Клаустрофобия

Глава 11

— Так значит первые среди равных это что-то типа старейшин у вояк с нижнего слоя? Как-то слишком замудрённо. — продолжал я бомбардировать вопросами Крейга уже битый час.

Порой я понимал, что они были откровенно глупыми, но сейчас любая толика информации представляла для меня важность. Хотя, если быть откровенным, то мой мозг уже слегка перегружен поступившими в него данными. И мне предстояло ещё всё это систематизировать и разложить по полочкам.

— Видишь ли, это только на первый взгляд выглядит запутанно. На самом деле всё кристально ясно и продиктовано условиями, в которых они живут. К тому же имело место быть влияние первоначального состава населения. Понятно, что это были не просто люди, а бойцы, побывавшие во многих битвах. К тому же происходил некий отбор. Все, кто не желал социализироваться в этом обществе, уходили сами. Это к твоему сведению известные факты. Как-никак Первое переселение, важная веха в истории этого мира, — терпеливо продолжал пояснять Мастер.

Похоже, в моём лице он, наконец, нашёл покорного слушателя, который ещё и получал удовольствие от самого процесса.

— А можно поподробней об этих битвах? И мне, конечно, стыдно, но у меня дома нет особого выбора в литературе, поэтому хотелось бы заполнить эти досадные пробелы. Так что, скажу откровенно, что такое Первое переселение я тоже не знаю. — скорчив жалостливую мину, продолжил «раскручивать» своего собеседника на откровенности.

— Здесь нужно начать с окончания твоего запроса. Первое переселение было хаотичным процессом, который вскоре принял некие формы и даже оброс своеобразным сводом правил.

Огромное количество людей искало себе удобное место для обитания, и каждый хотел найти идеальный для себя слой. Тогда-то и начали образовываться потоки переселенцев, страждущих райских земель. Вот только запросы были довольно разные.

Конечно, общие желания были схожи. Чистая вода, умеренный климат, плодородная земля, обильная растительность и так далее. И вот тут начинаются различия.

Кого-то совершенно не тянуло копаться в перегное и выращивать что-либо, им подавай свободу и огонь в жилах. Другие хотели спокойствия, но и гнуть спину не желали. Третьи вообще жаждали изучать окружающий мир, не задумываясь ни о чём. В общем, разнообразие так сказать, на лицо.

И тогда, сначала группами, а после и целыми поселениями, люди отправлялись путешествовать. Некоторые уставали от этих бесконечных переходов и оседали там, где придется. Иные шли до конца и находили то, что им по нраву. Были, конечно, и те, кто предпочитал добывать всё силой.

И самое интересное, что никто не может точно сказать в какой момент определённый уровень стал позиционировать себя особым образом. Проще говоря, когда все поняли или осознали, что вот мы земледельцы и охотники, а вот мы такие-то.

Думаю, это, скорее всего, нечто коллективно-бессознательное.

Хотя, существует возможность выделения некоего лидера, который оформил эти постулаты. Теперь, думаю, стоит перейти к бойцам, битвам и другим варварским занятиям.

Как ты уже понял, ярусы не сразу стали заниматься чем-то конкретным и именно поэтому довольно долгое время была некая неразбериха. И вот тут стали образовываться команды людей, которые имели военную подготовку или же просто желали проявить свою силу, но естественно с прибылью для себя. Это и были первые представители нижнего от нас этажа.

Укрепившись на новом месте, они, естественно, принесли свои порядки, а те, в свою очередь, развились в то общество, которое мы видим сейчас, — закончил Крейг и знаком показал, что даже ему, любящему «почесать» языком, нужен отдых.

Выждав немного, я вновь накинулся на него с расспросами, и вот тут меня встретило суровое выражение лица Мастера.

— Я, конечно, понимаю, что твой юный ум бесконечно тяготеет к информации, но позволь напомнить тебе о том, что и ты кое-что должен мне дать.

Хм, похоже, вот и закончилась самая приятная часть нашего соглашения и начинается менее удобная для меня половина. Пришло время отдаваться во власть творческого гения или безумца, сам не знаю, что вернее в отношении Крейга.

Покорно кивнув головой, я с сумрачной миной отправился в соседнюю комнату-ячейку для начала процесса пересотворения, как напыщенно именовал мой визави «надругательства» над моим телом.

Там меня встретила расплывчатого вида клякса, что дрожащими щупальцами тянулась к моему невинному организму с непонятной целью.

Собираясь с криком бежать обратно, я был остановлен мягкой, но непреклонной рукой Крейга, который «успокоил» меня, объяснив, что это просто механизм. Только внешний вид у него слегка абстрактный и более биологичный. Так было нужно для более точного взаимодействия с «рабочим материалом».

Естественно, эти слова наоборот взбудоражили меня ещё сильнее. Всё-таки я привык видеть машины в более привычном обличии. Где хотя бы понятно, что перед тобой бездушный предмет. А здесь сразу и не поймешь, что это вообще такое. Мутировавшая медуза или действительно технологичный инструмент для воздействия на плоть.

Пересилив себя, я всё же сделал шаг вперёд, а это «существо» будто того и ждало. Метнувшиеся ко мне псевдоподии мгновенно заключили моё тело в свои податливые объятья. Правда, несмотря на кажущуюся эфемерность, они оказались удивительно прочны, и я не мог даже вздохнуть чуть сильнее, чем мне было позволено.

— Секундочку. Я, кажется, забыл изменить настройки. Совсем из головы вылетело. Обычно все начинают сопротивляться, кричать, биться в ужасе. В общем, вести себя неподобающе. Да и оказываются здесь мои «объекты» не всегда по своей воле. Так что, приходится заранее продумывать способ, как их лучше зафиксировать.

Ведь совсем не хочется терять столько отличного «материала», из которого вышло бы замечательное произведение искусства.

Но раз ты здесь добровольно, то думаю, стоит сделать условия более комфортными. Ведь так? — произнёс Крейг откуда-то издалека.

Ответить я не мог, так как «процедура» похоже началась. И, сказать откровенно, неприятных ощущений почти не было. Лёгкие странные отблески где-то на краю телесной периферии вот и всё, что говорило, о том, что я подвергаюсь какому-либо изменению.

Зато в голове будто образовался вакуум, где кроме мельчайших обрывков мыслей, редких, словно атомы, ничего не присутствовало. И это эфемерное состояние продолжалось неизвестное количество времени, ведь само это понятие куда-то также исчезло.

Удивительно, но, похоже, мне это даже нравилось. В любом случае, в тот момент, когда я вновь возвратился в привычную реальность, меня окатило волной печали и необъяснимой грусти.

Перевести дух мне так и не удалось, так как вернувшиеся ко мне чувства сразу же обрушили мощнейший поток информации и новых образов.

Для начала я понял, что теперь у меня есть рука. Осязание давало мне знать, что сейчас она касается моего же бедра.

Чуть пошевелив пальцами, я несколько раз сжал их и разжал. Никакой задержки не было. Видимо, Крейг действительно был мастером своего дела и в этот раз без пафосной первой большой буквы.

Далее ко мне стали приходить другие ощущения. С трудом интерпретируя их, в конце концов, я осознал, что это некие новые возможности моего тела. Хотя, если быть точнее, заново приобретённой конечности. Именно она была своего рода антенной и транслятором, улавливающим эти «особенные» впечатления.

Больше всего это напоминало касание волны, когда ты лежишь на песке, и на твою кожу накатывается тёплая вода, чтобы затем, отступив оставить прохладу и невесомое покалывание. Правда здесь не было речушки или озера, но некая «призрачная» энергия подменяла собой это понятие.

— Ну что ж, всё прошло успешно. Впрочем, по-другому и быть не могло. Ты, наверное, хочешь увидеть свой трансформировавшийся организм и насладиться его визуальной составляющей, — вывел меня из раздумий голос Крейга.

Подбоченясь, он с удовольствием рассматривал меня словно некое причудливое насекомое. Дополнительное сходство создавалось тем, что я действительно будто пойманный мальчишкой жук был буквально распят на крестообразной конструкции с закруглёнными краями.

Двигаться я, правда, мог, хоть и в ограниченном положении. Так что первым делом я поднял свою «свежую» руку к лицу и стал детально её рассматривать.

Хм, особых отличий от предыдущей версии я не заметил. Ладонь была ладонью, пальцы послушно выполняли возложенные на них функции, да и запястье осталось, на мой взгляд, таким же неприятно тонким с синеватыми венами, проглядывающими сквозь кожу.

Приблизив конечность практически к носу, я только тогда заметил едва видимые отличия. Волоски и поры. Они был чересчур уж симметрично расположены. Прям будто по некой геометрической системе. Одинаковое расстояние, длина, размер. Почему-то это меня немного и расстроило, и воодушевило одновременно. Всё-таки подсознательно я представлял, что у меня будет по-настоящему механическая рука, сильная и устрашающая. А тут вроде то же самое, да и хрупкость плоти осталась на месте. Значит не буду я выделяться и «пугать» всех своим тех-протезом.

И в тот же самый момент, когда две этих мысли столкнулись друг с другом, сплетаясь в общий мотив настроения, вся поверхность моей «сотворённой» руки сменила цвет. Причём кардинально.

Испуганно дернувшись, я в смятении уставился на отдающий оранжевым тёплый оттенок, что теперь заменял привычную кожу. И прямо на моих глазах колер извилистыми узорами стал перетекать в светло-жёлтую вариацию.

Заинтересовавшись, я продолжал наблюдать столь удивительные изменения, пока, сменившийся несколькими каплями зелёного, окрас моей руки не вернулся к своей привычной ипостаси.

— Вижу, ты уже успел насладиться одним из приёмов, что я использовал в твоём случае. Здесь присутствует психоэмоциональная связь с материалом, из которого создана твоя новая конечность. И в соответствии с твоим настроем она будет менять цвет, а в некоторых случаях даже свою форму.

Ну и, конечно, ты ощутил «тонкие» взаимоотношения с чем-то на грани твоих чувств. Это идёт адаптация организма к умению воспринимать определённые виды энергий и полей. К примеру, теперь ты можешь чувствовать колебания гравитации, смену магнитных линий, всплески радиации. А всё остальное зависит от тебя. Если сможешь «натренировать» эти умения, то в твоих силах будет их воспринимать гораздо лучше и точнее.

Но сейчас стоит немного отдохнуть. Всё-таки «операция» была нелёгким делом. Так что, можешь пока прогуляться по моим владениям. Разумеется, в определённых пределах. А где они, тебе подскажет воротник, что прекрасно оттеняет твою загорелую кожу, — подытожил Мастер и, устало улыбнувшись, отправился в свои покои.

Я же, оставшись наедине с собой, по привычке хотел заняться терзаниями и смутными гонениями на нелегкую судьбу, но всколыхнувшееся любопытство придавило эти низменные позывы.

Осмотревшись и по наитию выбрав направление, я двинулся осматривать обширные окрестности дома Крейга.

Вскоре оказалось, что случай привёл меня в то место, откуда я попал сюда, а именно, в своего рода парк, что, одновременно сливаясь с множеством других помещений, создавал громадный комплекс, где обитал Мастер.

По пути мне попадались непонятного назначения приборы и устройства, которые находились в нескончаемых анфиладах перемежающихся комнат. Подойти и узнать, что же они делают, меня останавливал здравый смысл. Но вот пытливость ума продолжала толкать вперёд. Пока я не выбрал относительно небольшой и безопасного вида механизм, решился всё же узнать принцип его действия.

Выглядело это приспособление более привычно, чем остальные и представляло собой куб высотой мне по пояс и такой же ширины. Невзрачный и серый он всё же имел несколько ярких пятен, что, видимо, являлись какими-то управляющими контурами. На ощупь они были более шершавые и слегка выступающие, чем остальная поверхность конструкции.

Поэкспериментировав, я понял, что этот прибор выполняет некие непонятные мне действия, которые никак не отражаются на окружающей реальности. После всех моих нажатий, поглаживаний и других потуг он только изредка низко гудел или начинал слегка вибрировать. Вскоре мне это надоело, и я отправился дальше.

Выйдя в рукотворный лес, я направился к знакомому мне ориентиру в виде громадного дерева со слегка фиолетовой листвой. Странно, но у его подножья я обнаружил существо, которое, испуганно вереща, пыталось взобраться наверх. Для этого у него, правда, было довольно громоздкое строение тела, да ещё и с выпирающим хоботом. Но это, похоже, никак не останавливало животное от желания оказаться где-нибудь повыше.

Подойдя чуть поближе, я более тщательно оглядел его и уже точно мог понять, что он не приспособлен для лазания по деревьям. У него была довольно массивная туша, похожая строением на корову, только с огромными тумбообразными ногами. Рога у него, кстати, тоже были, но в этаком зачаточном состоянии, да и располагались они почему-то во рту. Причудливо изгибаясь и торча, словно какие-то клыки. Серая морщинистая кожа покрывала этого юного гиганта полностью, и особенно выделялись топорщащиеся лопухи, что были ушами этого зверя, но по своему виду напоминали целые паруса.

Так почему же эта здоровенная детина, которую сами должны были бояться, пытается спастись от кого-то в нелепых попытках взобраться на лесного исполина? Ответ на этот вопрос пришёл практически сразу в виде полчища белок, полёвок и другой мелкой живности, что верещащим комом вырвались из кучи кустов, видневшихся неподалёку.

И всё также, не переставая пронзительно пищать, они, задорно подпрыгивая, помчались к сиротливо жмущемуся животному, которое теперь затравленно прижималось к древесному стволу, словно в поисках защиты. Я же, не зная чью сторону занять в этой поистине нелепой битве, ошарашенно стоял, наблюдая эту дикую вакханалию.

Правда долго оставаться безучастным мне не пришлось, так как что-то пребольно ткнулось мне в щиколотки, и, подскочив на месте, я увидел уже знакомого мне монстра по кличке Тортила. Так по крайне мере называл это существо Крейг. Вот только теперь эта тварюга была более агрессивна и, беззвучно разевая пасть, похоже, действительно намеревалась откусить от меня кусочек.

Сделав пару шагов назад я, всё ещё ожидая подвоха, не спешил поворачиваться спиной и мчаться к спасительному дереву. И, как оказалось, не зря. С другой стороны меня поджидала не меньшая опасность.

Возможно, раньше мне это показалось бы смешным, но сейчас в воздухе будто разлилось электрическое напряжение, и та здоровенная стая жаб, что готовилась атаковать, была совершенно серьёзной в своих намерениях.

С угрозой раздувающиеся резонаторные мешки, словно отсчитывали секунды, чтобы броситься на меня всем скопом.

Поначалу я просто хотел ринуться бежать, куда глаза глядят, но вот проблема, смотрели они как раз туда, где начиналось самое опасное действо. Да и что-то подсказывало мне, что попытки спастись от, ставшими столь неожиданно кровожадными, животных будут обречены на неудачу. Понимал я это скорее спинным мозгом, чем ясным сознанием, так как в это самое мгновение всё моё тело накачивалось адреналином по самое не балуй.

Хихикнув от столь нелепого высказывания, а может от уже начинающейся истерики, я на ватных ногах сделал шаг куда-то в сторону и уже приготовился к самому печальному исходу, как вдруг все доселе агрессивные звери вокруг изменили свой настрой на полностью противоположный.

Зловеще пялящаяся на меня тварь с панцирем по прозвищу Тортила заинтересовалась травкой у своей морды. А «боевые» жабы, потеряв свой солдатский строй, рассыпались по окружающей местности в поисках влаги и тени. Ну а столпотворение у дерева закончилось самым мирным путём. Коровоподобное существо с хоботом и ушами-парусами стало пощипывать своей «носовой» конечностью листики, а армия всевозможной мелочи занялась насущными делами. Вот таким удивительным образом всё и закончилось.

Но, как оказалось, виной тому, был совершенно не счастливый случай, а удивительно сердитый Крейг, который, неразборчиво крича, спускался вниз в прозрачной капсуле. Выскочив наружу, он, наконец, преодолел звуковой барьер, и теперь я его услышал. Но лучше бы продолжал оставаться в неведении. Он желал моей смерти. Причём в самом извращённом варианте. А также всячески угрожал и обзывал меня.

— Идиот! Дегенерат! Нужно было тебя в биочане оставить и на удобрения пустить!

А потом ещё и ещё, и всё в подобном духе.

Хотя пока он добежал до меня пыл его немного поугас и я стал понимать его уже более связанную речь.

Оказалось, что со своими опытами над тем кубическим прибором я перепутал все эмоционально-инстинктивные цепи в животном мире его жилища. Несколько сумбурных команд, которые я ввел по своей глупости, разрушили основную матрицу поведения. И теперь хищники возомнили себя травоядными, меланхоличные земноводные ринулись алкать чужой плоти, да и вообще всё смешалось в Датском королевстве. А самое грустное, что я был тому виной.

Подоспевший вовремя Крейг успел вернуть всё на круги своя и теперь жаждал расквитаться с нарушителем спокойствия. И хотя мне было бесконечно жаль за свой необдуманный поступок, но я не знал, как замолить свой грех и поэтому покорно сносил все оскорбления, которыми поливал меня Мастер.

Вскоре, правда, его пламенные дифирамбы сошли на нет и он, отдышавшись, знаком приказал мне следовать за ним. Плетясь в нескольких шагах позади, я всё ещё корил себя за столь глупое поведение и мне почему-то казалось, что теперь отношение Крейга ко мне вернётся на прежний холодно-бесстрастный уровень. И от этого было как-то неуютно. Возможно, потому что это первый человек, который честно показал своё отношение ко мне, и оно было не полностью негативным.

Когда мы прибыли в помещение, куда вёл меня Мастер, я от неожиданности даже в какой-то момент разинул рот, настолько было велико моё удивление. Правда, совладав с собой, я сразу же его захлопнул, но выражение лица продолжало показывать мои всколыхнувшиеся чувства. Ведь передо мной был мой дом.

Конечно, точнее будет сказать некоторая часть его. В любом случае, обстановка в этой комнате до боли напоминала моё родное обиталище. И пусть всё стояло немного по-другому, а некоторые предметы вообще были не отсюда. Общая атмосфера и, казалось, даже запахи, будто вернули меня домой.

— Мне показалось, что тебе будет приятней жить в месте, похожем на тот слой, откуда ты прибыл сюда. Порывшись в инфохранилищах, я нашёл множество данных о твоём уровне и, основываясь на них, создал это подобие. Надеюсь, я не слишком промахнулся.

— Хотя, после того, что ты сотворил, теперь мне это не кажется хорошей идеей, — произнёс Крейг, хмурясь.

Но одновременно я успел разглядеть внутри в его глазах нечто похожее на теплоту и сочувствие. Но, возможно, мне просто показалось.

— В любом случае, оставайся пока здесь, мне нужно исправить результаты твоего вмешательства. И постарайся опять не сотворить что-нибудь глупое, — закончил он нашу одностороннюю беседу и вышел за дверь.

Я остался предоставлен сам себе, но почему-то это меня совершенно не тяготило. Хотелось какой-то тишины и спокойствия. Наверное, я пресытился новыми впечатлениями и хотел «переварить» полученное. А может просто устал.

В итоге, улёгшись на кровать, которая даже скрипнула как-то особенно уютно, я, закинув руки за голову, стал рассматривать потолок. Его деревянные плашки были покрыты природным узором и слегка потемнели от возраста. Похоже, создавая эту комнату, Крейг позаботился даже о деталях.

Размеренно дыша, я предавался воспоминаниям о далёком доме и это согревало меня изнутри.

Казалось, слышались звуки животных в хлеву, что беспокойно ожидали кормежки. Им вторили весёлые вскрики сестёр, что опять устроили какую-то, одну им понятную игру. Конечно, задумщицей была Эвелина.

А вот запахло сдобным пирогом, что мать готовит к ужину, и я, словно наяву, ощущаю, как меня зовут помочь чем-то на улице. Хочется ответить, но я понимаю, что уже проваливаюсь в сон. И прежде чем окончательно уснуть, вижу отца, что склонившись надо мной, говорит о том, какой я непослушный сын. Пытаюсь объяснить ему, почему так поступил, но во рту, словно комок ваты.

Кричу, но без звука и, наконец, проваливаюсь во тьму Морфея. Здесь нет ничего, только тишина и пустота. Я сплю и не вижу сновидений.