Капкан

ГЛАВА 5

Ремеди

Наш график продолжается в том же духе: он звонит мне в странное время, в полночь, на рассвете, поздним вечером. Затем он дразнит мое тело ощущением боли, всегда демонстрируя, насколько сильно он контролирует меня и никогда не дает мне расслабиться. Конечно же, после этого я иду в ближайшую ванную и даю себе это освобождение, зная, что только усиливаю своё желание.

Он монстр, которому нравится владеть мной. Но знаете что хуже всего?

Мне нравится, как он контролирует меня. Моя киска и разум знают, что мы проигрываем, а он побеждает.

Именно поэтому, после нескольких таких дней я тестирую себя. Я стучу в дверь дома Дженны, еще одного дома Уинстона, который она делит с тремя другими женщинами, из-за этого мой желудок сжимается в узел.

Это хорошо, напоминаю я себе. Ты охотишься за Уинстоном только из-за Дженны.

Она открывает дверь в пижаме. Я приподнимаю бровь. Обычно к этому времени она уже работает над макияжем, но видимо еще даже не принимала душ.

— Разве ты не начинаешь работать меньше чем через час? — спрашиваю я.

— Я больна. — говорит она.

Затем, волоча ноги, вваливается внутрь, и я следую за ней в спальню. Обхватив себя руками, она снова забирается под одеяло и лежит в позе эмбриона.

— Что не так? — интересуюсь я, поглаживая ее под одеялом.

— В последнее время я сама не своя.

Острая боль сжимает мою грудь, и я возвращаюсь в свое детство. Я не могла находиться в своем доме, не опасаясь того, что кто-то мною воспользуется, и прямо сейчас Дженна испытывает тоже самое. Она морщит лицо, ее губы побледнели потеряв свой красный оттенок, все ее тело отягощено всем, что произошло. Уинстон и агентство игнорировали её.

Мои ладони сжимаются в кулаки, я не собираюсь бросать ее. Еще до того, как я рассказала ей о своем отчиме, она всегда была рядом со мной.

Я хочу, чтобы она стала прежней.

Когда мы еще учились в старшей школе, Дженна была влюблена в моего сводного брата Броуди. Каким бы подлым он ни был по отношению к ней, она души в нем не чаяла. Она клялась, что где-то внутри его толстого черепа он был милашкой.

Все, что видела я, это жестокого сводного брата, который теперь был вдвое больше меня, но причинял мне боль, как будто мы всё ещё были детьми. И поскольку я знала, что Броуди и Дженна на самом деле никогда не станут парой, потому что Броуди был и остается большим мудаком, я оставила это, рассматривая как безобидную влюбленность.

В конце концов, мы с Броуди дрались друг с другом, потому что были сводными братом и сестрой, он бы никогда не посмел ударить Дженну.

Но однажды он загнал Дженну в угол в моей спальне и сказал ей.

«Перестань быть такой нуждающейся маленькой сучкой.»

Я нашла ее в слезах, завернувшись в одеяло на моей кровати. Это был концом того, что я позволила ей влюбиться в Броуди.

— С ним покончено. — сказала я ей. — Он не имеет права так с тобой обращаться. Ни за что на свете.

— Пожалуйста. — прошептала она. — Не делай из мухи слона.

Она погналась за мной, но я не обратил на нее внимания. Я не могла остановить своего отчима, но я не боялась Броуди. Конечно однажды, он поставил мне синяк под глазом, но я довела его до слез быстрым ударом по яйцам. Сейчас, он причинил боль моей лучшей подруге, ему конец.

— Броуди! — крикнула я.

Он оторвал взгляд от своего телефона.

— Ты не хочешь рассказать мне, что ты сказал моей лучшей подруге?

Он встал, используя свой рост, чтобы превосходить меня.

— Конечно. — сказал он. — Я назвал ее маленькой нуждающейся сучкой.

— Извинись. — потребовала я. — Извинись перед ней. Или ты пожалеешь об этом.

Он махнул рукой, прогоняя нас.

— Я не извинюсь. Вы обе такие королевы драмы.

Я топнула ногой, и он вздрогнул, удивленный, что я действительно могу что-то сделать.

— Ты не имеешь права так с ней разговаривать. — сказала я.

Он отодвинул стул с дороги и подошел ближе.

— И что же ты собираешься сделать? — он спросил. — Поплакаться моему папочке?

Мудак.

Я пнула его в колени так сильно, что он врезался в стену. Затем схватила Дженну за руку и закричала.

— Бежим!

Мы помчались через весь дом в мою спальню и быстро заперли дверь, заливаясь смехом.

Это того стоило. Дженна вернула свою жизнерадостную улыбку, и я поняла, что все будет хорошо.

И прямо сейчас, пока она укутана в одеяла, это все, чего я хочу, чтобы она снова почувствовала себя лучше. Но пинка под зад Кэшу будет недостаточно. Он заслуживает чего-то похуже.

— Тебе не нужно бояться. — говорю я, указывая на дверь. — Я приглядываю за этим куском дерьма.

— Я не боюсь. — бормочет она. — Но такое чувство, что я больше ничего не контролирую.

Мое сердце замирает. Мой отчим полностью парализовал меня, точно так же, как Кэш сейчас парализует Дженну. Какая-то тяжесть ложится мне на плечи. Это груз, который я буду носить с собой до тех пор, пока не покончу с Кэшом.

— Я доведу его. — говорю я. — Я обещаю.

Она выдавила из себя улыбку.

— Мне не следовало втягивать тебя в это. — печально говорит она. — Это моя вина. Я знаю, какой ты становишься.

Я ухмыляюсь при этих словах. Я собираюсь показать Кэшу, какой именно бываю.

— Да ладно. — говорю я. — Всякое случается. И именно для этого существуют лучшие друзья.

Я держу ее за руку.

— Я собираюсь позаботиться о нем. Я обещаю.

— Подружка. — говорит она. — Я люблю тебя.

— И я люблю тебя!

Я обнимаю ее, и в конце концов она идёт в душ. Я забегаю домой перед тем, как поехать в поместье. Небольшой перерыв, чтобы взять ноутбук и пописать.

Я поворачиваю дверную ручку ванной, и вся дверь слетает с петель.

— Черт! — кричу я, отскакивая в сторону.

Она едва не задевает мою ногу. Дверь скребется о стену, оставляя черный след на деревянной обшивке, а с петли свисают винты. Я делаю глубокий вдох. Как будто вселенная хочет, чтобы я взаимодействовала с Кэшем. Но я подам заявку на техническое обслуживание, как делаю всегда, словно владелец мне не начальник.

И если это всплывет на работе, я сделаю все возможное, чтобы убедить его прислать кого-нибудь достойного на этот раз. Но моя киска ноет при мысли о попытке убедить его, представляя, что он прикажет мне встать на колени.

Я качаю головой. В последнее время мой разум постоянно находится в сточной канаве. Я виню его. Мысль о том, что я буду говорить с ним больше, чем нужно, заставляет меня съеживаться.

Но есть только один способ отомстить за Дженну, и это сблизиться с Кэшом. Даже если это всего лишь запрос на техническое обслуживание.

В поместье я готовлю нам кофе, себе со сливками и сахаром, ему черный. Затем не говоря ни слова, ставлю его кружку на стол. После я готовлю Бонс завтрак. Она ест, затем наблюдает за мной, пока я просматриваю электронную почту своего агентства и оформляю заказ на техническое обслуживание. В разделе дополнительных комментариев я ввожу "На этот раз клиент запрашивает успешное обслуживание", затем нажимаю "Отправить".

Мгновенно в дверях появляется Кэш, в сером жилете, натянутом поверх рубашки на пуговицах. Его рукава, как всегда, закатаны, демонстрируя вены на руках. Я сосредотачиваюсь на этих кровеносных сосудах, вспоминая, как они перекатываются каждый раз, когда он прикасается ко мне. Как будто его силу невозможно сдержать. У меня перехватывает дыхание.

Это глупо. Он мой босс и обидчик моей лучшей подруги, черт возьми.

И все же я хочу его.

— Что? — огрызаюсь я.

Он склоняет голову набок, интересуясь выражением моего лица. Я с трудом сглатываю. На данный момент он все еще мой босс. Я не смогу отомстить, если не притворюсь, что следую его правилам.

— Простите, сэр. — говорю я, заставляя себя улыбнуться. — Это было долгое утро. Чем я могу вам помочь?

Он поджимает губы, удовлетворенный моей реакцией.

— Дверь. Её уже чинили раньше?

Я опускаю глаза, пытаясь успокоиться, но ничего не могу с собой поделать.

— Я полностью понимаю, что в первую очередь, вы должны уделять внимание собственности на аренду для отдыха, но когда дело доходит до ваших долгосрочных арендаторов, у вас почему-то возникают проблемы с обслуживанием.

— Согласен.

Этот немедленный ответ ошеломляет меня. Я ожидала, что он будет отрицать это. Он что, издевается надо мной?

Его плечи расслаблены, а подбородок напряжен. На мгновение его темные, затуманенные глаза проясняются. В них нет никакого подвоха.

— Я думала, подрядчик выполнял заказы на техническое обслуживание от компании Winstone? — спрашиваю я.

— Да, это так. Но все твои запросы, сначала проходят через меня.

Эти слова заставляют меня похолодеть. Это имеет мало общего с техническим обслуживанием или даже с тем фактом, что я его личный ассистент. Это связано с нашим соглашением.

— Это просто решить. Пошли. — он кивает в сторону двери, ведущей в пристроенный гараж. — Я могу научить тебя.

Я дотрагиваюсь до основания своей шеи.

— Ты покидаешь поместье?

— Есть ли лучший способ проверить свои возможности, чем помочь моей любимой сотруднице с ее запросом на техническое обслуживание?

Серебряно-золотые часы, которые висят у него на запястье, подчеркивая его статус, а губы гладкие и изогнутые, щетина на подбородке аккуратно подстрижена. Все в нем было утонченным. И все же его руки грубые, как сухой, неровный бетон, я знаю, что его живот покрыт выпуклыми, розовыми шрамами.

Он не просто миллиардер, который занимается недвижимостью и бизнесом, и он не просто любитель, который сам занимается ремонтом. Но сколько бы я ни размышляла об этом в своей голове, я не могу понять. Я даже не знаю, действительно ли он отшельник, или это уловка, чтобы манипулировать людьми, заставляя их делать то, что он хочет.

В любом случае, я ему не доверяю.

Он открывает пассажирскую дверцу своего элегантного, черного, импортного спортивного автомобиля, затем везет нас в центр Ки-Уэста.

— Твой отец никогда не учил тебя пользоваться инструментами? — спрашивает он.

Я хмурюсь. Он спрашивает об этом, сейчас? Почему он задает так много вопросов?

— Мой отец умер до моего рождения. — отвечаю я.

— Отчим? Брат? Парень?

Может быть, он ищет, есть ли у меня кто-нибудь, кто защитить меня от него.

— Они не учили меня таким вещам. — говорю я.

— Тогда чему они тебя учили?

Я выдыхаю, затем поворачиваюсь лицом к окну.

— Я не знаю.

Он паркует машину на улице и платит по счетчику. Даже миллиардер должен следовать некоторым правилам.

Он указывает на магазин. На фасаде здания выцветшими красными буквами написано «Mike's Home & Supply Co.»

Пожилой мужчина в бейсболке присвистывает, когда мы входим.

— Посмотри на себя. — говорит он Кэшу. — Красивый, и с дамой.

Я закатила глаза. Технически мы здесь вместе, но мы не вместе. Другой человек за кассой, таращится на нас, как на шоу уродов.

— Куда ты собрался сегодня с этой горячей штучкой, приятель? — спрашивает мужчина постарше.

Приятель? Этот человек называет Кэша, миллиардера, занимающегося строительством недвижимости, "приятель"?

Откуда он вообще знает Кэша?

— Это Ремеди, мой новый личный ассистент. — говорит Кэш, кладя руку мне на плечо и крепко сжимая его.

И тогда ошибки быть не может, он представил меня, а это значит, что он знает этих людей.

— Ее дверь сорвалась с петель. Решил научить ее, как чинить.

— Научи человека ловить рыбу и корми его всю жизнь. — говорит владелец с тоской в голосе, словно он часто повторяет эту фразу. — Ты знаешь, где искать.

Мы находим необходимые инструменты. Пару новых петель и шурупов, и к всему этому Кэш намекает, что мне скорее всего понадобится и новая дверь.

Наконец, мы добираемся до выхода из магазина. Я все еще не понимаю, почему Кэш настаивает на том, чтобы мы починили дверь вместе. Может быть, это предлог, чтобы оказаться в моём доме. Меня пронзает нервный спазм, но я подавляю его. Мы еще не пришли к этому.

— Как продвигается переезд? — спрашивает кассир, просматривая товары.

Кэш спокойно смотрит на мужчину, сухожилия на его шее напрягаются, как будто кассир сказал что-то совершенно неправильное.

Переезд?

— Переезд требует времени. — говорит Кэш резким тоном, за которым скрывается угроза.

Кассир склоняет голову и опускает глаза. Он тоже уловил этот тон.

Что-то здесь не так. Действительно ли Кэш отшельник, если он знает всех в этом хозяйственном магазине, даже кассира? Пока кассир упаковывает наши товары, я шепчу Кэшу.

— Я думала, ты никуда не выходишь.

— Я же говорил тебе. — говорит он. — Я избавляюсь от этих привычек. Видимо твоя подруга не заметила этого.

Я прижимаю кулаки к бокам. Дженна, может, и робкая, но она наблюдательна, а Кэш полон дерьма.

Раздается звон дверного колокольчика, и заходит клиент. Светло-каштановые волосы и голубые глаза загораживают выход, а вокруг него вспыхивает солнечный свет. Мое сердце готово выпрыгнуть из груди, и каждая мышца в моем теле напрягается от нервов.

Он похож на моего отчима.

Затем мужчина поворачивается в сторону, показывая различия между ними. У него нос намного больше, чем у моего отчима. Я выдыхаю, но мои пальцы дрожат по бокам, пытаясь избавиться от нервов. Может быть, Броуди в городе. Когда я видела его в последний раз, он был еще больше похож на своего отца.

Но Броуди больше не живет в Ки-Уэсте. И кроме того, этот мужчина, вероятно слишком стар, чтобы быть им.

— Что случилось? — спрашивает Кэш.

Клиент рассматривает товар на полках. Его плечи округлые, как у моего отчима, и такие же мягкие руки. Я знаю, что это не он, но нервное чувство трепещет в моей груди. Я уже привыкла к тому, что его нет, а сейчас он снова вторгается в мою жизнь.

Мужчина исчезает в высоком проходе, но я все еще смотрю на пустое место, словно вижу его призрак.

Кэш притягивает меня к себе, тепло его тела окутывает меня, и на секунду я забываю, кто он, позволяя себе таять в его руках. Пыльный аромат химикатов, сосен и его пота охватывает меня. Я моргаю, позволяя себе вынырнуть из этих воспоминаний. Кэш поглощает мой мир, и это кажется таким правильным.

— Что с тобой? — спрашивает он снова.

На этот раз я не молчу, а даю ему ответ.

— Мне показалось, я кого-то видела.

— Кого?

Когда я не произношу ни слова, он хватает меня за плечи, наклоняя, пока мы не оказываемся на одном уровне глаз.

— Скажи мне, Ремеди, или да поможет мне бог, я заставлю тебя. Я покажу всем в этом магазине, что такое…

— Мой отчим. — говорю я, перебивая его.

Мой отчим не заслуживает имени. Но правда в том, что я не смогу произнести его, даже если захочу. Его имя заставляет меня съежиться, как будто я ничего не контролирую.

Я закрываю глаза, затем делаю еще один вдох.

— Мне показалось, я видела своего отчима.

Кэш изучает меня, в его глазах я читаю слова, которые отказываюсь произносить. Например, то, что я не хочу находится рядом со своим отчимом. Что я не разговаривала с ним много лет, и как сильно я хочу, чтобы так оно и оставалось. Мой отчим переехал в Тампу после развода, но это не значит, что он не может посетить Ки-Уэст. У него все еще есть здесь друзья, как и у его сына.

Кэш кладет свою мускулистую руку мне на плечо и ведет меня к выходу из хозяйственного магазина. Как будто он знает, что мне нужно убираться оттуда. Как будто он хочет защитить меня.

Но он эгоист. Манипулятор. Как мой отчим. Всё это не имеет смысла.

Я позволяю ему вести машину, не спрашивая, куда мы едем, что делаем и почему. Но когда мы проезжаем мимо Куин-стрит и не поворачиваем к его поместью, я оживляюсь.

— Здесь ты должен был повернуть налево. — говорю я.

— Мы едем не в мое поместье. — отвечает он:

Я хмурюсь, собираясь задать ему вопрос.

— Мы собираемся починить твою дверь.

У меня нет сил ни чинить дверь, ни сидеть взаперти моего арендованного дома с незнакомым мужчиной, даже если формально дом принадлежит ему.

— Позови кого-нибудь из своих ремонтников. — говорю я.

— Я научу тебя.

— Я отправила запрос на техническое обслуживание. Я не просила тебя о помощи.

Он не отвечает. Его глаза устремлены на дорогу, как будто меня здесь нет. В моем животе что-то переворачивается, я знаю, что сказала грубость. Он пытается помочь.

Но мне не нужна его помощь. Он паркуется перед моим домом, и я открываю рот, чтобы спросить, откуда он знает, где я живу, но останавливаю себя. Он владелец этой собственностью и является моим работодателем. Конечно, он знает.

Он протягивает мне пластиковый пакет.

— Почини ее сама. — говорит он.

Я таращусь на него, затем похлопываю по своей сумочке.

— А как же моя машина?

— Я попрошу кого-нибудь пригнать её.

Он уезжает, наш последний разговор был пугающе коротким. Кэшу нравится слушать, как он говорит, особенно когда речь заходит о том, чтобы поставить меня на место. Это резкое различие между тем, каким он был, когда мы были в машине, нервирует меня. Почти, как если бы я обидела его.

Я сминаю пластиковый пакет в своей руке и поднимаю взгляд на переднее крыльцо.

Что случилось?

Когда я вхожу внутрь, мой телефон жужжит: экран заполняет фотография нас с мамой.

— Том хочет пригласить нас на двойное свидание. — говорит мама, как только я беру трубку.

— Что думаешь?

— Том? — спрашиваю я.

Теперь у него есть имя. Это значит, что у них все серьезно. Это проигранная битва.

— Мой новый парень. Я рассказывала тебе о нем.

Тупое покалывание скручивает мой живот, угрожая заставить меня свернуться калачиком в постели до конца ночи.

— Ты можешь привести одного из своих старых бойфрендов. Как насчет профессора? Как его там звали? О! Или, может быть, Питер!

Я закатываю глаза. Мои бывшие — это не вариант. Если мы будем вместе после наступления темноты, то всё неизбежно закончится сексом, а я устала имитировать оргазмы, особенно теперь, когда знаю, насколько приятна боль, когда она исходит от садиста.

И Питер, мой друг-полицейский, ничуть не лучше; он еще хуже. Он накачал наркотиками одну из наших одноклассниц, и изнасиловал её. Затем утверждал, что ей это понравилось, а затем стал полицейским из чувства вины.

Но в какой-то момент я забыла о его прошлом, так как он хотел помочь мне посадить моего отчима в тюрьму, но прошли годы. Он, наверное, уже не помнит этого.

— А что, если я приведу друга? — спрашиваю я. — Может быть, Дженну?

— Это двойное свидание. — поддразнивает она. — Поверь мне, это будет слишком романтично для Дженны.

Я медленно выдыхаю, стараясь сохранять хладнокровие. Мои мысли ненадолго возвращаются к Кэшу. Его сильные, мускулистые предплечья. Грубые руки, готовые показать мне мое место, заставить меня признаться, из-за чего я нервничаю и боюсь.

Учитывая наше соглашение, он на самом деле является одним из вариантов, и если мы потрахаемся, я по крайней мере, получу то, чего хотела. Полное господство, даже если он снова откажется дать мне долгожданное освобождение.

Но он мой босс. Обидчик моей лучшей подруги. Мой шантажист. И к тому же, он все равно зол на меня.

— Я что-нибудь придумаю. — говорю я.

— Не могу дождаться! — визжит мама.

Мы заканчиваем разговор. Металлические петли и шурупы звякают в моих руках, пока я осматриваю дверь. Напряжение наполняет мой желудок, и когда я втягиваю воздух, то чувствую запах сосны и пота. Как будто он уже был здесь.

Должно быть, его запах пропитал мою одежду. Моя киска сжимается, но я не должна думать о нем. Вместо этого я бросаю пластиковый пакет на пол, мчусь на кухню и хватаю бутылку вина. Я не собираюсь чинить дверь прямо сейчас.

Кэш

Звезды ярко сияют в небе, мои туфли стучат по тротуару. Уже поздно, за полночь, но здесь слишком тихо, даже для Ки-Уэста. Новостные репортажи, действительно работают, мэру даже не обязательно вводить комендантский час. Люди боятся.

Но не я.

Я использую запасной ключ, который висит над задней дверью Ремеди, и захожу внутрь. Вентилятор жужжит в её спальне, а белый шум не дает ей уснуть.

Ее грудь поднимается и опускается в ровном темпе. Фиолетовое полотенце лежит на подушке у ее головы, словно она заснула сразу после принятия горячего душа. Однако на ее прикроватном столике стоит пустая бутылка вина.

Принять ванну и выпить столько вина?

Неудивительно, что она потеряла сознание.

Я осторожно стягиваю с нее одеяло, ткань скользит по ее телу. В воздухе витает горький запах алкоголя. Она морщит нос, как делала в течение дня, затем снова погружается в сон, так и не открыв глаза.

Ее губы светло-розовые, без привычного макияжа. Когда одеяло окончательно соскальзывает с её тела, я тру свой член о штаны.

Она обнажена, ее коричневые соски напряглись, а ареолы усеяны красными царапинами от моих ногтей. Ее ноги раздвинуты, половые губки блестят. Татуировки с кружевным рисунком тянутся по ее животу и ложатся под каждой грудью, затем спускаются вниз по ее холмику, смешиваясь с шелковистыми подстриженными волосами на ее киске.

У меня текут слюнки. Она такая естественная. Уязвимая. И моя. Черт, она великолепна. И это трансакционный² процесс. Она подчиняется мне, а я в свою очередь, не сдаю ее полиции. Это равный обмен.

Во всяком случае, она опережает меня.

Вот почему мне нужно, как можно скорее уехать из Ки-Уэста. Найдите более холодный климат. Место, где я могу работать и наслаждаться своими интересами. При моей работе нельзя надолго оставаться на одном месте. Вы остаетесь здесь достаточно долго, чтобы утвердиться, а затем переходите к следующему месту. И, черт возьми, я хочу заставить ее кончить.

Но идея остаться и наблюдать за тем, как меняется Ремеди по мере развития нашей игры, привлекает меня. Она даже сильнее, чем я ожидал. Более дерзкая. Она может сказать, чего хочет в сексуальном плане, зная, что я ее заклятый враг. Это затруднительное положение чертовски интригует.

В конце концов, я подставлю ее.

Все вокруг нее умрут, и вскоре полиция поймет, что она — последний человек, с которым они разговаривали. Даже ее босс уйдет.

Однако, прямо сейчас я хочу попробовать ее на вкус. Я провожу кончиками пальцев по ее икрам, затем между бедер. Ее кожа гладкая и влажная, как будто она нанесла лосьон перед сном. Кончиком пальца я обвожу ее половые губки, и мой член дергается в штанах. Она промокла насквозь, словно у нее марафон мокрых снов.

Я поглаживаю свой член через штаны, облизываю губы и провожу пальцами по её половым губкам. Ее шелковистые волосы. Ее гладкая кожа. Ее тепло, исходящее из дырочек.

Я хочу уничтожить ее своим членом.

Я ложусь между ее ног, затем беру в рот столько ее клитора и половых губок, сколько могу, позволяя языку проникнуть между ее складочек, пробуя на вкус острую сладость.

Я знаю ее вкус, потому что слизывал его со своих пальцев, но это первый раз, когда я пробую ее прямо из источника.

Мой член наполняется для нее, отчаянно нуждаясь в ее тепле. Я провожу языком по её комочку нервов, играя и кружа вокруг него. Он наполняется кровью, ее чувствительность возрастает. Она еще шире раздвигает свои ноги для меня. Во сне.

Она без сознания. Совершенно беспомощна. И такая чертовски милая. Я хочу, чтобы она осталась в таком состоянии, скованная своим собственным сонным параличом, но я так же хочу, чтобы она проснулась. Желаю, чтобы она боролась со мной.

Я больше ничего не могу с собой поделать. Я лижу ее, как голодный зверь, от клитора до её задней дырочки, пока ее тугое кольцо не сжимается и расслабляется для меня, готовое к большему.

Я трахаю языком ее задницу, прижимаясь к кровати, и ее возбуждение заливает мое лицо, как сироп. Ее мускусный аромат окружает меня, и я быстро приподнимаюсь, чтобы одной рукой схватить ее за попку, а другой сжать в кулак, приподнимая над кровью.

Я посасываю ее клитор, вращая языком резкими движениями. Она задыхается, и это лишь сильнее подпитывает меня. Я трахаю пальцем ее тугую, маленькую попку сильнее, и вскоре добавляю второй палец.

Ее задница гладкая и чертовски восхитительная, мои глаза закатываются, когда я представляю, как ее задница заглатывает мой член целиком. Ее бедра подаются вперед, затем ее ноги обхватывают мою голову.

— Какого чёрта?! — кричит она.

Затем заезжает ногой мне в губу, но я все еще возвышаюсь над ней, прижимая ее к кровати своим телом. Её лицо окутывает похоть, я вижу это в ее глазах. Она смотрит на то, как ее сперма сияет на моем лице, а так же видит ненасытный голод в моих глазах.

Она чувствует, как мой член вонзается в ее бедра, подобно кинжалу. Она знает, как отчаянно я хочу ее киску и задницу. Это ошеломляет и расслабляет её тело.

Когда я убеждаюсь в том, что она будет послушной, я дотрагиваюсь до своих губ. Капля крови капает мне на палец. Я засовываю этот палец ей в рот, и она не колеблется.

Она облизывает его дочиста, как будто мой палец — это член. Её глаза исчезают в глубине черепа, поглощая эту каплю металлической жидкости.

— Чем сильнее ты будешь сопротивляться, тем сильнее сопротивляться буду я. — предупреждаю я. — И, черт возьми, Ремеди, мне нравится ставить тебя на место.

— Почему ты здесь? — спрашивает она хриплым голосом.

— Ты хочешь, чтобы я ушел?

Она кипит от злости, но не произносит ни слова и не говорит мне остановиться. Потому что она тоже борется с этим.

Она знает, что хочет этого, знает, что хочет меня. Чем бы ни была эта гребанная похоть между нами, она владеет нами обоими.

И она не может отрицать этого.

Я наклоняюсь и кусаю ее за ухо.

— Я не могу перестать думать о твоей сладкой, маленькой киске. — говорю я.

Ее живот напрягается, а глаза блестят. Ей нравится, как грязно я с ней обращаюсь. Моя маленькая, грязная куколка.

— Мне нужно было попробовать тебя. Я хотел поглотить каждую твою гребаную частичку. Потому что ты моя, Ремеди, и я хочу тебя. Я собираюсь разорвать тебя на части.

Я опускаю свое тело, скользя вдоль ее нежной плоти, чтобы она могла почувствовать, что делает со мной. Мой твердый член скользит по ее животу и бедрам. Я провожу языком по ее клитору, и она обмякает. Она двигается не так, как раньше.

Я приподнимаюсь. Ее глаза пусты. Ее внимание сосредоточено на потолке. Только не на мне.

Теперь она отдаст мне всё своё внимание.

Я наклоняюсь и беру в рот столько её плоти, сколько могу, затем сильно прикусываю. Мои клыки вонзаются в её киску и она кричит. Её бедра пытаются оттолкнуть меня. Я рычу, глядя на нее сверху вниз, мой член с каждым разом жаждет ее всё больше и больше.

— Скажи мне, что ты моя. — прорычал я. — Вся, блядь, моя.

— Кэш. — шепчет она.

Я шлепаю ее, прямо по месту укуса, и из ее груди вырывается стон, первобытный, дикий и полный удовольствия.

— Скажи мне, что ты моя. — говорю я, снова шлепая ее.

Я облизываю губы, наслаждаясь ее вкусом. Соленый и сладкий.

— Скажи мне, что ты моя, или я уйду, Ремеди. И ты никогда больше, не получишь этого от меня.

— Я твоя! — кричит она.

Возбуждение пульсирует во мне, и я засовываю пальцы обратно в ее попку, и она расслабляется подо мной. Ее бедра извиваются, выгибаясь мне навстречу. Когда я снова беру ее клитор в рот, она шипит.

— Я твоя, но я чертовски ненавижу тебя.

Я дразню ее клитор, едва облизывая, в то время, как продолжаю неистово трахать пальцами ее задницу. Ей нужна эта стимуляция, нужно, чтобы это произошло прямо сейчас. Но я отказываю ей в этом.

Я перехожу к ее бедру, и снова беру в рот ее плоть, кусая с меньшей силой, потому что я уже сделал свое дело. Она мокрая, и укус это тоже самое, что провести по ней ножом для стейка.

Она стонет, и этот звук наполняет меня дикой похотью. Мой член становится больше, он становится тяжелым и неудобным. Мы оба чертовски сильно хотим кончить, но я должен сдерживаться.

— Ты ненавидишь меня так же сильно, как и хочешь. — говорю я.

— Я ненавижу тебя.

Ее глаза отрываются от моих, но я крепко хватаю ее за подбородок, заставляя снова посмотреть на меня, чтобы она видела, чего хочет.

Пот покрывает каждый дюйм моего тела, моя одежда тонет в ее сперме и в нашем поте. Я так промок, что капаю на нее, но она этого не замечает. Она смотрит на меня так, словно хочет сказать.

«Не смей прекращать трахать меня, или я убью тебя.»

— Ты хочешь, чтобы я использовал тебя, маленькое лекарство? — спрашиваю я.

И прежде чем я успеваю закончить вопрос, она кивает. Я засовываю ещё палец в ее влагалище, используя обе дырочки, манипулируя ею, как куклой, отказываясь быть нежным с ней. Я сжимаю ее клитор зубами, дразня этот комок нервов своими клыками, ее дырочки сжимаются вокруг меня, каждый стон, вырывающийся из ее души, смешан с восторгом и страданием.

Другой рукой я засовываю два пальца глубоко ей в рот, пока ее миндалины не соприкасаются с моими костяшками пальцев. Она давится, ее глаза наполняются слезами.

Я отпускаю ее, давая ей немного подышать воздухом, но затем снова наваливаюсь на нее всем своим весом, надавливая на все ее дырочки, не сводя с нее глаз.

— Ты ненавидишь меня не из-за своей лучшей подруги. — рычу я.

Мои пальцы проникают в каждую дырочку, и я бью по ее точке G. Пальцы дразнят тонкие стенки плоти, отделяющие ее задницу от киски, а ее горло сжимается от моих пальцев.

— Ты ненавидишь меня, потому что тебе нравится то, что я могу тебе дать. Тебе это нужно. Никто не может трахнуть тебя так, как ты хочешь. Никто не может заставить тебя чувствовать себя так, как ты чувствуешь себя сейчас. Никто, и я имею в виду никто, не может заставить тебя чувствовать себя так, как могу только я. Ты хочешь этого так же сильно, как и я.

Слезы снова наполняют ее глаза, и на этот раз это не из-за моих пальцев в ее горле. Это далеко от истины. Это вызывает у нее отвращение, но в то же время, она чувствует себя свободной.

Я трахаю ее дырочки пальцами, самозабвенно проникая в нее. Я кусаю каждый кусочек плоти, до которого могу дотянуться. Её живот, бедра, пупок и ее ноги не начинают дрожать, когда удовольствие переполняет ее.

Как только я чувствую, что ее тело сжимается вокруг меня. Я трахаю ее со всей силы, кусая ее сильнее, жалея, что у меня нет трех членов, которыми я мог бы наполнить ее, пока она не превратится в безмозглую игрушку.

Она бьется в конвульсиях подо мной, как будто в нее вселился разъяренный демон. Теперь она не сможет отрицать, что хочет этого. Я так долго удерживал ее на грани, и откладывал это удовлетворение для нас обоих, она захочет всего, что я решу ей дать. В конце концов, она захочет взять на себя, вину за мои убийства.

Она потеряет контроль.

Она дергается в моих руках, ее стоны вибрируют на моих пальцах у нее во рту, когда ее оргазм рассеивается. Внезапно каждое прикосновение становится слишком чувствительным, слишком сильным для нее.

Она умоляет меня взглядом, чтобы я был с ней помягче сейчас. Я облизываю ее бедро поверх синяков от укусов, и она неудержимо дергается. Я трахаю ее пальцами сильнее, грубее, и каждое прикосновение заставляет ее дергаться под моими пальцами, удовольствие пронизывает ее душу, словно вырывают из её тела.

Но мне все равно.

Я хочу, чтобы она помнила, каково это, когда я заставляю ее кончить. Бархатные стенки снова сжимаются вокруг меня, гладкая попка сжимается вокруг моих пальцев, а её горло сжимается между каждым судорожным вдохом.

— Ты можешь дать мне еще один. — требую я.

Она давится моими пальцами, когда я массирую ее влажное горло, а сперма стекает по ее ногам, пока кончики моих пальцев сморщиваются от ее влаги. И она не отталкивает меня.

— Ты такая чертовски горячая. — бормочу я.

Я вдыхаю сладкий аромат ее возбуждения, облизывая губы.

— Кончи для меня снова, Ремеди. Покажи мне, какая ты шлюха. Как сильно тебе нравится, когда я беру у тебя все, что хочу.

Слезы катятся по ее лицу, и на этот раз она кончает немедленно, спазмы сотрясают нас, отбрасывая наши тела друг от друга. Я прижимаю ее к земле всем своим весом, когда она теряет контроль, задыхаясь и извиваясь вокруг моих пальцев.

Ее глаза закатываются, ее тело изгибается, соски твердеют, и я нахожу голую кожу прямо над ее холмиком, прикусывая изо всех сил, пока она не вынимает мои пальцы изо рта и не кричит от боли, от удовольствия, от всепоглощающей похоти.

Я дышу на нее сверху вниз, наконец-то отпуская. Каждый вдох сотрясает ее тело. Мои брюки испачканы ее спермой, моей предварительной спермой и потом. Если она даже трахнет меня насухо, я кончу в штаны, как подросток, и мне все равно.

Ее глаза отяжелели от сна. Фиолетовые и зеленые синяки расползлись по ее смуглой коже, словно галактика выгравированная на ее плоти.

Она на шаг ближе, совершенно измученная, слишком уставшая, чтобы бороться со мной. Но скоро я заставлю ее умолять о моем оргазме.

Она охотно возьмет на себя вину за мои преступления. Все, что мне нужно делать, это продолжать манипулировать ею подобным образом.

И как только она станет моей, она падёт.