Камера

Глава 32

Первый бумажный змей прилетел сразу после завтрака, когда Сэм, стоя в боксерских трусах возле решетки, с наслаждением затягивался сигаретой. Прислал змея Проповедник, и новости в нем сообщались малоприятные:

— Счастливого пути, — пробормотал Сэм, комкая бумажонку и бросая ее на пол. Проповедник медленно, но явно сходил с ума, и помочь ему было нечем. Месяца два назад Сэм заготовил несколько петиций, чтобы отослать органам надзора, когда брат Рэнди окончательно лишится рассудка.

За стеной справа через решетку просунул руки Гуллит.

— Как дела, Сэм?

— Всевышний раскрывает мне объятия.

— Да ну?

— Уж поверь. Ночью Проповедник видел вещий сон.

— Что ж, тогда поблагодари Бога.

— Правда, сон больше походил на кошмар.

— На твоем месте я не принимал бы его близко к сердцу. Рэнди совсем рехнулся и видит сны даже наяву. Вчера говорили, что он уже целую неделю льет слезы.

— Рыдания-то ты слышал?

— Хвала Создателю, нет.

— Бедняга. Я составил для него несколько прошений, так, на случай, если меня уже здесь не будет. Хочу, чтобы ты забрал их к себе.

— Что мне с ними делать?

— Получишь точные инструкции. Бумаги нужно переслать его адвокату.

Гуллит задумчиво присвистнул:

— Сэм, Сэм… Без тебя я здесь пропаду. Со своим я не говорил уже больше года.

— Твой юрист — законченный маразматик.

— Ну так помоги мне избавиться от него. Прошу! Своих же ты сплавил. Помоги дать недоумку полный расчет. Сам я не знаю, как это делается.

— Кто тогда будет представлять твои интересы?

— Твой внук. Скажи ему, пусть возьмет мое дело.

Сэм заулыбался. Через секунду он уже громко смеялся. Чего доброго, Адам войдет в аппетит и примет на себя заботы о всей Скамье!

— Что у тебя вызвало такое веселье? — обиженным голосом осведомился сосед.

— Ты. Считаешь, он горит желанием взять твое дело?

— Брось, Сэм! Поговори с ним. Мальчишка, видать, умен, если он твой внук.

— Если… А если меня отправят в газовку, ты доверишься адвокату, который только что потерял своего первого клиента?

— Н-ну… не знаю.

— Расслабься, Джей-Би. У тебя впереди годы.

— Сколько их?

— Лет пять, не меньше.

— Можешь поклясться?

— Даю слово. Или ты предпочтешь расписку? Ошибусь — предъявляй иск.

— Очень остроумно, Сэм. Очень!

Хлопнула дверь, в коридоре зазвучали тяжелые шаги Клайда Пакера. Возле камеры номер шесть сержант остановился.

— Привет, Сэм.

— Привет, Пакер.

— Наденьте ваш красный фрак, сэр. К вам гости.

— Кто?

— Человек, жаждущий общения.

— Кто? — повторил Сэм, поспешно натягивая спортивный костюм. Рука его автоматически опустила в карман пачку сигарет. Сэму было наплевать на посетителя и его нужды, но визит с воли означал совершенно непредвиденную смену обстановки.

— Поторопись.

— Мой адвокат? — Ноги Кэйхолла никак не попадали в резиновые тапочки.

— Нет.

Пакер стянул его запястья наручниками, распахнул дверь камеры. Выйдя в сопровождении сержанта из отсека «А», Сэм остановился перед другой дверью, той, за которой находилась комната, где он беседовал с Адамом. Гигант освободил сидельцу руки и втолкнул его в комнату.

Взгляд Сэма упал на пышнотелую даму, сидевшую за перегородкой. Он потер кисти, сделал два шага и опустился на стул. Дама была ему незнакома. Закурив, Сэм принялся рассматривать женщину в упор.

Посетительница чуть подалась к оконцу.

— Мистер Кэйхолл, меня зовут доктор Стигэлл, — заметно нервничая, представилась она и протянула Сэму визитку. — Я психоаналитик департамента исполнения наказаний.

Сэм всмотрелся в карточку.

— Здесь обозначено ваше имя. Доктор Эн точка Стигэлл.

— Совершенно верно.

— Странное имя — Эн. Впервые вижу женщину, которую зовут Эн.

Официально-холодная улыбка исчезла с лица дамы, а спина ее судорожно выпрямилась.

— Эн — всего лишь инициал. На это существуют определенные причины.

— Что он означает?

— Не ваше дело.

— Нэнси? Нора? Нонна?

— При желании я указала бы это на карточке…

— Не уверен. Должно быть, там значилось бы что-то ужасное. Ник? Нэд? Не представляю себе человека, прячущегося за инициалом.

— Я не прячусь, мистер Кэйхолл.

— Зовите меня просто Эс, хорошо?

У дамы вытянулось лицо.

— Я пришла помочь вам.

— Слишком поздно, Эн.

— Доктор Стигэлл, пожалуйста.

— В таком случае советник юстиции Кэйхолл, пожалуйста.

— Советник юстиции?

— Да, мэм. Законы я знаю получше, чем те олухи, которые обычно сидят на вашем месте.

Посетительница позволила себе снисходительно улыбнуться.

— Моя задача — предоставить вам всю возможную на данном этапе помощь. Вы не обязаны со мной сотрудничать, если не хотите.

— Глубоко признателен за разрешение.

— Просто дайте знать, если вам потребуются какие-либо лекарства.

— Как насчет стаканчика виски?

— Это средство вам противопоказано.

— Кем?

— Правилами внутреннего распорядка.

— А что входит в рецепт?

— Транквилизаторы, валиум, легкое снотворное.

— Для чего они?

— Они успокаивают нервную систему.

— С нервами у меня никаких проблем.

— Сон у вас нормальный?

Над ответом Кэйхолл размышлял не менее двух минут.

— Честно говоря, не совсем. Вчера, например, я поспал не более двенадцати часов. Обычно это часов пятнадцать-шестнадцать.

— Двенадцати?

— Да. Вы часто бываете на Скамье?

— Не очень.

— Так я и думал. Имей вы представление о том, чем мы здесь заняты, вы бы точно знали: средний заключенный проводит во сне около шестнадцати часов в день.

— Понятно. Что еще я могла бы узнать?

— О, множество полезных вещей. Вы бы знали, что Рэнди Дюпре медленно сходит с ума, но никого это не беспокоит. Почему бы вам не навестить его?

— В Парчмане содержатся пять тысяч человек, мистер Кэйхолл. Я…

— Тогда убирайтесь отсюда вон. Попробуйте ставить свои опыты на других. Я провел здесь девять с половиной лет и ни разу в глаза вас не видел. Теперь же, когда они вознамерились накачать меня газом, вдруг появляется эскулап с корзинкой пилюль: пожалуйста, успокойтесь, ложитесь и умирайте. Пожалуйста… Откуда такая забота? Вы служите штату Миссисипи, а штат оголтело гонит меня в могилу.

— Я выполняю свой долг, мистер Кэйхолл.

— От вашего долга поднимается трупный смрад, Ник. Подыщите себе работу поприличнее. Здесь вы лишь потому, что мне осталось всего тринадцать дней и власти хотят, чтобы я ушел из жизни с полным комфортом. Как специалист вы — заурядный неудачник, Нэд.

— Я не обязана выслушивать ваши оскорбления.

— Тогда уноси свою безразмерную задницу! Ступай и больше не греши, милая.

Подпрыгнув как ужаленная, дама схватила кожаный кейс.

— По необходимости — звоните. У вас моя карточка.

— Обязательно, Ник. Только не сиди день и ночь у телефона!

Подойдя к двери, Сэм гулко хлопнул по ней ладонью. Когда в проеме возник Пакер, он вышел в коридор. Не оглянувшись.

Адам уже складывал бумаги, готовясь отправиться в Парчман, но тут зазвонил телефон. По словам Дарлен, дело было срочным. Так и оказалось.

Абонент на дальнем конце провода представился клерком апелляционного суда в Новом Орлеане. Протест адвоката Кэйхолла по вопросу конституционности казни в газовой камере, сказал клерк, получен в понедельник и будет рассматриваться судебным триумвиратом, члены которого хотели бы заслушать мнения обеих сторон. Не сможет ли мистер Холл прибыть в Новый Орлеан завтра, в пятницу, к часу дня для участия в слушании?

Адам едва не выронил трубку. Завтра? Разумеется, после секундного колебания ответил он. Ровно в час, напомнил чиновник и пояснил: как правило, во второй половине дня судьи не заседают, однако, принимая во внимание сложившуюся ситуацию, они согласились сделать исключение.

— Приходилось ли вам прежде, мистер Холл, выступать в апелляционном суде?

Это прозвучало как шутка. Ему, год назад получившему диплом?

— Нет.

— Чтобы упростить вашу задачу, направляю факсом копию стандартных правил процедуры слушания.

— Благодарю.

Присев на край стола, Адам попытался собраться с мыслями. Через пару минут Дарлен принесла ему листки факса.

— Свяжитесь, пожалуйста, с авиакомпанией и узнайте, какие на сегодня есть рейсы в Новый Орлеан.

— Хорошо, сэр.

Неужели его аргументация обратила на себя внимание суда? Хороший ли это знак или просто формальность? В короткой карьере адвоката ему пока лишь раз приходилось отстаивать перед судьей позицию своего клиента. Но тогда рядом был Эммит Уайкофф, да и судья тоже оказался знакомым. Происходило это в центре Чикаго, недалеко от офиса компании. Завтра же в чужом городе ему предстоит войти в совершенно незнакомый зал и иметь дело с людьми, которых он увидит впервые в жизни.

Позвонив в Чикаго, Адам сообщил новость Гарнеру Гудмэну. У того имелся богатый опыт общения с апелляционными судами. Слушая старшего партнера, Адам несколько успокоился. По мнению Гудмэна, новость была не плохой и не хорошей. Суд, естественно, рассмотрит протест, такое уже случалось. Подобные заявления приходят в него пачками.

— Ты справишься, — уверял Гарнер. — Только помни о выдержке, не напрягайся. Могу прилететь в Новый Орлеан, так, на всякий случай.

— Не стоит, сэр. Я сам.

— Держи меня в курсе.

Положив трубку, Адам еще раз внимательно прочитал правила слушания, перебрал подготовленные бумаги. Затем позвонил в Парчман: пусть Сэм не ждет его сегодня.

Когда за окнами стемнело, Адам усилием воли заставил себя сесть за руль и отправиться в особняк тетки. Записка по-прежнему лежала на кухонном столе.

Дверь в спальню Ли была чуть приоткрыта. Он негромко постучал.

— Ли! Ли, с тобой все в порядке?

Послышался легкий шорох.

— Да, дорогой. Заходи.

Адам ступил в комнату, присел на краешек постели. Спальню освещал лишь падавший из коридора слабый свет. Приподнявшись, тетя откинулась на подушку.

— Мне уже лучше, — сказала она хрипловато. — Как ты?

— Я в порядке. Меня беспокоит твое здоровье.

— Не волнуйся. Чертов вирус!

Внезапно к его глазам подступили слезы. В спальне явственно ощущался запах перегара, то ли от водки, то ли от джина, а может, того и другого вместе. Лица тетки Адам видеть не мог, на фоне стены выделялся только ее неясный силуэт.

— Что у тебя за лекарства? — спросил он.

— Не знаю. Какие-то таблетки. Доктор сказал, что через несколько дней все пройдет. Мне уже лучше, честное слово.

Грипп в конце июля? Адам хотел уточнить, но сдержался.

— Есть ты в состоянии?

— Нет аппетита.

— Могу я чем-то помочь?

— Чем, дорогой? Как у тебя дела? Какой сегодня день?

— Четверг.

— Такое ощущение, что я торчу здесь уже неделю.

Вариантов было все два: либо подыграть тетке в надежде, что та одумается и забудет о выпивке, либо пойти на конфронтацию. В последнем случае неизбежно вспыхнет ссора. Как поступить?

— Врачу известно, что ты пьешь? — задержав дыхание, спросил он.

Повисла долгая пауза.

— Я не пью, — едва слышно выдохнула она.

— Оставь, Ли. Я нашел в ведре бутылку. Пиво испарилось. От тебя разит. Не пытайся меня дурачить. Ты опять в запое. Я хочу помочь.

Она собралась с силами, подтянула колени к подбородку. Адам терпеливо считал минуты. В спальне царила полная тишина.

— Как там папочка? — наконец с горечью выдавила Ли.

— Сегодня я его не видел.

— Не думаешь ли ты, что всем будет лучше, если он умрет?

— Нет. А ты?

Время, казалось, остановилось.

— Тебе его жаль, — задумчиво произнесла тетка.

— Жаль.

— Он чувствует раскаяние?

— Да.

— Как он выглядит?

— Немощным стариком с сальными седыми волосами, стянутыми на затылке в пучок, с козлиной бородкой. Морщины, серая кожа.

— Во что он одет?

— В красный спортивный костюм. В таких ходят все смертники.

Молчание.

— Тебе нетрудно испытывать жалость.

— Нет.

— Но видишь ли, Адам, я привыкла смотреть на Сэма иначе.

— Как же?

Тетка подоткнула вокруг ног одеяло и замерла.

— Я всегда презирала отца.

— И сейчас тоже?

— Да. По-моему, он заслуживает смерти.

— Почему?

Долгая, долгая тишина. Наклонившись влево, тетка взяла со столика стакан, поднесла ко рту. Спрашивать, что она пьет, Адам не стал.

— О прошлом он с тобой говорит?

— Только когда я задаю вопросы. Когда я заводил речь об Эдди. Но мы договорились впредь не касаться этой темы.

— Сэм — причина его смерти. Это он понимает?

— Может быть.

— Ты пытался ему объяснить? Ты обвинял его?

— Нет.

— А стоило бы. Зря ты так снисходителен. Он должен знать, что сделал.

— Думаю, он знает. Ты сама говорила, что ставить ему в упрек прошлые грехи несправедливо.

— А Джо Линкольн? О нем вы вспоминали?

— Я рассказывал Сэму, как мы побывали у вашего дома. Он спросил, известно ли мне имя Джо Линкольна. Я ответил — да.

— Он что-нибудь отрицал?

— Нет. Он сожалел о случившемся.

— Лжец!

— Сэм был искренен.

— Про суд Линча он говорил тебе?

Адам прикрыл глаза.

— Нет.

— Еще бы!..

— Я не хочу об этом слышать, Ли.

— Хочешь. Ты приехал ко мне с тысячью вопросов о нашей семье, Адам. Две недели назад тебя раздирал интерес к прошлому Кэйхоллов.

— Теперь я знаю достаточно.

— Какой сегодня день?

— Четверг. Ты уже спрашивала.

— Сегодня должна была родить одна из моих подопечных. Второго. В офис я не звонила. Наверное, из-за лекарств.

— И спиртного.

— Да, черт побери! Да, я алкоголичка. Кто бросит в меня камень? Иногда мне просто не хватает решимости повторить то, что сделал Эдди.

— Не заводись, Ли. Я хочу помочь тебе.

— О, ты мне уже помог, Адам, спасибо. До твоего приезда я держалась. Никакой выпивки. Спасибо.

— О'кей, прости. Я же не представлял себе… — Голос его сорвался.

Тетка вновь поднесла к губам стакан. По спальне поплыл резкий запах джина.

— Как-то раз мать рассказала мне одну историю, — почти шепотом проговорила Ли. — Слухи об этом ходили долгие годы. Еще до замужества мать узнала, что Сэм участвовал в расправе над молодым чернокожим.

— Прошу, не надо.

— Сама я отца не спрашивала, а вот Эдди решился. Мы с братом много раз обсуждали соседские сплетни, и однажды он взял да подошел к отцу. Поднялся жуткий крик, но в конце концов Сэм признал, что все слышанное нами — правда. «Меня это ничуть не беспокоит», — заявил он. Чернокожий парень изнасиловал белую девчонку, но поскольку скромностью жертва не отличалась, многие сомневались, было ли случившееся действительно изнасилованием. Так, во всяком случае, рассказывала мать. В то время Сэму исполнилось пятнадцать. Несколько мужчин пришли в тюрьму, выволокли оттуда парня и потащили в лес. Руководил ими отец Сэма… вместе с братьями.

— Хватит, Ли!

— Парня отхлестали плетью, а потом повесили на суку. Дорогой папочка находился в самом центре событий. Отрицать этого он не мог, потому что кто-то заснял убийство на пленку.

— Были фотографии?

— Да. Несколько лет спустя один снимок оказался опубликован в книге о борьбе негров за гражданские права. Книга вышла из печати в сорок седьмом. Экземпляр ее Эдди откопал на чердаке. Мать хранила книгу долгие годы.

— И на снимке был Сэм?

— Да. С улыбкой от уха до уха. Они стояли под деревом, а над головами у них раскачивалось мертвое тело. В руке каждый держал по хлысту. Подпись к фотографии гласила: суд Линча в Миссисипи, тридцать шестой год. Снимок говорил за себя сам.

— Где сейчас эта книга?

— Вон там, в комоде. На всякий случай я ее не выбросила. Пару дней назад в голову пришла мысль: может, ты захочешь взглянуть?

— Нет. Не захочу.

— Отчего же? Тебе не терпелось познакомиться с прошлым своей семьи. Не стесняйся! Деды, прадеды, весь род Кэйхоллов. Застигнуты на месте, в глазах — гордость.

— Прекрати.

— А ведь были и другие казни.

— Прекрати, Ли! Заткнись!

Тетка потянулась к стакану.

— Что ты пьешь?

— Сироп от кашля.

— Чушь!

Адам резко поднялся, сделал шаг к столику, и тетка залпом выпила. Вырвав из ее безвольной руки стакан, он принюхался.

— Джин!

— В кладовке есть еще. Принесешь?

— Нет. С тебя уже хватит.

— Хорошо, я схожу сама.

— Нет, Ли. Сегодня ты не получишь ни капли, а завтра мы отправимся к врачу. Тебе необходима помощь.

— К черту помощь! Мне необходим револьвер.

Адам поставил стакан на шкаф, включил ночник. Тетка подняла голову. Глаза ее были красными, волосы всклокочены.

— Что, страшная? — Она отвела взгляд.

— Не очень. Тебе помогут, Ли. Завтра же.

— Дай мне выпить, Адам. Пожалуйста.

— Нет.

— Тогда оставь меня одну. Это ты во всем виноват. Убирайся! Иди спать.

Схватив с постели вторую подушку, Адам швырнул ее к двери.

— Спать я буду здесь. Ты никуда отсюда не выйдешь.

Тетка молчала. Он выключил свет, распростерся на толстом ковре.

— Постарайся заснуть, Ли.

— Ступай к себе, Адам. Обещаю, я останусь здесь.

— Нет. Ты пьяна. Захочешь открыть дверь, я применю силу.

— Ах, как романтично.

— Хватит. Спи.

— Я не могу спать.

— Попытайся.

— Давай поговорим о Кэйхоллах. У меня есть еще парочка забавных историй.

— Заткнись, Ли!

Крик подействовал. Тетка внезапно стихла, повернулась на бок. Кровать на ее движение отозвалась негромким скрипом. Минут через пятнадцать дыхание Ли стало мерным.

Спал Адам урывками. Пробуждаясь каждые полчаса, он смотрел в потолок, размышлял о тетке, о предстоящей поездке в Новый Орлеан. Ближе к рассвету он сел, упершись спиной в дверь, и направил взгляд на стоявший возле окна стол. Неужели книга и вправду там? Подбивало искушение вытащить ее, прокрасться в ванную, увидеть фотографию.

Но он не хотел ее видеть. Как не хотел тревожить сон Ли.