Ключ-стражи (СИ)

Рэн ждал меня у ворот Академии. В отличие от наших, всегда гостеприимно распахнутых, эти были закрыты и щерились навстречу гостям отогнутыми наружу железными острыми зубьями, а каменная ограда была раза в два выше, чем забор вокруг Университета (надо сказать, не низенький). Я опасливо приблизилась.

– О, Нэк! Привет, – рыжий ухмыльнулся. Сегодня он был в своем обычном одеянии – без плаща с капюшоном. – Проходи. Да не тыкайся ты в эти створки, они тут только чтоб новичков пугать! Вон калитка, сбоку.

В стороне действительно обнаружился малозаметный проход, почти скрытый зарослями плюща. Я поднырнула под свисающие побеги и оказалась на территории наших будущих защитников, гордости Пристани, и прочая, и прочая.

Видимо, ученические угодья везде одинаковы. Конюшню и здания общежитий я распознала сразу; даже располагались они почти как у нас. А вот однотонно-серое здание самой Академии, в отличие от неуклюжей и долговязой Мастерской, было приземистым и аккуратным, всего в четыре этажа; зато и заметно шире. По левую руку от здания виднелась огромная спортивная площадка, уставленная горками, трубами, высоченными узкими лестницами (они действительно по ним лазают? у меня от одного вида голова кружится!) и – я присмотрелась – приспособлениями, более всего похожими на одежную щетку лицевой стороной вверх. Если, конечно, существуют гигантские стальные щетки. Разумеется, везде полно народа – как и у нас после лекций, только вместо однотонно-зеленоватой толпы учеников-волшебников – разношерстная и разномастная куча ребят, в основном парней, но и девчонки встречались. Кто ставил к забору мишени для стрельбы, кто перематывал рукоять меча кожаной лентой, кто просто болтал с друзьями. На меня обращали внимания не больше, чем на одуванчик на обочине.

– Пошли, пошли, – Рэн торопил меня, подталкивая в спину и не давая поглазеть вокруг.

– А у вас тоже Тварь под заведением сидит?

– Сидит.

– А как зовут?

– Белый Змей. Давай, Нэк, не отставай, шевели копытами!

– Мы куда? И зачем? – я вяло отмахивалась, ибо помнила про загадочное «с воздуха». Воздушных кораблей, как ни верти головой, вокруг не наблюдалось; логично – единственный в городе причал был в другом конце Пристани, и туда только два раза в неделю приходила «Гордость Ветров» из столицы.

– Трусишка! – однозначно определил рыжий. Схватил меня за руку. – Высоты боишься?

– Высоты не боюсь. А вот падать с нее – да!

– Тогда все отлично. Ты же любишь лопардов?

Смена темы была неожиданной. Причем тут ездовые кошаки? Я представила себе Рапси, парящего над озером во главе стаи хагзи. Впрочем, почему бы и нет. Кажется, в Пристани мир окончательно сошел с ума.

Рэн едва ли не волоком затащил меня за конюшню. И вцепился в мою ладонь крепче, опасаясь, что дам деру. Честно говоря, очень хотелось. Только навыки самообладания, выработанные в течение трех лет общения с директрисой, превратили мое паническое «Ааа! Что это?!» в вежливое «Мнэ».

Нас ожидало существо ростом чуть пониже лошади: орлиная голова, гигантский острый клюв размером почти с мою голову, кошачье тело и кошачьи же лапы, но с внушительными не втянутыми когтями. Там, где бронзовые перья на птичьей шее переходили в пышную рыжеватую шерсть, виднелся широкий кожаный ошейник с металлическими бляхами; к ошейнику крепился удивительно тоненький для такой махины поводок, другим концом наброшенный на вкопанный в землю столбик коновязи.

И да, крылья. Сложенные какой-то диковинной гармошкой по бокам, словно у существа имелась пара лишних суставов, огромные, но узнаваемо птичьи. Зверь хлестал длинным хвостом по земле, косился на меня янтарным глазом и выглядел как образец недружелюбия, хоть помещай на картинку с пометкой «разумному магу стоит держаться подальше».

– Грифон! – гордо пояснил Рэн с таким видом, словно собственноручно эту зверюгу поймал.

Помню. Что-то подобное было в Виллиной «Флоре и фауне». Кажется, даже подпись именно такая; про «держаться подальше» – точно.

– Рэн, – осторожно начала я. – Намекаешь, что нам придется лететь на этом?

– Да. А что? Не бойся ты, она смирная.

Смирная?! С таким же успехом ее можно назвать «крохотной» и «безобидной». Смирный зверь плотоядно облизнулся, по клюву скользнул длинный алый язык.

– Ее зовут Милена. Хочешь погладить?

«Гладь, гладь», – словно говорил взглядом грифон... точнее, грифониха? Грифка? – «Зачем тебе лишние пальцы?»

Мне остро захотелось оказаться где-нибудь подальше. Желательно в своей комнате, на кровати, под одеялом. Великая Рея, зачем мы с ребятами поперлись в леса тогда, сидели бы смирно в библиотеке, книжки бы читали!

– Нэк, – рыжий понял, что меня не сдвинуть с места и упряжкой тяжеловозов, и пустил в действие дипломатию. – Ты же хочешь, чтобы мы раскрыли эту тайну? Разобрались с каким-то дурацким магом? Хочешь, чтобы в Пристани снова было спокойно? – и, финальным ударом: – Чтобы Ланс признал, что ты сильная талантливая волшебница?

– Я тебя ненавижу, – обреченно сказала я. – Отпусти руку, не буду убегать. Как вообще летают на этом... этой...

– Все просто – как на любом ездовом звере. У нас в Академии их много, и разных. Тренироваться-то надо ездить на всех!

– Нас этому не учат. И я даже с лошади падаю!

Рэн выразительно закатил глаза.

– Чему вас вообще учат, кроме как палиться на подслушивании?

– Молчи уж, а то я тебе Лиарру припомню.

– Ладно, ничья, – рыжий ухмыльнулся. – Все действительно просто. Милена, хорошая девочка, – парень потрепал грифку по пернатой шее. Та прижмурила один глаз, вторым все так же подозрительно кося на меня. – Посадка, Милена!

Зверюга неохотно присела, расправила огромные крылья, потом опустила, распластав их по земле. На ее спине обнаружилось ранее не заметное за густым перье-мехом седло, крепящееся двумя ремнями – один обхватывал грудь грифки, второй проходил под брюхом, ближе к задним лапам. Седло было удлиненным, странной формы – видимо, для двоих всадников.

Рэн, не церемонясь, подхватил меня под мышки и посадил в седло – я только пискнула. Милена повернула ко мне страшную голову и щелкнула клювом.

– Это она так здоровается, – без особой нужды пояснил рыжий.

Сам Рэн уселся спереди, предварительно отцепив поводок от ошейника Милены. Грифка переступила лапами, седло покачнулось, и я едва удержалась.

– Готова покорять небеса, Нэк?

– Нет!!! Сначала скажи, за что держаться! И куда девать ноги?!

– Подогни коленки, продень ноги в стремена. Нашла? Молодец. Держаться можешь за мой пояс. Теперь-то точно готова? – и, не дожидаясь моего ответа: – Милена, поехали!

Пояс искать мне было некогда, поэтому я просто вцепилась в Рэна что было сил. Грифка сначала припала к земле, словно играющая собака, а потом резко подпрыгнула вверх. Зубы клацнули друг о друга, я зажмурилась, сердце ухнуло в пятки, а когда я открыла глаза – земля была уже в трех моих ростах внизу. Мощные крылья зверя работали мерно и сильно, ветер, поднимаемый ими, ерошил мои волосы. Рэн, сидевший впереди, держался на Милене ловко, как на лошади, а мне приходилось упираться коленками в основания крыльев грифона и чувствовать каждое движение могучих мышц.

Рэн чуть подергался, пытаясь ослабить мою смертельную хватку, и жалобно взмолился:

– Нэк, ты мне все ребра переломаешь! Неужели так страшно?

– Не знаю, – честно ответила я. Не без труда расцепила сжавшиеся и побелевшие пальцы и снова обхватила Рэна под грудью, теперь уже не так сильно. – Вот поднимемся выше и решу.

– Может, тебя ремнями привязать? Чтобы точно не упала?

Угу. К земле. Отсюда она кажется такой соблазнительной...

– Нетушки, – храбро отказалась я. – Мы, отважные маги, в таком не нуждаемся! Ух... А почему я ни разу не видела здесь грифонов, если вы на них летаете?

– Ты себе представляешь полет на грифоне над городом? Люди будут в панике. Ближайшие соседи в курсе, конечно, но тут мало кто живет. Вы же, маги, наверняка сюда редко ходите. А над центром нам летать запрещено: только над территорией Академии или за пределами Пристани.

– То есть мы сейчас перемахнем через стену?

– Конечно. Держись крепче, ой, то есть я хотел сказать – слабее, мне еще с этими ребрами жить.

Мне было ужасно интересно, как Рэн будет указывать грифке, куда лететь: поводок-то остался на земле; поэтому я вытянула шею, пытаясь заглянуть ему через плечо. Оказалось, что зверя направляют легким похлопыванием по шее и чем-то вроде прищелкивания языком. Повинуясь командам рыжего, Милена взмыла выше (я ойкнула и только нечеловеческим усилием удержалась от того, чтобы снова вцепиться в сидящего впереди до хруста в пальцах), перед моими глазами мягко проплыли сначала верхушки деревьев, потом крыша Академии, а потом и городская стена. Пристань, надеюсь, я с тобой не прощаюсь, и эта крылатая нечисть не уронит меня куда-нибудь в озеро Ори!

Мягко взмахивая крыльями, грифка набирала высоту. Седло уже почти не качалось, верхом на звере было неожиданно мягко и удобно. Рэн снова заставил Милену зависнуть в воздухе и что-то сказал, обращаясь ко мне. Я помотала головой – почему-то заложило уши.

– А?!

– Нэк, обернись! Посмотри на город!

Я послушалась.

В сиянии послеполуденного весеннего солнца перед нами лежала Пристань. Было видно Мастерскую, зелень небольших парков, здание Академии и прямоугольнички строений вокруг нее. Разноцветные черепичные крыши, люди – как муравьи, ползущие по узким улочкам. И блеск Ори. Такое красивое место... и такое крохотное с высоты. Такое, наверное, хрупкое.

Рэн молчал. Милена издала странный вопросительный звук, похожий одновременно на свист и щелканье.

– Пора? – наконец предложила я.

– Угу, – рыжий хлопнул Милену по шее. Грифка плавно развернулась, и мы полетели над лесом, прочь от города.

Вскоре выяснились две вещи.

Первое: парить в небе, оказывается, не так уж страшно. То есть, конечно, разжать руки, которыми я цеплялась за Рэна, меня не заставил бы даже целый взвод Лансов, обещающих деньги, славу и процветание, но зажмуриться и верещать от ужаса уже не хотелось. По крайней мере, хотелось не так сильно, как вначале.

Второе: с воздуха, гоблин его заешь, лес выглядит совершенно не так, как с земли. И я понятия не имею, где искать эту трижды растреклятую просеку! Тогда она показалась мне огромной, не потеряешь, а теперь... Мы уже дважды снижались, увидев просвет среди деревьев, и оказывались то на вполне цивилизованной вырубке, то на поляне с одуванчиками.

– Нэк, – в десятый раз терпеливо повторил Рэн, – постарайся вспомнить приметы.

– Я помню! Красный дуб у дороги, тропинка поворачивает вправо, потом прямо до гнилого пня... Не поверишь, маги умеют в лесу ориентироваться! Я этот лес знаю три года как!

– И где твое хваленое ориентирование теперь?

– Я сказала – «в лесу», а не «над ним»!

– А если мы попробуем начать заново от тех ворот, через которые вы вышли?

– Может, проще спуститься и пешком пойти?

– Тогда мы потратим гораздо больше времени. Лететь быстрее.

– Мы его и так тратим...

Милена хрипло и раздраженно клекотнула. Она явно не привыкла к тому, что всадники ссорятся на тему «куда лететь», поворачивая то туда, то сюда. Грифка помотала головой, потом щелкнула клювом и уставилась куда-то вдаль.

– Она что-то заметила! – с восторгом сообщил рыжий. – Может, темное колдовство?

– Скорее, какую-нибудь потенциальную еду...

Йер их разберет, этих грифонов, может, у них встроенное чутье на магию Ворона и боящихся высоты девчонок. Милена развернулась; кажется, в той стороне мы уже побывали, но ей виднее. Грифка легко скользила над верхушками деревьев. По взаимному уговору мы смотрели в разные стороны, чтобы не пропустить: я направо, Рэн налево.

– Вот оно! – Рэн подпрыгнул в седле, и мне пришлось крепче вцепиться в рыжего. – Уй! Нэк, полегче. Смотри, ведь похоже?

– Вроде, – с сомнением протянула я. Честно говоря, я уже совершенно потерялась, и лишь устало надеялась, что домой-то меня отвезут. Но, кажется, это все-таки та, нужная просека. Поваленное дерево, выжженная пятнами трава — как будто здесь горели разом полдюжины костров.

Рэн негромко просвистел – дал Милене команду садиться. Грифка встопорщила перья, место ей, похоже, не нравилось, и я ее не осуждала. Но, послушавшись всадника, зверюга стала неохотно снижаться. Посадка получилась на удивление мягкой, Милена приземлилась на все четыре лапы и сложила крылья. Рэн легко спрыгнул с седла и протянул мне руку. Ноги, как ни странно, не затекли, зато слегка пошатывало – после покачивания седла сложно было привыкнуть к твердой и надежной земле. Набравшись храбрости, я осторожно погладила Милену по шее. Грифка фыркнула, но цапнуть, по крайней мере, не попыталась.

Рыжий, присев на корточки, изучал границу зеленой травы и черного пепла. Я осматривалась. В прошлый раз мы были с другой стороны просеки... или нет? Ледяные пятна давно растаяли, остались лишь следы от огня.

— А ходить по этим... обгорелым... безопасно?

– Лиарре с Лансом нормально было.

– Может, героям нормально, а у остальных шерсть на ушах вырастает?

Я потыкала землю носком сапога, под слоем пепла она была твердая, как камень. Ничего — уши даже не почесались. Корни дерева, вырванного из земли, словно морковка из грядки, сиротливо торчали вверх и вбок, а в его тени, как ни в чем не бывало, цвела крестокровка. Странно, мне казалось, что поваленных стволов было больше. Или просто у страха глаза велики?

— Ничего себе тут огненные шары летали, — уважительно присвистнул Рэн, на коленках обползая границу пепла и травы. Вытер лоб тыльной стороной ладони, тут же перепачкавшись в золе.

— Огненные плети, — поправила я. — Не знаю никаких огненных шаров, мячей и прочей ерунды. Этого даже в легендах нет.

— Ты чего — точно шары! Гляди, какая дырка!

Я посмотрела на указанную «дырку». Да, действительно, ровный выгоревший круг, как по циркулю чертили, шагов пятнадцати в поперечнике. Милена, возившаяся в кустах, забеспокоилась, прокричала что-то странное — то ли каркнула, то ли мяукнула.

– Слушай, – растерянно сказал рыжий, все еще стоя на коленях, – она горячая... Земля.

У меня зазвенело в ушах от неприятного предчувствия.

– Рэн, – сглотнув, сказала я. – По-моему, это не та просека.

Мой спутник выпрямился и уставился на меня.

— Нэк, ты чего городишь? Их две было?

– Одна. Вроде... Мне кажется... Кажется, эта появилась недавно.

Грифка еще раз протяжно вскрикнула и прыгнула в воздух, ударив крыльями с такой силой, что нас осыпало пеплом и пылью. Прямо передо мной из кустов выскочило... нечто. Больше всего оно походило на собаку — на угольно-черную приземистую шестилапую собаку, по всему телу которой хаотично горели красные хищные глаза. Блеснули острые зубы.

Я завизжала так, что собака отшатнулась и ошалело потрясла уродливой шипастой башкой. Зашипела, сжалась в гармошку, будто гусеница. Просвистел короткий меч Рэна, разрубив существо надвое. Две половинки попытались было потянуться друг к другу, сдулись, стали дряблыми и морщинистыми и растаяли облачками вонючего дыма.

Вспомнив, что ученице Мастерской стыдно визжать, как мелкоте подзаборной, я лихорадочно рылась в памяти, вспоминая хоть одну подходящую руну. Увы, к боям с непонятными тварями нас явно не готовили. Вот репу побыстрее вырастить или забор ото мха очистить — пожалуйста! Мне бы каплю умений Тансена...

– Пора убираться, – озвучил мои мысли рыжий. – Милена!

Зверюга кружила над нами и отказывалась спускаться, клекоча и постанывая.

– Я думала, грифоны – боевые звери и могут сражаться! – мы заняли оборонительную позицию спиной к спине. На каждые колышущиеся ветви мое сердце реагировало мгновенным уханьем в пятки.

– Могут, но не все. Милена боится!

– Я тоже боюсь, но у меня нет таких когтей и клюва!

– Милена, девочка, иди сюда... Да спустись же, чтоб тебя!

Грифка снизилась было, но тут же снова взмыла вверх, завопив, словно крылатая версия скребущего по стеклу огромного ножа. Сильный порыв ветра скользнул по выжженной полянке, поднял вверх угольную пыль – и она соткалась в новое существо, пока что расплывчатое и непонятное. Вот из дыма появились четыре суставчатые ноги, морда, похожая на медвежий капкан, угловатое тело... Мой разум машинально отметил самое близкое к данной нечисти создание: «кошка». Тут же поправился – «кошка, как будто склеенная из мусора – кем-то, кто понятия не имеет о том, как выглядят кошки». Слишком много изгибов ног, слишком дерганые движения, слишком плоская голова...

Создание раззявило пасть, продемонстрировав вполне реальные клыки. Глаза ее, круглые, как фонари, горели все тем же темно-алым светом. Подумало... и резко выросло, став размером с овчарку. А вокруг существа уже начали формироваться новые столбики пыли, нечеткие, но постепенно обретающие очертания. Разные – но одинаково жуткие.

– Бежим!

Я не знаю, кто из нас двоих это выкрикнул. Подействовало, впрочем, как удар хлыста. Мы кинулись прочь — в разные стороны.

В жизни так быстро не бегала! Стволы деревьев мелькали слева и справа, я мчалась, лавируя между ними, съезжала в неглубокие овраги и на четвереньках выбиралась из них. Пару раз поскользнулась и едва не упала. В голове стучало, слышала я только свое дыхание – но казалось, что клыки дымных чудовищ вот-вот вопьются мне в ногу или в шею. Не знаю, сколько времени я так мчалась через лес — но в итоге усталость взяла свое, я споткнулась на ровном месте и шлепнулась-таки на мягкую подушку из прошлогодней хвои.

Испуганно огляделась — но вокруг было тихо. Никто не гнался, не рычал, не шипел; ни неуклюжих кошек, ни собако-гусениц. Ни Милены. Ни Рэна.

Деревья услужливо расступились, сквозь ветви пробилось солнце. Неподалеку подала голос птица, затем вторая. Под ногу подвернулось что-то мягкое и хрустнувшее, оказалось — давно просевшая до уровня земли деревянная ограда. Место, где я находилась, было хорошо знакомо всем ребятам Мастерской. Старое кладбище и святилище Реи, некогда, видимо, располагавшееся возле оживленного тракта. Потом дорогу перенесли, святилище позабыли; впрочем, Рея не в обиде – вон какой Храм Десяти Богов построили! Да и чудом сохранившаяся ее статуя с отбитым кувшином улыбалась спокойно и мирно. Наши одноклассники ходили сюда за солнцетравками для амулетов и горстями освященной земли для рунных заклятий: не из-под Семинарии же ее рыть? Пытались, конечно, и оттуда, но семинаристы были резко против. Ученики Мастерской уважали место, безропотно поставляющее им материалы для практики, и временами собирались в группы, чтобы прополоть сорняки, подлатать покосившуюся молитвенную беседку и потрескавшиеся изваяния, расчистить заросшие могильные камни. Возле мраморных ног Реи лежали увядшие букетики двуцветки – видимо, принесенные все теми же студентами, а похожие цветки, но выросшие самостоятельно, уже начинали заползать на недавно очищенные участки земли. Было тихо и мирно, хоть на праздничных открытках рисуй, сплошное благорастворение. Свет мягкими лентами ложился на траву.

По закону жанра теперь из-за Реиной статуи должна вылезти паучиха величиной с Рапси?

Ноги взбунтовались и решительно заявили, что больше меня никуда не понесут. По крайней мере, не сейчас. Выползайте, пауки! Я обессиленно вздохнула и привалилась спиной к подножию статуи. Вокруг теснились старые надгробия — некоторые окончательно стесались или повалились, превратившись в едва возвышающиеся над землей булыжники. Раньше так строили: кладбище — и святилище рядом, чтобы Рея охраняла покой павших. Зачастую за городскими воротами. Интересно, богиня и впрямь охраняла? А если без святилища, по слухам, то мертвяки могли выкопаться из могилы да и отправиться на поиски бывших друзей-приятелей. Или врагов-недругов, кому как.

Так было раньше. Потом мир стал тихим и спокойным. А теперь... Что это за трижды клятые монстры, про которых даже в учебниках не говорится? В какое болото мы с Рэном влипли?

Рэн! Рея всеблагая, ты как раз рядышком, так подскажи, где рыжий воин и его бестолковый грифон! Вдруг твари их догнали?

Превозмогая боль в ногах, я поднялась. Постояла, опираясь на каменный подол богини, огляделась и решительно направилась к лесу. Попытка влезть на самое удобное дерево и посмотреть, не видно ли над лесом Милены, успехом не увенчалась. Я съехала со ствола, чуть не порвав штаны и исцарапав руки. И почему нас не учат рунным заклятьям вроде «найди друга в лесу» или «найди потерявшуюся тетрадь с конспектами в комнате»? Очень бы пригодилось.

– Рэн! – опробовала я голос. Получилось тихо и нерешительно, пришлось откашляться и постараться еще раз: – Рэн! Ау-у! Милена! Эгегей! Где вы?!

Мой голос эхом разнесся в подлеске, спугнув пару желтогрудых птичек. Толку — как от хагзи молока. Я откашлялась и снова попыталась влезть на непокорный ствол. Добралась до третьей ветки, задрала голову, надеясь увидеть в небе знакомый встрепанный силуэт грифона... Да так и застыла, вцепившись в кору.

Над моей головой, в порозовевшей к вечеру вышине проплывал, величественно, как летучий корабль... Тут сказать бы — «он». Или «оно», или «она», но я, по правде говоря, в тот момент позабыла все слова и просто раскрыла рот. Глупо узнавать кого-то, когда помнишь только обрывки из случайного сна — синие глаза, белые крылья, идеальная грация изогнутой шеи — куда там породистым степным лошадям. Но тем не менее я узнала. И, пусть синий взгляд лишь на миг встретился с моим... это было почти как разговор. Почти. Я слушала и смотрела, за одну секунду поняв, что мне надо делать.

Крылья всплеснули прощальным взмахом — и в небе снова стало пусто. Лишь случайные рыжие облака.

А я упала-таки с дерева, чудом не подвернув ногу, и опрометью бросилась бежать, словно за мной гнались все мантикоры мира.

Меня подгоняло только что увиденное: Рэн, прижавшись спиной к стволу дерева, отбивается мечом от трех теневых кошек сразу. Пришелец ведь хотел, чтобы я это увидела. Почему я знала, куда надо бежать? Одна Рея ведает, а уж точно не паникующая Маннэке. Но чувство направления вело меня, как по нитке.

Вот с чувством легкости было хуже. Сначала закололо в боку, потом каждое движение стало отзываться приступом боли под ребрами. Я стиснула зубы, тут же их расцепила – дышать ртом было легче – и продолжила бешеную гонку. Деревья, деревья, деревья, словно весь лес сам несся мне навстречу. Перед гигантскими сплетенными корнями пришлось замедлить бег – перепрыгнуть не смогла бы. Пыхтя, словно целое стадо маммутов, я перелезла-перевалилась через шершавые запутанные отростки в полторы моих величины. Оступилась и кувырком покатилась под горку. Го-блииииииин!

– Нэк! – голос прозвучал совсем рядом. Я стряхнула с себя листья, хвою и каких-то жуков, вскочила, потрясла головой для пущей видимости. Та самая осточертевшая просека, поваленное дерево... Рэн! Наконец-то!

Действительно, все как на... картинке? застывшем мгновении? – в глазах странного крылатого существа. Рэн стоял, обезопасив спину толстым стволом сосны, а вокруг него огрызались три теневые кошки. Они не спешили атаковать и кидаться на короткий меч рыжего, и, видимо, не зря – одна уже заметно припадала на переднюю лапу.

Время ехидно ухмыльнулось и остановилось неподалеку, полюбоваться.

Секунда — я рву из-за пояса мешочек с травами, другой рукой черчу на земле несколько рун — прямо пальцем, наплевав на все уроки безопасности рунодеятельности.

Секунда — одна из кошек поворачивается ко мне, скалит клыки. Рэн делает было шаг следом — и тут же останавливается, дорогу ему преграждают два других чудовища.

Секунда — слова гладкими камешками сами скользят на язык, и, кажется, я не говорю их, а выдыхаю, единым махом, дуя на руны, как на горячий чай.

Секунда — кошка делает скачок, разом покрыв половину расстояния между нами.

Секунда — порошок из трав летит, рассыпается, кружится в воздухе, опускаясь.

Секунда...

Кошка не допрыгнула. Между нами, как в День Творения Мира, когда Рея оделяла землю живительной силой, стремительно рванулись из земли растения. Кусты малины, крапива, лебеда, чертополоший вьюн, гоблин-ягода: диким, невозможным сплетением, колючей стеной, остановившей прыжок чудовища и поймавшей кошку в цепкие объятия. Заполошный вопль, не звериный, не человеческий — и зверь растаял облаком дыма.

Двое оставшихся замешкались, видя гибель товарища, и Рэн не замедлил этим воспользоваться. Сверкнул меч, голова одной из кошек покатилась по земле и вместе с телом разлетелась скверно пахнущим облаком. Последняя кошка попятилась было, но рыжий был быстрее. Обманный выпад, удар сбоку – и все было кончено.

– Что ты тут делаешь?!

– Тебя спасаю!

– И как успехи?!

– Вроде ничего... – растерялась я.

– Спасательница, – Рэн присел на корточки, стал вытирать меч пучком свежесорванной травы. – Я и сам бы справился. А тебя могли запросто сожрать, и чего бы я в вашей Мастерской объяснял потом?

– Мог бы и поблагодарить!

– Спасибо.

– Пожалуйста. Рея в помощь.

С полминуты мы демонстративно дулись друг на друга, потом как-то сразу опомнились – не то место, не то время.

— Ладно, — рыжий закончил полировать свой меч и поднялся на ноги. — Слушай... извини. Это было правда здорово. Стена из колючек... я и не подозревал, что вас такому учат. Думал, так, ерунда, пыщ-пыщ, пиу-пиу, фейерверки, амулеты... — он осекся.

— Брось, сама знаю, — устало кивнула я. — Ерунда эти амулеты-отвлекалки, только дурить учителей и годятся. Я вспомнила первое попавшееся заклятие из «Использования рун в садоводстве»... на самом деле, оно должно действовать гораздо медленнее, и в основном на репу и редиску. Но репы тут не было, плюс я с перепугу сыпанула весь запас активирующих трав, надо было меньше. И все равно странно.

Я потрясла опустевший мешочек за края, из него вывалилась пара сухих веточек.

— Может, тут место такое, что руны сильнее. Повторить я вряд ли смогу. И порошок кончился.

— Без порошка вы не можете?

— Нет. Слишком много компонентов нужно для каждого рунного заклятья: начерченные руны, слова, сила мага, материал-активатор, иногда материал-фиксатор, как с амулетами. А тот... тот маг — махал огнем направо и налево, безо всяких рун.

— Жалко.

— Ага. Мы так не можем, куда нам до огненных плеток.

— Нет, я не о том. Жалко, что я не видел.

— Ну, знаешь!

— Я ведь тоже был в лесу тем утром, — Рэн поплевал на ладонь и попытался пригладить взъерошенные вихры. — Нас с ребятами за стой-деревцами послали... для боевых посохов. Вернулись, а тут шум, гам, герои в Мастерской, магов из города не пускают, говорят — нахулиганили чего-то, будут сидеть в Пристани все лето. Я поглядеть пошел. Ну и... — он слегка покраснел.

Понятненько. Интересно, любовь с первого взгляда правда существует? Даже капельку обидно. И завидно.

Шорох в кустах заставил нас мгновенно обернуться. Рэн выставил вперед меч, я, чуть замешкавшись — уже бесполезный мешочек. Судя по звуку, на нас шло нечто крупное. Размером минимум с Милену. Елки-метелки...

– Что. Вы. Тут. Д-делаете?!

Каждое слово казалось гвоздем, вбиваемым в крышку моего будущего гроба.

– Э-э-э... – я осознала, что любой ответ будет вариацией «мы двое идиотов, которые лезут на рожон, когда не надо», и прочно замолчала, состроив максимально виноватую морду. Ланс вздохнул, черты его лица смягчились, перестав быть схожими с ликом гневного бога-книжника Аэно, когда он (на картинках в храмовых учебниках видела) распекает нерадивых учащихся. На серебристых доспехах ни пылинки, волосы приглажены — словно он не продрался к нам только что сквозь лесные заросли, а всего лишь по коридору прошелся.

— З-зачем вы с-сюда отправились? И к-как умудрились разбудить х-хаотиков? Этих т-теневых тварей?

— Это не мы! — хором запротестовали обвиняемые.

— Она тут уже была, в смысле, просека, но не такая, как в прошлый раз, я помню! Другая!

— А звери просто взяли и вылезли, мы ничего не делали, честное воинское!

— И мы вовсе даже с ними сами справились... — тут я получила от Рэна ощутимый тычок в бок и закрыла рот. Да, хвастаться явно не стоило — Ланс снова помрачнел.

— Уходим, — бросил он наконец и развернулся. — В-вы уверены, что м-место было другое?

— А вы... ты... не помнишь? — растерялась я.

— Нет, — кратко ответил Ланс. — Т-так другое?

— Да... Мы искали первое, но ошиблись.

— Л-ладно. Т-тогда поспешим. В ближайшие п-пару часов тут может п-появиться что угодно.

— Совсем что угодно?

— Скорее — что неугодно. Идти м-можешь? — только тут я заметила, что Рэн чуть прихрамывает. И молчал! Вот же нашелся еще один герой, лопард его за ногу! Точнее, теневая кошка... и уже успела, за ногу-то.

— Могу, — кивнул рыжий. Ланс протянул ему руку — и в этот момент сверху спикировало что-то взъерошенное, когтистое и встревоженно верещащее. Горжусь своей реакцией – я успела повиснуть всем телом на локте Ланса, который мгновенно выхватил меч из ножен и уже готовился делать выпад.

– Она с нами! С нами! Она просто испугалась!

Рэн нежно трепал Милену за холку, та удивительно тихо для такой зверюги квохтала и чирикала. Видимо, жаловалась на пережитый ужас.

– Ездовой г-грифон, – Ланс опустил меч и вздохнул. – Так вот как вы сюда д-добрались... Вашу бы энергию да в б-благих целях. Улицы п-подметать хотя бы.

Мы истово закивали – все трое, включая Милену. По правде говоря, за возможность выбраться из этого затянувшегося кошмара я бы согласилась подмести всю Мастерскую.

– За мной. Г-грифона держите крепче, с-смотрите по сторонам и под ноги. Ни ш-шагу в сторону!

Послушно, как группа первоклассников на экскурсии по Пристани, мы последовали за Лансом. Рэн сжимал Миленин ошейник так, что пальцы побелели, я на всякий случай положила руку на шею грифки — и ощутила, как напряжены ее мускулы. Где-то в орлино-львиной глотке зарождалось глухое рычание, крылья нервно подрагивали, задевая нас по ногам.

— А что это за существа были такие? — осторожно спросила я. — Кошки какие-то... тени...

— Хаотики.

На коротких словах Ланс не заикался.

— А верхом на Миле... грифоне обратно нельзя? — это Рэн.

– Нельзя. П-потревожите хаотиков. Д-думаете, они летать н-не умеют?

Умеют? Ох, Рея великая и всеблагая, зачем ты вообще создала этих существ? А если это не ты, то можно их как-нибудь рассоздать обратно?

Просека осталась за спиной. Тропинка виляла, словно хвост лопарда. Втроем мы на ней уже не помещались, поэтому я пошла впереди, стараясь запоминать дорогу. Направо, налево, направо, пень, поросший двуцветкой, большой древесный гриб... А что это мелькнуло в просвете между соснами? Такое, очень похожее на место, покинутое нами десять минут назад?

— Ланс, а город далеко?

Молчание. Потом неохотное:

— П-понятия не имею.

Позади меня кто-то сдавленно поперхнулся. То ли грифка, то ли Рэн. В лесу было тихо, только цокала где-то вдалеке белка и шумели в высоте от ветра верхушки деревьев. Я провела рукой по волосам, выцепляя из них сосновые иголки.

— А как ты нас нашел?

— П-по выбросу магической энергии. — Ланс перешел в наступление. — Рано или п-поздно куда-нибудь в-выйдем, к-какая разница?

Я покопалась в карманах штанов, в одном было затвердевшее печенье и моток бечевки, в другом что-то подозрительно похожее на компас. Вручить его Лансу? Но когда я вытянула штуку на свет – поняла, что это та самая бесполезная «определялка эмоций», чья стрелка тут же попыталась радостно дернуться куда-то к негасимой любви. Пришлось мгновенно упихать гоблинское устройство обратно и надеяться, что никто ничего не заметил.

— Рэн, — конспиративно прошептала я, подавшись назад, пока насупившийся Ланс обводил взглядом окрестные деревья. — Ты знаешь, где мы?

Рыжий устало посмотрел на меня, потом куда-то за мое плечо — и вдруг так изменился в лице, что я поняла: оборачиваться лучше не надо и в любом случае поздно. Оставалось только зажмуриться.

Что-то взревело за моей спиной, яростно и злобно. Меня опрокинуло и протащило по траве, ненадолго придавив чем-то сверху. Потом вновь наступила тишина — если не считать заковыристой ругани Рэна и хлопанья крыльев Милены. Я проморгалась, прислушалась к себе — ничего не болит, не сломано, осторожно встала на четвереньки.

Кровь?.. На моей форменной куртке были пятна крови.

Ланс!

Светловолосый стоял на одном колене, зажимая рваную рану в боку. Темно-красная жидкость лениво просачивалась у него между пальцами, капая на траву и на пыльную тропинку. Рядом истекал и расплывался в воздухе серым дымом труп зверя, состоящего как будто из одной пасти, в которой виднелись острые и тонкие клыки-шипы в палец длиной.

– Ланс!.. – я зажала себе рот обеими руками, потому что поняла: сейчас заору во всю глотку от ужаса.

Рэн опустился рядом с Лансом и принялся осматривать рану. Милена тихо, еле слышно скулила, поджав хвост по-собачьи.

– Без толку, – отрывисто сказал Ланс. Закашлялся. – Н-не трать время. В-вам надо уходить.

— Ага, — поддержал его знакомый глуховатый голос. — Чтобы ты тут героически помер, и хаотики тобой пообедали. Молодец, братишка, так держать.

Реины подштанники, это лес или проходной двор? Кто следующий из зарослей выйдет небрежной походкой, директриса или Ворон самолично?

— К-как ты н-нас нашел?

— По выбросу магической энергии (я нервно хихикнула, чернявый Зелль задумчиво на меня покосился. Видимого оружия при нем не было, вообще никакого, даже кинжала у пояса.). И по шуму еще. Орете вы, на весь лес слыхать... Кстати, если ты не помрешь прямо сейчас, то подожди уж до города, тебя там Лиа прибьет. Сковородкой.

— Об-бязательно, — Ланс с усилием привстал, но тут же опустился на колени, по-прежнему держась рукой за бок, застонал сквозь стиснутые зубы. — П-подожду. Ты меня на п-плече потащишь? А д-детей куда?

— Закопать прямо тут? — предложил Зелль. — С ними мы до города не доберемся.

— Ш-шуточки у тебя...

— Я шучу? Ну хорошо, хорошо. Твои предложения?

Вдалеке послышался вой. Кажется, не волчий — какой-то странный, слишком уж тонкий и пронзительный, оборвавшийся на такой высокой ноте, что заныло в ушах. Милена прижалась пернатой башкой к моему животу, дрожа мелкой дрожью. С другой стороны ее гладил Рэн.

— Х-хаос-ворота. Сможешь? Ты один уйдешь л-легко. А м-мы...

— Лиа тебя точно прибьет. Дважды.

— П-пускай.

Зелль пожал плечами с таким безразличным видом, словно решался вопрос, что есть на обед: суп или куриные биточки.

— Ладно. Сделаю. Валяй. Но за итоги не отвечаю.

Мы с рыжим обменялись взглядами. Кажется, сейчас решалась наша судьба. Причем нас спросить никто не удосужился, а уж объяснить, что происходит — тем более. Мне на миг показалось, что вокруг происходит какой-то кошмарный сон, вот сейчас я проснусь, Поли скажет, что уроки через десять минут, и надо будет скорее одеваться.

— Нэк... ты ведь х-хороший маг?

– А? Что? Д-да... наверное.

Я растерялась окончательно. Спроси он, какой сейчас год – пожалуй, от меня было бы больше толку.

– Х-хороший маг, – повторил Ланс со странной интонацией, как будто имел в виду что-то совершенно другое. – Отлично. Т-тогда сможешь. Держи это в руке, не в-выпускай. Не бойся в-ворот, просто д-думай, где хочешь оказаться. Любая д-дверь для тебя станет воротами... – он снова закашлялся. Губы были в крови.

– Ланс... – у меня задрожали губы, и сами собой потекли слезы. – Не умирай! П-п-пожалуйста...

– Г-глупости, – светловолосый криво улыбнулся. – За г-гранью все свидимся и будем в п-порядке. Главное, ты с-сама поберегись. Д-дай руку.

Всхлипнув, я протянула ему руку. Ланс сжал ее своей, свободной. Кровь уже не капала – лилась.

– П-помни, главное – з-знать, в каком месте ты хочешь оказаться. П-представь себе... место... и в...

Вспышка! Прямо перед моим лицом мягко взмахнули огненные крылья, распустились, словно бутон, и исчезли. Светловолосый тоже исчез – только клонились к земле двуцветки, ставшие из белых пятнисто-алыми. А на моей ладони лежал ключ. Большой, похожий на старинный, причудливой формы, из потемневшей бронзы. Его головка была выточена в форме стилизованной птицы, распахнувшей клюв, а на бородке виднелись ржавые пятна крови.

Я окаменела храмовой статуей. Ключ оказался тяжелым — только это заставило меня рефлекторно сжать кулак, иначе выронила бы. Резкий вой раздался снова — теперь уже совсем близко, лес застыл, словно перед бурей.

— Ждать долго будем? Пока не сожрут?

Видимо, в моем взгляде, обращенном на Зелля, интеллекта было еще меньше, чем у статуи. Он поморщился, бросил Рэну «хватай ее» и, сделав два шага в сторону, прочертил что-то рукой в воздухе — не глядя, на ощупь, как будто на доске рисовал. Что-то очень знакомое...

Ледяной холод мазнул по моим мокрым щекам. В воздухе дрожало и переливалось черное ничто — или нечто? Дыра в никуда, провал, казалось, будто он вращается и засасывает в себя окружающее.

Рэн аккуратно, но крепко подхватил меня под мышки и рывком поставил на ноги. Я уцепилась за него, ибо ноги держали плохо.

— Марш, — коротко скомандовал Зелль, кивнув в сторону дыры.

Мы? Туда?! Судя по ошалелому виду Рэна, ему идея тоже не понравилась. Но тут знакомо затрещали кусты — через них ломилось что-то тяжелое и явно недружелюбное, Зелль одним прыжком оказался рядом с нами, удар под лопатки вышиб из меня весь дух и швырнул вперед на несколько шагов. Как раз туда, где дрожала и переливалась чернильной кляксой дыра в пустоту. Я успела услышать панический мяв Милены. Пространство поплыло, исказилось, размазалось огромной кляксой, жар и холод сменяли друг друга, я едва чувствовала свои пальцы, сжимающие ткань куртки рыжего. Потом перестала чувствовать и это. Кажется, я просто перестала быть.

Между строк

С неба пышет гиблым жаром, жухнет сад, желтеет поле, и воды не допроситься от потресканной земли. это все Владыка Юга свой табун пустил на волю, погулять пустил на волю злых пустынных кобылиц. Кобылицы вороные яркоглазы, огнегривы, их дыханье — мертвый ветер, и копыта их легки. Ходят, ходят кобылицы по посевам, над обрывом, обжигают нашу пашню, реки сушат в ручейки.

У Алайи-пастушонка ноги быстры, руки ловки, раз тебе уже шестнадцать — так отваги на века! Даст сестра еды в котомку, мать проводит добрым словом, отправляется Алайя Деву Севера искать. Дева Севера — царица снежных вихрей, узких фьордов, стад оленей в мерзлой тундре и обломков острых льдин, скакуны у юной Девы — белоснежны, дики, горды, на хвостах приносят грозы, бури, грады и дожди.

Долго ль, коротко ль дорога вьется змеем, льется песней, дом остался за туманом, а тропинка далека. Он нашел конюшню Девы, отпустил коней небесных, да повел их в наши земли, оседлавши вожака. Злится Дева Ледяная над бесценною утратой, только кони разбежались — не согнать, не приручить, не поймать арканом гибким, не созвать домой обратно...

... тучи тянутся к деревне, гром рокочет и ворчит.

Кобылицы, испугавшись, ускакали прочь в пустыню, дождь пролился на посевы, долгой засухе конец. А Алайя — что Алайя? Путь ему неблизкий, длинный, кто свою седлает бурю — тот навеки связан с ней. Говорят, на переломе летней ночи, в праздник пашни, он спускается на землю, ходит с нами, между нас. Дверь конюшни этой ночью оставляют нараспашку — чтоб зайти сумел Алайя, накормить сумел коня.

Кто отважен этой ночью — спит один в стогу у воза, что увидит — не расскажет, только руки чуть дрожат... Ходят, ходят над рекою вихри, засухи и грозы — оседлай любую, парень, если сможешь удержать.