Клуб разбитых сердец

Глава 16

— Понять не могу, как тебе удалось затащить меня сюда? — Варвара оглядела огромное фойе Театра имени Моссовета. — Катька, ну почему я здесь?!

— Ты прекрасно знаешь, что мой благоверный уже пять лет на любое зрелище покупает не два билета, а три. Извини, это давно стало его привычкой. И согласись, не самой вредной.

— Нет, — она усмехнулась, — я все-таки удивлена. Почему вместо того, чтобы помчаться на запланированную встречу с Ваней, я торчу в этом гиблом месте?

— Гиблом месте, — передразнила ее подруга. — А короткая передышка на любовной дистанции еще никому не вредила.

Варвара с ней не согласилась. Она испытывала прямо-таки физические муки из-за того, что ее оторвали от Ивана и бросили в это огромное полупустое фойе, где ей одиноко и холодно. Предстоящий спектакль уже наводил тоску, шампанское казалось кислым, конфеты пресными — словом, ничего она не желала более, чем вырваться отсюда, из компании навязчиво доброй Катерины и ее до тошноты галантного мужа, и понестись по улице навстречу мокрому ветру, туда, где в маленькой уютной комнате на большой кровати растянулся Иван.

Что он сейчас делает? Смотрит телевизор? Или заменил ее на свою юную Олю? — Мысль повергла Варвару в шок. Она затравленно зыркнула по сторонам, словно пыталась найти ответ на этот вопрос, но кругом медленно прохаживались люди — нарядные, веселые, беззаботные. «Да что со мной такое? — неожиданно разозлилась на себя Варвара. — Я же двух детей родила!»

— Носишься со своим Ванькой, как с писаной торбой, — проворчала сбоку Катерина. — Есть у тебя гордость-то? Посмотри на себя. На тебе же лица нет!

— А где оно?

— Понятия не имею. Во всяком случае, то, что у тебя сейчас вместо рожи, порядочные люди называют старческой задницей.

— Да ну тебя, — равнодушно отмахнулась Варвара. — Порядочные люди и выражений-то таких не слыхали.

— Я тебе серьезно говорю, — нудела подруга, — чем больше прыгаешь вокруг мужика, тем скорее он от тебя слиняет. Нужно быть стервой.

— Может, я все-таки пойду? — взмолилась Варвара. — Он ведь ждет. Я же обещала, что буду у него в восемь.

— Вот и пусть ждет, — Катерина схватила ее за руку, дабы подруге и в голову не пришло бежать из театра. — Ты не смогла. Пусть побесится.

— Ну это же глупо. Нам же не по шестнадцать лет.

— Вот именно, а ты до сих пор похожа на преданную комсомолку. Расслабься. Он от тебя получает не меньше удовольствия, чем ты от него…

— А если меньше? — ужаснулась Варвара.

— Да ну тебя, к этой фене! — возмутилась подруга. — Нужно дороже себя ценить, дурища!

— Я не хочу смотреть этот спектакль, — заупрямилась Варвара. — Он мне уже не нравится!

— Это премьера, ты еще ничего не видела. Места в партере, так что не выпендривайся, — произнесла Катерина тоном дантиста, уговаривающего боязливого пациента сверлить без заморозки. И чтобы как-то развеять нервозное настроение подруги, сменила тему: — Ну а как там в твоем Клубе?

Осознав, что от премьеры ей не отвертеться, Варвара протяжно вздохнула:

— Дело дрянь. Мне не доверяют.

— Что так?

— Я не произвожу впечатления брошенной жены. Слишком много на мне шоколада, — ворчливо отозвалась Варвара.

— А для чего тебе их доверие?

Ей показалось, что губы Катерины дернулись в легкой усмешке. Может быть, всего лишь показалось.

— Шура, бывшая Ванина жена, проговорилась, что там какой-то отсев, ну вроде пропускают только благонадежных. С ними потом работают, а всех остальных мотают по внешнему радиусу, пока сами не уйдут из Клуба. А вот для чего им понадобились благонадежные страдалицы — этого я пока не знаю.

— Что, ты не можешь изобразить страдание? — вскинула бровь Катерина.

— Я не актриса.

— Если любая женщина способна имитировать оргазм, то со страданием, уж поверь мне… стоит только постараться.

— Ну… не знаю. Это будет выглядеть дико. Приду и начну реветь белугой…

— Только не говори, что ты никогда не притворялась в постели, — усмехнулась подруга, но, посмотрев на нее, посерьезнела. — Не может быть! Варь, с тобой пора проводить сеанс психотерапии…

— Нет уж, — Варвара резко мотнула головой. — Чего-чего, а психотерапии с меня теперь на всю оставшуюся жизнь хватит. Даже слово это не произноси!

— Варвара Константиновна! Я вас узнал, — к ним подлетел высокий мужик, волоча за собой женщину в красивом черном платье.

Варвара по инерции расцвела в приветливой улыбке. И мужчина, и его спутница показались ей знакомыми. Особенно женщина. Знакомыми не из ближнего окружения, а из разряда тех, с кем она сталкивалась несколько раз в жизни. Причем с женщиной она сталкивалась совсем недавно, а вот с мужчиной…

— Ваша дочь, — помог ей тот, — Маша. У нее есть друг Павел. Так вот мы — его родители. Вспомнили?

— Ну конечно! — она неловко усмехнулась. У Маняши действительно есть друг Пашка, с которым дочь часто перезванивается и скорее всего вместе гуляет в компании, но вот облик его родителей напрочь выскользнул из памяти Варвары. Да и какая разница, если уж эти люди представились Пашкиными родителями, то, наверное, они-то в этом не ошибаются.

Мужчина не умолкал ни на секунду:

— Помните, полтора года назад мы вместе входили в родительский комитет. Еще пробивали вопрос с охраной лицея.

— Да уж… Меня потом вышибли оттуда за прогулы, смутилась Варвара.

— Вот-вот, — посерьезнел Пашкин отец, — нам взрослым все некогда, а дети сами по себе.

— Василий! — жена дернула мужа за рукав пиджака и, извиняясь, улыбнулась Варваре: — Вопрос воспитания — это наш самый болезненный вопрос.

— Еще бы, — ответила ей Варвара, — переходный возраст…

Теперь она вспомнила этого долговязого зануду, который был председателем родительского комитета в Маняшином классе. Только сейчас он лишь отдаленно напоминал того плотного господина, от речей которого у нее в свое время сводило скулы. Она еще тогда все время хотела повидать женщину, которая способна уживаться с таким скучным типом. Его страсть ко всякого рода подробностям и острое желание докопаться до самой сути любого пустяка выводили ее из себя. Заседания родительского комитета превращались в самую настоящую запротоколированную пытку. Собственно, поэтому она и перестала посещать это сборище активистов. Теперь Варвара увидела жену Василия Карповича — милейшая, ухоженная женщина, очень симпатичная, с глазами, полными живой энергии. Впрочем, Маняща, кажется, говорила, что к лучшему она переменилась совсем недавно. «Да! Этот Василий Карпович ведь уходил из семьи, а теперь, значит, вернулся. Не повезло женщине!»

Пока она так раздумывала, Пашкин отец, не переставая, нес свой авторитетный бред, к которому память посоветовала ей особенно не прислушиваться. Неожиданно он поперхнулся, покосился на отошедшую от них на два шага Катерину, подозрительно прищурил глаза, но потом спохватился:

— Я же чего решил вас потревожить…

— Ну, опять ты не в свои дела, — его жена усмехнулась уже более напряженно. — Попрощайся с Варварой Константиновной…

— Нет, ну мы-то со своим разобрались, а как же Варвара Константиновна будет спокойно спектакль смотреть, когда дома такой огромный открытый вопрос?! — возмутился Василий Карпович.

— А что случилось? — Варвара сделала глубокий вдох, напомнив себе, что «огромный открытый вопрос» Пашкиного отца для нормальных людей обычный пустяк. И все же она напряглась.

— Сегодня застал их остервенело дерущимися в нашем сквере, — не без гордости сообщил он.

— Что?! — в один голос выдохнули Варвара и Катерина.

Василий Карпович вновь с неприязнью покосился на Катерину, скорее всего как на человека, влезающего не в свое дело. Но продолжил:

— Надо было заскочить домой в середине дня. Иду по дорожке и вдруг вижу — дерутся прямо на земле. Мой, ваша и еще один старшеклассник из их лицея. Фамилия Сохов. Я их разнял, этот Сохов сбежал на иномарке. Московский номер «К 786 ОЕ» ни о чем вам не говорит?

— А что с детьми?! — снова в унисон воскликнули Варвара с подругой. Варваре к этому моменту хотелось на куски разорвать болтуна за его пристрастие к подробностям. Ну какое ей дело до номера машины, на которой сбежал Сохов?!

— Да все в порядке, — хохотнул Василий Карпович. — Моему нос расквасили, под глаз синяк посадили и так по мелочи. В принципе, я за него даже рад. Он ведь девушку защищал, значит, растет нормальным парнем. А ваша только одежду испачкала. Мы ее до дома проводили. Они, конечно, молчали, как партизаны на допросе, но потом я Павла расколол. Сохов этот занимается наркотиками. Можете себе представить, наркотики продает!

— Фу… — было выдохнула Варвара, но при слове «наркотики» снова напряглась. — И что?

— Уж чего он с вашей Машей не поделил, я не знаю. Она хорошая девочка, но… вам нужно с ней поговорить. А Соховым этим я займусь.

— Вась, ну зачем ты так? — жена снова улыбнулась Варваре. На сей раз чересчур слащаво.

— Нет, подумайте, потеряешь контроль на несколько месяцев — и вот, пожалуйста, — дерется с наркодельцом на улице. Ты хоть понимаешь, чем это может грозить? — накинулся он на супругу.

— Да они же дети! Наркотики тут наверняка ни при чем. Сохов этот начал к Маше приставать, а мальчишки же — договориться еще не умеют по-человечески, вот и подрались, — жена ласково погладила его по руке.

Но Василий Карпович пренебрежительно отмахнулся:

— Он у тебя до сорока лет ребенком будет! — Потом повернулся к молчаливо внимающей Варваре: — А вы все-таки поговорите с Машей. — А затем вдруг неожиданно переключился на Катерину: — Скажите, я не мог вас раньше где-нибудь видеть?

— Мир тесен, — равнодушно усмехнулась она в ответ.

Варвара было испугалась, что пассаж к подруге нарушит только что обретенную гармонию супругов. Обычно на Катерину мужики западали, а жены, естественно, ревновали, что приводило к неприятным сценам, ну, если не сценам, то уж наверняка к колючим женским переглядкам, что тоже неприятно, особенно в фойе театра. Тем более что к Катерине нагло клеился не кто иной, а родитель Маняшиного дружка. Если бы Варвара была в более спокойном состоянии, то непременно бы прекратила это многообещающее общение. Но сейчас ей было решительно плевать, вцепится ли жена Василия Карпыча в платиновые кудри ее подруги прямо посреди людного зала или отведет ее для разборок в женский туалет. Она лихорадочно раздумывала над тем, как отвязаться от Катерины и ее мужа и понестись на всех парах домой, где страдает избитая каким-то подлецом Соховым Маняша. Или не страдает, а ухмыляется в своей недавно приобретенной нагловатой манере, вспоминая «забавное приключение в сквере». Или еще того хуже, ее вообще нет дома, а встречается она сейчас с Соховым, дабы купить у него дозу кокаина или еще какой-нибудь дряни. Словом, видения с каждой секундой становились все страшнее. Когда она дошла до койки наркологического отделения, то не выдержала и подняла на Катерину больные глаза.

Та спокойно ухмыльнулась Пашкиному отцу и почему-то со странным вежливым нажимом улыбнулась его совершенно равнодушной к действиям мужа жене. Этот немой диалог в голове Варвары моментально преобразовался в короткие фразы. Словно Катерина душевно проговорила: «Милая, заберите от меня ваше сокровище. Мне оно совсем не интересно», а жена ласково ответила: «Да бог с вами, дорогая. Я же вижу, что он полное ничтожество и мизинца вашего не стоит. Он и мне-то не нужен. Сама не знаю, зачем терплю его рядом».

Тут Варвара почему-то подумала, что женщины давно знакомы, причем именно на почве обсуждения недостатков Василия Карповича.

«Бред! Я схожу с ума!»

— Так почему мне кажется, что я вас уже где-то видел? — настаивал он.

— Вот уж не знаю, — вежливо ответила Катерина.

— Нет, у меня так не бывает. Если я видел, то видел. У меня отличная память на лица.

В сущности, это не было похоже на заигрывание, скорее наоборот, в голосе Пашкиного отца прорезались странные озлобленные нотки. Может быть, нотки упрямства. Похоже, он никак не мог вспомнить, при каких обстоятельствах сталкивался с красивой платиновой блондинкой, и раздражался от этого все больше и больше. Наконец терпение его супруги лопнуло.

— Идем, Вася, — жена решительно взяла его под руку и поволокла прочь, — ты и так тут уже напортачил. Испортил всем вечер.

— Ну, я же… — вяло сопротивлялся он, все еще оглядываясь на Катерину.

— Вспомни, что ты мне обещал, — строго прервала его жена.

Они уже отошли к лестнице на второй этаж, когда Василий Карпович хлопнул себя по лбу и вскрикнул:

— Я вспомнил! Точно, это она!

Жена не стала выяснять, что именно вспомнил ее муж, а потащила его вверх по лестнице, туда, где располагались буфеты, гневно прошипев: «Заткнись».

Может быть, и не «заткнись» она ему шепнула, а что-то более ласковое, Варвара не слишком хорошо расслышала.

Катерина взяла ее под локоть:

— Пойдем в зал, ради всех святых, а то он вернется.

— Странный тип, — пожала плечами Варвара. — Надо же, жена рядом, а он все-таки привязался!

Она остановилась и посмотрела на подругу в упор:

— Кать, я иду домой. У меня совершенно нет настроения смотреть эту дурацкую премьеру.

Та ослабила хватку и кивнула:

— Понимаю. Я бы тоже пошла с тобой, но ты же понимаешь: сегодня Костиков играет, я ему обещала присутствовать.

— А ты знакома с Костиковым?! — имя ведущего актера театра, упомянутое в контексте старого друга, к которому Катерина обещала прийти на спектакль, повергло Варвару в минутное замешательство.

— Ну… — загадочно улыбнулась Катерина, — он же мой пациент, к тому же мы с ним уже больше года в приятельских отношениях.

— В приятельских? — недоверчиво прищурилась Варвара.

— В приятельских. Только мужу моему не говори.

— Слушай, у тебя идет какая-то насыщенная параллельная жизнь, о которой я ничего не знаю! — искренне изумилась Варвара. — А я, дура, тебе все как на духу…

— У нас с Костиковым прекрасные дружеские отношения, не более того. — Понятно было, что Катерина говорит неправду, причем говорит это так, чтобы Варваре обман был очевиден. — Все. Об этом потом. Иди домой.

— А Машка подралась, — с порога сообщил сын.

— Знаю, — буркнула Варвара, быстро расстегивая пуговицы на пальто. — Один раз в жизни соберешься целиком посвятить вечер себе, и то не получается. Детки-конфетки!

— А она еще днем подралась, — усмехнулся отпрыск, — так что раньше нужно было домой приходить. Теперь она уже перестала реветь.

— Где она? — шутить по этому поводу Варвара была не настроена. «Маняша ревела?! Что же такое произошло?»

— Теперь ванну принимает.

Варвара кинулась к двери ванной комнаты. По пути, как обычно, запнулась за Моню. Тот недовольно фыркнул.

— Милый, скоро тебя начнем пылесосить, как ковер, — ворчливо пообещала ему хозяйка. — Совсем уже двигаться перестал. Маняша, — она постучала в дверь, — детка, открой.

Внутри заплескалась вода, но ответа не последовало.

— Маша, открой, пожалуйста, — сердце сжалось до размеров изюминки, — девочка моя, ну?

— Ой, мам, ну чего столько эмоций!

Замок щелкнул, она рванула дверь на себя, и перед ее глазами предстала дочка, наспех завернутая в большое полотенце.

— Ничего себе, одежду испачкала! — вырвалось из ее горла. И это была последняя фраза, которую Варвара смогла произнести. Дальше она разглядывала дочь в немом ужасе.

Вся правая щека Маняши была синей с красными царапинами, подбородок украшала внушительных размеров ссадина, на шее виднелись отчетливые следы пальцев, руки тоже были в синяках.

Варвара сглотнула ком в горле.

— Что, так ужасно? — на Маняшиных глазах выступили слезы.

— Ну, что ты, — неуверенно попыталась успокоить ее мать, — после автокатастрофы бывает и хуже. Этот Сохов точно не чемпион по боксу?

— Он просто сволочь! — зло процедила Маняша.

— А можно услыхать всю историю?

Тут дочь замялась, опустила глаза и пробормотала что-то невнятное.

— Это как-то связано с наркотиками? — подтолкнула ее Варвара.

— Ну, мама! — возмущению не было предела. И по всей видимости, возмущению искреннему, если, конечно, Маняща не успела научиться врать не краснея.

— Тогда не томи меня, расскажи, что произошло.

— Мы шли с Пашкой по скверу. Пашка уговорил меня прогуляться и все время жаловался на то, что вернулся его отец и теперь не дает ему житья. А потом откуда ни возьмись на него налетел Сохов. В общем, они начали драться, не могла же я стоять в стороне и ждать, когда он Пашку отметелит и уйдет.

— Странно, — Варвара присела на край ванны и задумчиво посмотрела на дочь, — я слышала иную версию. Отец Пашки, с которым я встретилась в театре, поведал мне, что Сохов налетел на тебя, а Пашка кинулся на твою защиту.

— Ну… — Маняша невесело усмехнулась, — не станет же Пашка собственному отцу рассказывать, что его защищала девушка.

— И все-таки в чем суть конфликта?

— Понятия не имею! — пожала плечами дочка. — Насколько я знаю, Сохову нравится Ульяна — это девочка из его класса. Да что там нравится… в общем, они гуляют уже год. Ну а Пашка за этой Ульяной приударил. И та вроде бы не прочь. Видимо, Сохову это не понравилось, вот он и решил разобраться.

— В таком случае ты должна была стоять в стороне, — назидательно проговорила Варвара.

— А ты бы стояла, когда на твоих глазах мордуют человека? Ведь Сохов верзила, он бы сделал Пашку инвалидом.

— Ну, а наркотики?

— Да что ты все заладила: наркотики, наркотики, — разозлилась дочь. — При чем тут наркотики? То, что Сохов что-то нюхает или колется, — еще бабушка надвое сказала. Просто он странный такой всегда, вот о нем и пустили слух, мол, наркоман. Лично я в это не верю. Ты бы его родителей видела — папа коммерческий директор банка, мама бухгалтер — приличная семья. Допустят они, чтобы единственный сын что-то там нюхал?! Вот Ульяну все тоже считали не от мира сего. А ты бы посмотрела, в каких условиях они с матерью живут — просто царские хоромы. Да что я тебе рассказываю, спроси у тети Кати, она же была у ее матери на юбилее. И Ульяна — просто талантливая художница, вот и все.

— Вот и все, — передразнила ее Варвара. — Все бы было хорошо, если б тебя не били по физиономии. А то все такие хорошие, талантливые, а у тебя вся щека синяя.

— Ох! — Маняша покосилась в зеркало и всхлипнула.

Варвара, почувствовав необычайное облегчение от того, что ничего особенно страшного не произошло, сгребла ее в объятия.

— Ты еще и парила свои раны, дурочка! К синякам же холодное нужно прикладывать. Мало того, что в лицее все знают о твоем пьянстве, теперь еще начнут поговаривать… Ох, Машка, Сохов в сравнении с тобой просто ангелом покажется.

— Я его придушу!

— Вот этого не нужно. Пусть за тебя уж кто-нибудь другой рожу подставляет, ладно?

— Мам, — позвал Сашка, — тут тебя к телефону!

— Самое время, — Варвара оторвалась от дочери и пошлепала в гостиную к аппарату.

Волнение отпустило, и теперь на нее накатила свинцовая усталость.

— Алло, — тихо проронила она.

— И что же это такое? — весело возмутился Иван. — Я ждал тебя, ждал…

— Понимаешь…

— И понимать не хочу, я у твоего подъезда, выходи.

— Вань! Вань! Не вешай трубку. Я не выйду.

После паузы он осторожно осведомился:

— Почему?

— У меня дома случилась беда. Маняша подралась с одним негодяем, теперь сидит вся в синяках. Думаю, что мне нужно побыть с ней.

— Но ведь все уже позади. Синяки ты ей своим присутствием не вылечишь, — удивился он.

— Нет, Вань. Я не могу ее оставить.

— Господи, Варька! — он начал злиться. — Ну, к чему все эти сложности? Чем ты ей поможешь?

— Да как тебе объяснить, она же хнычет. У нее плохое настроение…

— Давай я тоже буду хныкать. Я умею.

— Как Маняша — не умеешь! — отрезала Варвара. — Позвони мне завтра.

— Не надейся, что не позвоню, — хмыкнул он. — Передай ей мои соболезнования. Вообще-то странно, что она у тебя в таком возрасте с кем-то дерется.

— Это наследственное, — Варвара улыбнулась. — Я дралась, будучи и более взрослой.

— Судя по всему, девушка она у тебя отчаянная. Хотя, может, это и к лучшему. Ведь время сейчас…

«Время тут ни при чем, — с грустью подумала Варвара, положив трубку, — просто она дочь отчаянного отца. Она твоя дочь, идиот!»

Почему ей стало так тоскливо? С Маняшей вроде бы все утряслось. Ну подралась, мало ли что бывает? И Иван не обиделся… Нет, Иван должен был поступить не так. А как? Как он должен отреагировать на то, что какая-то девчонка сидит вся в синяках и плачет? Звонить в неотложку? Он сделал все, что мог, выразил соболезнования и не стал докучать уговорами встретиться в столь тяжелый для семьи момент. И все-таки Варвару не покидало ощущение, что с Иваном что-то пошло не так. Когда же ему рассказать правду о Маняше? Стоит ли рассказывать? Стоит, конечно, только зачем? Нужна ли ему эта правда и что он с ней будет делать?

Она схватилась за голову и сидела так долго, раскачиваясь из стороны в сторону. В мозгу вспыхивали странные мысли. Например, почему все ее попытки наладить личное счастье с Иваном оборачиваются несчастьями в ее семье и заставляют ее неизменно мучиться от угрызений совести. Начиная с недавнего их свидания, когда она полетела к нему, бросив затопленный дом на детей и малознакомого мужика по имени Максим, потом его цветы — в тот вечер Маняша оказалась в КПЗ, теперь вот драка. И вообще, как только она подумает о нем, тут же происходит нечто из ряда вон выходящее. Что это: совпадения или знаки судьбы? Может, имеет смысл держаться от Вани подальше? Да и ее интерес к Клубу обусловлен лишь желанием спасти его от какой-то неведомой опасности. Природу этой опасности она так и не выяснила, зато совершенно потеряла контроль над собственными детьми. С Сашкой уже месяца полтора не учила уроки, Маняша гуляет сама по себе, она даже толком не знает с кем и где. Чем это может кончиться? Сначала пьянка, потом драка, а потом? Что же ей делать? Плюнуть на Ивана? А если в этом Клубе все действительно серьезно?

— Мам! — крикнул Сашка и толкнул ее в плечо. — Мама!

— Ну, чего ты кричишь?!

— Да потому, что я зову тебя, зову, а ты молчишь. В дверь звонят, открыть?

«Наверное, Ванька, решил все-таки зайти!» — Варвара вскочила, понеслась в прихожую, на ходу поправляя прическу. У зеркала немного притормозила, зыркнула в него хищно — все в порядке, выглядит она, несмотря на пережитое, очень даже неплохо. Ведь как-никак в театр собиралась!

«И почему мне так важно, чтобы пришел именно Иван?!» — успела подумать она, прежде чем распахнуть дверь.

На пороге стоял Максим.

— Ну, где тут наша героиня? — без предисловий громко осведомился он.

Пока Варвара глотала разочарование, он легко перекинул огромный букет цветов из одной руки в другую и торжественным басом огласил прихожую:

— Мария, покажитесь своему почитателю!

— У нее вся рожа разукрашена, — доверительно сообщил ему Сашка.

— Александр, — строго обратился он к вредному отпрыску, — запомните раз и навсегда: у такой красивой девушки, как Маша, не рожа, а лицо. И чем бы оно там ни было разукрашено, оно все равно прекрасно. Маняша, ну где ты? Спорим, что такой роскошный букет тебе еще ни один кавалер не дарил.

— А я думала, цветы для меня, — улыбнулась Варвара.

— Вы тоже с кем-то дрались сегодня? — Максим просто источал радостную уверенность. И она вдруг поняла, что это именно то, чего им всем не хватало в этот вечер.

— Нет, сегодня я в отгуле, — подыграла она ему.

— В таком случае вы — без цветов. Маша!

Утирающая слезы Маняша все-таки выползла из своей комнаты и смущенно улыбнулась гостю.

Он патетически преподнес ей действительно роскошный букет и, охватив всех взглядом, сообщил:

— Приглашаю вас отужинать в ресторане, а потом сходить в кино на последний сеанс. «Кинотеатр под куполом» устроит?

— Нет, — повеселевшая было Маняша вновь впала в печаль, — я не пойду.

— Почему? — наивно удивился Максим.

— Что, вы не понимаете?! — ее здоровая щека покраснела.

— Слушай, два дня подряд, заполненные приключениями, — это хоть для кого слишком! — хохотнул он. — Пора возвращать тебя к цивильной жизни, пока ты не начала таскаться по помойкам.

— С такой ро… простите, с таким лицом ее там сочтут за свою, — усмехнулась Варвара.

Странно, но злой юмор пришелся дочери по душе. Она тоже улыбнулась и, глянув на Максима исподлобья, спросила:

— А ресторан темный?

— Самый темный из всех ресторанов. Обычно посетители даже не видят, что им подают, поэтому никогда не знают, чем только что отужинали.

— Галстуки цеплять? — обреченно прогундосил Сашка.

— А как же, все три разом. Все равно никто не увидит.

— Вся проблема в том, что ты — Лев! Лев по гороскопу.

— Чушь!

— Чушь? Чушь?! Только Львы контролируют все до мелочей. Львы и параноики!

— Хочешь намекнуть, что я не в своей тарелке?

— Не я это сказала. Ну, в самом деле, подумай сама, мы проводим наши операции уже больше двух лет. Заметь, проводим успешно.

— Был прокол.

— Вот именно об этом я и хочу поговорить. Наша клиентура разрастается как на дрожжах. Скоро в Москве и шагу нельзя будет ступить, чтобы не наткнуться либо на одну из наших верных помощниц, либо на нашу жертву. Ты участвуешь абсолютно во всем, поэтому тебя ведь каждая знает. А теперь еще и жертвы признают.

— Но он первый и, может быть, последний. Ведь не у всех такая память на лица, да к тому же не всем удается сдернуть повязку с глаз при завязанных руках. Надо же, видел меня не более минуты и сразу узнал! Удивительно.

— Не просто удивительно! Ты иногда бываешь слишком беспечна. Я уверена, что этот тип не остановится, он начнет копать дальше.

— А что его жена?

— Идиотка. Давит на жалость. Говорит, что не позволит ему ничего разведать о нас.

— Ей ведь и самой не поздоровится, если все всплывет. Я с ней все-таки еще раз поговорю. Нужно принять меры.

— Вот опять ты за свое. Мы должны перемениться в корне. В смысле, ты теперь должна стать только управленцем, мозговым центром, если хочешь. Или работай как прежде, но тогда забудь о светской жизни: о театрах, ресторанах и прочих людных местах, где ты теперь можешь натолкнуться на знакомую дуру, которая, увидев тебя, радостно развопится во все горло. Пойми, нас много, мы уже большая слаженная команда, которой можно доверять. Не стоит нас все время контролировать.

— Под слаженной командой ты в первую очередь подразумеваешь себя?

— А что, если и так? Почему ты не хочешь возложить на меня хотя бы часть обязанностей? Ведь мы же вместе начинали. Твое участие во всем теперь может навредить. В конце концов, нас просто раскроют!

— У меня есть чутье на подходящих нам людей…

— Но ты не позволяешь мне проявить себя! Давай так: ты доверишь мне новичков и дело с этим мужиком, который тебя узнал. Просто забудь о них, выкинь из головы. Займись, наконец, нашими делами в банке, там полный застой.

— Хорошо, уговорила. Этот мужик меня и впрямь здорово напугал. Только я тебя умоляю, будь осторожна.