Камера

Глава 41

Направляясь в субботу, в половине шестого утра, к камере Сэма Кэйхолла, Пакер даже не подумал захватить с собой наручники. Без всякого шума сержант и заключенный вышли из отсека «А», миновали кухню, где двое вольнонаемных поваров готовили яичницу с беконом. Бывать в кухне Сэму еще не доводилось, по проходу между электрическими плитами он двигался медленно, подсчитывая каждый шаг. Пакер открыл ключом дверь, и оба ступили на волю, в предрассветную полутьму. На мгновение Сэм замер, вглядываясь в находившееся чуть правее небольшое строение из красного кирпича, где ему предстояло провести последние минуты жизни. Через секунду Пакер потянул его за локоть: у восточного торца Скамьи их ждал охранник. Страж вручил Кэйхоллу высокий пластиковый стакан кофе и провел старика через распахнутую решетчатую дверь во дворик для прогулок — точную копию того, куда на час в сутки Сэма выводили в течение девяти с половиной лет: ограда из металлической сетки с колючей проволокой наверху, баскетбольный щит, две скамейки. Сказав, что он еще вернется, сержант вместе с охранником скрылся в здании Семнадцатого блока.

Минут десять Сэм не трогался с места, лишь отхлебывая время от времени из стакана горячий напиток, наслаждаясь пейзажем. Первая камера Кэйхолла располагалась в отсеке «Д», то есть в восточном крыле блока, поэтому сам дворик был Сэму хорошо знаком, выверен до каждого шага: тридцать шесть футов на пятьдесят один. Повернув голову, Кэйхолл увидел в застекленной кабинке вышки часового. Вдали, ближе к линии горизонта, за бесконечными рядами кустов хлопка светились огоньки соседней зоны. Сэм неторопливо подошел к скамейке, сел.

Приятно, черт побери, что ему все-таки позволили встретить рассвет! Последний раз он наблюдал за восходом солнца почти десять лет назад. Сначала Наджент ответил на его просьбу категорическим отказом, однако после вмешательства Пакера, гарантировавшего несгибаемому полковнику, что ничего страшного не произойдет, разрешение было получено.

До боли в глазах Сэм всматривался в восточную часть небосклона, где в разрывах густых облаков забрезжили розовато-оранжевые сполохи. В первые месяцы пребывания на Скамье, когда душа еще жила неясными надеждами, он частенько вспоминал маленькие, прежде казавшиеся незамысловатыми мелочи будней: горячий душ по утрам, добродушное рычание старого пса, толстый слой меда на куске хлеба. Тогда Кэйхолл почти верил, что пройдет пара недель, и он вновь отправится стрелять белок, будет забрасывать удочки, сидеть по утрам на крыльце с чашкой крепкого кофе, разъезжать за рулем видавшего виды пикапа по окрестностям. И больше всего в то время он мечтал слетать в Калифорнию и отыскать там внуков.

Однако мечта эта, как и другие, более скромные, давно умерла, растворилась в монотонно-серой тюремной действительности, оказалась раздавленной безжалостными решениями судей.

«Последний рассвет, — спокойно сказал себе Сэм. — Слишком многие ждут моей смерти. Газовка застоялась без дела. Пора, пора испытать ее в работе. Вот я и войду в нее».

Небо быстро светлело, облака расходились. Даже металлическая сетка ограды не лишала зрелище великолепия. Что ж, еще несколько дней — и сетка исчезнет. Замки, решетки, колючая проволока будут скрывать кого-то другого.

Ранним субботним утром метрах в двадцати от южного входа в Капитолий, отгоняя сон табачным дымом и глотками дешевого, купленного в автомате кофе, прохаживались двое репортеров. Один был невысоким крепышом, второй же походил на баскетболиста. По слухам, губернатору предстоял сегодня трудный день.

В половине восьмого у подножия гранитной лестницы остановился черный «линкольн». Выскочивший из машины телохранитель предупредительно раскрыл заднюю дверцу. Через минуту вместе со своим напарником он, сопровождая Макаллистера, уже поднимался по широким ступеням. За спинами мужчин грациозно вышагивала Мона Старк.

— Скажите, губернатор, вы намерены присутствовать при казни мистера Кэйхолла? — бросился навстречу процессии крепыш.

Макаллистер с улыбкой поднял руки: рад бы поговорить, но, знаете ли, дела мешают. В то же мгновение взгляд его упал на фотоаппарат, что свешивался с плеча баскетболиста.

— Я пока не принял решения, — отчетливо проговорил его честь, замедляя шаг.

— Будет ли в понедельник давать показания Рут Крамер?

Еще секунда — и камера была готова к действию.

— Трудно знать заранее, парни. — Макаллистер широко улыбнулся в объектив. — Извините, сейчас у меня просто нет времени.

Переступив порог здания, губернатор направился к персональному лифту, поднялся на второй этаж. Оба оставшихся в вестибюле телохранителя тут же вытащили из внутренних карманов пиджаков по газете.

В приемной шефа поджидал Ларримур. С подобающей сдержанностью он лаконично объяснил Макаллистеру и Моне Старк, что позиция защиты мистера Кэйхолла за прошедшие сутки ничуть не изменилась. Последние ходатайства свидетельствуют, пожалуй, об отчаянии его адвоката. Суд скорее всего ответит на них отказом. По мнению доктора Морриса Хэнри из аппарата генерального прокурора, вероятность того, что казнь состоится, составляет восемьдесят процентов.

— А как с назначенным на понедельник слушанием? Юристы Сэма здесь еще не объявлялись?

— Нет. Я просил Гарнера Гудмэна подойти сегодня к девяти. Кажется, он хотел обсудить ситуацию. На всякий случай я буду за стеной, в соседнем кабинете.

Извинившись, Ларримур вышел. Мисс Старк приступила к ежедневному ритуалу сортировки прессы. Из девяти просмотренных ею газет восемь на первой полосе публиковали заметки о Сэме Кэйхолле. Предстоящее слушание по-прежнему оставалось в центре внимания. Три газеты под кричащими заголовками поместили фотоснимки расхаживавших у ворот Парчмана куклуксклановцев.

Макаллистер снял пиджак, засучил рукава рубашки и принялся листать газеты.

— Мне нужны цифры, — язвительно напомнил он Моне.

Та ушла, чтобы менее чем через минуту вернуться с длинной компьютерной распечаткой. Судя по всему, новости губернатора ждали плохие.

— Слушаю, — с раздражением сказал Макаллистер.

— Звонки прекратились около девяти вечера, последний поступил в девять ноль семь. Из четырехсот восьмидесяти шести позвонивших по меньшей мере девяносто процентов высказали резко негативное отношение к казни.

— Девяносто процентов? — недоверчиво повторил губернатор.

Первоначальный шок у него уже прошел. К полудню предыдущего дня операторы горячей линии жаловались на поразительно высокую активность абонентов. Часом позже Мона Старк поинтересовалась статистикой, и до самого вечера оба, она и Макаллистер, оценивали складывавшееся положение, обдумывали следующий шаг. Спал в эту ночь губернатор плохо.

— Кто все эти люди? — спросил он, глядя в окно.

— Ваши избиратели, сэр. Звонки поступают бог знает откуда, но номера и имена абонентов подлинные.

— Каков наш предыдущий рекорд?

— Не помню. Что-то около сотни звонков — в тот день, когда члены законодательного собрания вздумали повысить себе оклады. Такого обвала еще не было.

— Девяносто процентов… — пробормотал Макаллистер.

— Это еще не все. Звонили и по другим телефонам. Раз десять снимала вчера трубку даже моя секретарша.

— И всякий раз речь шла о Сэме?

— Да. Каждый считал своим долгом возмутиться предстоящей казнью. Я говорила с некоторыми из наших людей, их телефоны тоже разрывались от звонков. Ночью мне позвонил Роксбург, сказал, что его сотрудники устали выслушивать протесты защитников Кэйхолла.

— Тем лучше. Пусть попотеет.

— Может, стоит прикрыть горячую линию?

— Сколько операторов дежурят в субботу и воскресенье?

— Всего один.

— Убирать его нельзя. Посмотрим, что получится к понедельнику. — Макаллистер передвинулся к другому окну, ослабил узел галстука. — Когда начнется опрос населения?

— Сегодня, в три пополудни.

— Мне будут необходимы самые точные данные.

— Они тоже могут оказаться обескураживающими.

— Девяносто процентов. — Губернатор покачал головой.

— Более девяноста, — поправила его Мона.

Аналитики сидели в комнате, на полу которой валялось около дюжины пустых жестянок из-под пива. Двое студентов принесли кипу свежих газет и направились к столу с кофеваркой и подносом горячих пончиков. Стоя у стены, Гарнер Гудмэн изучал, глядя в новенький бинокль, окна находившегося на расстоянии трех кварталов Капитолия. Накануне вечером он от скуки бродил по улицам в поисках книжного магазина и в витрине какой-то лавки заметил небольшой, но достаточно мощный бинокль. Сейчас ему хотелось рассмотреть сквозь просветы жалюзи мечущегося в недоумении по кабинету губернатора: дьявольщина, с чего вдруг столько звонков?

Поглотив несметное количество пончиков и пролистав газеты, аналитики завязали жаркий спор об особенностях практики уголовного законодательства в штате Миссисипи. Длилась их дискуссия недолго: с приходом третьего члена команды, зеленого первокурсника, Гудмэн дал команду приниматься за работу.

Очень скоро стало ясно, что по сравнению с предыдущим днем эффективность горячей линии заметно снизилась. Дозвониться до единственного, по-видимому, оператора было почти невозможно. Тогда аналитики стали набирать номера телефонов, установленных в личной резиденции Макаллистера и в его региональных офисах, обеспечивавших бесперебойную связь губернатора с народом.

И народ спешил поделиться соображениями со своим избранником.

Покинув уродливое здание конторы, Гарнер двинулся вдоль Конгресс-стрит к Капитолию. Впереди, у монумента героическим женщинам Юга, он увидел группу членов Клана, которыми руководил мужчина с мегафоном. Десять-двенадцать человек в белых с красным балахонах суетились у ступеней гранитной лестницы. Гудмэн намеренно сделал небольшой крюк, чтобы пройти вплотную и бросить какую-то безобидную фразу их распорядителю. Теперь, возвратившись в Чикаго, он будет иметь все основания похвастаться перед коллегами тем, что беседовал с одним из главарей Клана.

Двое ожидавших губернатора репортеров с интересом следили за возней у подножия монумента. Возле массивных деревянных дверей Капитолия Гарнер нагнал команду телевизионщиков.

В приемной Мона Старк сухо объяснила: его честь в данную минуту занят и принять мистера Гудмэна не может. Не устроит ли его беседа с мистером Ларримуром? Выглядела мисс Старк несколько подавленной, и это несказанно обрадовало юриста. Вслед за дамой он с готовностью зашагал по коридору.

Хозяин кабинета разговаривал по телефону. «Уж не на звонок ли моих аналитиков он отвечает?» — подумал Гарнер и, повинуясь жесту Ларримура, покорно опустился на стул. Мона Старк оставила мужчин одних.

— Доброе утро, — проговорил Ларримур, кладя трубку.

Гудмэн с достоинством кивнул:

— Благодарю за то, что согласились провести слушание. В свете сказанного губернатором в среду мы уже не ждали положительного ответа.

— Губернатор испытывает сейчас на себе чудовищное давление, как, впрочем, и мы все. Готов ли ваш клиент рассказать о своем сообщнике?

— Нет. Пока его позиция не изменилась.

Ларримур сокрушенно покачал головой:

— Какой тогда смысл в слушании? Идти на уступки мы не намерены, мистер Гудмэн.

— Мой коллега работает с Сэмом. Мы пытаемся убедить его. Слушание все-таки должно состояться. Надеюсь, Кэйхолл передумает.

В тиши кабинета резко зазвенел телефон, и Ларримур раздраженно поднял трубку.

— Нет, это не приемная губернатора. С кем имею честь? — Он записал на листке бумаги имя и номер говорившего. — Я его советник по юридическим вопросам. Да, не сомневаюсь, конечно же, вы голосовали за губернатора. Спасибо за звонок, мистер Харт. Непременно извещу. Всего доброго.

Он аккуратно положил трубку.

— Вот, пожалуйста. Некий Гилберт Харт из Дамэса, Миссисипи. Просит губернатора помиловать осужденного. Телефоны сошли с ума!

— Что, много звонков? — сочувственно спросил Гудмэн.

— Вы не поверите.

— В поддержку Кэйхолла или против?

— Где-то пятьдесят на пятьдесят, я бы сказал.

Вновь сняв трубку, Ларримур набрал номер мистера Харта из Дамэса, Миссисипи. На противоположном конце провода к телефону никто не подходил.

— Странно. Человек только что говорил со мной, оставил номер, а теперь там никто не отвечает.

— Наверное, вышел. Попробуйте позвонить позднее.

Гарнер исходил из того, что позднее у его собеседника просто не будет времени заниматься подобной чепухой. Вчера, после первого часа работы, Гудмэн внес в процесс небольшое уточнение: прежде чем назвать оператору свой номер, аналитик должен был убедиться, что на звонки абонент не ответит. Такая предусмотрительность надежно защищала его помощников от опасного любопытства какого-нибудь прыткого чиновника.

— Сейчас я готовлю повестку дня слушания, — сообщил Ларримур. — Скорее всего оно состоится в комнате для заседаний комиссии по бюджету.

— Слушание будет закрытым?

— Нет. А что, у вас с этим какие-то проблемы?

— Осталось всего четыре дня, мистер Ларримур. Проблемы у нас буквально со всем. Но последнее слово за губернатором. Мы весьма признательны за то, что он дал согласие.

— Номер вашего телефона мне известен, как и вам — моего. Держите меня в курсе.

— Я никуда не уеду из Джексона до самого конца.

Они пожали друг другу руки, и Гудмэн вышел из кабинета. Покинув здание, Гарнер опустился на теплые гранитные ступени, чтобы в течение минут двадцати с интересом понаблюдать за пикетировавшими Капитолий членами Клана.