Каратель. Том 1: Шпион поневоле

Глава 7

Почти все сдали экзамен, что было неудивительно, поскольку неспособных отсеивали в самом начале обучения, да и потом спуску не давали. За шанс стать солдатом Федерации следовало потеть почти каждый час, проведённый в училище. Макс получил девяносто семь баллов. Это считалось достаточно высокой отметкой, чтобы его записали в элитные штурмовые войска — Карательный Корпус. Служба в нём имела множество привилегий: двухмесячный отпуск каждый год, двойной паёк и повышенный оклад плюс премиальные и наградные. Кроме того, контракт заключался всего на два года, и при желании он мог по истечении этого срока уйти со службы. Но Макс не знал ни одного случая, чтобы кто-то хотел покинуть Федеральный войска, тем более, их элитные части. Те, кто служил в них, как правило, вели прежде бедную жизнь, а воинская профессия давала множество благ. Карательный же корпус покидали, только уходя на пенсию или в иной мир, что случалось нечасто, поскольку во всей Солнечной системе не существовало более подготовленных воинских формирований. Конечно, гвардедиасы — наёмники с Марса — тоже славились своими умениями, но их было мало, и они занимались, в основном, охраной частных лиц. В училище часто велись споры о том, кто они — люди, андроиды или киборги. Высказывались разные предположения, но правды не знал никто, кроме корпорации «Galaxy Security», которая поставляла богачам отряды гвардедиасов. Эти наёмники всегда ходили в серебристой форменной броне, включающей глухие шлемы, защищавшие лица при помощи тонированных противоударных стёкол. Никто никогда не видел лица гвардедиаса — если один из них бывал тяжело ранен и не мог покинуть поле битвы, он взрывал себя при помощи встроенной в скафандр бомбы.

Поговаривали, что повстанцы-уранийцы из Минтийского леса могли бы сравниться с Федеральными Карателями, но подобные разговоры считались непатриотичными и не приветствовались. Действительно, бывали случаи, когда мятежникам удавалось захватить целые города, охраняемые федеральными войсками, но, во-первых, они всегда пользовались какими-нибудь хитростями вроде отравляющих газов, а, во-вторых, ни разу не сталкивались с Карателями — только с обычными стрелковыми отрядами.

И всё же поначалу Макс лишь подумывал о том, чтобы записаться в Каратели. Дело в том, что это подразделение пользовалось дурной славой даже среди военных: считалось, что оно слишком жестоко обходится с повстанцами. Но операции по «зачистке» носили оттенок примерно-показательный, так что Макс был склонен считать их скорее жёсткими. Годы, проведённые в банде, научили его тому, что иногда для достижения целей приходится поступаться совестью — и он был к этому готов. Когда ты думаешь лишь о том, как прокормиться и выжить, то особенно не миндальничаешь, и возвышенные идеалы быстро отходят на третий план. Если Федерация считает, что ей нужны публичные казни — это её дело. В конце концов, Максу не обязательно самому принимать в них участие — для этого существуют спецотряды зачистки.

А то, что некоторые полагали, будто Каратели только прибирают за Федеральными десантными войсками, было заблуждением. На самом деле ФДВ редко участвовали в военных операциях — только если корпуса Карателей было недостаточно. В принципе, именно последние стояли на страже Федерального Содружества. По крайней мере, так считал Макс, и многие думали так же.

В конце концов, он подал рапорт с просьбой записать его в Каратели. В течение трёх положенных по уставу дней заявление было рассмотрено и принято. Макс стал частью элитных войск Солнечной системы. Казалось бы — мечта сбылась…

***

Джул обернулась и сделала знак рукой, предлагая войти в тоннель, появившийся справа и составленный из металлических конструкций. На его ажурных рёбрах виднелись фигурки монтажников, то и дело вспыхивали огоньки электросварки. Макс переключил антигравы на поворот и плавно описал дугу, устремившись к тоннелю. Джул скользнула чуть ниже, повторив его маневр.

Они вошли в тоннель почти одновременно. С обеих сторон замелькали огромные дуги с размещенными на них блоками реакторов. Через каждые триста метров попадался пункт контроля, светящийся по периметру красными огоньками. Иногда встречались предупреждающие знаки на трех языках — английском, китайском и русском — уведомляющие, что поблизости ведутся работы с грузами. Макс и Джул облетали такие места.

Около двух километров тоннеля остались позади, когда впереди появился тяжёлый транспортник, выкрашенный в чёрную и жёлтую краску. Похожий на гигантского неуклюжего шершня, он полз навстречу, вращая оранжевыми мигалками. Макс подумал, что транспортник имеет цвета Карателей. Скоро он и сам наденет чёрно-жёлтую форму. Но станет не увальнем-шершнем, а осой, вооружённой смертоносным жалом.

Джул указала рукой на машину. Видимо, тоже обратила на цвета внимание.

— Это знак, — сказал Макс, включив шлемофон.

— Знак чего?

— Предопределение.

— Может, предостережение? — в голосе девушки звучал скепсис.

Пожалуй, это был первый случай, когда она не поддерживала Макса. Не потому что они поступили в разные армейские части. В любом случае их пути разошлись бы. Дело было именно в Карателях.

— Ничего подобного, — парень проводил взглядом транспортник, мимо которого они проскочили. — Судьба хочет, чтобы я был уверен в правильности своего выбора.

— Много судьбе до тебя дела!

Макс молча вздохнул. Конечно, судьбе до него дела нет. Поэтому он и стремился сам управляться с собственной жизнью. И принимать решения — тоже.

А Джул… Что ж, она никогда не изменит мнения о Карателях. К сожалению, девушка была одной из тех, кто считал, что времена насилия давно прошли, и даже войны следует вести гуманно. Возможно, она и права. Но Макс знал, что всю жизнь мечтал о битвах и опасностях, а не о парадах и смотрах.

Однажды в библиотеке училища он взял книгу, в которой пересказывались древние скандинавские мифы. Особенно ему запомнился один, в котором говорилось, что воины, принявшие смерть с мечом в руке, попадают в удивительное место под названием Вальхалла, где проводят дни в битвах, а вечером павшие оживают и пируют вместе с победителями, обсуждая красоту нанесённых ударов. Разумеется, Макс не поверил в этот красивый миф для мужчин. Он не был наивным парнем. Мечтателем — возможно, но не простаком. Но он оценил замысел тех, кто создал сказку о Вальхалле. Как и древних скандинавов, его влекла война. Битва ради битвы — вот, что будоражило Макса. Он понимал, что в схватке есть нечто большее, чем насилие, смерть и жестокость. Однажды после длительного размышления он определил для себя это «нечто» как эстетику. Макс хотел обрести в войне красоту. И тем сильнее ему хотелось принять участие в сражении, что в сердце время от времени заползал червь сомнения: что, если битва — это просто страх и смерть, ужасающее небытие, после которого тебя не будет?! Он боялся, что так и окажется, но тем больше стремился к войне, желая на собственном опыте убедиться, что в ней есть красота, проступавшая на страницах книг. В фильмах. В музыке.

Джул направилась к платформе, на которой высились бетонные блоки, ожидавшие доставки к месту монтажа — видимо, решила передохнуть. Макс последовал за ней, постепенно сбавляя скорость.

Когда они опустились на платформу, крылья автоматически сложились и исчезли в ранцах. Джул подняла тонированное стекло шлема, и Макс с удивлением увидел на её щеках слёзы. Он тоже открыл лицо.

— Что случилось?! — спросил парень, хотя подозревал, что знает ответ.

Джул порывисто подошла к нему, снимая шлем.

— Я люблю тебя! — сказала она.

Они смотрели друг другу в глаза. Не ища в них ответа или истины. Они знали и то, и другое. Просто не могли оторваться. И не хотели.

— Мы всё равно расстанемся, — выговорил, наконец, Макс.

— Я знаю. И не собираюсь уговаривать тебя провести остаток жизни вместе. Это не моё так же, как не твоё.

Макс отстегнул и снял шлем. Теперь он стоял напротив Джул, держа его перед собой в руках, и смотрел, как в тонированном стекле отражаются габаритные огни платформы.

— Я тоже люблю тебя, — сказал он.

Это было искреннее признание, которое он произносил не впервые. Не просто ответ на слова девушки. Макс хотел, чтобы она знала это, чтобы помнила. Хотя бы первое время.

Джул всхлипнула и отбросила с лица волосы. Они взметнулись, словно чёрная паутина.

— Полетели? — спросила она.

Макс кивнул и надел шлем.

Они сорвались с платформы, и за их спинами расправились крылья: у него — синие, у неё — красные. Две фигурки заскользили над металлоконструкциями, выписывая волнистые траектории, кружа друг вокруг друга, словно насекомые, совершающие брачный танец.

***

Последнюю ночь перед выпуском Макс провел с Джул. По распределению она улетала на Сантьяго-Хаб-12 — никому не нужную станцию, единственное назначение которой состояло в том, чтобы обозначить принадлежность одного из спутников Сатурна Федерации. Там ей предстояло пилотировать небольшой патрульный катер, охранявший станцию.

Макса же, как он и мечтал, отправляли на Уран сражаться с повстанцами, поднявшими очередную серию мятежей.

Под утро, открыв глаза, парень увидел, что Джул рядом нет. В комнате было прохладно из-за распахнутой балконной двери, в проёме которой колыхались тонкие белые занавески. Он вылез из-под одеяла и босиком прошёл по керамическому полу.

Джул стояла на балконе, опершись ладонями об алюминиевые перила, и смотрела вдаль. Появления Макса она не заметила. Только когда он положил руку ей на плечо, слегка вздрогнула и потёрлась об неё щекой.

— У тебя мурашки, — сказал Макс. — Замёрзла?

— Через четыре часа мы расстанемся навсегда, — сказала негромко Джул, проигнорировав его вопрос.

Макс проследил за её взглядом. Девушка рассматривала многометровую стальную ферму, медленно проплывавшую мимо. На её переходах копошились одетые в блестящие комбинезоны люди. Время от времени у них под руками вспыхивали огоньки электросварки.

— Да, — нехотя согласился парень. — Пора одеваться.

Джул кивнула, и они, обнявшись, пошли в комнату.