Глава 25

Когда утром Нельсон пришел на работу, на столе его ждали результаты анализа ДНК. Он изучил материалы с чашкой кофе в руке. Они доказывали, что Родерик Спенс находится в родственной связи с человеком, чьи останки обнаружили под входом в дом. Более того, у Родерика и мертвого ребенка имелся общий предок по мужской линии. Нельсон нахмурился и, глядя в распечатку, задумался.

Появление Мартина Блэка было словно гром среди ясного неба. Несмотря на убеждение, что преступники возвращаются на место преступления, он, откровенно говоря, не рассчитывал встретить Мартина Блэка, разгуливающего вокруг развалин бывшего детского дома. И ни за что на свете не связал бы щеголеватого археолога, который ходил за Рут по пятам, с пропавшим двенадцатилетним подростком. «Люди имеют обыкновение вырастать, — твердил Нельсон своим подчиненным. — Надо искать не мальчика, а сорокалетнего мужчину». Но, даже учитывая все эти соображения, пропасть между Максом Греем и несчастным беглецом Мартином Блэком была настолько огромной, что казалось невозможным, чтобы ее перешагнул человек.

А история Мартина звучала душераздирающе. Малышка умирает в пустой школе (судя по всему, от менингита, заключил Нельсон), и ее убитый горем брат хоронит сестру. Невероятно, чтобы оказаться правдой. Что ж, выясним, когда найдем школу и раскопаем грядки. Ох, как уцепится за это пресса!

Совещание назначили на девять часов. Таня уже раскрыла перед собой блокнот. Вошел Клаф, не переставая жевать. Джуди пила чай.

— С Рут ничего не случилось? — спросил ее Нельсон.

— Нет.

— С ней все в порядке?

Джуди удовлетворенно посмотрела на него:

— Да. Когда я к ней явилась, у нее находился друг.

— Кто такой?

— Этот тип из археологов, который вчера был здесь.

— Вот о нем-то нам как раз и надо поговорить, — объявил Нельсон и рассказал подчиненным о неожиданном явлении Мартина Блэка.

— Ух, ничего себе! — воскликнул Клаф, слизывая языком остатки завтрака вокруг губ. — Неужели он?

— Отец Хеннесси подтвердил. Согласно показаниям Блэка, они с сестрой убежали из приюта, надеясь добраться до Ирландии. В Суиндоне прятались в пустой школе. Там Элизабет заболела и умерла.

— Вы ему верите? — поинтересовался Клаф.

— Я никому не верю без того, чтобы предварительно не проверить. Но в любом случае будем считать установленным, что останки в доме на Вулмаркет-стрит не могут принадлежать Элизабет Блэк. Мы получили результаты анализа ДНК. — Нельсон сделал паузу. — Они свидетельствуют о том, что сэр Родерик и мертвый ребенок имели общего предка по мужской линии.

— Таким образом, это может быть Аннабел Спенс, — заметила Джуди.

— Не исключено. Таня, как продвигаются дела с зубными медкартами? Есть что-нибудь по Аннабел Спенс?

— Дело очень трудоемкое. Я проверила всех зубных врачей, практиковавших в Норидже в сороковых и пятидесятых годах. Никто из них в настоящее время не работает, и их записи не сохранились.

— Продолжай искать и прояви упорство. Наш эксперт-дантист утверждает, что это странная причуда — ставить пломбу такой маленькой девочке.

— Но если ребенок и есть Аннабел Спенс, — медленно произнесла Джуди, — то кому понадобилось ее убивать? С ней расправились жестоко: сначала ударили ножом, затем отсекли голову.

— Не знаю, — вздохнул Нельсон. — Зато мне известно: когда от руки убийцы погибает ребенок, в деле почти всегда замешан кто-то из членов семьи.

— Кристофер Спенс?

— Возможно. Мне кажется, он чокнулся на римской чуши… Родерик Спенс показал, что его отец устроил в саду святилище италийским богам. Вспомните колодец. Явно построен по оригинальному римскому проекту.

— А мать? — спросила Таня. — Что она собой представляла?

— Сэр Родерик утверждает, будто она была «подобна ангелу», но у меня сложилось впечатление, что он не очень хорошо знал собственную мать. Наверное, его растила нянька. Мать скончалась в 1957 году совсем молодой.

— Всего через несколько лет после смерти дочери, — подсчитала Джуди. — Видимо, не вынесла горя.

— Мы не собираемся писать рассказ для женского журнала, — холодно заметил Нельсон. — Она умерла от пневмонии. Вполне распространенное явление в то время.

— Все-таки какая несчастная семья, — вставил Клаф.


Рут пришлось сделать над собой усилие. Поскольку в ее доме находилась Джуди, надо было встать пораньше, предложить ей чаю и вообще проявить гостеприимство. Но Джуди заявила, что перехватит что-нибудь в участке, и ушла в восемь часов, бодрая и собранная.

Обзавестись накануне вечером компаньонкой оказалось неожиданно приятно. Макс ушел почти сразу после того, как появилась Джуди, и это тоже было в какой-то мере облегчением. Рут чувствовала, что ей требуется время, чтобы осмыслить его рассказ и привыкнуть к тому, что Макс Грей — это Мартин Блэк. Как удалось человеку пройти через столько испытаний и остаться нормальным и уравновешенным? Если бы ее спросили, в каком окружении, по ее мнению, прошло детство Макса Грея, она бы представила семью среднего класса, классическую или привилегированную школу, легкое поступление в университет, обычный для такого уровня круг знакомств и друзей. И уж точно никакого детского дома, умершей сестры, жизни впроголодь и цыганского табора. Господи, все как в «Грозовом перевале»! А ведь Макс чем-то напоминает Хитклиффа.[14]

Рут села за стол у окна. Утро выдалось унылым — серые болота незаметно перетекали в серое небо. Она открыла компьютер, с минуту рассматривала тезисы лекций и снова закрыла. Выдвинула ящик стола и достала чистый лист бумаги. То немногое, что их роднит с Нельсоном, — они любят чистые листы. Сверху она написала: «Вулмаркет-стрит». Затем перечислила всех, кто мог иметь отношение к делу.

Детский дом

Отец Хеннесси

Макс Грей (он же Мартин Блэк)

Кевин Дэвис, служащий похоронного бюро

Другие бывшие воспитанники

Обслуживающий персонал


Раскопки

Эдвард Спенс

Бригадир и другие рабочие

Тед

Трейс

Рут так долго глядела на список, что Флинту стало скучно и он попытался усесться на нем. Она столкнула кота. Любой из списка мог подложить двуглавого теленка ей под дверь, бросить в шурф куклу зародыша и написать на римской стене ее имя. Но из всех этих людей, надо смотреть правде в глаза, больше шансов было у Макса. Он знал римские ритуалы, сам рассказывал ей о всяких штучках вроде как из сериала «Я, Клавдий». И у него имелось больше средств и возможностей. Это он нашел ее в траншее, когда она лишилась чувств. А если он находился там все время? Сам подбросил куклу, поскольку накануне Рут сообщила ему, что беременна? Как археолог он имеет доступ в музей и мог легко завладеть двуглавым теленком и куклой зародыша.

Но зачем ему это понадобилось? Для чего Максу ее запугивать? Отвадить от раскопок на Вулмаркет-стрит? Не позволить обнаружить, что он на самом деле Мартин Блэк? Или здесь скрывается какая-то иная тайна, связанная со старым детским домом?

Рут снова посмотрела на лист. Если останки, найденные под входом в дом, принадлежали человеку, убитому более пятидесяти лет назад, то из всех перечисленных в списке в это время жил только один — отец Патрик Хеннесси. Она не брала в расчет рабочих и монахинь, поскольку обладал необходимыми знаниями лишь он. И если существовала какая-то тайна, то в нее был посвящен один отец Хеннесси. Ведь секреты — привилегия священников. Разве не таков принцип католического вероисповедания?

Когда они познакомились на раскопках, отец Хеннесси дал ей свою визитку. Тогда ей показалось забавным, что у служителя божьего есть такая мирская вещь, как визитная карточка. На ней неброским серым шрифтом было напечатано: «Отец Патрик Хеннесси, ОИ». Рут понятия не имела, что означает ОИ, и ей это было безразлично. Хотя она понимала, что ей ничего не стоит опять встретиться с ним и задать все интересующие вопросы.

Ее рука потянулась к телефону.


Джуди сидела за столом и злилась. Сукин сын! Как он посмел смеяться над ней? «Статья для женского журнала»! И еще в присутствии Тани Фуллер. Таня ей нравилась. С ней забавно куда-нибудь сходить вечерком, и она представляет приятный контраст Клафу и другим парням. Но нельзя забывать, что Таня — конкурентка.

Джуди служила в полиции три года. Выпускница университета (о чем она иногда напоминала Нельсону), она рассчитывала на так называемое ускоренное продвижение. И когда через полтора года ее перевели в отдел по расследованию тяжких преступлений, решила, что ей повезло. Ей нравилась следственная работа, и она неплохо ладила со старшим инспектором, который больше лаял, чем кусался. Нельсон с уважением относился к женщинам и в отличие от некоторых полицейских начальников не считал, что женщины годятся только тогда, когда расследуются случаи изнасилования или мордобоя в семье. Но теперь Джуди казалось, что ее карьера застопорилась. Она все еще констебль, хотя ей пора бы стать, как Клаф, сержантом уголовной полиции. Ей было известно, что у Нельсона имеются фонды на еще одну должность сержанта, так почему он тянет и не дает ей нашивку? До появления Тани Фуллер Джуди не сомневалась, что она первый кандидат в сержанты. Но вот принесло эту Таню из другого подразделения, и она стала задавать умные вопросы и с обожанием есть глазами начальника. А если Нельсон представит на повышение Таню, а не ее? Она этого не вынесет. Пошлет все подальше и станет букмекером, как отец.

Джуди собиралась помочь Тане с историями болезни из кабинетов дантистов, но стала просматривать заметки по делу. Она не сомневалась, что все они что-то упустили. Если ей удастся это обнаружить, она всем утрет нос — Нельсону. Тане, остальным.

Джуди меланхолично начертила генеалогическое древо семьи Спенс. Эдварда она однажды встретила в полиции и сочла довольно симпатичным. Но это не поколебало ее уверенности, что в его семье что-то скрывают.

Сэр Кристофер Спенс (умер в 1981 г.) — Розмари Спенс (умерла в 1957 г.)

Родерик (р. в 1938 г.) + Аннабел (1946–1952 гг.)

Шарлотта + Эдвард

Трейси + Люк Себастьян + Флора

Джуди всмотрелась в строку с именем Розмари Спенс. Она вновь услышала ровный голос Нельсона, каким он всегда говорил на совещаниях: «Сэр Родерик утверждает, будто она была „подобна ангелу“, но у меня сложилось впечатление, что он не очень знал собственную мать. Наверное, его растила нянька». Вот оно. Джуди вернулась к папкам и стала просматривать их, пока не добралась до итогов переписи населения 1950 года. Их зачитывал на совещании Клаф: «Кристофер Спенс, Розмари Спенс, дети Родерик и Аннабел». Сержант, как обычно, что-то недосмотрел, но информация навела ее на любопытную мысль. Куда делись другие люди, которые должны были находиться в доме: слуги, повар и няня? Джуди заглянула в список и, разумеется, их нашла:

Лили Райт — главный повар

Сьюзен Бейкер — служанка

Эдна Дауэс — служанка

Орла Маккинли — няня

Джуди долго вглядывалась в последнее имя.


Клаф, дожевывая пирожки, вошел в цех каменщиков. В воздухе висела пыль, и сквозь эту завесу он едва различал неясные очертания: колонны, камины, наполовину законченные фигуры ангелов, лошадей, греческих богинь. Сержант осторожно пробирался среди каменных истуканов, вспоминая книгу, которую читал в детстве, — в ней колдунья превратила своих врагов в камень, а затем украсила их скульптурами свой дом.

С этой мастерской им повезло. Фирма, сооружавшая в 1956 году Спенсу арочный вход, до сих пор действовала. Главный каменщик вышел на пенсию, но теперь делами заправлял его сын, и он вызвался привести в цех своего старого папашу, чтобы тот поговорил с полицией. Клаф направился в глубь обширной мастерской, где звучало радио и ощущался запах перегретого кофе и бутана. Сержант принюхался.

В кресле у газовой плиты сидел старик. Неподалеку мужчина помоложе, вероятно его сын, обкалывал кусок мрамора.

— Мистер Уилсон? — Клаф протянул руку. — Я сержант уголовной полиции Клаф.

Худая рука старика была в перчатке без пальцев.

— Уилсон-старший, Реджинальд Уилсон. Вы хотели меня видеть?

— Да, сэр. Как я объяснил по телефону вашему сыну, нас интересует арка, которую вы соорудили в 1956 году на Вулмаркет-стрит для Кристофера Спенса.

Реджинальд Уилсон показал на лежащую у него на коленях большую тетрадь в клеенчатом переплете с надписью: «1954–1958»:

— Здесь все отмечено. Я всегда повторяю Стиву: заноси каждую работу в книгу Никогда не знаешь, что может пригодиться. Теперешние компьютеры не так надежны, как карандаш.

Сын добродушно закатил глаза.

Клаф следил за дрожащим пальцем, пока тот скользил по строчкам записей.

— Каменная арка и галерея. Галерея с колоннами в римском стиле. Арка отдельно стоящая, из гранита. Восемь на четыре фута. Надпись: «Omnia mutantur, nihil interit».

— Латынь, — вздохнул Клаф. — Полная галиматья, ничего не понятно.

— Я изучал латынь в школе, — мягко заметил старик. — Довольно известное изречение. Казалось очень важным мистеру Спенсу. Наверное, потому, что умерла его дочь. Он говорил, что арка — памятник в ее честь, знак того, что ничто не уходит.

— Что за человек был Кристофер Спенс?

Уилсон немного помолчал, поднес руки к огню и произнес:

— Всегда обращался со мной учтиво. Как с мастером. Это важно в нашей работе. Но держал на расстоянии, если вы понимаете, что я имею в виду. Да, он потерял ребенка — такие трагедии меняют человека. Но его было трудно понять. Такое у меня сложилось впечатление.

— А его жена, Розмари?

— Я почти с ней не встречался. По-моему, она была инвалидом. Зато с его сыном был хорошо знаком. Славный парень, помогал нам копать.

— Родерик?

— Да. Теперь вроде бы занимается бизнесом?

— Это его сын, Эдвард.

— Да-да, отец и сын. — Реджинальд Уилсон посмотрел на своего отпрыска, усердно трудившегося над поблескивающим в свете огня мрамором. — Это очень важно — передать свое дело сыну. Главная причина, почему мы вообще работаем.

По пути из мастерской Клаф вспомнил название книги, которую читал в детстве: «Лев, колдунья и шкаф». Надо запомнить и сказать Джуди. А то она постоянно твердит, что он ничего не читает.


21 июня

Праздник Юпитера Статора


Сегодня на переднем газоне появилась черная собака. Явно посланница от богини. Она постояла на лужайке, обернулась и посмотрела на меня (я в это время читал в гостиной Светония Паулина). Я ответил ей взглядом, обращаясь с безмолвным вопросом: «Скоро, госпожа?» «Скоро», — ответила она.

Загрузка...