Каролина

19. Наедине

Я поняла, что мне нравится меньше поездок на мотоцикле – полеты на вертолете. Это ужасно. Страшно. И неоправданно рискованно. Весь путь от точки А к точке Б я сидела зажмурившись и вцепившись в лямку рюкзака, открыла глаза, только когда винты перестали вращаться.

– Можешь снимать наушники, – говорит Люк, открывая дверь.

Кажется, я вспотела так, как никогда до этого. Страх творит с телом странные вещи. Сердце колотится где-то в районе горла, а пальцы подрагивают.

Люк помогает мне выбраться и забирает рюкзак, за это я ему должна быть благодарна, но в голове моментально возникает мысль, а что если нам придется разделиться, я опять останусь без продовольствий. В прошлый раз после побега из Салема, я хотя бы примерно понимала, где можно раздобыть еду и воду, сейчас я совершенно слепа и дезориентирована в этом плане.

– Я сама, – говорю я и тянусь к рюкзаку.

Люк без лишних разговоров и вопросов отдает его.

– Хорошо. Когда устанешь, скажешь.

Киваю и закидываю рюкзак за спину. Осмотревшись по сторонам, вижу вокруг вертолетной площадки высокие деревья плавно, но быстро переходящие в непроходимый лес. На площадке стоят еще два вертолета, бросаю прощальный взгляд на наш и посылаю пилоту нелепую улыбку, как бы прося его не оставлять нас здесь и дождаться.

– Как понимаю, мы не первые прибывшие на Конклав? – интересуюсь я.

– Нет. Но и не последние.

Уходим с площадки, и стоит мне ступить на траву, как предчувствие чего-то катастрофически ужасного снова выглядывает из-за угла. Я параноик. Определенно. Перед глазами возникает Крис, и я практически слышу его слова, что я и должна волноваться, а еще мне необходимо слушаться Люка, тогда все будет хорошо.

– Мне что-то неспокойно, – говорю я, перешагивая камень.

– На пути нам будут встречаться хижины, их построили специально для этих походов. Главное, до наступления темноты добраться до первой. Здесь не так страшно, если знать чего ожидать.

– И чего я должна ожидать?

– Надо было рассказать тебе все это до вертолета. Здесь не водятся большие животные, могут, конечно, забрести, но это редкость. От мелких избавиться не удалось.

– А от больших как избавились?

– Капканы и отсутствие людей.

– А деревья?

– На тропе ядовитых деревьев нет, но можно встретить цветы и кустарники. Их так же легко определить по красным лепесткам.

Дорога начинает уходить вниз, стараюсь не отставать от Люка, тем более сейчас, когда он соизволил рассказать о мире немного больше, чем я уже знаю.

– Что еще мне необходимо знать?

– То, что единственно наше оружие на пути, это ножи у меня в специальных креплениях. Но их мы сдадим на переправе.

– А почему в пути нам нельзя было взять огнестрел?

– Слишком шумно. Зараженные идут на шум. Так что если видишь их, и они не нападают, то просто бесшумно удались или замри, пока они сами не уйдут. Не кричи, не создавай лишнего шума. Они воспримут это либо за угрозу, либо за приглашение.

Тут же вспоминаю встречу с животным, которое мирно ело траву, пока я не привлекла его. Это ценный урок.

– Но самые опасные зараженные хищники не нуждаются в шуме, они умны, поэтому остерегайся их, – добавляет Люк.

Мороз пробегает по коже, хотя на улице достаточно душно. Озираюсь по сторонам и стараюсь держаться еще ближе к Люку.

– Это еще что за хищники? – спрашиваю я, понижая голос до минимума.

– Люди, – коротко бросает Люк и отодвигает свисающие ветви.

– Что???

Ноги тормозят, пятки упираются, и я останавливаюсь.

– Люди? – переспрашиваю, словно мгновение назад не расслышала ответа.

Люк не сбавляет темпа, мне приходится бегом догонять его, бросив несколько напряженных взглядом среди деревьев.

– Да. Зараженные люди.

Напряжение немного отпускает меня. Стальное кольцо вокруг груди становится слабее, и я миную опасность треснувших ребер.

– Такие же, как я? – более спокойно спрашиваю я.

– Нет. Тебя мы успели спасти. Заражение не дошло до головы. Вот если бы метки заражения дошли до лица, а в глазах появился красный огонек то да, ты была бы полностью заражена. Безвозвратно.

– Погоди. Я не понимаю. И что бы тогда со мной было? Да остановись ты уже!

– Если мы будем останавливаться ради разговоров, то до темноты не дойдем до хижины.

– Так что бы со мной стало, если бы вы не спасли меня?

Догоняю Люка и теперь иду рядом, заглядывая ему в лицо. Собеседник молчит около минуты, а для меня она тянется часами.

– Человеческого в тебе осталось бы меньше, чем общество готово вынести, – отвечает Люк и бросает на меня короткий взгляд.

Несколько минут мы идем в тишине, а я даже не могу прислушаться к окружающему миру, ведь мысли слишком громкие. Я была в шаге от превращения во что-то ужасное. Но странно то, что ранее Люк не говорил о такой опасности. Он рассказывал про изменения в людях, но говорил только о Каролинах.

– Почему ты не рассказал об этом раньше?

– Ты не была готова.

– А сейчас, полагаешь, я готова?

– Нет. Но выбора не осталось. Ты должна быть готова и понимать риски.

Раздумываю над словами Люка, а дорога тем временем начинает петлять, словно ее прокладывал совершенно дезориентированный человек.

– И чем опасны зараженные люди с красными глазами?

– Они охотятся на людей и обращают в себе подобных. Те, в свою очередь, делают то же самое. Зараженные становятся хищниками, они плохо управляемы, практически теряют возможность речи в обычном ее понимании. Они начинают говорить на каком-то своем языке и чем больше времени проходит с момента заражения, тем сложнее с ними договориться. Они могут собраться в стаю и напасть на город. Их выносливость хуже, чем у обычного человека, но сила больше в разы. Эта мутация самая неприятная из всех, что существуют на данный момент. Мутированный может напасть и убить самого близкого человека. Ученые утверждали, что они понимают, что делают, но не испытывают сострадания. У них вообще нет эмпатии. И глаза у них не полностью красные, небольшие крупинки, не более этого. Их тела покрыты такими же рисунками, как и у тебя.

Смотрю на рукав ветровки, сейчас я не вижу рисунков, но это не значит, что я не знаю каждую линию. Сколько раз я смотрела на себя в зеркало, пытаясь найти хотя бы малейший намек на выздоровление, на избавление от этих линий и всполохов? Сотни раз. Они остаются прежними. Я уже привыкла к ним, но теперь, понимая, что они роднят меня с кровожадными монстрами, я снова захотела отмыться. Может, кислотой какой-нибудь?

– Ты только что сделал этот поход еще более жутким.

– Большинство людей проживают жизнь и ни разу не встречают мутированного. Главы городов об этом позаботились.

– А это что значит?

– Мы с Сэмом были на войне против зараженных. Мы их уничтожали, да и сейчас продолжаем это делать.

Этой информации мне хватает надолго. Около трех часов мы идем в тишине. Дорога петляет, и мне начинает казаться, что мы ходим по кругу.

Замечаю куст с красными листьями и показываю ему язык. Зачем? Да просто, чтобы знал, я настороже и в курсе, какой он на самом деле опасный.

Выруливаем на небольшую поляну, и Люк останавливается, скидывает с себя рюкзак, я моментально повторяю за ним и протяжно выдыхаю.

– Привал на тридцать минут.

Достаю бутылку воды и жадно пью. Сажусь возле рюкзака, Люк опускается передо мной.

– Голодна? – спрашивает он.

– Дождусь, когда мы дойдем до хижины.

Люк кивает и, прищурившись, спрашивает:

– Ты вспомнила что-нибудь еще из своей прошлой жизни?

– Нет, но я уверена, что не шпион.

– Будем надеяться, что это так.

– Крис уверен, что я предатель. Хотя как я могу им быть? Я вообще не знаю, что происходит в мире.

Люк пожимает плечами и не отрывая от меня пристального взгляда, говорит:

– Ты можешь не помнить.

Перерыв заканчивается быстрее, чем мне бы того хотелось. Продолжаем путь и, к нашему счастью, доходим до хижины, никого не встретив.

– Там кто-то есть? – немного запыхавшись спрашиваю я.

– Не думаю. В любом случае сейчас это проверим.

Я конечно не так представляла себе хижину, ну да ладно. Думала, что это какой-то маленький домик с прогнившим крыльцом и парой выбитых окон. Но я оказалась перед металлическим строением, которое больше напоминало драгоценный камень. Отсветы заходящего солнца отскакивали от гладкой неровной поверхности. Люк открыл дверь и позвал меня, сообщив, что внутри никого нет.

– Странная хижина.

– Она облеплена электробатареями, это позволит нам воспользоваться благами человечества. Теми, что еще остались.

Люк достает из кармана ключ и открывает дверь.

Свет тусклый, но я все равно могу рассмотреть небольшой коридор и три двери.

– Здесь две спальни и что-то отдаленно напоминающие ванную комнату. Мы проведем ночь в одной комнате, – сообщает Люк, скидывая рюкзак.

– Почему?

– Так положено. На одну семью одна спальня.

– Дурацкие правила.

– Какие есть. У всех городов есть расписание, по которому мы прилетаем на Конклав. Оно составлено так, чтобы по следованию мы не пересекались друг с другом, а если все же случится какой-то форс-мажор, то отдельная комната понадобится.

– Ясно. – Осматриваюсь и во всей хижине не нахожу ни одного окна. – Это же капкан.

– Нет. Это самое безопасное место на тропе.

– Если кто-то заберется внутрь, нам будет не выбраться. Окон нет.

Обхватываю себя руками и поворачиваюсь к Люку. Его брови сходятся на переносице, он поджимает губы.

– Тебя напрягает закрытое пространство, – говорит он и в этой фразе даже не пахнет вопросом. Утверждение.

– Есть немного.

Если закрывать ребенка в гробу, то надо полагать, что когда он вырастет – это повлияет на психику. И отнюдь в негативном ключе.

– С тобой ничего не случится, – обещает Люк.

– Ты не можешь этого знать.

– Дверь хижины можно открыть только специальным ключом, комната запирается изнутри. Все сооружение сделано из сверхпрочного материала, так как делалось на века.

– Это немного успокаивает.

– Между тобой и опасностью всегда буду стоять я.

Я отчетливо понимаю, что эти слова адресованы мне только на эту поездку. Люк отчетливо дал понять, объяснил, что я ему необходима для спасения Сэма. Но мне бы на самом деле хотелось, чтобы кто-то действительно находился между мной и опасностью. Всегда, а не на краткие несколько дней.