции: ее признавали святой, восхваляли, когда утром ходили по домам с поздравлениями; в этот день женщины не пряли, чтобы «не спрясть волосы святой», не мылись, не стирали, чтобы не причинить ей боль. А с другой стороны, не любили давать имя святой новорожденной девочке, потому что, по поверью, из нее обязательно получится ветреная, легкомысленная женщина и плохая хозяйка[584].

И в обрядах, приуроченных ко дню св. Люции, в Венгрии главную роль играли не женщины, как этого следовало бы ожидать, а мужчины или мальчики.

Было повсеместно распространено поверье, что если утром в этот день первой в дом войдет женщина, то она с собой принесет несчастье (хотя несчастье это в большинстве случаев заключалось лишь в том, что в наступающем году будет побито и попорчено много посуды). Поэтому по утрам в каждом доме ждали прихода луказов (lukazo) — мальчиков, приходивших поздравлять с праздником. Дети произносили стихи в честь Люции и заканчивали свое поздравление примерно такими словами:

В некоторых местностях (например, в долине р. Иполь) в вечер накануне дня св. Люции устраивалась на посиделках такая же пародия исповеди, как и в день св. Николая, но главное лицо исповеди — не епископ, а луцак (Lucák), одетый в вывернутую шубу, укутанный соломой и обвешанный цепями.

Часто такие посиделки посещала и другая группа ряженых — во главе с Люцией, роль которой должна была исполнять немолодая женщина, вдова или, реже, парень, переодетый в женское платье. Люция приносила с собой в большой корзине «веретёна» (прутья с прикрепленными к ним кружками, вырезанными из картофеля). Ее сопровождали «жених» в вывернутой шубе и два «шафера» с топориками, украшенными разноцветными лентами, в руках. «Жених» играл на гармонике, а «Люция» продавала девушкам веретена — за деньги или яблоки. Кто не покупал, того она била прутом по руке. Когда все веретена были проданы, «шаферы» читали стихи, а затем все танцевали под гармонь[586].

Молодые люди были участниками и другого обряда, приуроченного к этому дню, так называемого котьолаш (kotyolas). Группа участников этого обряда начинала обход домов утром. Они были одеты в обычное платье, с собой несли суму, куда складывали подношения, длинную палку, у каждого за спиной — большая охапка соломы. Подойдя к дому, они просили разрешения войти, чтобы исполнить «обряд Люции». Если им отказывали, то парни мстили за это: или кричали в окно заклятия, вроде таких, как: «Пусть у вас будет только один цыпленок, да и тот слепой, только одна картошка, да и та гнилая!» — или заколачивали двери, окна дома.

Если же их впускали в дом, они входили и садились на солому, которую расстилали на полу. Сидя так, участники обряда произносили приветствие св. Люции, а затем высказывали пожелания всяческого благополучия дому. Эти пожелания относились, прежде всего, к размножению домашней птицы.

Такие же пожелания высказывались ими по отношению и к другим видам домашнего скота. В заключение они желали благополучия всем членам семьи. Во время своих пожеланий парни рвали солому и разбрасывали ее вокруг, пол посыпали кукурузными зернами. Эту солому хозяйки собирали и клали в гнезда наседок, а исполнителям обряда давали сушеные фрукты, яйца, сало, вино, деньги[587].

13 декабря прежде считался самым коротким днем в году. Возможно, поэтому существовало поверие, что в этот период холода и мрака особенно велико губительное влияние на людей и скот нечистой силы. Поэтому много обрядов, приуроченных к этому дню, было направлено на то, чтобы «обезвредить действия ведьм, колдунов и прочих сверхъестественных существ». Так, с вечера накануне дня св. Люции символическими знаками запирали все двери и окна, чтобы нечистый не вошел в дом. В полночь под дымовую трубу клали связанную из березовых ветвей метлу, ею подметали пол до рождества, считая, что вместе с пылью выметается и всякое зло[588]. По поверью, в ночь накануне 13 декабря якобы особую силу приобретают ведьмы. В образе кошки они могут отнять молоко у коров, посеять ссору, распри в доме, испортить животных.

Защитным средством против их действий служил чеснок: им рисовали кресты на дверях, окнах, на лбу людей и животных, его подвешивали над входными дверями домов и стойл.

С целью изгнания нечистой силы свинопасы проходили по улицам селений, поднимая невыразимый шум щелканием бичей, трещотками, колокольчиками.

Наконец, верили в то, что если со дня св. Люции начать делать стул и закончить работу над ним к сочельнику, то, сев на него на крыльце церкви перед полночной рождественской мессой, можно узнать среди входящих в храм людей ведьму[589].

Кульминационным пунктом всего Ряженые на святках в доме зимнего календарного цикла обрядов и обычаев у венгров, как и у всех других европейских народов, являлось рождество — корачонь (Karácsony) (25 декабря).

Хотя канун рождества, сочельник, не считался церковным праздником, он отмечался по строго установленному порядку у всех народов, в том числе и у венгров. Однако, в отличие от других европейских народов, венгры не знали своего названия для этого дня. Точно так же в венгерском языке не существует ни четкого понятия, ни особого названия для начинающихся с рождества 12 святочных дней. В народе их называют обычно описательно «днями между двумя праздниками рождества» (ket karácsony kôzeröl)[591].

В сочельник у католиков соблюдался строгий пост, не ели обычно до вечера, до того, как зажгут лампы. Не давали есть даже и скоту.

Весь день до обеда занят последними приготовлениями к празднику, так как, по поверью, в рождество никакую работу делать нельзя, даже варить пищу не рекомендуется, можно только разогреть ее.

Ближе к вечеру подготавливали стол к ритуальному ужину. Традиционному обрядовому ужину в сочельник придавали такое значение, что все предметы, связанные с ним, приобретали чудодейственную силу и использовались как магические и целебные средства.

Стол покрывали особой рождественской красиво вышитой скатертью, которую после праздника тщательно сохраняли, так как считалось, что она может оказать магическое воздействие на людей, скот, посевы.

Раньше летом самая старая в доме женщина набрасывала рождественскую скатерть на росистую траву, а дома выжимала собранную таким образом росу и прибавляла ее в корм скоту и по несколько капель в маслобойку, чтобы лучше сбивалось масло. Рождественской же скатертью накрывали заболевшего человека или больных животных. Во многих деревнях Южной Венгрии из этой скатерти производили весной сев[592].

В прошлом под стол, за которым ужинали в сочельник, ставили различные орудия труда, в зависимости от преобладающего направления хозяйства: так, на западе большей частью клали под стол железные части плуга или бороны, в центральных местностях страны, на юге, где преобладало скотоводство, вместо них — ярмо, уздечку, пастушеский посох, реже — домашнюю утварь. Все эти предметы оставляли под столом до крещения, когда их окропляли святой водой и выносили из дома[593].

Часто хозяйка ставила на особом столике или на углу большого стола миску с разными видами зерна из урожая предыдущего года: пшеницы, ячменя, овса, а также фасоли, чечевицы. На миску клали круглый каравай хлеба. В некоторых католических семьях перед тем, как садиться ужинать, глава семьи приносил из сарая охапку сена или соломы, которую также клали под стол, а после крещенья ее давали на корм скоту.

Меню венгров-католиков в предпраздничный вечер значительно отличалось отменю венгров-протестантов: у последних почти совсем не встречается характерных для этого праздника традиционных блюд, в то время как католики не только употребляют лишь определенные кушанья, каждое из которых имеет свои, приписываемый ему обрядовый смысл, но и соблюдают строгую последовательность в чередовании этих блюд на столе, а в некоторых селах и определенное число их, имеющее также магическое значение (7 или 13).

Ужин начинают с того, что съедают по дольке чеснока с куском хлеба или калача, затем по ореху и по дольке яблока, после этого следует лапша или галушки с маком, фасоль с маслом, творожные лепешки, сладкие мучные изделия, чаще с маком, реже с орехами и мармеладом; заканчивается ужин обычно капустным, реже фасолевым супом. В некоторых западных районах к этим традиционным кушаньям прибавлялись еще церковные облатки (просфоры), которые позднее заменили медовые вафли. Еще из средневековых источников видно, что подобные облатки католический священник рассылал своим прихожанам за несколько дней до рождества. Некоторые венгерские исследователи видят в этом символический пережиток распространенного прежде в этот день в средние века причащения[594].

В одном из церковных документов, датируемом 1622 годом, записано: «В кругу папистов был обычай, чтобы римско-католические приходские священники в канун рождества (In vigiliis nativitatis Christi) с распятием ходили по домам прихожан, чтобы причащать их»[595]. Затем обычай упростился: один из приходских служек или мальчик из хора разносил облатки по домам. Эти облатки приносили духовенству значительный доход, так как оно получало за них пищу (фасоль, муку, яйца, творог и пр.) и деньги. Позднее вместо облаток стали рассылать вафли, которые мальчики в некоторых деревнях разносили еще десять лет тому назад[596].

Употребление каждого вида пищи в сочельник имело особый смысл. Ужин начинался с того, что хозяин первым выпивал стакан вина или палинки и произносил короткую молитву. Затем все ели чеснок, чтобы предохранить себя от болезней. Каждый брал по ореху и разгрызал его: если орех плохой, владелец его будет болеть в наступающем году. После этого хозяин разделял между всеми присутствующими одно большое красное яблоко, которое служило символом единства семьи. Раздавая ломтики сидящим за столом членам семьи, хозяин говорил: «Пусть тот, кто отправится в дальний путь и заблудится, вспомнит, с кем он ел яблоко в вечер рождественского поста». О таком символическом значении яблока говорит и тот факт, что еще в 1950 г. в некоторых селах ломтики его посылали и отсутствующим членам семьи, например, тем, кто служил в армии[597].

Фасоль с маслом, медом — традиционное блюдо сочельника. Ее верующие едят в праздничный вечер для того, чтобы иметь больше денег в наступающем году. Подобные же свойства бобовым растениям приписывают немцы и чехи.

Ужин заканчивался супом из кислой капусты. У многих народов считалось, что кислая капуста приносит счастье. Еще в Греции и Риме капуста была важным целебным средством, а у немцев — культовой едой на свадьбе, некоторых праздниках, так как, по поверью, она дает благополучие и здоровье. Такое же значение имела капуста и у венгров в рождественский сочельник.

Крошки, оставшиеся после ужина, собирались в кучку на столе и оставлялись здесь до крещения. Сверху их прикрывали второй скатертью. В крещение же крошки выносили в стойло и подмешивали к корму животным.

Как видно из изложенного материала, в ритуалах культовой трапезы венгров в канун рождества есть много общих черт с соседними славянскими и германскими народами. Однако все же можно выделить в этих обрядах и некоторые отличия от живущих рядом немцев, словаков, чехов, южных славян. Так, например, в венгерской праздничной еде почти совсем отсутствуют каши, а у южных и западных славян они имеют важное значение в культовой трапезе. От южных славян переняли венгры обычай ставить на стол миску с зернами всех видов злаков нового урожая. Но эти зерна совсем не похожи на южнославянскую «варицу», и с ними за столом не производится никаких магических действий. Вообще для венгерских обрядов сочельника больше характерно то, что они направлены главным образом на вызывание благополучия и здоровья для каждого члена семьи, а также скота, домашней птицы, в то время как обрядов, связанных с земледелием, меньше. Правда, продукты земледельческого труда и сельскохозяйственные орудия, как и у других народов, являются частью праздничного убранства комнаты.

Такое развитие зимней обрядности у венгров можно объяснить тем, что она складывалась еще в то время, когда скотоводство в их хозяйстве играло гораздо большую роль, чем земледелие. Вот почему ужин сопровождали различные магические действия, направленные на получение приплода скота, домашней птицы. Например, во время ужина хозяйка не должна была вставать из-за стола, иначе наседка будет плохо сидеть на яйцах. Когда хозяин брал на вилку первую галушку с маком, одна из девушек быстро срывала ее с вилки, подбегала к окну, стуча ею по оконному переплету, приговаривала: «сколько мака здесь, пусть столько будет у нас цыплят»[598].

Значительно меньше распространены в обрядности венгров поверья и обычаи, связанные с культом умерших. Не было у них, например, обычая оставлять после ужина пищу на столе для душ умерших; лишь местами в немногих католических семьях на ночь на тарелке оставляли понемногу всех кушаний «для Христа и его ангелов»[599].

Интересно, что вплоть до недавнего времени в обрядовой трапезе сочельника можно было проследить остатки старого быта венгров. Большая роль, например, в обрядовой трапезе отведена хозяину дома. Он по существу руководит всем ритуалом, выполняет самые важные обряды, следит за правильным их соблюдением всеми членами семьи. В некоторых селах за рождественский стол еще в начале нашего века садились только мужчины и хозяйка дома, женщины сидели в стороне, на скамейке, или же ели, стоя вокруг стола за мужчинами[600].

Во многих селах в ужин ели все из одной миски, не полагалось ставить на стол для каждого отдельную тарелку, не употребляли ножей, вилок[601].

В католических деревнях сельские жители в праздничных нарядах ждали звона колокола, призывающего верующих на полночную рождественскую мессу в церковь. Девушки в это время часто гадали.

В полночь звон колоколов возвещал наступление праздника. По народным верованиям, в первые минуты этого большого праздника происходят чудеса: животные начинают якобы разговаривать человеческим голосом, якобы разговаривает и огонь, большей частью жалуясь, что его недостаточно кормят.

Вода в колодцах и источниках якобы на мгновение превращается в вино, а если в эту минуту встать под яблоней и взглянуть на небо, то можно увидеть «ангелов» и услышать их пение[602]. Сходные же поверья знакомы и другим народам Европы.

Но и нечистая сила активизируется, особенно к полночи. Поэтому с первым ударом колокола пастухи выходят на дорогу и по пути в церковь ударами бича, гудением в рожок, трещотками отгоняют нечисть. То же повторяется и по возвращении из церкви[603].

Придя домой из церкви, вся семья вновь садилась за праздничный стол, существенную часть которого составляют уже мясные кушанья, преимущественно разного сорта колбасы, студень, голубцы[604].

Утром в рождество первым вставал хозяин и, прежде всего, выпивал рюмку водки, чтобы у скота весь год был хороший аппетит. До завтрака хозяин дома должен был сходить за водой (в этот праздник воду из источника могут брать только мужчины) и напоить и накормить скот, которому в этот день дается в изобилии еда и питье.

В тех областях Венгрии, где было развито садоводство, большое значение в утро рождества придавалось магическим обрядам, направленным на повышение урожая плодовых деревьев, особенно яблонь. Под деревом зарывали рождественские крошки, окуривали яблоню рождественской соломой или же обвязывали ее ствол пучком этой соломы. Иногда также трясли дерево, грозили ему топором, обещая срубить, если на следующий год не будет на нем яблок[605].

По общераспространенному по всей стране поверию, женщина, вошедшая в этот день в дом первая, приносит несчастье. Поэтому часто в дом родственников под каким-нибудь предлогом отправляют мальчика, после посещения которого дому уже не страшен и визит женщины[606].

Раньше широко бытовала магия первого дня. Суеверно считали, что поведение каждого члена семьи в этот день определяло его судьбу на весь год. Поэтому на рождество не разрешалось ни просить, ни давать взаймы, ходить в старом платье, сердиться на кого-нибудь, плакать и пр.[607] Вплоть до настоящего времени рождество остается чисто семейным праздником. В первый его день не в обычае принимать гостей, самим ходить в гости. Вся семья в праздничных костюмах собирается вместе за завтраком и обедом.

Основные блюда праздничных завтрака и обеда были преимущественно мясные, особенно из свинины, так как считалось, что свиное мясо приносит счастье. В то же время, по поверью, плохой приметой для будущего благополучия семьи было употребление в пищу в этот день кур[608].

Из рождественских обрядов наиболее многочисленны те, которые были связаны с колядованием, шествием ряженых. Некоторые из них сохранились до наших дней.

Все подобного рода рождественские поздравления можно разделить на три группы: 1) обряды старого происхождения, сохранившие больше всего самобытных черт, так называемые регёлеш (regöles); 2) обряды религиозного характера — «Хождения с Вифлеемом», обрывки старых средневековых мистерий и 3) пастушеские обряды, песни и танцы.

Как указывают венгерские исследователи, слово «регёлеш» имеет угорское происхождение и принадлежит к лексике венгерских шаманов[609]. Сущность обряда — добиться плодородия и защитить плоды труда крестьянина магическими средствами. Обычай регёлеш является, по-видимому, отголоском старого языческого праздника, приуроченного к зимнему солнцевороту. Парни, исполнявшие обряд регёлеш, были одеты в маскарадные костюмы, их лица были закрыты масками, главным образом, зооморфными.

О древности обряда говорит и тот факт, что долгое время главным персонажем среди масок был олень, который считался у мадьярских племен священным животным. Голову оленя с ветвистыми рогами часто вырезали из дерева. С течением времени изображение оленя в обрядах подобного рода заменилось.

Обряд характеризовался буйными, неистовыми танцами, шумной музыкой, которыми сопровождались поздравительные песни. Отдельные исследователи видят в этом пережитки древнего шаманизма у венгров[611].

Совсем иной характер имели колядования другой группы ряженых, разыгрывавших целое представление на религиозную тему. Эта драматическая игра, рассказывающая библейскую легенду о рождении Христа, во многом идентична с такими же играми, бытующими в других странах Европы. Ее основные части следующие: 1. Вступление. 2. Сообщение о рождении Христа. 3. Просьба Иосифа о ночлеге. 4. Приход в Вифлеем пастухов. 5. Прощание и пожелания благополучия дому[612]. Вифлеем — маленькая модель храма, сделанная из дерева и цветной бумаги и украшенная цветами, лентами. Внутри его горит свеча и стоят ясли с куколкой, изображающей новорожденного ребенка в них.

В то время как в регёлеш принимало участие и протестантское население, «Хождение с Вифлеемом» — обычай только католический. Еще в конце XIX в. его исполнителями были мужчины, в начале же нашего века чаще ходили по домам с представлением этой мистерии деревенская беднота, цыгане, используя обряд для сбора подаяний.

Обряд хождения с Вифлеемом с течением времени превратился в простую игру, участниками которой как в городе, так и в деревне, стали исключительно дети, мальчики 10–12 лет. При этом текст и мелодия стихов и песен долгое время сохраняли свою обрядовую форму, но драматическая форма игры, ее реквизит значительно изменились[613].

Наконец, третью группу рождественских поздравлении составляют разнообразные пастушеские обходы, игры и танцы. Из них особенно широко распространен обычай обхода домов пастухами и раздача ими хозяевам скота ивовых или березовых прутьев. Пастух отправлялся в такой обход с охапкой прутьев, мешком за спиной и кувшином и посохом в руках. Входя в дом, он поздравлял всех с праздником и ударял своим прутом по одному разу каждого члена семьи и дважды каждое животное. После этого хозяин или хозяйка вытаскивали из охапки один прут и били им пастуха по спине и ногам, а он высоко подпрыгивал — чтобы скот был бодрым и здоровым. Если вытащенный прут был с почками, то хозяева должны были ожидать хорошего приплода скота. После совершения обряда прут клали в стойле на матицу, а весной им в первый раз выгоняли скот на пастбище. Пастухам за исполнение обряда давали сало, калачи, вино и прочую снедь[614].

Смысл этого обряда, по-видимому, заключался в вере в магическую силу распускающейся ветви, которая в различных формах играла большую роль в весенних и зимних праздниках европейских народов[615]. Интересно, что нельзя было ветвь выдергивать из охапки голой рукой, а надо было обернуть руку платком или краем фартука[616].

В католических семьях пастухи начинали свои поздравления с восхваления Христа, в протестантских же текст был очень кратким и содержал просто поздравления с праздником. Во многих протестантских селах такие поздравления уже давно приняли шуточный вид, сопровождаясь песнями и танцами пастухов.

Обходы домов с поздравлениями начинались уже в сочельник и продолжались вплоть до крещения.

Время от рождества до Нового года было периодом встреч с родственниками, друзьями, разных развлечений. Визиты начинали на второй день рождества (в день св. Стефана), когда обязательно посещали дома ближайших родственников.

В настоящее время, конечно, большинство магических рождественских обрядов уже оставлено даже стариками, а там, где они сохраняются, их исполнение носит элементы шуточного развлечения; старый, символический смысл их забыт.

Но еще и в наше время рождество осталось по всей Венгрии одним из наиболее популярных праздников года. Оно носит характер чисто семейного праздника, и его отмечают все, и протестанты, и католики. Существенные черты этого праздника в наши дни: все более проникающая в быт не только городских, но и сельских семей рождественская елка, обмен подарками, постный ужин в канун рождества, состоящий из рыбы, сладких пирогов — с орехами и маком, вареников с творогом, фруктов.

Новый год — уй эв (uj ev) не имел в прошлом такого значения, как рождество, хотя некоторые рождественские обряды и поверил соблюдались и в это время. Очень, например, были распространены поверил, относящиеся к магии первого дня, среди них немалую роль играли суеверия, связанные с первым посетителем.

Много магических действий предпринималось для того, чтобы в Новом году быть здоровым и богатым. Так, в иных местностях, умываясь утром, вместо мыла трут руки монетами, чтобы они не переводились в руках весь год. Сходен по смыслу с этим обычай в некоторых селах на границе со Словакией. За несколько минут до 12 часов ночи, кто-нибудь из семьи, зажав в кулак деньги, встает на стол или на стул и с последним ударом часов прыгает на пол. Это называется «впрыгнуть в новый год с деньгами»[617].

С Нового года начинали уже иногда исполняться и некоторые обычаи весеннего цикла, например, изгнание зимы. Они были известны венграм в нескольких вариантах.

В Ньяроде парни с соответствующими обрядами закапывали в землю куклу, олицетворяющую собой зиму. В других деревнях вечером старого года собиралась молодежь и клала в яму, вырытую в конце деревни, соломенное чучело, одетое в мужское платье.

В комитате Шомло этот обряд имел другую форму: в ночь под Новый год молодого парня, переодетого в сгорбленного старика, выгоняли кнутом на улицу и под свист и улюлюканье собравшихся гнали палками до околицы деревни[619].

Этот обычай в том же комитате с течением времени изменился: его новая форма состояла в том, что перед полночью 31 декабря подростки на улице ударяли кнутом сгорбленные спины всех встретившихся им старых людей, считающихся представителями старого года. Назывался такой обычай «выбиванием зимы»[620].

Во многих сельских местностях принято и сейчас провожать старый год колокольным звоном, а встречать и приветствовать Новый — песнями, которые поет собравшийся вокруг церкви народ[621].

Главным блюдом новогоднего стола является жареный поросенок, что, по повериям, должно принести счастье. Интересно, что в день Нового года существовал запрет не только на куриное мясо, как на рождество, но и вообще на всякую домашнюю птицу, хотя в повседневном меню венгров блюда из птицы занимают довольно много места. Запрет в народе объясняется тем, что, если будешь есть птицу на Новый год, то из дома «улетит счастье»[622].

Теперь, конечно, такие суеверные запреты забыты, и паприкаш из кур часто приготовляют хозяйки к новогоднему обеду.

Остаток старых верований содержится сейчас в обычае преподносить друзьям и знакомым фарфоровую или глиняную фигурку поросенка «на счастье». Символами счастья считаются черные фигурки трубочистов, продаваемые на всех городских улицах в последние дни старого года; они были скорее всего заимствованы венграми от немцев[623].

В день крещения (виз керест) (Vizkereszt) 6 января (у католиков он называется еще днем трех королей) в Венгрии в последний раз зажигают елку, доедают оставшиеся сласти.

Утром в церкви освящали воду, которую хозяйка приносила в бутылке домой и давала по глотку каждому члену семьи, чтобы все были здоровыми. Этой водой обрызгивали весь дом и стойла животных.

После вечернего звона в церкви в католических селах на улицах появлялись процессии трех королей, близкие к шествию с Вифлеемом не только по календарю, но и по происхождению, и по содержанию. Три короля несли укрепленную на палке большую звезду, и в каждом доме произносили стихи религиозного содержания и поздравляли с праздником.

Раньше в некоторых местностях в память похода трех мудрецов молодежь устраивала вечером шумные катания в санях, затем с факелами возвращалась домой.

Праздником крещения заканчивались святки, а вместе с ними и весь зимник цикл народных обычаев и обрядов венгров.

Конечно, большинство описанных здесь зимних обрядов венгров в наши дни исполняется редко. Магический смысл их уже давно потерян, а современному молодому поколению почти неизвестны и сами ритуалы. Но особенно интересные и красочные элементы зимней обрядности в Венгрии в настоящее время пытаются вновь возродить: их исполняют часто по радио и телевидению, описания их публикуются в книгах, газетах. Как уже упоминалось, праздник рождества до сих пор остается одним из наиболее популярных праздников венгров. Но в большинстве семей его религиозное значение почти забыто, и он осмысляется просто как традиционный семейный праздник, сопровождающийся общепринятыми традиционными обычаями.

За последние годы все более широко отмечается торжественная встреча Нового года, к которому часто начинают приурочивать и обряды, связанные когда-то с рождеством.