Капкан

ГЛАВА 17

Ремеди

К тому времени, как я просыпаюсь, Кэша уже нет, а я так и не спросила его о Дженне. Если она хоть в чем-то похожа на меня, вид тела Уинстона успокоит ее, но это нечто большее.

Кэш шантажировал меня и наблюдал, как я убиваю своего отчима.

Почему я не могу держать это в секрете от него?

Может быть, я хочу посмотреть, как далеко Кэш готов зайти ради меня. Может быть, я чувствую, что должна что-то сделать, чтобы взять свою жизнь под контроль. Мне нужно знать, что у меня тоже есть сила.

В моей голове вспыхивает желтый огонек, приказывающий мне притормозить, но я не могу. Броуди больше нет. Мне не нужно слышать новости или видеть его тело, чтобы знать, что Кэш убил его. Кэш — преступник, и его преступления не ограничиваются Ки-Уэстом. Они охватывают годы. И он одержим мной.

Я выполняю все действия на работе, обдумывая, как я попрошу Кэша об одолжении насчет Дженны. Как только Бонс накормлена и остальные дела на утро выполнены, я обыскиваю поместье в поисках Кэша, но не могу его найти. Офис на первом этаже закрыт, и я помню его правило о закрытых дверях. Но это правило действовало, когда я думала, что он всего лишь миллиардер-застройщик. Теперь я знаю, что он убийца, и я тоже. Открыть закрытую дверь кажется не так уж и плохо.

Я задерживаю дыхание, и мои липкие руки скользят по дверной ручке, и она открывается.

На первый взгляд, офис пуст. Окна все еще закрыты, и свет проникает сквозь стекла, освещая плавающие в лучах света пылинки.

Я спешу к шкафу, отодвигаю сейф и подставку для обуви, затем открываю люк. Гнилые фрукты, сладкие и вонючие, поднимаются вверх, смешиваясь с сильным запахом краски. Трупы воняют не так сильно, как можно было бы ожидать, но теперь, когда я знаю, это, очевидно, вонь разложения.

Я использую фонарик на своем телефоне, чтобы определить расположение тел, затем переключаюсь на камеру и включаю вспышку. Свет размывает некоторые черты лица Уинстона.

Дженна права, его рот, даже сморщенный от разложения, свисает, как у бульдога, но на фотографиях этого не скажешь. Каждый раз, когда вспышка освещает тела, меня пронзает острая боль.

На фотографиях они выглядят ненастоящими, слишком пластиковыми, чтобы быть настоящими, и этому я отчасти рада. Это хорошее оправдание. Если что-то пойдет не так, я могу сказать Дженне, что это украшения для Хэллоуина.

«С днем рождения» — Я отправляю сообщение Дженне. — «Выпьем позже? Готова к своему подарку?»

Я собираюсь прикрепить фотографию, когда надо мной нависает тень.

Я быстро отправляю текст без фотографии.

— Что ты делаешь? — спрашивает Кэш.

Мурашки пробегают по моей спине, и я прячу телефон.

— Ничего. — отвечаю я.

Он разминает шею, и блеск в его глазах говорит мне, что он знает, что я лгу. С таким же успехом я могу спросить сейчас.

— Я как раз собиралась отправить Дженне фотографию Уинстона. — говорю я.

Он прикрывает рот рукой.

— Зачем? — спрашивает он.

Я сжимаю кулаки, его тон покровительственный, как будто он считает меня глупой. И это выводит меня из себя.

— Я тоже знаю, что делаю. — говорю я.

— Ты уже отправила это?

Меня так и подмывает солгать.

— А что, если так? — спрашиваю я.

— Ты хочешь рискнуть моей жизнью и свободой только для того, чтобы утешить своею подругу?

Мне хочется накричать на него за эти слова. Его мутные глаза пристально смотрят на меня.

— Дело не в тебе, Кэш.

— Уинстон мертв. Миссия выполнена. Знает твоя подруга или нет, не имеет значения.

— Если она не знает, тогда в чем смысл? — спрашиваю я, повышая голос. — Я хочу дать ей утешение, в котором я всегда нуждалась.

Он кивает, и на секунду кажется, что он мог бы понять. Но с Кэшем никогда не бывает просто.

— Пойдем со мной. — говорит он.

Я поднимаюсь за ним по лестнице в спальню слева, и мое сердце бешено колотится. Это единственная комната в доме, которая была заперта с тех пор, как я пробовала открыть ее в свой первый день.

Импульсивно я провожу пальцами по гладкому металлу заколок для волос. В последний раз, когда я пыталась открыть дверь, отмычка не сработала. Кажется странным, что он впускает меня сейчас. Дверь со скрипом открывается, и внутри темно.

Теперь каждая стена покрыта толстым слоем бетона. Я снова включаю фонарик на телефоне, но Кэш идет в дальний угол комнаты и находит единственную настольную лампу. Она едва освещает комнату.

И вот тогда я вижу это: металлическую клетку, достаточно большую, чтобы внутри мог стоять взрослый. Он отпирает висячий замок, кладет ключ в карман, затем заходит внутрь, ожидая, что я последую за ним.

— Что за черт? — шепчу я.

— Иди сюда.

Мою кожу покалывает, а его лицо скрыто в темноте, но меня тянет к нему. Я захожу внутрь клетки.

Нас окружает запах, напоминающий мокрый асфальт, и я сжимаю кулаки. Кэш держит голову опущенной, прищурившись, он сосредоточивает взгляд на мне.

— Что это? — спрашиваю я.

— Это твое. — говорит он.

Когда он улыбается, свет из открытой двери падает на его зубы, и они блестят, как ножи.

— Твой новый дом, если ты его выберешь.

— Что?

— Дай мне свой телефон.

Его взгляд холодный и тяжелый, как будто он не оставляет мне выбора. Я хлопаю себя по карману, затем засовываю руку внутрь, держа смартфон.

— Нет.

— Дай мне свой телефон, Ремеди.

— Если тебе нужен мой телефон, тебе придется забрать его у меня.

Он делает шаг вперед, и я бросаюсь к задней стенке клетки, прижимаясь к металлу. Она гремит, как гром, и я быстро открываю приложение для обмена сообщениями, открывая новое сообщение Дженне.

«Спасибо, леди» — Она отправила его ранее. — «Подарок на день рождения? Когда?»

Я прикрепляю фотографию, но Кэш выбивает телефон у меня из рук. Экран трескается о землю, но остается включеным.

Когда я тянусь к нему, Кэш достает пистолет из кобуры и приставляет его к моему виску.

— Мне следовало избавиться от тебя несколько месяцев назад. — говорит он.

Слезы наполняют мои глаза, но я не уверена почему. Это гнев, разочарование или похоть? Потому что я знаю, что не боюсь.

— Ты прав. — огрызаюсь я. — Так почему бы тебе просто не сделать это?

Свет отражается в его темных зрачках, когда он пристально смотрит на меня. Затем он отводит курок. Запах соснового одеколона на его коже окутывает меня. Каждый вдох проходит через мои легкие, поэтому я задерживаю дыхание, закрывая глаза.

— Ты отправила фотографию? — он спрашивает.

— Нет.

— Ты лжешь мне, Ремеди?

И это ранит больше всего. Он мне не верит. Пистолет отходит от моего виска, и раздается выстрел. Я задыхаюсь, но когда открываю глаза, пистолет направлен в дальний угол комнаты, а в бетонной стене появилась новая маленькая воронка.

Он не убил меня. И это знание заставляет меня смеяться. Это безумие. Он сумасшедший. И я такая же сумасшедшая из-за того, что последовала за ним в гигантскую клетку.

Это забавно. Как только я перестаю смеяться, я обхватываю себя руками.

— Ты мне не доверяешь. — выдыхаю я.

Он на мгновение отпускает меня, и я толкаю его в плечи.

— Это нелепо.

Его веки трепещут, когда он обдумывает это.

— Ты права. Я тебе не доверяю.

Внезапно он уходит, оставляя меня внутри металлической клетки.

— Куда ты идешь? — спрашиваю я.

Он вешает замок на задвижку.

— Что? Что ты делаешь, Кэш?

Замок защелкивается, и он кладет ключ в карман. Его глаза удерживают меня, и он двигается взад-вперед, как будто ему любопытно. И это бесит меня еще больше.

— Ты сумасшедший. — кричу я.

Я шарю руками по земле, пытаясь найти свой телефон.

— Запираешь меня в клетке, потому что я не даю тебе свой телефон?

Он прислоняется к дверному косяку.

— У тебя есть выбор. — говорит он.

Я хочу остаться в этой клетке, чтобы доказать, что я не собираюсь сдаваться. Но Кэш не из тех, кто блефует, и если он пригрозит оставить меня здесь, он именно это и сделает.

Я нахожу свой телефон и на мгновение подумываю позвонить Дженне за помощью, но здесь нет связи. Для этого и нужны бетонные стены? Чтобы заблокировать сигнал?

Я топаю к двери клетки, затем засовываю устройство под решетку.

— Пошел ты. — кричу я. — Возьми мой телефон. Мне все равно.

Он поднимает его, затем нажимает на разные части экрана. Осознание озаряет его глаза. Теперь он знает, что я говорю правду.

Я ничего ей не посылала. Но ему потребовалось проверить, чтобы принять это. И я как будто снова возвращаюсь в среднюю школу, пытаюсь рассказать маме о своем отчиме, а она отмахивается от меня. Она мне не поверила. И теперь Кэш тоже мне не верит.

Может быть, Питер прав. Может быть, Кэш использует меня, чтобы я убивала для него. Вот почему он мне не доверяет.

Я всего лишь марионетка.

— Отпусти меня! — кричу я.

Он выключает телефон и наклоняет голову. Мой пульс учащается. Я отдала ему свой телефон. Как долго он будет держать меня здесь?

— Пожалуйста. — шепчу я.

— Открой замок. — говорит он, указывая на висячий замок. — Это то, что ты пытался сделать раньше.

Я касаюсь заколок для волос. Мое сердце замирает. Значит, дело не в том, чтобы запереть меня здесь. Он знает, что я могу выбраться. Я. Он хочет, чтобы я выбрала его клетку. Он открывает дверцу клетки, но я иду в дальний угол, опускаюсь на пол, обхватываю себя руками в позе эмбриона.

— Встань. — требует он, но не двигаюсь.

— Ты мне не доверяешь. — хрипло шепчу я. — Почему я должна делать все, что ты говоришь?

Он опускается передо мной на колени. Я все еще отказываюсь двигаться. Он обнимает меня, и я отталкиваю его за плечи, используя ноги и кулаки, чтобы оторвать его от себя. Но Кэш все равно возвращается, притягивая меня к себе.

Он прижимает меня к земле, пока его тело не прижимает меня к холодному, твердому бетону.

— Дженна ничего не скажет. — говорю я со слезами на глазах. — Она должна знать. Я могу сказать ей, что это шутка. Реквизит для Хэллоуина.

— Это не имеет никакого отношения к Дженне. — говорит он.

— Она — причина, по которой я преследовала тебя! — кричу я. — Она — причина, по которой я трахаю тебя в первую очередь.

Но я знаю, что он прав. Эта боль не из-за того, что я не могу рассказать Дженне. Это причиняет боль, потому что я хочу знать, что мы с Кэшем можем доверять друг другу, но, отказывая мне в разрешении рассказать ей, он говорит, что у нас нет такого основания.

— Она защитит тебя, Ремеди. Не меня.

Мои глаза расширяются, но он остается сверху, удерживая меня неподвижно. В темноте я не вижу облаков и пепла в его глазах, и это похоже на то, что он скрывает от меня свою настоящую сущность. Но, опять же, он прав.

Дженне наплевать на Кэша, и если до этого дойдет, она без колебаний сдаст его. Но она защитит меня, как я защитила ее. И тот факт, что Кэш прав, меня так расстраивает. И больно осознавать, что ему все равно, доверяем ли мы друг другу.

Схватив меня за подбородок, Кэш заставляет меня посмотреть ему в глаза. Он стягивает свои штаны и боксеры, затем снимает с меня мои.

Он толкает свой член внутрь меня, и я стону, раздвигая ноги, чтобы впустить его. Но затем настроение меняется. Он расслабляется, двигаясь медленно, с ошеломляющей мягкостью в движениях. Его губы прижимаются к моей шее. И он целует мою кожу, как будто хочет, чтобы мне было хорошо. Как будто он хочет, чтобы я наслаждалась этим.

Тревога поднимается внутри меня, как бурлящий котел. Я бью его по лицу с такой силой, что у меня щиплет ладонь, но он продолжает свой ритм, кружа бедрами, его губы на моей коже, как будто ничего не произошло. Его тело прижимается к моему клитору, потирая меня взад-вперед, и воспоминания о моем отчиме всплывают на поверхность.

Я стряхиваю их. Я не хочу, чтобы они были здесь. Я кусаю Кэша за плечо, вонзая клыки так глубоко, как только могу, и хотя низкое рычание вибрирует в теле Кэша, он остается на той же легкой скорости. Как будто он знает, что я хрупкая. Как будто он знает, что эта мягкость для меня пытка.

— Ты меня наказываешь? — шепчу я.

Он не отвечает. Его глаза слегка прищуриваются, призывая меня остановить его, но затем он снова сдерживает свои действия, как будто хочет, чтобы я поняла, что он точно знает, что делает.

Он знает меня лучше, чем я сама себя знаю. Он прав. Это проверка Кэша, чтобы понять, доверяет он мне или нет. И ясно, что он мне не доверяет.

Он закрывает глаза, нежно прижимаясь губами к моему плечу. Я хватаю его за волосы, пытаясь выдернуть как можно больше из его головы, чтобы заставить его остановиться, но он прижимает меня к земле достаточно сильно, чтобы я не могла пошевелиться. Вытирая слезы с моих глаз, как будто он боится за меня, он прижимается губами к моей ключице, заставляя меня терпеть эту фальшивую доброту.

Его губы на моем подбородке. На моем ухе. На моей груди. Кончики его пальцев скользят по моей шее сзади, посылая мурашки по спине, и у меня внутри все сжимается.

Я беспомощна.

Я ничего не могу сделать. У меня нет власти. Мое тело отреагирует, и что бы я ни сказала или ни сделала, это ничего не изменит. Но это другое. У меня действительно есть власть, и именно поэтому Кэш издевается надо мной.

Бетон царапает мою спину, натирая кожу до крови, и его язык тянется к моим губам, ища мой открытый рот, но я закрываю его. Я не могу этого вынести. Я бью его кулаком по затылку, пока его нос не ударяется о мой.

Мое лицо отяжелело, и впервые с тех пор, как он начал это, его глаза распахиваются, но он остается неподвижным, прижимая меня к земле. Показывая мне, что, хотя я и восстановила некоторую власть, он все еще контролирует ситуацию.

Он тот, кто будет решать, заниматься ли нам любовью или трахаться. Знает Дженна или нет. Буду ли я жить или умру. Направит ли он на меня пистолет. Его бедра прижимаются ко мне, и мое тело смягчается, позволяя страсти овладеть мной. Обжигающий жар пронизывает меня, и я даю волю слезам, мое тело, наконец, расслабляется. И на этот раз я наслаждаюсь этим.

Это — наша любовь, наше гребаное чувство связи и контроля. Огонь, который я никогда не смогу потушить. Кэш убил Кассиуса Уинстона. Он похитил моего отчима, чтобы наблюдать, как я убиваю его. Затем он убил моего сводного брата за то, что тот угрожал мне. Ничто этого не отменит.

Мы сплелись воедино, как фундамент, защищающий дом, и что бы ни случилось, ничто не сможет разлучить нас. Но самое неприятное в этом то, что Кэш знает, как сильно эта нежность ранит меня, и тот факт, что он делает это целенаправленно, подпитывает меня.

Он щекочет языком мою шею и заставляет оживать каждое нервное окончание. И мне это нравится. Я ненавижу, что он может читать меня таким образом. Мое тело бьется в конвульсиях, приближаясь к грани, и хотя его глаза вспыхивают яростью, он продолжает двигать бедрами в устойчивом ритме.

Я обхватываю его руками и ногами, как кокон, не желая, чтобы он останавливался, пока, наконец, эти судороги не пробегают по мне, и я не кончаю. Удовольствие пронзает меня, но Кэш не останавливается. Он трахает меня в том же размеренном ритме, как будто ему тоже нужно кончить, но его глаза горят разочарованием.

Это слишком сложно, когда все так просто.

Наконец, он снова достает пистолет из кобуры, прижимает дуло к моему горлу, затрудняя дыхание, моя киска снова сжимается вокруг него. Я напрягаюсь, кашляю, мои глаза слезятся, и именно тогда он кончает в меня. Он отстраняется, затем смотрит на меня сверху вниз. На его лице нет никаких эмоций, даже намека на веселье. Он полностью отстранен, зная, что не может полностью присутствовать в этот момент, иначе это сломает и его тоже.

— Ты помнишь парковку? — спрашивает он.

Петля. Мои кровоточащие колени. Повязка на глаза и затычки в ушах. Конечно, я помню. Я киваю.

— Завтра вечером. — говорит он.

Затем поправляет свою одежду, а я остаюсь голой на бетонном полу.

— Тогда-то мы с этим разберемся. Но ты должна встретиться со мной там.

Я скрещиваю руки на груди, выпрямляясь.

— Как насчет Дженна?

— Завтра вечером.

Он протягивает мне мой телефон. Экран разбит, и некоторые пиксели не работают, но экран все еще включен.

Я проверяю галерею, ожидая увидеть удаленные фотографии, но они все еще там. Я не знаю, как я должна это воспринимать. Доверяет ли мне Кэш, чтобы знать, что я сейчас сделаю? Или это проверка, чтобы понять, может ли он доверять мне? Точно так же, как я хочу проверить его.

— Завтра вечером. — повторяет он.

Он оставляет дверь в клетку незапертой.

— В семь часов.

Когда его шаги раздаются в коридоре, мой желудок переворачивается. Он так сильно давит на завтрашний вечер.

Что произойдет, если я не пойду? Убьет ли он меня? И что произойдет, если я пойду?