Кержак

Глава 20

Картинка из голокуба показалась знакомой. Увеличив и покрутив непонятное сооружение, Иван спросил:

— Это же горнодобывающая станция на поверхности. Только у нее вот тут лифт должен быть наверх.

— Она. Пятый купол, который все же построили. Четвертый остался в проекте, после того, как поисковые партии не смогли подтвердить запасы разведанного месторождения. Три работали двести лет, выскребли потроха рядом с собой. Потом народ перебрался на вторую, где руды побольше. Сейчас планетарщики называют это город «Удача». Свезли все, что посчитали возможным и собирают крохи в штреках.

— Кстати, как свезли? Там вроде техники для работы на поверхности не так много. И атмосфера такая, что особо авиацию не получается использовать.

— Элементарно. У каждого купола свой орбитальный лифт. На нем подняли наверх, затем сверху перебросили, куда надо, на другом лифте спустили на поверхность. Дешево и сердито. С первого купола лифт подняли, так и висит наверху. На третьем даже возиться не стали, все в негодность пришло.

— И что же не получилось здесь?

— Здесь несколько молодых и бодрых хотели побыстрее отрапортовать об успехе. Что-то нашли, пробное бурение порадовало. С орбиты спустили два транспорта, забитых под завязку. Собрали основу, возвели первый купол, начали разворачивать подготовительные работы, чтобы якорь лифта можно было крепить. А потом оказалось, что место сейсмически активно. И все эти ковыряния разбудили спящие процессы. В итоге серия аварий и спешная эвакуация.

— На лифте?

— Его даже монтировать не смогли. И в таких условиях лифт использовать — это угробить всех гарантированно. Нет, грузовики народ выдернули и ушли обратно. Кстати, уходили, бросив большую часть оборудования. Потом лавовый выброс, купол проломило, маяки выжгло. Официально считается, что станция ушла на глубину около трехсот метров и ничего целого не осталось. Эта картинка — с момента закладки. Что там на самом деле, никто толком не знает.

— Хочешь сказать, соседи не полезли проверить?

Сменив изображение Загама объяснил:

— Ты не понимаешь, как это все работает. Форпост ставят на мелких кораблях. Особенно на планетах с активной вулканической активностью. Да, добыча выгодна, много полезного можно выгрести с минимальными затратами открытым способом. Но и потерять те же горные комбайны — раз плюнуть. Кроме того, ценник на любую доставку грузов при помощи кораблей зашкаливает. Поэтому сразу, как форпост утвердился, его цепляют на орбитальный лифт. Там тонна железа едет вверх или вниз от пяти до десяти дней, зато себестоимость копеечная. Мононити, из которых собирается пучок канатов, выращивают наверху из привозного сырья. На астероидах железорудные куски подцепили, с газового гиганта танки заполнили для полимеров — все, можно врубать «пауков». Три месяца работы автоматики — у тебя мостик между станцией в космосе и шахтерами внизу.

— Но если внизу вместо надежной скалы выбрали кусок магмы, то все идет прахом, — сообразил Иван.

— Абсолютно точно. Никто уже давно космопорт не ставит. Это дикие затраты. Гравитационные желоба для разгона, компенсаторные подушки для посадки кораблей, куча реакторов под это дело. Мелкий москитный флот болтается, кто для атмосферных полетов заточен, а любые гиганты рядом с планетой паркуют. Не выгодно туда-сюда балкеры гонять, гравитационный колодец никакие ученые отменить не могут. Только от большой безысходности транспорт вниз отправят. Его же еще обратно выдергивать придется.

— Получается, где-то там лежат остатки купола.

— Смотри, это, что удалось собрать из архивов и показателей датчиков. Семерку вообще первоначально проектировали как основную станцию поддержки этого купола. В итоге мы остались у разбитого корыта… Значит, за семьдесят лет, как прошел последний выброс, там тектоническая активность уменьшилась. Основной лавовый прорыв шел здесь, через машинный зал и ангары с добывающей техникой. Людей выдергивали отсюда, с посадочных палуб. Не уверен, но команду на герметизацию должны были сбросить, чтобы выхлопом двигателей не спалить все к чертям собачим. Значит, вот здесь и здесь заслонки могли опуститься.

— И мы получаем похожую картинку, как с медицинским блоком. Возможно, что-то внутри станции осталось в ценности и сохранности.

— Загибай пальцы. Год назад было землетрясение. Пласты сдвинуло. Новые разломы. Я сумел с народом договориться, вот карта того места. Есть щель на триста метров, если не больше. Радар даже остатки опорных балок купола смог засечь. Поэтому туда спуститься сможем, не с поверхности пробиваться. Затем вбок, с плазменными резаками — до магистрального трубопровода. По нему отработанную породу сбрасывали. К моменту аварии первый цикл проверки закончили, внутри должно быть пусто. Если трубу не смяло окончательно, у нас будет шанс пролезть к основному комплексу. А от него — уже в жилые отсеки.

— Что на складах? — задал главный вопрос Осокин. — Если это купол, то наверняка продовольствие, оружие, медицинские штуки какие-нибудь?

— Без понятия. Руководство обвинили в умышленном саботаже, поэтому информацию по реальным поставкам тупо уничтожили, чтобы занизить убытки. Надо на месте смотреть.

— На месте… Тяжелый шаттл, как у нас, сможет опуститься?

— Надо будет вниз платформу с горючкой спустить, чтобы обратно вернуться могли. Но это автоматика позволит сделать. И твоя птичка сможет несколько человек доставить с дронами вниз, затем поднять наверх с каким-то грузом. Тонн пятьдесят выдернет, вряд ли больше.

— Два дрона с собой, больше смысла нет. Запасы, я с ребятами. Ты, если захочешь… Нормально. Как обычно — с шансом гробануться. Но вы тут все равно фаталисты, а дети одного не отпустят. Просто не поймут.

Выключив изображение, Загама убрал чип с данными и вздохнул:

— Я тебе показал наш золотой запас. Столько лет глава станции хранил это и передавал следующему. Сейчас — появился крохотный шанс хотя бы заглянуть внутрь купола, вдруг там что-нибудь найдется.

— Наверное, звезды сошлись. У нас есть кораблик, горючее сторгуем. Есть дроны и операторы. Вот и попробуем подобрать ключики к шкатулке. Мало ли… Не волнуйся, Загама. Если там в самом деле что-то осталось, мы обязательно доберемся. Потому что нам — это позарез нужно. И мы — упертые. Чужое не тронем, но от своего не откажемся… Завтра с утра подтягивай умников, кто что-нибудь дельного посоветовать сможет и будем уже в деталях разбирать набег. Позже я с Гарди горючку выдерну. Надеюсь, не откажет.

Хлопотной неделя была не только на Семерке. Глава Тутси тоже трудился как пчелка, с утра до вечера. Новые поставки разных товаров с Отстойника, попытки переизбранного Совета прибрать к рукам наиболее лакомые куски и разрушить отлаженные схемы. Доработанная система безопасности на всех ключевых точках, включая датчики мониторинга и перекупленное у Чистых легкое вооружение. Идиоты, не смогли изъять иглометы у бывших полицейских, кто улетел на балкере. В итоге стволы после долгих блужданий осели в руках парней Гарди. Очень ценное приобретение. Особенно в свете непонятного шевеления в нищих кварталах соседей. Похоже, там дело шло к возможному переделу сфер влияния. Поэтому как бы не пришлось поучаствовать, отстаивая границы.

Поэтому на доклад Раха главарь наткнулся через пять дней, разгребая завалы «не очень важное». Прочел раз, другой, после чего решил прогуляться. Слова в предложения складывались, а смысл ускользал. Надо было обсудить и желательно с глазу на глаз. Благо, помощник сидит в том же коридоре, но чуть дальше.

— Рах, что там за платформа с компенсирующей системой, «лепесток» и горючка сверх лимита?

— Все в порядке, босс. Я это через Вторую оформил, у них валялось на складах. Спихнули под разборку, чтобы на балансе не висело. Я даже из месячного бюджета не выбился.

— Это отлично. А теперь еще раз, о чем речь?

– «Лепесток», это такая штука, она горняками сбрасывается на поверхность, затем раскладывается по команде и получается твердая площадка, куда можно шаттл приткнуть. Потом на маяк наводится платформа, с двигателями и парашютной системой, приземляется рядом. Все, у тебя космопорт получается. Маленький такой, компактный.

— На поверхности?

— Ага. Ролики смотрел, прикольно. Главное — людей не нужно, все автоматизировано… Одно плохо, если система не сработает штатно, то вместо космопорта получим два железных метеорита, которые со всей дури шарахнут по планете.

— Так. Еще раз. Ты купил для клана две непонятных штуки, чтобы сунуть к планетарщикам под бок. Потому что… Дальше я мысль не улавливаю.

Рах обиделся:

— Я не себе купил. Нет, оформлено все под разборку в мастерских Отстойника, с этим все четко. Просто Паррэт не поленился, прилетел, сам забрал. И баки с горючкой. Они там хотят на поверхности форпост поставить. Потом таким же макаром сверху еще добывающий комбайн сбросят маленький. Там раньше добыча шла, пласты вскрыли, можно порыться.

— И шаттлом назад? Необогащенную руду, которая стоит гроши?.. Это тебе кержак сказал?

— Он вниз полезет, когда «лепесток» развернется. Вроде бы что-то надеется накопать. Завод внизу был, только его бросили, когда вулкан под куполом проснулся.

— Интересно… Хотя, я так понял, что Семерка дырки законопатила и вроде как с первыми проблемами справилась. Но сидят с голой задницей. Все, что можно продать, уже спустили. Теперь остатки доедают… Чем они с нами рассчитались?

— Видеокамеры отремонтированные, кабель нормальный и электромоторы на двери. Все, как обычно — мы больше половины цены сэкономили. Зато нормально отгородились от Отстойника. Ксати, кержак под это железо все долги закрыл. Теперь мы в полном расчете.

— Отлично, остались в плюсе, железо перепродали… Но комбайн… И завод…

Уже выходя из комнаты Гарди остановился, хлопнул от избытка чувств по загудевшей стене и повернулся к безопаснику:

— Вот оно! Чтобы получить разрешение на добычу, шахтеры обязаны были прогнать пробный цикл. Выгрести самое ценное с поверхности, одну домну обкатать и обогащенную руду или даже слитки получить для того, чтобы похвастать перед начальством. Потом вулкан, спешный драп и брошенное имущество. Если даже все собрали, что было, наверняка на остатках завода можно наковырять трансуранидов. Особенно, если процесс не глушили. А прихватило их под куполом тогда знатно. Уходили на форсаже, движками буквально спалили рядом со стартовой площадкой все, что вулкан не зацепил… Сколько сейчас обычный брикет обогащенной руды стоит?

— Одну секунду, — Рах начал искать информацию в открытом окне биржи. — Килограмм руды до пяти тысяч кредитов, в зависимости от процента полезных элементов. Чистые трансураниды в зависимости от состава до ста тысяч за кило. Но их обычно в маленьких слитках продают.

— Помню. И в продаже давно нет, планетарщики и шахтеры напрямую с торгашами по бартеру меняют… Сто штук. Вот тебе и ответ. Не удивлюсь, если этот сукин сын сможет найти что-то похожее.

— Целый слиток? Который в спешке бросили?

— Слиток вряд ли, это конец производственной цепочки. Вряд ли успели. Но обогащенную руду запросто. Даже если они хотя бы тонну этой дряни на орбиту вытащат, это уже пять миллионов можно выручить. Конечно, столько наскрести на руинах сложно, но в их положении носом не крутят. Для них даже горстка фонящего концентрата — лишняя неделя жизни… Все, идею кержака я понял. Поставь на контроль. Как вернутся, я хочу с ними поговорить. Может быть, мы сможем предложить что-нибудь для совместного проекта. Например, если там есть шансы возродить производство, я смогу помочь выкупить заброшенный орбитальный лифт. Может быть, даже получится опустить его прямо на пустошь.

— Он же раздолбанный совсем, с него наканнибалили соседи все, что могли.

— Это который развернутым висит. Второй законсервировали, Единичка, Двойка и Тройка в складчину перекупили, теперь не знают, как обратно планетарщикам впарить. Возьмем в аренду, начнем руду таскать… Черт возьми, я уже не могу дождаться, когда безумец вернется. Очень интересно услышать, сколько добра в очередной раз он смог ухватить.

Больше всего в новом мире Ивана поражала разнообразная машинерия. Пусть местные считают железо устаревшим, без каких-то самых последних наворотов. Но оно работало. Летало, бурило, сверлило, бегало на железных лапах и всячески помогало людям. Шаттлы совершали редкие рейсы между закуклившимися во внутренних проблемах анклавами. Огромные корабли прыгали между звездными системами, доставляя тысячи тонн грузов. Орбитальные лифты могли поднять в космос и спустить на планету горы железа, потратив на это не так много энергии. Даже самая простая цепочка удивляла: астероидные шахтеры — лед — вода и кислород. Большая часть местного населения не нуждалось в зеленой травке под ногами, пении птиц и теплом ветерке. Они просто не представляли, что так тоже можно жить. Их вполне устраивали бесконечные коридоры, рекреационные сектора и жизнь по размеренному распорядку.

И во главе всего этого стояли технологии, обеспечивающие жизнь миллионам живых существ.

– «Лепесток» встал штатно, телеметрия дает картинку. Платформа идет следом, до приземления две минуты.

Шаттл опускался по просчитанной траектории, чтобы точка посадки была максимально рядом с развернутым космодромом. Дозаправка и высадка десанта в расщелине, затем эвакуация. Потом еще раз залить баки остатками горючего и обратно на орбиту. Фактически Семерка поставила все свободные ресурсы на этот рейд. Вместо того, чтобы закупить необходимые препараты, ремкомплекты, продукты и далее по списку, народ вложился в авантюру. К которой готовились долгие годы морально. О которой мечтали. И которая могла переломить бесконечное падение в пропасть. Дать шанс. Крохотный, но столь важный. Без которого выживание анклава скатывалось к растянутой по времени агонии.

— Маяк в пяти километрах, лево семь, — Анатолий отслеживал текущую обстановку.

— Принял, пройдем по прежнему курсу, там сбоку скалы, может ветром болтать. Потом довернем, — сказал Паррэт, пилотируя шаттл. За окнами бушевала коричневая муть, двигатели надсадно ревели. Как там в наставлении для местных? Атмосфера не пригодна к жизни, токсична. Любое оборудование после работы на поверхности подлежит дополнительной дегазации. Двигатели для комбайнов и роверов идут на переборку и ремонт каждые два месяца. Конечно, местные давно уже не выдерживают никакие сроки, гоняют машины на убой. Но шаттл придется по возвращении ставить в док на прикол и шаманить. Подобного рода прогулки не очень для него полезны.

— Лево пятнадцать, дальность километр, — Толя развернул трехмерную карту, на которой горело две красных крохотных точки.

— Есть, начинаю поворот. Лево десять, сближаемся.

Тяжелую машину ощутимо покачивало. В трюме сидела команда десанта. Иван с кучей разнокалиберных инструментов на поясе. Чахлый с кейсом, куда загрузили все, что может понадобиться для прогрызания дороги вперед под куполом. Удэ с тяжелым плазменным ручным резаком. Два дрона под управлением Лиссы — это хорошо, но не всегда есть возможность использовать шагающую технику. Делим — парень дремал, не обращая внимание на остальных. Тем, кто его плохо знал, вообще казалось, будто пацан не от мира сего. Просто если ты большую часть времени проводишь в виртуале, то смотреть на скучную суету вокруг нет никакого желания. Загама машинально крутил перед лицом схему купола. Никак не мог сообразить — что разрушено за долгие годы, а где можно будет протиснуться.

Семеро. И Паррэт на борту, приткнув «птичку» на железных разложенных листах «лепестка». В ожидании, когда позовут забирать «со щитом или на щите». Самое тяжелое — ждать и гадать, как оно там, на трестах метрах вниз, среди спекшейся лавы.

— До посадки пять секунд! Площадка развернута штатно, вижу сбоку платформу, до нее пятнадцать метров. Сможем пробросить шланги для дозаправки. Четыре, три…

Сели. Качнувшись на выпущенных лапах, шаттл грузно осел, переводя двигатели в холостой режим. Гасить их не будут. За бортом минус, если где прихватит льдом в местной атмосфере, потом не запуститься.

— Освещение на левый борт, первая тройка пошла, — ответил Иван, поднимаясь с железного сиденья. — Лисса, первого двигай, будет шланги ворочать. Удэ — ты со мной. Остальные на подстраховке.

На временном космодроме провозились почти час. Пока дрон вбил в поверхность железные столбы, пока натянул трос для страховки. Пока собрали трубы и подцепили гофрированный толстый шланг, заливая опустевшие баки из хранилищ платформы. Потом аккуратно все закрепили, чтобы не возиться лишний раз, расставили дополнительные фонари для удобства навигации и захода на посадку. Погрузились, обработали скафандры и дрона из баллонов с реагентами.

— Паррэт, что у тебя?

— Готовность минута.

— Отлично. Можешь начинать, мы садимся и пристегиваемся.

— Понял. Толь, что с ветром?

— В левую дюзу, вектор две сотни девять. Порывы до пяти метров в секунду.

— Принял. Значит, доворачиваем, нос выставляем против ветра. И только потом взлетаем, чтобы не пнуло нас неожиданно. Следи за руками… Движки на двадцать, тридцать, сорок мощности. Есть отрыв. Высота два метра, три, лапы убирай.

— Убраны.

— Начинаем медленно крутиться на пятачке. Ощущаешь, как нас пытается чуть-чуть сносить?

— Когда садились, направление было другим.

— Скалы рядом, постоянно ветер меняется. Есть, теперь поднимаемся на полста и доворот в сторону каньона.

— Отметка — три километра, курс три сотни сорок.

— Встал, начинаю разгон.

Широкая трещина уходила в глубину на километр, местами и больше. Между вертикальными стенами было около ста метров, но дальше они сближались.

Радар четко показывал, что до проткнувшей грунт железной толстой опорной «ноги» купола осталось буквально пара минут полета.

— Внимание команде, до высадки сто секунд.

— Готовы.

Загудел сервопривод, медленно опуская заднюю аппарель. В этот раз первыми пойдут дроны. Их задача — закрепиться на стене, вбить костыли и подвесить тросы, по которым смогут десантироваться люди. Подтянуть себя поближе к опорам, оттуда добраться до кривого жерла искореженного трубопровода.

— Даю картинку. Вам надо будет подняться вверх на пятнадцать метров. Дыра вроде не совсем внутри мусором забита.

— Есть… Сможешь чуть левее хвост сдвинуть?

— Да, но ненадолго, сносит. Порывы здесь слабые, но сифонит постоянно.

Первый дрон сиганул вперед, вцепился лапами в остатки металла и вогнал якорь для троса. Второй прыгнул выше, споро засеменил и скоро уже выгребал куски породы из прохода.

— Мы закрепились, начинаем выход.

Десантировались в оговоренном порядке: Иван, Чахлый, Лисса, Удэ, Делим, Загама и последним Анатолий.

Убедившись, что у мародеров все в порядке, Паррэт сдал чуть в сторону, закрыл трюм и начал подъем. Ему теперь ждать и слушать переговоры, которые дойдут через ретранслятор. Ждать и надеяться, что обратно вернутся все, живые и здоровые.

— Стены поцарапаны, но без особых повреждений.

— Они толстые, специально, чтобы не смяло. Ну и пустую породу здесь должны были тоннами проталкивать.

— Как далеко?

— Семь километров. Там дальше откос, туда бы и сыпали… Лисса, что у нас со страховочным тросом?

— Сейчас будет, первый уже вбил костыль и цепляет конец.

— Разведчики?

— Киберы дошли до шлюза, он приоткрыт. Вполне пролезем.

— Одной печалью меньше.

Пыхтевший в связке Загама поинтересовался:

— Вы на станции так же горбатились? Под наклоном, постоянно падая.

— Не, мы там обычно башкой в переборки втыкались. Невесомость, куча железа где попало. То об одно приложишься, то об другое. Кстати, ты обратил внимание, что внизу можно будет из железяк площадку склепать?

— Зачем?

— Шаттл припаркуем. Обопрем стойки об стену, накидаем рифленных пластин поверх. Работы на день максимум.

— Думаешь, это нам нужно?

— Нет, можно и на тросах подняться, прихватив с собой какую-нибудь мелочь. Но туда-сюда на птичке мотаться я смысла не вижу, мы движки угробим в атмосфере. Поэтому хочу сразу взять максимум, а потом уже будем думать.

— Фух, давайте минуту постоим, я уже взопрел… И про все хорошее потом подумаем. Когда руками потроха пощупаем.

Отдыхали еще два раза, медленно взбираясь по наклонной гигантской трубе все выше и выше. Когда пролезли в приоткрытые ворота, попали в машинный зал. Здесь уже можно было покрутить головой, разглядывая огромные механизмы, бесконечные ажурные лесенки и мешанину непонятных конструкций.

— Загама, здесь почти все целое. Вон, там чуть порода вроде стену продавила, но остальное не повреждено.

— Там как раз основание купола. Нам налево. Карту помнишь?

— Да. Эвакуационные шахты, пожарные лестницы. По ним на технологический этаж, затем склады и жилые отсеки. Вот ближе к верхушке и дальней стороны будут завалы, туда основной удар пришелся.

— Тогда пошли.

Проверив, что ретранслятор функционирует нормально, Анатолий позвонил на шаттл:

— У тебя тихо?

— Чай пью, любуюсь видами.

— Хорошо. Мы внутри, двинули дальше. Внизу вроде все нормально.

— Аккуратнее там, ученик. Конечно, лава давно застыла, но обвалиться может запросто. А ты меня еще на дальнобое не покатал, как обещал.

— Все будет. Конец связи…